КАНСОН
Мне в пору долгих майских дней Мил щебет птиц издалека,
Зато и мучает сильней Меня любовь издалека.
И вот уже отрады нет,
И дикой розы белый цвет,
Как стужа зимняя, не мил.
Мне счастье, верю, Царь царей Пошлет в любви издалека,
Но тем моей душе больней В мечтах о ней — издалека!
Ах, пилигримам бы вослед,
Чтоб посох страннических лет Прекрасною замечен был.
Что счастья этого полней — Помчаться к ней издалека, Усесться рядом, потесней,
Чтоб тут же, не издалека,
Я в сладкой близости бесед,
И друг далекий, и сосед, Прекрасной голос жадно пил!
Надежду в горести моей Дарит любовь издалека,
Но грезу, сердце, не лелей —
К ней поспешить издалека. Длинна дорога — целый свет,
Не предсказать удач иль бед,
И будь, как бог определил!
Всей жизни счастье — только
с ней,
С любимою издалека. Прекраснее найти сумей Вблизи или издалека!
Я бы, огнем любви согрет,
В отрепья нищего одет,
По царству сарацин бродил. Молю, о тот, по воле чьей Живет любовь издалека,
Пошли мне утолить скорей Мою любовь издалека!
О, как мне мил мой сладкий бред: Светлицы, сада больше нет — Все замок Донны заменил!
Слывет сильнейшей из страстей Моя любовь издалека,
Да, наслаждений нет хмельней, Чем от любви издалека!
Одно молчанье — мне в ответ, Святой мой строг, он дал завет, Чтоб безответно я любил.
Одно молчанье — мне в ответ. Будь проклят он за свой завет, Чтоб безответно я любил!
Любовь наставляет влюбленных. Верхняя часть оправы зеркала. Резьба по слоновой кости. Прованс.
Бертран де Борн
Три приводимые пьесы связываются с именем Бертрана де Борна, небогатого лиму- зинского барона (около 1140—1215; расцвет творчества между 1180—1195), видного поэта своего времени.
Будучи типичным представителем феодально-рыцарских кругов, Бертран де Борн принимал деятельное участие в феодальных распрях, прославлял войну, а также не скрывал своей ненависти к крестьянам и горожанам. Вымышленные биографии объединяют вокруг его имени ряд легенд, приписывающих ему едва ли не руководящую роль в войнах его времени, в частности в войнах короля английского Генриха II Плантагенета со своими сыновьями. Эта вымышленная биография вдохновила и Данте, поместившего Бертрана де Борна, «ссорившего короля-отца с сыном», в ад («Божественная комедия», песнь 28-я «Ада»).ПЛАЧ
«Плач» посвящен младшему сыну Генриха II Плантагенета — Джефри, герцогу Бретонскому, возглавившему восстание лимузинских баронов против своего отца — их сеньора. В самом разгаре междоусобной войны Джефри неожиданно умер от горячки (1183).
' Наш век исполнен горя и тоски,
Не сосчитать утрат и грозных бед.
Но все они ничтожны и легки Перед бедой, которой горше нет,—
То гибель Молодого Короля.
Скорбит душа у всех, кто юн и смел,
И ясный день как будто потемнел,
И мрачен мир, исполненный печали.
- Не одолеть бойцам своей тоски,
Грустит о нем задумчивый поэт,
Жонглер забыл веселые прыжки,—
Узнала смерть победу из побед,
Похитив Молодого Короля.
Как щедр он был! Как обласкать умел!
Нет, никогда столь тяжко не скорбел Наш бедный век, исполненный печали.
- Так радуйся, виновница тоски,
Ты, смерть несытая! Еще не видел свет Столь славной жертвы злой твоей руки,— Все доблести людские с юных лет Венчали Молодого Короля.
И жил бы он, когда б господь велел,— Живут же те, кто жалок и несмел,
Кто предал храбрых гневу и печали.
- В наш слабый век, исполненный тоски,
Ушла любовь — и радость ей вослед,
И люди стали лживы и мелки,
И каждый день наносит новый вред,
И нет уж Молодого Короля...
Неслыханной отвагой он горел,
Но нет его — и мир осиротел,
Вместилище страданья и печали.
- Кто ради нашей скорби и тоски Сошел с небес и, благостью одет,
Сам смерть приял, чтоб, смерти вопреки,
Нам вечной жизни положить завет,—
Да снимет с Молодого Короля Грехи и вольных, и невольных дел,
Чтоб он с друзьями там покой обрел,
Где нет ни воздыханья, ни печали!