ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

Название книги Курта Мироу и Гарри Маурера — «Паутина власти», — как и первые страницы авторского предисловия, скорее подходят для остросюжетного детектива, чем для экономического исследования.

Судьба К. Мироу тоже неординарна. Его небольшая семейная компания, производившая в Бразилии электротехнические изделия, была буквально раздавлена транст национальным гигантом — швейцарской «Броун Бовери» и ее бразильским филиалом. Возбудив дело в суде против недобросовестного конкурента («Броун Бовери» продавала свою продукцию ниже стоимости производства, подрывая тем самым бизнес бразильских фирм), К. Мироу собрал интереснейшие материалы, крайне редко получающие огласку на Западе, — о современных закулисных методах дележа мировых рынков транснациональными монополиями. Оказалось, что крупнейшие империалистические концерны отнюдь не отказались от «незаконных» методов подавления конкурентов, весьма популярных еще па заре империализма, — экономических бойкотов, неожиданного прекращения поставок жизненно важных материалов и комплектующих изделий, дискриминации в ценах. Как не отказались они и от различных форм координированных действий, международных межмонополистических союзов, в том числе международных картелей. Жертвой одного из них стала бразильская фирма «Кодима» коммерсанта К. Мироу.

Уникальные материалы, первоначально собранные К. Мироу в связи с судебным разбирательством, легли в основу ряда книг о картелях, в том числе последней среди них, «Паутина власти».

Уже сама постановка этих проблем, а тем более их анализ с леворадикальных позиций идут вразрез с особенно популярными в буржуазной научной среде 80-х годов теориями «свободы рыночных сил», «свободы конкуренции», «свободного предпринимательства». Подобного рода теории возведены в ранг официальных экономических доктрин в правительствах Рейгана в США и Тэтчер в Англии и получают весьма широкое признание в буржуазных правительственных кругах ряда других стран. Поэтому появление именно в США книги К. Мироу и Г. Маурера о международных картелях как раз в то время, когда базирующиеся там главные их участники — транснациональные монополии — получают от государства гее большие свободы, — событие отнюдь не ординарное и в чем-то симптоматичное.

Симптоматичное потому, что, несмотря па неоднократные попытки многих теоретиков — апологетов буржуазного общества опровергнуть марксизм, доказать «устарелость» ленинской теории империализма, добросовестные исследователи на Западе вновь и вновь возвращаются к тем проблемам, которые постоянно находятся в цептре внимания марксистско-ленинской науки.

* Я:

*

В чем суть международных картелей, откуда они воз-t никли и как шло их развитие?

Ровно век назад, в 1883 г., Вернер Сименс (его имя до сих пор носит один из крупнейших транснациональных концернов мира — базирующийся в ФРГ «Сименс АГ») писал своему брату Вильяму по поводу обострившейся конкуренции со стороны американских корпораций: «Я думаю, было бы правильной политикой заключить мир с «Эдисон» во всем мире. Это сделает нас правителями в электротехнической промышленности» *. В 1925 г. Сименс действительно стал вместе с монополиями США и других ведущих стран «правителем» в мировой электро- и радиопромышленности после заключения между ними международных картельных соглашений. Подобного рода прак*

1 Цит. по: The Geography of Multinationals. Ed. by Michael Taylor and Nigel Thrift. St. Martin’s Press. New York, 1982, p. 37.

тгика сговора ведущих монополий разных стран стремительно расширялась с конца прошлого века — к пачалу первой мировой войны на мировых рынках действовало уже около ста, а перед второй мировой войной — более тысячи международных картелей.

Образование и рост международных картелей, как и международных монополий вообще, был в центре внимания В.

В.              И. Ленин писал: «Монополистические союзы капиталистов, картели, синдикаты, тресты, делят между собою прежде всего внутренний рынок, захватывая производство данной страны в свое, более или менее полное, обладание. Но внутренний рынок, при капитализме, неизбежно связан с внешним. Капитализм давно создал всемирный рынок. И по мере того, как рос вывоз капитала и расширялись всячески заграничные и колониальные связи и «сферы влияния» крупнейших монополистических союзов, дело «естественно» подходило к всемирному соглашению между ними, к образованию международных картелей.

Это — новая ступень всемирной концентрации капитала и производства, несравненно более высокая, чем предыдущие» К

В начале века союзы монополистической буржуазии главных империалистических стран (международные картели) оказались наиболее распространенной формой международных монополий (с известными оговорками такое положение просуществовало до середины XX века). В рамках картелей за отдельными участниками закреплялись те или иные сегменты мирового рынка. Картели соответствовали достигнутой тогда «ступени концентрации» капитала в международном масштабе и именно в данной форме отражали и закрепляли складывающееся соотношение сил между ведущими монополиями разных стран. Иными словами, в международных картелях проявлялась международная монополия финансового капитала разной национальной принадлежности в мировом капиталистическом хозяйстве.

Образование международных союзов монополистов отнюдь не устраняло ожесточенной конкурентной борьбы между их участниками, хотя на время и препятствовало применению ее наиболее разрушительных, откровенных методов. Иного быть не могло, ибо экономический раздел мира велся «по капиталу», «по силе» — иного способа дележа не может быть в системе товарного производства н капитализма.

И все же главная слабость классического международного картеля как формы международной монополии — это отмеченное В. И. Лениным наличие в картелях различных собственников. Этого «недостатка» нет в других формах монополий, организованных на основе единой собственности на капитал (т. е. у трестов, концернов и т. п.). И это обстоятельство выделено и подчеркнуто В. И. Лениным особо: «Трест — собственность на все предприятия

\единая и абсолютная власть» [2].

Тот факт, что во второй половине XX века международные картели как форма господства в мировой экономике монополистического капитала ушли на задний план, уступив место самостоятельной международной монополистической практике транс- и многонациональных концернов, признается абсолютным большинством ученых-марксис- тов и в нашей стране, и за рубежом [3]. Причины этого (наряду с отмеченными выше недостатками международных союзов) видятся в существенном изменении ситуации в мировой экономике капитализма в послевоенный период.

Во-первых, развертывание НТР дало мощный импульс развитию новых отраслей и видов производства, повысило темпы обновления техники и технологии, расширило номенклатуру выпускаемых изделий. Повысилось и число продуцентов однотипной продукции. В этих условиях объединить картельными соглашениями всех основных производителей тех или иных видов техники оказалось намного сложнее, чем прежде. Этому стала мешать п резко усилившаяся конкуренция в сфере научно-технических разработок, соперничество в создании и освоении новейших видов техники и технологии. Уменьшились возможности монопольного (особенно на длительный срок) обладания определенными научно-техническими достижениями отдельными компаниями; патентная защита в ряде случаев перестала быть безусловным гарантом прав владельца патентов на использование научно-технических достижений, поскольку расширились возможности дублирования (копирования) изобретений конкурентами. Все это также стало препятствовать объединению в многосторонние союзы ведущих концернов капиталистических стран.

Во-вторых, возможности контролировать мировое производство и мировой рынок монополистическим капиталом были подорваны важными социально-политическими изменениями в мире — образованием и динамичным ростом социалистической системы, завоеванием независимости бывшими колониальными странами. Действительно, западные монополии уже не могут не считаться с тем, что по ряду сырьевых материалов (нефть, уголь, редкие металлы и т. п.), промышленного сырья СССР и другие социалистические страны находятся не только в числе ведущих в мире производителей, но и крупнейших экспортеров. То же верно в отношении некоторых видов услуг (морские и воздушные перевозки), отдельных промышленных товаров и техники. Борьба развивающихся стран за экономический суверенитет уже привела к частичному выходу из-под прямого контроля со стороны западных монополий их природных ресурсов (прежде всего нефти); быстро растет роль национальных компаний некоторых наиболее развитых молодых государств на мировых рынках не только природного, но и промышленного сырья (сталь) и даже техники (в основном простейших видов). Очевидно, что эффективность картельных союзов западных монополий в этих условиях оказалась намного меньшей, чем прежде.

В-третьих, вторая половина нынешнего столетия была отмечена усилением интернационализации хозяйственной жизни. Условием развития производительных сил капитализма стало быстрое расширение международного экономического обмена — через рост внешней торговли товарами, знаниями и услугами, через вывоз капитала (прежде всего производительного, в форме прямых инвестиций). Последнее обстоятельство, па наш взгляд, оказалось особенно важным. С формированием действительно глобальных предпринимательских комплексов в рамках крупнейших транснациональных монополий разных стран, когда в той или иной стране действуют предприятия и «свои» (национальные), и «чужие» (иностранных ТНК); когда товар поэтапно производится на «международном конвейере», то есть на кооперационно связанных филиалах в разных странах; когда этот товар ориентирован не на местный, а на глобальный (мировой) рынок; когда особенно высок спрос на иностранный производительный капитал со стороны большинства стран системы-капитализма (прежде всего развивающихся, но также и промышленно развитых государств) и ему предоставляют всевозможные льготы, — тогда «справедливо» поделить мировой рынок и особенно «хозяйственную территорию» между собой крупнейшим монополиям становится особенно трудно.

