ДОВОДЫ В ПОЛЬЗУ КАРТЕЛЕЙ
Мы пе знаем более сжатого и горячего выступления о том, что выигрывает мир от картелей, чем речь лорда Гарри Дункана Макговапа во время дебатов в палате лордов британского парламента в 1944 г.
Лорд Макгован, страстный защитник этой точки зрения, был одпим из основателей «Империэл кемикл нндастриз», гигантского объединения, известного своими обширными картельными связями. Он произнес свою речь в тот момент, когда влиятельные круги британского делового мира (включая Федерацию британской промышленности) считали всеобщую картелизацию решением проблем мировой торговли в послевоенный период.Макгован, в частности, сказал:
«В нашей стране многие промышленники перестали верить в прирожденное превосходство свободной или предельной конкуренции...
Цель картельного соглашения заключается главным образом в регулировании, но не в ликвидации конкуренции. Такого рода соглашения ведут к более упорядоченной организации производства и могут остановить расточительную и чрезмерную конкуренцию. Они (т. е. картели) должны помочь стабилизировать цены на приемлемом уровне... Они могут повести к быстрому улучшению техники и сокращению себестоимости, что в свою очередь при хорошо организованном руководстве в промышленности может обеспечить базу для более низких цен потребителям. Они могут распространять выгоды от изобретений из одной страпы в другую путем обмена результатами исследований, через перекрестное лицензирование патентов и за счет предоставления важных «ноу-хау», полученных при создании изобретений. Они могут обеспечить условия для организованного расширения мировой торговли» 8.
Хвалебная речь Макгована в честь картелей заключает в себе противоречие между двумя ключевыми концепциями — стабильностью и конкуренцией. Хотя он пытается занять среднюю позицию («регулировать, но не отменять конкуренцию»), он знает, что в своей основе два этих элемента противостоят друг другу: чем больше конкуренции в капиталистической экономике, тем меньше стабильности, и наоборот.
Картели являются порождением этого противостояния. Они представляют собой попытку уклониться от действия той самой силы, которая движет рыночную экономику. В центре любого противоречия, связанного с картелями, находится, таким образом, главный вопрос: до какой степени может быть ограничена конкуренция без ущерба в отношении тех благ, которые она, по идее, должна приносить обществу? Конкурентный рынок лучше всего можно определить как систему принятия решений о том, что будет производить общество и как производимое будет распределяться среди населения. Ресурсы в капиталистическом обществе распределяются пе в соответствии с планом, а главным образом в результате непредсказуемых взлетов и падений в предложении и спросе. Товар, на который имеется спрос, но количество которого относительно недостаточно, повышается в цене. Вкладчики в поисках наиболее выгодного вложения своих капиталов проявляют интерес к отрасли, производящей именно этот товар. В результате расширяется производство товара. Это приводит к падению его цены и заставляет вкладчиков искать более выгодные сферы приложения своих капиталов. «Таким образом, на основе беспрерывного процесса адаптации конкурентный рынок добивается экономического равновесия», — пишут Стокинг и Уоткинс9. И именно в этом «процессе непрерывной адаптации», исключительной гибкости идеальной системы конкуренции заключено ее великое достоинство. На этой гибкости основывается тезис о том, что экономика свободного рынка является наиболее эффективным методом распределения и размещения продукции. Теоретически рынок столь чувствительно реагирует на изменения в предложении и спросе, что длительное время большая часть населения может покупать то, что ей необходимо, по до- стунным ценам. Другое теорегическое йреймущесгво КОЙ- куреыции заключается в том, что она ускоряет темпы технического прогресса. Каждый промышленник, надеясь получить преимущества перед своими конкуреитами, стремится изыскать и внедрить на своих предприятиях повую технологию, которая может дать ему возможность производнть товары быстрее, дешевле,-более высокого качества или добиться всех этих преимуществ одновременно. Из-за этого постоянного стремления к усовершенствованиям растет производительная сила общества и поднимается уровень жизни.Но это означает, что конкуренции присущ дестабилизирующий эффект. Продукция, компании, целые отрасли внезапно изменяют и преобразовывают характер современной жизни. Некоторые оказываются в состоянии упадка и исчезают. Инвестиции и потребление растут и снижаются в ритме, известном как экономический цикл, который остается в значительной степени неизмеряемым. Но сколь бы щедрые плоды ни приносили для общества эти изменения, за короткий срок с «неудачников» взыскивается тяжелая дапь: потеря капиталов, закрытие предприятий, слияния, банкротства, безработица. Конкуренция, созидая, разрушает. Разрушения могут быть настолько серьезными — о чем свидетельствует Великая депрессия, — что лишь немногие страны теперь опираются исключительно па действие рыночных сил. Напротив, используются многочисленные средства, чтобы противостоять тенденции рынка создавать хаос в обществе. Правительства используют рычаги макроэкономики Кейнса, программы социального обеспечения и гарантирование займов компаниям, терпящим бедствие (например, «Локхид» и «Крайслер»), чтобы смягчить воздействие экономических сдвигов. А сами частные компании могут найти спасение в картелях.
Действительно, как доказывал в своей речи лорд Мак- гован, члены картелей давно были склонны винить в своих бедах свободный рынок, громко утверждая, что конкуренция редко приносила пользу. Здесь, конечно, немало иронического. Большинство крупных корпораций в какие-то периоды своего существования брали верх в ожесточенных схватках с «хаотичной», «расточительной» или «разрушительной» конкуренцией, во время которых они беспощадно устраняли местных конкурентов. И вот когда полем битвы стал весь мир, а противниками оказались фирмы того же размера и мощи, тогда стали раздаваться возгласы о вреде конкуренций и пачалось превозношепйе достоинств сотрудничества.
Тем не менее, несмотря на тот факт, что многие члены картелей извлекали в прошлом выгоду от «хаотической» конкуренции, нет необходимости сводить на нет их утверждение о том, что в настоящее время надо бы ее ликвидировать.
Вполне вероятно, что в некоторых отраслях всеобщая конкуренция в состоянии вызвать неистовый бум и банкротства, сопровождающиеся подрывом экономики, а именно огромным перепроизводством, повсеместным закрытием предприятий и безработицей, а также никому не нужные крахи более слабых фирм. Вопрос, таким образом, заключается в следующем: что же могут предложить картели взамен того, что свободный рынок из-за их деятельности лишается своей гибкости и чувствительности к меняющимся условиям? Утверждения о том, что картели могут «стабилизировать» рынки, создать «упорядоченные» условия торговли и поддерживать «приемлемые» цены, должны быть оценены по достоипству, поэтому мы рассмотрим эффективность картелей по четырем различным позициям: цены, производство, эффективность п технологический прогресс.В настоящее время частные картели пмеіот столь низкую репутацию, что редко кто из деловых людей решится публично защищать нх, как это сделал лорд Макгован, па том основании, что они якобы искусственно поддерживают цены на «разумном» уровне. Но вместе с тем этот фактор является общей основой сотрудпичествА между конкурирующими фирмами, и об этом открыто говорится представителями картелизированных отраслей, например в судоходстве. Заместитель председателя «Хапаг-Ллойд» Карл Хайнц Загер (который позже был оШтрафовап на 50 тыс. долл. по делу о Североатлантической картеле судовладельцев) в своей речи в 1977 г. заявйл: «Положительный результат от такого рода общего йодхода — это ликвидация избыточного тоннажа при наличии достаточных средств для выполнения заказов торговли на транспортировку во все порты и обратно. Рост расценок па фрахт сдерживается, так как достигается оптимальная эксплуатация судов и оборудования. Последйим, но не менее важным является то, что это позволяет судовладельцам иметь приемлемый доход па свои капиталовложения» 10.