В-четвертых, ослабление тяги к международным картельным союзам после второй мировой войны можно объяснить отшодь не одинаковым исходом этой войны для монополистического капитала США, с одной стороны, и западноевропейского и японского — с другой.

Известно, что одним из важных итогов второй мировой войны для американских монополий оказалось значительное укрепление их общеэкономической мощи, тогда как позиции их заокеанских конкурентов оказались резко подорваны. Такой глубокий разрыв в финансовой, технологической силе соперников, в их позициях на мировом рынке сохранялся примерно до конца 60-х—начала 70-х годов Неравенство в силе соперников объясняет охлаждение интереса американских монополий к участию в международных межмонополистических союзах. Корпорации США успешно теснили своих иностранных конкурентов не только на «нейтральных территориях» (например, в бывших европейских колониях и их зависимых странах), но и непосредственно на их «собственном рынке» — в западноевропейской экономике. Заключение международных картельных соглашений имело смысл для американского капитала лишь в целях закрепления его гегемонии и навязывания зарубежным конкурентам выгодных для него условий «поведения» на рынках. Наоборот, для западноевропейского капитала возросла роль региональной консолидации своих сил в самых разнообразных формах (в том числе и в виде международных картелей с участием европейских монополий) как средства противодействия «американскому вторжению».

В-пятых, заинтересованность монополий в картельных •объединениях ослабла в связи с усилившимся вмешательством буржуазного государства в экономику. В той мере, и какой монополии прежде пытались через картельные соглашения «стабилизировать» условия ведения бизнеса (например, через согласованную фиксацию цен, устранение «подрывных» методов конкуренции между участниками, координацию производства и сбыта), частномонополистические рычаги регулирования стали активно дополняться илн вытесняться государственными, что привело к возрастанию роли государственно-монополистических методов регулирования экономики. Усиление судебных преследований монополий за «ограничительную деловую

практику», в том числе организуемую в рамках картелей (наиболее активно антикартельные преследования в США велись в конце 40-х годов), привело к более осторожному подходу компаний к заключению и реализации картельных соглашений и, безусловно, заставило их свести к минимуму утечку информации о деятельности объединений картельного типа и даже о факте их существования за пределы круга их участников.              ч

Все эти факторы, хотя и в разной степени, привели к свертыванию международной картельной деятельности среди монополий разных стран, по крайней мере в открытой, «классической» манере. В мировой капиталистической экономике начиная примерно с 50-х годов нынешнего столетия международная монополия картелей стала заменяться международной монополией крупнейших транснациональных компаний, некоторые из них являлись прежде членами этих картелей.

Но значит ли это, что отсутствует преемственность международных монополий «старого» и «нового» типа в методах их контроля над капиталистическим производством и рынком? И можно ли говорить о полном вымирании международных картелей как таковых?

Безусловно, нет. Исследования советских ученых убедительно доказывают, что с транснациональным ростом крупнейших компаний происходит лишь смена превалирующих форм международных монополий (и соответственно конкретных методов монополистической практики, соответствующих новым условиям международного капиталистического производства и обмена) [4]. Их социально-экономическая природа — империалистическая стадия капиталистического способа производства, их экономическая основа (концентрация и централизация производства и капитала в международном масштабе) и даже закономерности в росте (от национального уровня к международному) остаются по своей сути одними и теми же. Идентичность классовой сущности международных картелей и крупнейших транснациональных компаний дает схожий характер последствий деятельности. Классовое родство обеих форм международных монополий не означает, конечно, совпадения и даже сходства многих конкретных сторон их деятельности, в том числе способов организации операций своей деятельности, а подчас и методов международного монополистического контроля производства и рынка.

Важно при этом подчеркнуть следующее. Утверждение о том, что во второй половине XX века коллективные формы международной монополистической практики — международные союзы, в том числе и международные картели, — уступили место индивидуальным действиям компаний, формирующих монополистическое ядро мировой экономики современного капитализма (транснациональных монополий), верно в принципе. Но его абсолютизация приводит к неоправданному принижению роли весьма широкого комплекса интернациональных межмонополистиче- ских связей. Так, среди обилия работ последних лет по проблематике транснациональных корпораций взаимоотношения между ними (особенно между ТНК разной национальной принадлежности) преимущественно ограничиваются взаимной конкуренцией и различными видами межфирменной кооперации, исследуемыми большей частью только в технико-экономическом плане. Намного менее разработанными оказались вопросы совместной (межфирменной) ограничительной деловой практики, предпринимаемой ТНК, их договоренностей картельного типа об «упорядочении» производства и рынка, использование в этих целях «личной унии» высших управляющих, предпринимателей, представителей политической элиты, многих других методов и каналов, по которым на частном уровне идет согласование действий транснациональных корпораций разных стран. Несколько выпали из поля зрения и те международные картельные объединения «классического образца», которые продолжали действовать и в период «транснационального бума» и о немалой роли которых в современной экономике капитализма свидетельствуют материалы этой книги. Не последнюю роль в создании дефицита информации по этим вопросам в западной литературе играют сами транснациональные монополии, сознательно скрывающие реальный механизм взаимной координации действий на мировых рынках не только от общественности, но и от государственных органов, призванных поддерживать «здоровую» конкуренцию.

То, что картели (в том Числе и международные) было бы преждевременно списывать со счетов, убедительно показано в исследовании советского экономиста И. Д. Иванова [5]. Во-первых, само по себе число только зафиксированных картелей — особенно в Японии и Западной Европе — весьма значительно (в общей сложности более тысячи). При этом сохраняют свое действие такие крупные международные картели, как азотный, электротехнический, урановый, котельный, по синтетическим волокнам, до середины 70-х годов (а в завуалированных и урезанных формах и до сих пор) — нефтяной. Во-вторых, роль картелей достаточно высока в медленно растущих отраслях, а их членами все чаще становятся средние и даже мелкие фирмы — аутсайдеры, пытающиеся тем самым объединять свои усилия в противодействии крупным и крупнейшим компаниям. В-третьих, опыт и техника картелей «активнейшим образом используются при управлении хозяйственными империями транснациональных корпораций, а также в отраслях, регулируемых государством». В-четвертых (и это обстоятельство, на наш взгляд, особенно важно для уяснения современной роли коллективных методов международного монополистического господства, в том числе международного картелирования), с середины 70-х годов наблюдается новое оживление картелизации, идущее рука об руку с ростом протекционистских настрое-

*¦gt; О

шш .

Следует также отметить и другие факторы, препятствующие международной декартелизации отраслей и видов производства, а точнее, способствующие развитию коллективных форм монополизации транснациональными корпорациями разных стран производства и сбыта товаров и услуг в мировой капиталистической экономике.

К факторам долгосрочного плана следует отнести высокую капиталоемкость отдельных видов производства, в частности добычи и переработки некоторых видов сырья. В алюминиевой промышленности, например, особенно велики оптимальные размеры производства, вследствие чего алюминиевые монополии разных стран предпочитают на

паях участвовать в операциях по добыче, обогащению и переработке алюминиевого сырья. Взлет в спросе на алюминий и соответственно рост промышленности шел начиная с 50-х годов параллельно с быстрым увеличением численности международных совместных предприятий крупнейших концернов капиталистических стран. К 1977 г. доля таких совместных предприятий в капиталистическом производстве бокситов составляла 36,2 %, глинозема — 44,7, алюминия — 38,0%. Как признает американский экономист Р. Кэйве, создание и рост численности таких международных совместных предприятий объясняются также стремлением компаний, участвующих в их капитале, «ограничить конкуренцию»

Но куда большую роль во взаимоотношениях компаний играют центростремительные силы, основывающиеся на международном переплетении капиталов разной национальной принадлежности через систему «взаимных участий» монополий в акционерном капитале друг друга. К этому их толкает не столько производственная необходимость, сколько внутренняя логика развития финансового капитала, постоянно расширяющееся переплетение интересов между членами отдельных финансовых групп п группировок, а также между самими группами. Насколько масштабны оказываются такие переплетения, можно судить на следующем примере. Базирующаяся в Южной Африке «Англо-Америкэн Корп.», в которой широко представлен американский капитал, непосредственно или через свои филиалы держит в своих руках контрольные пакеты акций «Соломон бразерс», «Фибро», «Энгельхардт, минералз энд рисорсиз», «Де Бирс», «Си-джи-эф», «Хадсон бэй майнинг» в Канаде и «Инспайрэйшы коппер» в США; под ее контролем находятся основные медные разработки в Африке и Австралии. Но что не менее примечательно, «Англо-Америкэн» тесно связана через совместные компании и перекрестный директорат с целым рядом крупнейших американских корпораций:              «Асарко»,              «Фелпс