«Юрофер», стальной картель, основайнын ЕЭС в 1976 г., установил миыимальпые цены па различную продукцию и наказывает членов за снижение их.
Фирмы, производящие уран, основав «Клуб» в 1972 г., договорились между собой о необходимости иметь упорядоченные рыночные цены, которые должпы быть «разумными» и «достаточными для проведения дальнейшей разведки месторождений» п.Есть, однако, проблемы, связанные с вопросом о стабилизации цен картеля на «разумном» уровне. Наиболее очевидным из них является вопрос о том, кто должен определить размер разумной цены. То, что одним членам картеля представится достаточным или желательным размером дохода, может оказаться недостаточным для других. Тем не менее, как правило, только сами компании, располагающие данными о стоимости единицы продукции, могут с общего согласия определить цены на товары. Картели обычно стараются пе допустить падения уровня цеп, но в то же время они почти ничего не делают, чтобы предотвратить их повышение. Таким образом, стабильность цен оказывается улицей с одностороннем движением 12.
Прекрасным недавним примером стремления использовать повышение цен является практика уранового картеля. Хотя серьезное перепроизводство заставило компании объединиться в «Клуб» и документы картеля показывают, что желаемая «стабильность» может быть достигнута только при скромном повышении цен — с 6,1 долл. за фунт в 1972 г. до 7,5 долл. в 1978 г., — члены были ошеломлены, когда цена за «желтый брикет» взлетела в 1975 г. до 42 долл. Ясно, что они не попытались придержать рост цеп путем выброса на рынок «желтых брикетов» из своих резервов. Конвенция по хинину также, начав с попыток стабилизировать цепы, распалась, как только цена на продукцию возросла в пятикратном размере за 1964—1966 гг.
Естественно, имелись картели, которые придерживались в течение продолжительного периода стабильных цеп. Мы уже видели, что па протяжении 40—60-х годов «Семь сестер» сохранили устойчивость своих цен на мировом нефтяном рынке. Но, поразмыслив, однако, можно начать сомневаться в ценности такой стабильности. На рынке существовали не бросающиеся в глаза избыточные возможности предложения нефти.
Компании могли выкапывать гораздо больше нефти. «Сестры» строго коптроли- ровали соотношение предложения и спроса, главным образом через свои совместные предприятия на Ближнем Востоке. Компании скрывали выявление новых нефтеносных районов, нарочито черепашьим шагом разворачивали разведочные работы, склоняли друг друга не производить избыток нефти и таким путем на протяжении многих лет получали возможность увеличивать объем продажи пефти. исключительно только в соответствии с ростом спроса (см. гл. 3). В общем, установив ограничения иа производство, картель предотвратил снижение цен и лишил таким образом потребителей более дешевой эпергии, а в некоторых случаях лишил страны — особенно Ирак — полагающихся им сумм за эксплуатацию нефтеносных районов в виде налогов и роялти. Но конечно, в 1973 г. период стабильности цен был резко прерван, когда цена на нефть за один год увеличилась в четырехкратпом размере и компании молчаливо поддержали картель ОПЕК, который иначе мог бы потерпеть крах, предоставив в его распоряжение свой опыт в области управления и сбыта нефти.Проблемы цеп были тесно связаны с производством. Если самой главпой движущей силой картеля является повышение цен, то наиболее важным средством для достижения этого стало сокращение производства. Фактически каждый картель, упоминавшийся в настоящей книге, сокращал запасы своей продукции тем или другим путем. Сокращение может коснуться отдельных географических районов, например по статьям картельных соглашений о защите внутреннего рынка (которыми закрывается доступ иностранных товаров) либо же на основе соглашений о разделе экспортных территорий. Оно может быть вызвано просто установлением лимита производства, как это предусмотрено в соглашении Иранского консорциума между семью странами, содержащем сложную систему квот производства. В самом деле, некоторые картели полагаются исключительно па сокращение производства. Однако большинство этих объединений комбинируют сокращения с соглашениями об определении цен, мошенническими заявками, условиями соперничества и другими им подобпыми приемами.
Полемика вокруг сокращения производства, осуществляемого картелями, ведется параллельно с дискуссией но соглашениям о ценах, особенно в отношении находящихся в кризисе отраслей. Например, если европейская промышленность синтетического волокна страдает от массового перепроизводства (а это так), разве не было бы разумным компаниям встретиться вместе, договориться о действиях, а затем ограничить свое производство тем, что требует рынок? В Японии местные промышленники поступают именно так, используя узаконенные «кризисные картели». А картельный план Дэвиньона, разработанный для ЕЭС, разрешает контроль над производством наряду с другими мерами, чтобы рационализировать терпящие бедствие отрасли европейской промышленности. Внешне эта идея представляется хорошей, даже лучшей, чем обещание сохранить цены от слишком большого падения или слишком резкого повышения. Почему в таком случае компании должны производить больше товаров, чем имеется спрос на них? Но с другой стороны, если только сами компании будут оценивать рыночный спрос и распределять продукцию, кто оградит общество от злоупотреблений? Регулирование производства на действенных началах означало, что конкуренты могут с легкостью создавать искусственный дефицит как средство против избытка. Здесь опять практика нефтяных компаний на Ближнем Востоке показывает, как осуществляется такого рода политика. Так был ли полезным для общества совместный контроль над производством или он привел к искусственному повышению цен? Картели могут также оказать воздействие на общую эффективность отраслей, которые контролируются ими. Эффективность — решающий фактор производственной системы любого общества. Она означает способность производить товары, необходимые обществу, в необходимом количестве, высокого качества и по возможности по наиболее низкой цене. В теории конкурентная борьба способствует росту эффективности, так как выживают наиболее приспособленные. Эффективно функционирующие фирмы неизбежно будут процветать, компании же с низкой эффективностью, плохо управляемые и организованные, которые не идут в ногу с изменениями в технологии и вкусах потребителей, неизбежно терпят крах. Однако что касается цен и объема производства, прокартельная позиция относительно фактора эффективности заключается в том, что промышленность, в которой сфера производства и его методы планируются совместно, может функционировать лучше, чем промышленность, предоставленная причудам конкуренции. Теоретически картель может планировать необходимый объем продукции и затем распределять работу между своими членами наиболее эффек-
Тйвйым образом. Картели, создаваемые с цеЯыо «рАЦйО- иализации» производства, могут даже решить, что старые, не соответствующие современным условиям или неудачно размещенные предприятия должны быть ликвидированы, чтобы сократить общие производственные мощности и сконцентрировать производство на наиболее производительных заводах и фабриках.
Однако на практике стабильность часто достигается путем защиты неэффективных дорогих производств. Далекие от того, чтобы устранить узкие места в отрасли, картели часто повышают цены настолько, чтобы даже их члены с менее эффективным производством могли получить прибыль, что в то же время дает возможность, конечно, благополучным фирмам собирать чрезвычайно высокие доходы. Почему картели должны следовать такой политике? Потому что, насколько возможно, компании стараются устранить элементы риска. Мы видели, что международные картели обычно являются продуктом монополий или олигархий на национальном уровнем и что даже самые слабые члены достаточно сильны, чтобы причинить тяжелые потери, если развернется широкомасштабная конкурентная война. Наиболее эффективные фирмы полагают, что они могли бы выиграть в конечном счете, но что цена этой победы будет высокой. Поэтому они считают более разумным пойти на картельные соглашения, зарезервировав себе огромную часть рынка и обеспечив высокие цены для всех промышленников.