Додж», «Кеннекотт» (Сохио), «Амакс», «Рио-Тпнто», «Анаконда» («Арко»), «Сайпрус» («Амоко»), «Норанда», «Дювал» («Пеннзойл»), «Инко» и «Ситиз сервис». Перекрестные связи присутствуют у основного производителя меди в США — корпорации «Ньюмонт», имеющей также крупные медные разработки в Африке, Перу и Канаде. Ей принадлежит дочерняя нефтяная компания «Нью- монт ойл». Последняя же через сеть совместных компаний и перекрестный директорат связана с корпорациями «Сэнг Джо», «Норанда», «Эксон майнинг», «Ситиз сервис»* «Сайпрус», «Амакс», «Рио-Тинто», «Асарко», «Фелпс Додж», «Кеннекотт» (Сохпо), т. е. со многими из тех, которые имеют тесные отношения с «Англо-Америкэн».

Между тем «Англо-Амерпкэн» п «Ньюмонт» только через сеть подконтрольных предприятий (дочерние фирмы и совместные компании) непосредственно контролируют 26% мирового капиталистического производства меди (по данным за 1980 г.). Если же учесть связи через перекрестный директорат, соглашения с другими фирмами по переработке сырья, а также совместные предприятия, то, по* оценке американского специалиста Дж. Уилсона, под контролем групп «Англо-Америкэн» и «Ньюмонт» окажется 60% мирового производства меди в несоциалистическом мире и 90% производства в США[6].

Переплетение интересов современных международных монополий реализуется и традиционным испытанным путем — через перекрестные директораты, представительства промышленников и высших управляющих фирм. На эту форму сращивания капиталистических монополий обращал внимание В. И. Ленин в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма». Он, в частности, подчеркивал, что «развивается, так сказать, личная уния банков о крупнейшими предприятиями промышленности и торговли, слияние тех и других посредством владения акциями* посредством вступления директоров банков в члены наблюдательных советов (или правлений) торгово-промышленных предприятий и обратно» [7]. В этом плане рост транснациональных монополий породил прежде не встречавшуюся форму «многонационального единения» монополий разных стран через весьма узкую группу «менеджеров- консультантов» ТНК. В их число в настоящее время входят. по оценкам журнала «Интернэшнл мэнеджмент», не- более 250 представителей «мировой предпринимательской элиты» — председателей советов директоров промышленных и банковских монополий разных стран, бывших государственных деятелей, занимавших крупные посты[8].

Еще в 50-е годы несколько американских ТНК создало специальные консультативные советы, в состав которых были приглашены влиятельные политики и бизнесмены разных стран. Официально целью таких советов было «консультирование» членов правления корпораций по международным вопросам, неофициально — использование их положения и связей для получения заказов, защиты интересов ТНК перед правительственными органами, а также совместное обсуждение с представителями «большого бизнеса» других стран конкретных вопросов, связанных с глобальным предпринимательством и представляющих взаимный интерес.

В 70-е годы чпсло таких советов стало особенно быстро расти, достигнув к настоящему времени уже более 50, а создаваться опи стали не только американскими компаниями, но и фирмами ФРГ, Франции, Великобритании, Швеции, Швейцарии и Голландии. Причем, как отмечают авторы обследования, проведенного журналом «Интернэшнл мэнеджмент», «в последние годы у ряда наблюдателей вызывает беспокойство то, что эти консультативные советы оказывались все более взаимосвязанными». Так, из числа охваченных этим обследованием высших управляю- щих-консультантов 46 были членами двух или более консультативных советов, причем 8 представительствовали в трех советах, 6 — в четырех, 2 — в пяти и 1 — в семи. Интерес представляет список некоторых из этих «элитных консультантов», показывающий также взаимосвязи между транснациональными монополиями разных стран * (см. с.20—22).

Уже из этого, отнюдь не полного списка ясно, что консультанты прежде всего ценятся своими связями с финансовыми, промышленными и правительственными кругами других стран. Это подтверждается, например, тем, что в них подчас оказываются руководители фнрм-копкурентов либо сами консультанты участвуют в советах конкурирующих фирм (например, банков). Вопросы, обсуждаемые в консультативных советах, сознательно держатся в строгом секрете и практически никогда не доводятся до сведения менеджеров корпораций, занимающих посты ниже впце- президента. Международные консультативные советы транснациональных монополий, таким образом, становятся важным фактором в координации действий разнонациональных группировок монополистического капитала, тем новым связующим звеном между ТНМ трех империалистических центров, которое дополняет их связи на основе взаимного участия в собственности (капитале) друг друга.

Интернациональное (прежде всего трансатлантическое) взаимопроникновение капиталов ТНК между тем тоже* начинает идти ускоренными темпами. То, что транснациональные корпорации США оказались за последние полтора десятилетия под растущим давлением со стороны конкурентов из Западной Европы и Японии, не могло не отразиться и на характере и формах их отношений с ними. Усиление международной конкуренции, наблюдающееся в 70-е и 80-е годы, подталкивает тех и других к поискам взаимоприемлемых компромиссов в разделе мирового рынка, причем не только опосредованно (через свои правительства), но и прямо — через установления прямых «родственных» связей друг с другом. Объединение капиталов в рамках совместных компаний, а также расширение практики кооперационных соглашений между разнонациональными монополиями стимулируется, конечно, не только стремлением устранить опасность разрушительной конкуренции друг с другом. Большую роль сыграло общее сближение технологических, рыночных и финансовых возможностей монополий разных стран, а отсюда возникла и заинтересованность во взаимном использовании научно- технических достижений, производственных ресурсов (через специализацию и кооперирование производства) и рыночной сети друг друга.

Переплетение взаимных интересов через укрепляющиеся кооперационные связи четко проступает, например, в мировой капиталистической автопромышленности, где становится все больше примеров «коллективных форм» деятельности между монополиями-конкурентами разных стран. В Австралии, например, французская «Рено» собирает автомобили американской «Форд»; «Дженерал мо- торз» и «Тойота» производят двигатели друг для друга; «Рено» поставляет для «Форд» кузова грузовиков, а дру- гая французская компания, «Пежо», — дизельные двигатели для европейского производства модели «форд-грана- да»; «Форд» совместно с итальянской «Фиат» разработали новую модель дизельных двигателей; западногерманская «Фольксваген» поставляет американской «Крайслер»

2*

19

5. Пьер Г. Гил- ленхаммэр
6. И шир о Хат- тори
7. Вальтер Книп
8. Джованни Агнелли
9. Умберто Агнелли
10. Карло де Бенедитти

И. МорисХоджсон

Председатель совета директоров и главный управляющий «АБ Вольво»

Президент «Дайнп Сейкоша К0, лтд» и «Снова Сейкоша К°, лтд» (концерн «Сейко», Япония)

Бывший президент «Си-пи-си Юроп» (США)

Председатель совета директоров «Фиат СпА» (Италия)

Вице-председатель «Фиат» (Италия)

Президент «Оливетти СпА» (Италия)

Председатель совета директоров и главный управляющий «Бритиш хоум сторз» (Великобритания)

1. «Чейз Манхэттен корп.»
2. «Тевнеко Юроп, инк.»
3. «Си-пи-си интернэшнл»
4. «Лафарж Копе»

1. «АМФ»
2. «Секьюрити пасифик нэшнл бэнк оф Лос-Анджелес»
3. «Тоуч, Рэмнант энд К°»
4. «Лафарж Копе»

1. «Кемикл корп.»
2. «Теннеко»
3. «Си-пи-си»
4. «Вольво»

1. «Чейз Манхэттен»
2. «Юнайтед текнолоджиз»
3. «Конференс борд»

1. «АТТ»
2. «Альянц ферзихерунге АГ»
3. «Тнссен-Борнемиза НВ»

1. «АМФ»
2. «Морган гэрэнти»
3. «Лмакс, инк.»

1. «Чейз Манхэттен»
2. «Амакс»
3. «Эйр продактс энд кемиклз, инк.»

США

»

Франция

США

Великобритания

Франция

США

»

»

Швеция

США

»

США

ФРГ

Нидерланды

США

»

»

США

Примечание. Список составлен на основе данных журнала International Management, November 1983, p. 201, о консультантах участвующих в трех и более советах компаний разной национальной принадлежности.