Наконец, обратимся к проблеме технологии. Лорд Макгован сказал в своей речи:
«[Картели] могут добиться быстрого развития техники и сокращения себестоимости, что в свою очередь при высококвалифицированном управлении промышленностью создаст условия для снижения цен потребителям. Они [картели] могут распространять выгоды изобретений пз одной страны в другую путем обмена результатами исследований, через перекрестное лицензирование патентов и за счет предоставления важных «ноу-хау», полученных при создании изобретений».
Вот суть другого прокартельного аргумента: соглашения между компаниями, в особенности комнапиями различных стран, могут ускорить распространение технологии и таким образом улучшить качество жизни повсюду. Это заявление трудно оценить в полной мере, потому что почти все соглашения имеют секретный характер. Однако, в об- щем, можно сказать, что, хотя картели в состоянии помочь определенным фирмам получить доступ к изобретениям на взаимной основе, они обычно заинтересованы как в ограничении доступа к технологии, так и в ее распространении.
«Технология — ключ к экономической мощи в современном мире, — отметили Барнет и Мюллер в книге «Глобальный размах», и далее: — Глобальные корпорации... в значительной мере являются олигополиями. Их выигрышная позиция обычно покоится на владении исключительной технологией, которую они не стремятся сделать доступной для реальпых и потенциальных конкурентов» 13. Обычным путем, по которому технология становится «исключительной», является, конечно, получение патента. Мы видели, как были основаны крупные корпорации на единственном патенте выдающегося значения и как эти фирмы, особенно в «наукоемких» отраслях промышленности, таких, как производство электрооборудования или химикалий, взаимно обменивались патентами. Такой обмен мог иметь место по серьезным оборонительным основаниям, как в случае с фирмами различных стран, которые, имея одинаковые открытия, хотели избежать конкуренции между собой. Или же обмен этот может иметь более «агрессивный» характер, когда фирма, владеющая уникальным изобретением, продает его иностранной компании в обмен на другое изобретение, что дает каждой из них монополию по обоим изобретениям на своих внутренних рынках. В обоих этих случаях технология действительно распространяется от одного предприятия к другому, из одной страны в другую. Предполагается, что от этого выигрывают потребители.
Но как показывают многочисленные примеры в предыдущих главах, существует очень тонкая связь между соглашениями об обмене технологией и теми, которые устанавливают контроль над рынком. Патентный пул, который позволяет крупным фирмам в какой-то отрасли взаимно использовать изобретения, такой, как пул по телевизорам и радиоприемникам (см. гл. 2), может стать крайне мощным средством сдерживания доступа к технологии любого потенциального претендента. Патентные лицензии часто выполняют ту же задачу путем введения ограничительных условий. Разные типы ограничительных статей снова и снова появляются в лицензионных соглашениях. Возможно, наиболее важные из них — территориальные ограничения; лицензиату разрешается использовать запатентованное изобретение только в пределах оговоренной территории. Часто лицензиату запрещается экспортировать товары, произведенные по лицензиям, а также импортировать аналогичные товары. Лицензионные соглашения могут диктовать цену, которая должна быть установлена на товары, произведенные по соглашению, хотя определенные формы такого фиксирования цен парушают законы США. Лицензия может фиксировать лимит на количество выпускаемого товара. Другая важная статья часто обязывает лицензиата передавать владельцу патента любые усовершенствования к патенту, которые могли быть разработаны за период действия соглашения14. Такого рода статьи, очевидно, ведут к концентрации технологической мощи в руках фирм, владеющих патентами.