4-цилиндровые двигатели, а «Крайслер» собирает автомобили «Фольксваген» в Австралии. «Дженерал моторз», «Форд» и «Крайслер» владеют «значительными пакетами акций» в японских компаниях — соответственно в «Ису- зу», «Тойо-Когье» и «Мицубиси»—и совместно с ними конструируют, производят и сбывают автомобили и их узлы. Причем «Крайслер» уже 10 лет импортирует автомобили «Мицубиси», а «Дженерал моторз» заявила в конце 1983 г., что будет импортировать до 300 тыс. автомобилей в год от «Исузу» и «Судзукп». «Рено» после нескольких лет производственно-сбытовой кооперации скупила в і982 г. 46% акций «Америкэн моторз». В это же примерно время «Пежо» и «Крайслер» заявили о своем намерении производить в США с конца 1985 г. субкомпактную модель автомобиля (заметим, что «Крайслер» имеет пакет акций в капитале «Пежо») ]. Итальянская «Альфа-Ромео» и японская «Ниссан» создали на паритетных началах совместную производственно-сбытовую компанию «АРНА», которая с середины 1983 г. стала массово выпускать и сбывать на мировом рынке совместно разработанную компактную модель автомобиля. «Альфа-Ромео» наладила кооперационные связи с другим своим конкурентом — «Фиат» — по выпуску некоторых агрегатов и деталей автомобилей, которые используются обеими фирмами в производстве [9].

Но действительно откровенный международно-монополистический характер приобрела сделка между двумя крупнейшими производителями автомобилей в США и Японии — транснациональными монополиями «Дженерал моторз» и «Тойота». В начале 1983 г. корпорации договорились создать совместную компанию на основе переоборудованного американского предприятия «Джеперал моторз», разделив его акционерный капитал в 300 млн. долл. поровну между собой. Условия соглашения (которое встретило весьма сильную оппозицию в Федеральной торговой комиссии, без согласия которой оно не может вступить в силу) предусматривают производство на совместном предприятии ежегодно до 1996 г. около 200 тыс. автомобилей японской конструкции с использованием импортируемых японских двигателей и компонентов. Оценочно «Дженерал моторз» сможет сэкономить от участия в совместном предприятии до 1 млрд. долл., которые потребовались бы для переоборудования предприятия и разработки новой конструкции автомобиля, а «Тойота» — расширить продажи в США (через дилерскую сеть своего- американского компаньона) в обход «добровольных ограничений» на ввоз японских автомашин.

Но указанное соглашение привлекает внимание но столько своей технико-экономической стороной, сколько своими «антиконкурентными» последствиями. За строкой соглашения «Дженерал моторз» — «Тойота» угадываются многие атрибуты картельных договоренностей — «упорядочение» (согласование) производства и раздел рынка, установление «согласованных» цен, а главное — ограничение конкуренции на крупнейшем рынке мира—американском. Так, в соответствии с соглашением «Дженерал моторз» отдает на откуп совместному предприятию (а по существу — японскому компаньону) немаловажный сегмент американского рынка автомобилей (малых размеров) и концентрирует свои усилия (в том числе и сэкономленные средства) на рынке автомобилей больших размеров, уже на 2/з контролируемом этой американской монополией. Благодаря альянсу обе компании, говорится в меморандуме «Крайслер», представленном в ФТК, «в течение десятилетия (действия соглашения) будут обсуждать цены, сроки и порядок обновления производственной технологии и рыночную стратегию», что вызовет «антиконкурентные последствия» на рынке и после истечения срока действия соглашения *. Соглашение «Дженерал моторз» — «Тойота», таким образом, должно предусматривать (хотя это участники прямо не сообщают) четкие договоренности о согласованных размерах производства отдельных видов продукции (классов автомобилей), импорта автомобилей и их компонентов, о ценах на продукцию, о рыночных квотах (по крайней мере на рынке США), причем в этих договоренностях должны учитываться и импортируемые «Дженерал моторз» автомобили японских фирм «Исузу» п «Судзу- ки». И очевидно, крайне враждебное отношение к указанной сделке со стороны «Форд» и «Крайслер», обвинивших ее участников в нарушении антитрестовского закона Клейтона (закон запрещает комбинации между фирмами, ведущие к значительному ограничению конкуренции), свиде- •тельствует о реальной подоплеке этой межмонополистиче- ской договоренности.

Кооперационные сделки между крупными и крупнейшими компаниями разных стран не ограничиваются, естественно, автомобильной промышленностью. Так, в сталелитейном производстве ведущий производитель стали в США — американская «Ю. С. стил» достигла в 1983 г. договоренности с английской монополией «Бритиш стил» об импорте более 2 млн. т стали в год для последующей переработки на предприятии «Ю. С. стил» и сбыта на американском рынке. Даже американская «ИБМ» — крупнейший производитель электронной вычислительной техники, прежде, как правило, отвергавший какие-либо формы кооперации с другими фирмами, — стала делать в начале 80-х годов исключения из этого принципа. Она наладила кооперацию в производстве и сбыте в США промышленных роботов с японской «Санкъо Сэйки», а в 1983 г. заключила соглашение с «Мицубиси корп.» и «Космос 80 К°» о создании двух совместных компаний научно-исследовательского назначения в области оптиковолоконной связи для ЭВМ1. Тесные контакты уже налажены или находятся в стадии становления и у многих других крупных и крупнейших компаний: у американской «Мерк» с шведской «Астра» и с японскими «Банью» и «Горни» (фармацевтика); у американской «Интернэшнл харвестер» с итальянской «Фиат» (производственно-сбытовая кооперация по микроавтобусам).

В некоторых видах производств (энергомашиностроение, авиастроение, военная техника и др.), где и раньше ведущие компании разных стран (особенно Западной Европы) вступали в кооперационные связи, в частности через консорциумы, тяга к коллективным действиям — причем уже с участием корпораций США — еще более возросла. В 1983 г., например, был создан многонациональный консорциум с целью разработки и производства с 1988 г. новейшей модели авиадвигателя для гражданских самолетов. Возглавляют его американская «Пратт энд Уитни» (дочерняя компания «Юнайтед текнолоджиз») и английская «Голлс-Гойс» (в числе остальных участников — «МТУ» (ФГГ), «Фиат» (Италия) и японская группа «Джапаниз аэро энджинз», состоящая из «Ишикавад- жима-Харима хэви индастриз», «Мицубиси хэви индаст- риз», и «Кавасаки хэви индастриз»). Примерная смета консорциума — 1 млрд. долл. За несколько лет до этого с той же целью объединили свои усилия американская монополия «Дженерал электрик» и французская «Снэкма» [10]. В последние годы активизируется по самым различным направлениям кооперация между американскими и японскими крупнейшими компаниями. Быстро растет число совместных компаний в перспективных видах технологии — в разработке пятого поколения ЭВМ, волоконной оптики, биотехнологии, новейших моделей интегральных схем. Примечательно, что в рамках этих совместных компаний наиболее сложные исследования и конструкторские разработки должны проводиться в Японии[11].

Подобные транснациональные межфирменные, в том числе межмонополистические, связи различны и по своей глубине, и по масштабам. Но общей тенденцией последних лет является, во-первых, рост их популярности среди монополистической верхушки транснационального бизнеса; тесные связи налаживаются не только вертикально — по линии «транснациональная монополия — национальная компания (аутсайдер)», но в расширенных масштабах — горизонтально, между ТНМ разной национальной принадлежности. Во-вторых, такие «кооперационные связи», где участниками оказываются несколько представителей монополистического ядра, неизбежно влекут за собой (либо явно или скрытно предусматривают) раздел рынка целиком или его сегментов (товарных и/или географических), координацию размеров производства, совместное (монопольное) использование изобретений и технологии, координированное установление цен, а в конечном итоге — вытеснение конкурентов и усиление уровня монополизации в мировой капиталистической экономике. Тем самым делается значительный шаг от индивидуальных к коллективным формам международной монополистической практики, шаг в сторону международных союзов транснациональных монополий.

Важным фактором, влияющим на формирование интернациональных межмонополистических связей, является антитрестовская политика буржуазного государства. В США— на «родине антитреста» — закон в принципе не допускает образование монополистических объединений: любые действия корпораций, ведущие к ограничению конкуренции на внутреннем рынке США и во внешней торговле страны, считаются противоправными. Вместе с тем в законодательстве имеются исключения из этого общего принципа, многочисленные «открытые» и «скрытые» лазейки, нередко позволяющие корпорациям обходить эти ограничения.

Таким узаконенным исключением является, к примеру, создание ассоциаций Уэбба—Померена (одноименных с регулирующим их деятельность законом), которые неоднократно упоминаются авторами книги. Принятый еще в 1918 г. закон Уэбба—Померена разрешает создание ассоциаций производителей товаров исключительно с целью их экспорта. (В остальных случаях создание ассоциаций фирм США запрещено антитрестовским законодательством.) Эти ассоциации, регистрируемые в Федеральной торговой комиссии США, не должны, однако, препятствовать экспортной деятельности других американских предприятий. В тексте закона говорится, что они не должны «вступать в любое соглашение... или совершать любое действие, которое искусственно или намеренно направлено на повышение или подрыв цен в пределах США... или которое существенно ослабляет конкуренцию в США или иным путем ограничивает торговлю в пределах этой страны» В период принятия закона, когда частный бизнес США активно утверждался на мировых рынках в роли ведущего экспортера, его авторы рассчитывали поднять конкурентоспособность американских экспортных товаров за счет снижения издержек обращения через объединение прежде всего «малого бизнеса» США в экспортные ассоциации. В них виделся противовес иностранному субсидированию и картелям. Но воспользовались им отнюдь не мелкие фирмы. В 1967 г. в обследовании использования закона Уэбба—Померена (до сих пор остающемся наиболее широким по охвату) ФТК обнаружила, что на долю крупных корпораций пришлось почти 80% объема экспорта ассоциаций Уэбба—Померена, причем само законодательство отнюдь не способствовало росту физического объема экспорта США. Так, с 1930 по 1935 г. насчитывалось 57 ассоциаций, контролировавших 19% американского экспорта; с 1958 по 1968 г. их доля в экспорте США составляла всего 2,4%, а к концу 70-х годов даже снизилась до

1,5%. В 1979 г. в них по-прежнему входили преимущественно компании—лидеры в «своих» отраслях, в общей сложности 338 корпораций в 38 ассоциациях; [12]/з их экспорта приходилось всего на 6 ассоциаций.

Однако относительно небольшие объемы экспорта ассоциаций Уэбба—Померена отнюдь не свидетельствуют об их бесполезности для корпораций США. Их главная функция в другом — служить прикрытием для картельных организаций. Как считает Э. Финли, президент одной из специализирующихся на экспорте компаний США, «нет сомнения в том, что доминирующей чертой в деятельности ассоциаций Уэбба—Померена уже в течение многих лет являются фиксация цен и распределение рынков. Короче говоря, эти ассоциации стали играть роль обычных картелей» 1.

Такая характеристика ассоциаций Уэбба—Померена не только вытекает из эмпирических рассуждений, но и основывается на ряде фактов, просочившихся в западную печать. Так, после создания ассоциации производителей фосфатных удобрений «Фосфат кемикл (Уэбб—Померен) ассошиэйшн» — «Фоскем» — цены у ее членов как на экспортные поставки, так и на поставки в США возросли примерно на 50%, и этот рост не был связан с повышением издержек производства. В 1978 г. расширение членства ассоциации вызвало весьма характерную реакцию со стороны крупнейшего импортера американских фосфатных удобрений — Бразилии, представитель которой прямо подчеркнул «ужасные» последствия этого события для бра? зильских импортеров — резкое повышение цен. С другой стороны, зарубежные конкуренты этой американской ассоциации—«Южно-Африканское общество (а по существу — картель) удобрений», а также большинство западноевропейских производителей — позитивно отнеслись к ее укреплению, усмотрев для себя выигрыш от повышения мировых цен и стабилизации мирового рынка. Такая реакция могла быть только при наличии картельных черт в деятельности ассоциации Уэбба—Померена, члены которой контролировали в конце 70-х годов около 2/з мирового капиталистического экспорта фосфата диаммония и более 7г экспорта тройного суперфосфата 2.

Членов ассоциаций Уэбба—Померена отличают не только крупные размеры и лидирующие позиции на внутреннем американском и экспортных рынках, но и многонациональная сфера предпринимательства. Среди них действуют ТНК США, имеющие зарубежные филиалы. Последние не только используются для продажи товаров материнских фирм, но и прямо участвуют в разделе мировых рынков и в продажах товаров по заранее установленным ассоциацией ценам К В той мере, в какой у американских членов ассоциаций развита филиальная сеть, деятельность этих ассоциаций может приобретать характер операций международного картеля.

Такой картельный характер деятельности ассоциаций Уэбба—Померена подчеркивали многие противники ослабления антитреста во время дискуссий в конгрессе США по законопроекту об «экспортных торговых компаниях» (ЭТК) в начале 80-х годов. Тогда же они предупреждали, что принятие закона об ЭТК, снимавшего запрет антитреста на совместное участие банков, промышленных и торговых фирм в капитале торговых компаний, занимающихся экспортом товаров из США, не даст выгоды «малому бизнесу» (его сторонники главным образом пропагандировали эту цель) [13].

В соответствии с принятым в конце 1982 г. законодательством[14] «разновидовые» компании США (действующие в банковском деле, промышленности, торговле, услугах) получали право объединять свои капиталы и участвовать в ЭТК (прежде антитрест США такие альянсы запрещал). Уже через год после принятия закона им воспользовались прежде всего крупнейшие американские транснациональные монополии, занятые банковским делом, — «Бэнк оф Америка», «Ситибэнк», «Секьюрити пасифик» и «Фёрст нэшнл бэнк оф Чикаго», а также промышленная «Дженерал электрик», торговая «Сирз, Робак» и другие. За счет объединения в рамках ЭТК своих ресурсов, использования уже имеющейся разветвленной международной банковской, торговой сети материнских фирм они намерены привлечь к экспорту массу средних и мелких компаний, имеющих конкурентоспособную продукцию (за счет этого, например, ЭТК «Дженерал электрик», созданная только в 1982 г., намеревается довести свой оборот всего за 5 лет до 2 млрд. долл.)

Одним из последствий роста экспортных торговых компаний и ассоциаций оказывается еще большая монополизация крупнейшими корпорациями внешней торговли •США, хотя и сейчас 80% ее объема контролируется всего 250 корпорациями. Теснее становится и переплетение банковского, промышленного и торгового капиталов, его международных экономических интересов.

Но все же более важным для действий корпораций, и в том числе для выбора ими форм межнациональных связей, является общий настрой исполнительной власти в отношении применения антитреста, то, как трактуются законодательные акты.

С приходом к власти администрации Рейгана антитрестовские ограничения на деятельность корпораций были -значительно смягчены. Так, в 1982 г. были введены новые — и намного менее жесткие, чем действовавшие прежде, — правила, регулирующие слияния компаний. Теперь внимание антитрестовских органов привлекают только те слияния корпораций, которые непосредственно ведут к «снижению числа ведущих фирм на рынке либо облегчают конкурентам создание картеля. Во всех остальных случаях (хотя отмеченные выше «признаки нарушения антитреста» и трактуются весьма свободно) слияния, в том числе и крупнейших компаний, не считаются противозаконными.

Стали освобождаться от преследования властей все виды «вертикальных связей» между компаниями — поставщиками и потребителями, опять-таки за исключением таких связей, которые могут привести к созданию картеля. Причем под нажимом руководства антитрестовских органов оказался Верховный суд США, от которого потребовали снять запрет на случаи установления производителем минимальных цен на свою продукцию, поставляемую и розничную сеть. Известно, однако, что это средство подрыва позиций конкурентов типично и для монополистической практики, и для действий картелей. В области «горизонтальных связей» (между компаниями, производящими однотиповую продукцию) также видны изменения: так, корпорации США получили в 1983 г. сообщение о том, что они не будут преследоваться по антитресту при создании совместных научно-исследовательских предприятий. Под лозунгом стимулирования научно-исследовательских работ в США администрация Рейгана стала проталкивать законы, облегчающие объединение сил и средств корпораций и сфере НИОКР, в частности в микроэлектронике ]. Такой пльянс, особенно среди ведущих корпораций, может приобрести черты картеля, и прежде всего в отношении использования новой техники и технологии.

Между тем корпорации — лидеры в «своих» отраслях, весьма успешно избегают антитрестовских преследований. Электронная международная монополия «ИВМ», например,, из более чем двух десятков дел, возбужденных против нее- с 1968 по 1983 г. в США, проиграла всего одно, причем па нему приговор в результате апелляции был в конце концов пересмотрен2. С 1981 по 1984 г. Комиссия ЕЭС также* предприняла ряд попыток заставить «ИБМ» отказаться ог некоторых своих монопольных прав, ограничивающих возможности конкурентов, но натолкнулась на острое сопротивление этой американской корпорации.