Теперь возвратимся к нашему вопросу. Повышают ли члены картеля уровень жизни тем, что обмениваются между собой секретами производства и поэтому содействуют распространению плодов научно-технического прогресса? По причинам, отмеченным выше, мы считаем, что это имеет место лишь в крайне ограниченных размерах. Поскольку члены картеля обычно оказываются крупнейшими фирмами, действующими в международном масштабе, торговля технологией между ними усиливает концентрацию мощи в руках очень небольшого числа фирм. Это не имеет ничего общего с тем, чтобы делать технологию широкодоступной, и мы позволим себе утверждать, что существующая практика дает обратный эффект. Прежде всего, ведущие фирмы иногда обмениваются изобретениями для определенной цели — не дать возможности друг другу продавать лицензии сравнительно мелким, но более активно действующим фирмам, которые могут оказаться несговорчивыми в отношении обычного порядка раздела рынка и взаимной воздержанности от конкуренции. Во- вторых, компании, занимающие монополистическое или олигархическое положение, могут быть заинтересованы сдерживать создание или распространение новой технологии. Если рост прибыли от выпуска нового товара или освоения новой технологии не намного выше издержек по созданию нового товара или по рекомендации производственного аппарата, то нет большого смысла для компании внедрять нововведения15. Компании могут получить почти такую же прибыль, просто игнорируя изобретение. Едипствепная причина того, что такая фирма может но- зводить себе воздержаться от внедрения новшеств, — это почти полное отсутствие страха перед конкуренцией. Ирония состоит в том, что, согласившись передавать друг другу все патенты, создаваемые в определенной области, — а так поступают почти все картели, — фирмы могут фактически тормозить прогресс. И это происходит потому, что каждая фирма, защищенная от угрозы конкуренции, не имеет нужды быть слишком энергичной в реализации изобретений. В конце концов, хотя обмен лицензиями может содействовать распространению технологии, ограничительные условия часто вызывают чрезвычайное повышение цены, которую приходится платить обществу за получаемые от этого распространения блага.
Другим аспектом связи между картелями и технологией является растущая тенденция членов картеля к организации совместных проектов исследований и разработок. Такого рода усилия стали развиваться после второй мировой войны, и их результаты как в отношении компаний, так и потребителей представляются очевидными. Путем объединения знаний, консолидации средств и оборудования фирмы избегают расточительного дублирования исследовательских работ и получают выгоду от использования уникальных знаний друг друга. Однако совместные исследовательские центры, в значительной степени подобные совместным производственным предприятиям, легко могут привести к тому, что Кронстайн назвал «технологическим картелем» 16. В большинстве крупных отраслей число фирм, которые могли бы позволить себе организацию комплексных исследовательских программ, минимально и они оказываются как раз теми же фирмами, которые входят в картель. Когда две или три из них объединяются, чтобы организовать исследовательскую деятельность, они получают тем самым подавляющее преимущество — по ресурсам и накопленным знаниям — по сравнению с любым потенциальным соперником. Открытия и изобретения, которые они делают, обычно доминируют в той или иной сфере, и посредством разумного использования патентов и лицензионных соглашений компании вполне могут раздробить рынок по классическому картельному образцу. Выиграют ли потребители или больше потеряют от экономии, получаемой за счет организации совместных исследований, — вопрос спорный. Однако нет сомнений в том, что такого рода технологические картели оказывают расхолаживающее воздействие на проведение независимых исследований. Если две громадные фирмы начинают разрабатывать какой-то исследовательский проект, то самого этого факта оказывается вполне достаточно, чтобы любая менее крупная фирма дважды подумала, прежде чем начать исследование в том же направлении.
По каждому важному пупкту заявлепия, сделанные в пользу картелей, должны быть оспорены. Члены картеля неизменно утверждают, что единственным их желанием является добиться «разумного» уровпя цен. Чаще всего они стремятся сохранить цены на самом высоком уровне. Они обязываются уравповешнвать производство со спросом. На деле же они планируют дефицит товаров. Они рекламируют свою способность повышать эффективность в промышленности. Но часто они служат прибежищем неэффективности. Они хвастаются тем, что распространяют новую технологию, по кому и на каких условиях? В предстоящие годы такого рода хвастливые заявления будут провозглашаться более открыто, мы в этом убеждены, и их надо принимать с тем скептицизмом, какого опи заслуживают.