В целом действенность антитрестовского законодательства США, считавшегося наиболее жестким среди капиталистических стран (хотя и отнюдь не всегда эффективным), в 80-е годы целенаправленно снижалась — и через- иересмотр правил его применения, и путем прекращения «судебных дел (как это было сделано в отношении уже упоминавшейся «ИБМ», против которой еще в 1969 г. было выдвинуто обвинение в монополизации рынков).

«Поведению корпораций, — писал английский Эконо- .мист, — которое считалось сомнительным с точки зрения Законности 10 или 15 лет назад, теперь не угрожают антитрестовские действия (преследования) по инициативе федеральных властей или частных лиц. Это затрагивает интересы не только американских компаний, но и всех, кто конкурирует с ними» *.

Но где наиболее открыто демонстрируется беспомощность антитрестовского законодательства, так это применительно к операциям нефтяных монополий США, уже не юдно десятилетие успешно противодействующих любым попыткам ограничить их реальный контроль над производством и рынком. За последние полвека имевшие место немногочисленные антитрестовские разбирательства в нефтяной промышленности США, по сути дела, не дали никакого результата. Так, в 30-е годы против 22 нефтяных •корпораций и их 379 дочерних компаний министерство юстиции США выдвинуло обвинение в монополизации добычи нефти, ее транспортировки и сбыта. Однако контрмеры в отношении этих компаний (пресечение нарушений антитрестовских законов Шермана и Клейтона, прекращение контроля со стороны этих вертикально интегрированных корпораций над транспортировкой и сбытом) так и не •были предприняты — с началом второй мировой войны консультативный комитет Совета национальной обороны ‘США рекомендовал главному судье найти «компромиссное решение», что и было сделано. Из одиннадцати членов ¦комитета девять были прямо связаны со «Стандард ойл» и «Шелл» — ответчиками по делу, которое на сегодняшний .день остается самым крупным антитрестовским разбирательством в нефтяной промышленности.

В 1952 году большое жюри (grand jury) начало расследование уголовных антитрестовских дел, выдвинутых против многонациональных нефтяных компаний. Однако президент Трумэн предложил распустить совет и передать дело в суд по гражданским делам при условии, если компании добровольно представят требуемые для разбирательства документы. На что был получей отказ со стороны юриста «Стапдард ойл» иод предлогом того, что требуемая информация «сыграет на руку коммунистам». В 1953 г. Дж. Ф. Даллес — партнер юриста «Стапдард ойл» — был назначен госсекретарем и новая администрация США закрыла дело «по соображениям национальной безопасности».

История повторилась в 1957 году, когда 29 нефтяных монополий США были обвинены в использовании суэцкого кризиса для вздутия цен па бензин, а также в незаконной фиксации цен. Несмотря на неопровержимые доказательства, судья Р, Савэдж закрыл дело. Через год он подал в отставку и получил пост вице-президента «Галф ойл», обвинявшейся в числе других компаний в нарушениях антитреста.

В 1962 г. началось расследование по замораживанию конкуренции девятью нефтяными монополиями, которое длилось более 12 лет и затем было прекращено. В 1972 году было подготовлено проведение расследования по нарушениям антитрестовского законодательства «Эксон», «Бритиш петролеум» и «Арко», распределивших между собой контроль над Трансаляскинским нефтепроводом в соответствии с величиной контролируемых ими же запасов аляскинской нефти. Однако на рассмотрение был наложен запрет по инициативе главиого судьи США Дж. Митчелла, заинтересованного в получении средств для очередпой избирательной кампании у нефтяных корпораций. Один из последних примеров бессилия антитреста — прекращение (после десяти лет разбирательства!) дела «Эксон», по которому ФТК намеревалась отделить от восьми крупнейших компаний некоторые виды операций. Дело было тихо прикрыто, поскольку за время расследования в отрасли «изменилась ситуация»

Угроза «сверхконцентрации» экономической мощи в руках узкой группы транснациональных корпораций, усиливаемая в последние годы ростом меж- и внутринациональных связей между ними, и в то же время неспособность (и пежелание) буржуазного государства препятствовать новой волне централизации капитала вызывают беспокойство многих буржуазных ученых, в том числе в самих США. Весьма примечательна мысль, высказанная перед членами палаты представителей США профессором

1 Mergers and Acquisitions. Oversight Hearings..., p. 361—363.

33

З Зак. № 1966 экономики, бывшим консультантом по антитресту министерства юстиции США Дж. Уилсоиом. «В настоящее время, — заявил он, — возникает ситуация, когда концентрация общественной власти, используемой в частных целях (т. е. в руках руководителей корпораций. — С. Л/.), оказывается в ряде случаев большей, чем власть, находящаяся в руках конгресса пли административных учреждений, которые призваны контролировать положепие дел (в частном предпринимательстве)» *.

По существу, та же озабоченность — но выражаемая в более резких и конкретных формах — проходит красной нитыо по всей книге К. Мироу и Г. Маурера. Уже в самом начале ее опи подчеркивают эту главную, по их мнению, опасность на современном этапе развития транснациональных корпораций. И чтобы остаповить усиление власти ТНК или хотя бы постичь этот процесс, необходимо понять, «как и почему транснациональные корпорации сотрудничают друг с другом ради их собственного большего блага». В этом — главная цель исследования авторами эволюции картелей.

Необходимо при этом отметить, что проблематика книги выходит далеко за рамки картелей как таковых. Наряду с картельными союзами классического типа авторы обращают внимание и на другие формы межмонополистиче- ских договоренностей, отношений вообще между транснациональными корпорациями, непосредственно предусматривающих скоординированную между ТНМ коллективную ограничительную деловую практику. Но при этом распространение на эти остальные (и весьма многообразные) виды межмонополистических связей понятия «картель» (т. е. его излишне широкое толкование) представляется не всегда обоснованным. В отношении большинства совместных предприятий ТНМ, кооперационных связей между пими в производстве, сбыте, научно-исследовательских разработках и т. п. правильнее, очевидно, говорить как о межмонополистических связях, приобретающих в ряде случаев картельные черты, но отнюдь не являющихся картелями по существу.

Требует уточнения и само определение картелей, которое К. Мироу и Г. Маурер дают в начале книги и от которого в дальпейшем нередко отходят. Те черты картелей,

1 Ibid., р. 397.

которые авторы выделяют в качестве их призпаков и на этой основе формулируют определение картеля — «добровольные», «заключаемые между частными предпринимателями» соглашения, направленные на «координацию торговли» (с. 64), — в принципе верно отражают лишь техническую сторону их деятельности. Оно вполне применимо для классификации договоренностей (связей) между компаниями. Но к этому необходимо добавить те качественные (и экономические наиболее важные) черты картелей, о которых говорил В. И. Ленин: что они являются формой монополизации мировых рынков, формой монополистических союзов, представляющих собой новую ступень концентрации капитала и производства. По ходу исследования авторы, между прочим, убедительно показывают и доказывают наличие вполне очевидных черт монополии у картельных союзов; например, на с. 70 прямо высказывается принципиально важная мысль о том, что «международные картели — это продукт эпохи монополий и распространеиия этого явления в глобальном масштабе». Но в определении, данном в иачале книги, эти качества картелей не фигурируют в числе главных.

Такой «техницизм» в терминологии вообще характерен для западных экономистов, и, как правило, он ведет к принципиально неверным обобщениям. В отношении, к примеру, транснациональных корпораций зачастую в буржуазной литературе указывается лишь то, что они являются предприятиями, действующими «в двух или более странах», «глобально», или в их операциях доля зарубежного компонента (например, в продажах, активах, прибыли и т. п.) превышает определенный процент. В результате в семействе ТНК, состоящем из многотысячной массы средних и даже мелких компаний, теряется наиболее мощное его ядро — группа из нескольких сотен транснациональных монополий, играющая, безусловно, главную роль в мировой экономике капитализма и порождающая наиболее острые противоречия. Более того, такое определение автоматически включает в группу ТНК и предприятия развивающихся государств, полностью игнорируя их весьма важные особенности, и — что особенно характерно для западной терминологии — международно оперирующие предприятия стран социализма. В результате ответственность за разрушительные последствия экспансии ТНМ возлагается я на широкую массу небольших компании, и на развивающиеся, и на социалистические страны, что абсолютно не соответствует реальпому положению дел [15].

По аналогии содержащееся в книге определение международных картелей, не делая никаких социально-экономических разграничений между формами союзов, объединений в современной экономической жизни, несет в себе ту же опасность прннципнально иеверпых обобщений. Так, хотя вначале авторы как будто исключают ОПЕК из категории «международный картель», но затем забывают об этом и в ряде случаев, по существу, ставят знак равенства между частномононолистнческимы картелями и Организацией стран — экспортеров пефти. Очевидно, что внешнее сходство в методах действий с «классическими картелями» — совместное установление участниками ОПЕК цепы на нефть на основе контроля этих стран над значительной частью мирового производства этого важнейшего вида энергетического и промышленного сырья — отнюдь не свидетельствует об их идептичиости. Во-первых, принципиальные различия имеются в составе участников: у классических картелей это частнокапиталистические компании, у ОПЕК — государства, обладающие суверенными правами распоряжаться своими природными ресурсами.

Во-вторых, имеются различия в целях создания картелей и ОПЕК. Первые организуются для устранения конкуренции между участниками, прямого раздела мирового рынка и подавления внешних конкурентов — аутсайдеров. Действия же вторых были направлены фактически против монополии международного картеля нефтяных компаний, за выравнивание (хотя и «взрывным», насильственным путем) соотношения цен на нефть и на промышленные товары развитых капиталистических стран, которое длительное время сознательно складывалось в ущерб нефтедобывающим странам.

В-третьих, вздувание цен классическими картелями, извлечение сверхприбылей направлено на обогащение узкой группы монополистической буржуазии, в меньшей степени — более широкого по численности, но все же весьма ограниченного круга акционеров этих монополий — участников картелей. Причем, как убедительно показывается авторами книги, картели извлекают значительные массы

(Сверхприбылей из развивающихся стран, где псключитель- цю остро стоит проблема нехватки денежных ресурсов. Что ікасается ОПЕК, то при всей неоднозначности путей использования нефтедолларов (например, в целях обогащения феодально-монархической верхушки некоторых добывающих стран, с одной стороны, и устранения экономической отсталости, повышения уровня жизни широких масс населения — с другой) в выигрыше от возросших нефте- ,доходов оказалась довольно широкая масса трудящихся стран ОПЕК. Нефтедобывающие страны оказались новым івмким рынком для западных компаний, а также и источником международного кредитования. И в той мере, в какой нефтедолларовый механизм сработал как перерас- пределитель прибылей капиталистических компаний в пользу трудящихся (нефтедобывающих стран, а также опосредованно, через кредиты и рост импорта этих стран с ІЗапада, — в пользу трудящихся стран капитализма, в том числе через рост занятости) !, действия ОПЕК сыграли свою прогрессивную роль.

В-четвертых, к середине 80-х годов возможности нефтедобывающих развивающихся стран определять уровень цены на нефть, размеры ее производства заметно ослабли. Причины этого — повышение эффективности энергопотребления в большинстве стран Запада, повышение роли альтернативных источников энергии и промышленного сырья, рост нефтедобычи за пределами стран ОПЕК. В итоге, например, доля ОПЕК в мировом экспорте нефти снизилась только за 3 года (с 1979 по 1982 г.) с 82 до 50%, а актив их коллективного платежного баланса, достигший максимальной величины в 110 млрд. долл. в 1980 г., превратился в 1983 г. в пассив[16].

И безусловно, нужно помнить, что многие «разрушительные последствия» для экономики Запада от роста цеп на нефть имели своим источником не только (а подчас и

не столько) страны ОПЕК, сколько нефтяные монополии, которые разными путями сами поднимали цены на нефть и нефтепродукты сверх тех повышений, которые проводили нефтедобывающие страны, а в ряде случаев, и вне связи с ними, искусственно создавали перебои в поставках нефти, и т. д. Так, в 1974 г. 15 крупнейших нефтяных корпораций увеличили свои чистые доходы на 41% (до И,7 млрд. долл.); еще больший скачок в их прибылях последовал вслед за иранским кризисом 1978 г. — в 1979 г. доходы возросли на 65% (до 19,5 млрд. долл.), а в 1980 г. — еще на 30% (до 25,5 млрд. долл.). И если в 1973 г. в десятке крупнейших (по доходам) корпораций США было только три нефтяпые, то в настоящее время их уже шесть[17].

То, что нефтяные монополии — «сестры по картелю» смогли использовать повышение цен в своих интересах, подтверждают и авторы книги. Нельзя не согласиться с ними и в том, что власть мопополий над нефтяным бизпесом в капиталистическом мире ослабла в результате действий ОПЕК не так уж существеино, а сами нефтедобывающие страны продолжали зависеть от них в сфере транспортировки, переработки и сбыта нефти и ее продуктов (см. гл. 3). Что вызывает возражения, так это отмеченная авторами пассивпость нефтяных монополий в отношепии усиления роли ОПЕК, стремление обеих сторон учесть интересы друг друга («оба картеля оказались иужны друг другу» — с. 176). На самом деле политика нефтяных монополий выглядела куда более агрессивной, и совместно с активными действиями империалистических государств (прежде всего США) в районе Ближнего Востока она была и остается направленной на сохранение в нем своих интересов, на противодействие усилению экономической независимости, вообще процессов демократизации в этом районе.

Но в целом общая концепция развития и роли картелей в мировой экопомике, предлагаемая читателям К. Ми- роу и Г. Маурером, демократична по сути и отличается весьма критическим настроем по отношению к действиям международных частномонополистических союзов. Более того, детально исследуя эволюцию картелей, авторы подчас вплотную подходят к объяснению этого явлепия в капиталистической экономике, исходя из ряда положении, лежащих в основе марксистско-ленинской теории развития капитализма — процесса концентрации производства и капитала, переплетающегося с ростом конкуренции и стимулируемого ею, порождения картелей монополистической стадией капитализма, развития монополизации (и картелирования) от национального уровня к международному (с. 70) н некоторых других. И хотя в кпиге такое сходство авторами не признается (кроме одного случая, где указывается на прозорливость Маркса в предсказании концентрации в экономике как следствия капиталистической конкуренции (с. 65), ее фактический материал, да и многие выводы служат прекрасной иллюстрацией жизненности идей Маркса и Ленина. В этом смысле гл. 1 представляет несомненный интерес.

В познавательном плане с не меньшим интересом читаются главы книги, где рассматривается конкретный механизм функционирования картельных соглашений по отдельным видам товаров (гл. 2—7). И если период расцвета картелей (первая половина XX в.) уже достаточно хорошо известен!, то последующий (современный) этап исследован менее детально, в том числе, как справедливо замечают авторы, из-за скрытности действий монополий. Этот пробел в значительной мере восполняет детальный фактический материал, собранный и проанализированный К. Мироу и Г. Маурером.

При ознакомлении с современным положением в картельной деятельности монополий (гл. 8) нельзя не согласиться с авторами в том, что в настоящее время капиталистическая экономика вошла в кризисную полосу своего развития, характеризующуюся низкими темпами роста и сильным влиянием на экономический механизм инфляционных процессов (по терминологии авторов, наступила «эпоха стагфляции»). В этих условиях повышаются стимулы к росту популярности картелей, начинается «вторая эпоха картелей» (с. 305). Авторы исходят при этом из сходства экономической ситуации в системе капитализма в период Великой депрессии 30-х годов и в настоящее время. Действительно, сходство есть и в глубоком падении экономической активности, и в развитии автаркии и протекционизма в международных экономических отношениях, и в том, что в последние годы на фоне обострения меж-

Йуиародіюй конкуренции значительно усилились ііацгіО- иальные н интернациональные межмопонолнстические связи. Стремление к участию в картелях, считают авторы, связано с попытками монополий устранить «элементы риска», который в настоящее время, да и па будущее, расценивается компаниями как особенно высокий.

Но каковы же результаты развития картелирования в мировой капиталистической экономике? Авторы весьма пессимистично смотрят па последствия роста картелей. Международные картели, считают они, хотя п вносят элементы стабильности, однако за счет защиты «неэффективных, дорогих производств» (с. 314), ограничения сферы распространения технологии (с. 315). Более того, сам факт объединения усилий крупнейших фирм в проведении исследовательских работ заставляет более мелкие фирмы дважды подумать, стоит ли им начинать НИОКР в той же сфере (с. 318), т. е. картелирование препятствует самому развитию научно-технического прогресса. Поэтому утверждения о пользе картелей, делают логичный вывод авторы, вызывают сомнения и скептицизм (там же).

В книге с разпых позиций критикуется «вклад» западных транснациональных корпораций и формируемых ими картельных союзов в процесс развития экономически отсталых стран. Не отрицая в припципе тех положительных сторон, которые несет деятельность ТНК для хозяйств развивающихся стран, Мироу и Маурер, однако, считают, что в большинстве случаев эти преимущества перечеркиваются ростом серьезпых проблем, порождаемых ТНК. Среди последних — подрыв попыток этих стран усилить свою экономическую независимость за счет «замещения импорта» национальным производством (последнее монополизируется филиалами ТНК); использование не экспорта капитала в развивающиеся страны, а их внутренних кредитных источников для удовлетворения финансовых потребностей филиалов ТНК; «денационализация» экономики посредством вытеснения национальных компапий развивающихся стран картельными союзами ТНК; ограпичепия, накладываемые ими на «передачу технолоіии» в развивающиеся

страны (с. 332).

Достаточно убедительно звучит тезис авторов о том, что если для развивающихся стран деятельность картелей ведет к «денационализации», то для США и других развитых стран капитализма — к «международной экономической концентрации» (с. 335). Под нею Мпроу п Маурер понимают усиление контроля узкого круга транснациональных корпораций над мировыми рыиками. На этом этапе работы авторы уже прямо говорят не о разрушительных последствиях международных картелей как таковых, а о роли транснациональных монополий в экономике, политике, социальной жизни современного мира. Они социально заостряют многие стороны деятельности монополистической верхушки бизнеса, показывают тесное переплетение интересов государства и TIIK (а подчас, как в сфере энергетической политики США, и подчиненность первых вторым), прочные позиции монополистического капитала через своих представителей в конгрессе и правительстве США.

По как обычно и бывает в работах буржуазных ученых- либералов, из весьма острой критики сложившегося положения отнюдь не следуют далеко идущие выводы и предложения, способные действительно ликвидировать назревшее противоречие между иптересами и действиями монополий и целями общества. В заключающей работу главе 9 авторы предстают лишь как поборники идей «свободной конкуренции», возлагающие свои надежды (что тоже не ново) па наднациональные регулирующие институты.

В качестве первого шага к возрождению «конкуренция без ограничений» авторы предлагают «согласовать законы различных страп по регулированию деятельности картелей в международной торговле» (с. 344). Но, рассматривая реальные возможности к этому, опи вынуждены признать, что, за исключением некоторых шагов в этом направлении, никаких существенных изменений в системе регулирования картелей достичь не удалось.

Тогда, считают Мироу и Маурер, большие результаты могло бы дать предоставление прав контролировать «антиконкурентное поведение» ТНК «нейтральной международной организации» (с. 349). Но и здесь уже возникали серьезные трудности. США, например, отказались в свое время от распространения антитрестовской компетенции, так и не созданной Международной торговой организацией ООН на действия америкапских корпораций. Как постоянно отказывались они передать такие (даже крайне урезанные) права любой другой международной организации. И вероятность перемены позиции Соединенных Штатов (да и других империалистических стран) едва ли можно рассматривать серьезно, если учесть, что даже по добровольному «кодексу поведения» ТНК, разрабатываемому уже более десятилетия в ООН, США и другие империалистические страны категорически отказываются принять те положения, которые хоть как-то ущемляли бы свободу действий ТНК. В конечном итоге, пессимистично замечают авторы, в отношении одного из иапболее эффективных, по их мнению, проектов наднационального антитрестовского регулирования «единственная проблема... состоит в том, что его нельзя реализовать практически» (с. 352).

Большие надежды Мироу и Маурер возлагают на национальные системы антитрестовского регулирования. Вместе с тем многие из их предложений по ужесточению антитреста в США оказались явно нежизнеспособными. Авторы отмечают, например, острую необходимость в увеличении денежных штрафов в США за нарушения антитреста — но администрация Рейгана идет прямо противоположным курсом. Если прежде корпорации —нарушители антитреста компенсировали пострадавшей фирме нанесенный ущерб в троекратном размере, то с 1983 г. — только в однократном. Известны и многие другие послабления в отношении антитрестовских преследований, введенные буквально в последние годы. Собственно, и сами авторы стараются реалистично смотреть на вещи, отмечая, в частности, уязвимость своих предложений из-за большой политической силы американских монополий, особенно нефтяных. К тому же, считают они, трудно представить, что в складывающейся обстановке начала 1980-х годов произойдут какие-либо реформы по ограничению свободы корпораций, по крайней мере в Соединенных Штатах (с. 387).

Противоречия между желаемым (ликвидация господства монополий, международных картелей) и действительностью (огромная экономическая и политическая мощь, сконцентрированная в их руках и подрывающая любые попытки реально ограничить их свободу экспансии) Мироу и Мауреру разрешить так и не удается. Они чувствуют, что главный источник проблем, проистекающих от ТНК и международных картелей, — это не их размеры, а концентрация огромной экономической мощи в «очень немногих частных руках» (с. 387), что причина стагфляции — не в государственном регулировании капиталистической экономики, а в той же «гротескно сконцептрированной экономической мощи и в масштабной растрате ресурсов, которую поощряет олигополистический капитализм» (с. 388). В одном месте авторы даже пишут о необходимости «обществеппо- го контроля» над корпорациями, по реализация этой цели может, по их мнению, быть достигнута через предоставление общественности права «оценивать социальные решения корпораций», выбирать их руководителей и т. п. (с. 375). В конечном счете остается неясным, кто же и каким образом реально способен прекратить концентрацию экономической и политической мощи у транснациональных корпораций. Отказываясь от учета действительно реальных антиимпериалистических сил современности — международного коммунистического и рабочего движения, движения развивающихся стран против неоколониализма, получающих всецелую поддержку па мировой арене со стороны социалистических государств,—авторы оказались, как и нетрудно было ожидать, в тупике.

И все же главной цели книги — «не только разрушить иллюзии, будто картели исчезли после второй мировой войны, но и доказать, что их частную власть над мировой экономикой не следует более терпеть» (с. 389), —К. Мироу и Г. Маурер, безусловно, достигли. В этом, на наш взгляд, одно из ее важнейших достоипств.

* *

*

Уже после выхода книги на английском языке стали известны новые обстоятельства неравной борьбы К. Мироу с швейцарской транснациональной монополией «Броун Бовери» — той самой, которая разорила его фирму. В газете «Известия» от 11 апреля 1983 г. была напечатана по этому поводу заметка, в которой, в частности, говорилось: «Швейцарский город Баден называют некоронованной столицей транснациональной корпорации «Броун Бовери». Здесь все живут по законам дирекции и равняются на ее неписаные правила, хотя вслух об этом предпочитают не говорить. Бросить вызов могущественной «Броун Бовери», говорят жители, может только безответственный человек, не думающий о своем будущем. Впрочем, оказывается, что случаются и здесь непредвиденные вещи...

Городской трибунал вызвал повесткой в суд Освальда Балларена, директора бразильского филиала транснациональной корпорации «Броуп Бовери». Событие довольно необычное в судебной практике Швейцарии, как и необычен сам процесс, который длился песколько лет.

А начался on в 1979 году, Когда общественные организации страны опубликовали досье о неприглядной деятельности в развивающихся странах швейцарских ТНК, в частности электротехнической «Броун Бовери». Основная часть фактического материала была предоставлена бразильским промышленником Куртом Мироу, фирму которого разорила «Броун Бовери».

...К. Мироу, оказавшись за бортом коммерции, не захотел молчать. Приехав в Швейцарию, он передал общественным организациям материалы о картельной практике[18] «Броун Бовери» в Бразилии. Пытаясь запугать «бразильского Дон Кихота», как окрестила К. Мироу местпая печать, руководитель пресс-службы концерна Хайнц Хаус- ман публично оскорбил бывшего конкурента. Однако бумеранг транснационального хамства обернулся судебным; делом. Суд Бадена припял дело «Мироу против «Броун Бовери» к производству. Оказавшись в непривычной ситуации, дельцы из Бадена не пожалели денег па адвокатов. Те в свою очередь решили «выпотрошить» Мироу, потребовав внести залог в тридцать тысяч швейцарских франков для уплаты будущих судебпых издержек. Но К. Мироу не сдался. Ведя процесс самостоятельно, он сумел снизить залоговый барьер до десяти тысяч франков. Воодушевленный победой «бразильского Дои Кихота», швейцарские' демократические организации объявили «пациопальпый сбор средств» и в течепие двух лет собрали необходимую j сумму. Процесс возобновился.

...Недавно судебпый марафон в Бадене закончился. Компания «Броун Бовери» получила индульгепцию: судья оправдал руководителя пресс-службы, пе найдя в его публичных высказываниях какого-либо состава преступления. Словом, буржуазная Фемида еще раз продемонстрировала, что она защищает интересы крупных моиополий. А Курту Мироу оставлено право утешиться пословицей: «С сильным не борись, с богатым пе судись». Однако борьба не окончена: общественные организации Швейцарии готовят новые документы о деятельности транснациональных корпораций, разоблачающие неприглядные методы обмана и и а живы» !.

С.              10. Медведков'