Тема 4. Партийно-политические и идеологическиеОРИЕНТАЦИИ ЭЛЕКТОРАТА
Этот индикатор усиления негативизма в массовом политическом сознании достаточно важен, но едва ли он сам по себе может рассматриваться как предвестник радикальных политических изменений. Их возможность определяется не столько внешними проявлениями настроения разрозненных людей, сколько политическими интересами и установками различных социальных слоев общества.
Исследователи политических процессов в современном российском обществе существенно расходятся в позициях, касающихся того, какие политические установки преобладают в обществе. Однако мало кто из них склонен преувеличивать зависимость мотивов электорального поведения от партийно-политических и идеологических предпочтений.
Большинство аналитиков отрицает беспочвенный, по их мнению, миф о «полевении» российского общества, об усилении влияния коммунистической идеологии и КПРФ, о росте ностальгических настроений. Так, по данным Независимого института социальных и национальных проблем, и до кризиса, и после его возникновения численность населения, отождествляющая себя со сторонниками коммунистической (социалистической) идеологии, оставалась в пределах 16—19 %. Практически не претерпела изменений и доля электората, изъявлявшего готовность и в апреле, и в октябре 1998 г.
голосовать на парламентских выборах за КПРФ (соответственно 24,0 и 21,3 %), а на пре-зидентских выборах — за Г. Зюганова (соответственно 14,6 и 15,4 %). Даже если взять область массовых политических верований, то и здесь авторы подобного мифа не найдут себе опоры. Как весной, так и осенью вероятность того, что в России в ближайшее время к власти могут прийти коммунисты, население оценивало не более чем в 40 %27.
Социологи Российской академии государственной службы также полагают, что трансформацию политических установок различных социальных слоев не следует расценивать как признак «полевения» массового политического сознания. Материалы исследования не дают весомых оснований для вывода об усилении субъективной предрасположенности населения к КПРФ или другим политическим движениям левого блока. Например, удельный вес людей, симпатизирующих Коммунистической партии России, не мал: среди опрошенного населения он составляет 27,6 %, а среди государственных служащих региональных структур власти — 12,7 %. Но практически такая же потенциальная база социально-психологической поддержки была зафиксирована в исследованиях 1996 г. и предыдущих лет. Кроме этого, по полученным данным, такую же базу социально-психологической поддержки имеют политические силы, идеи которых выражают фракция «Яблоко» и движение «Наш дом — Россия». Статус-кво социально-психологической поддержки сохраняет и ЛДПР, которой симпатизируют 9,4 % опрошенного населения и к которой неприязненно относятся 44,1 % респондентов28.
Следует подчеркнуть, что при одинаковой нелюбви россиян ко всем ветвям власти, в политическом выборе они руководствуются не партийными и классовыми пристрастиями, а идеями консолидации общества.
В частности, на вопрос о том какие политические преобразования сегодня больше всего нужны России, 44,4 % опрошенного населения высказались в пользу единства действий органов исполнительной и законодательной власти и 22,1 % — за усиление роли законодательной власти, судов, прессы, общественности в контроле над исполнительной властью29.
Может быть, за «полевение» общества иные эксперты приняли сужение социальной базы либерально-радикальной идеологии? Так это вовсе не новость и не примета последнего вре-
мени.
С 1993 г. наблюдается неуклонное уменьшение сторонников радикальных рыночных преобразований, численность которых за пять лет упала в 6 раз и составляет ныне всего 5,9 % населения. Но вовсе не к сторонникам КПРФ переходят «прозревшие» радикальные либералы, они пополняют ряды национал- патриотов (сторонников самостоятельного русского пути развития) и центристов (сторонников сочетания различных идей, избегающих крайностей). Их доля в составе населения осенью 1998 г. выглядела весьма внушительно и составляла соответственно 19,3 и 18,9 %30.Данная тенденция, обнаруженная специалистами разных исследовательских центров в 1998 г., набирала силу и в 1999 г.
Об этом, в частности, говорит тот факт, что в течение этого года предпринимались неоднократные попытки (Е.М. Примаков, Ю.М. Лужков, В.В. Путин) опереться на идеи центризма и патриотизма как на надежный идеологический базис политической деятельности.
В социологических исследованиях 1996—1998 гг. достаточно отчетливо зафиксирована еще одна важная тенденция. Одной из характеристик политического сознания русского народа до последнего времени был крайне низкий уровень этноцентризма. Однако ситуация по всей видимости, начинает постепенно меняться. Распределение ответов на вопрос «что важно и что не очень важно сегодня для нашего общества?» представлено на ди-аграмме 5. Ответы респондентов отражают определенный спектр ценностных представлений, в котором идея «нации» приобрела весомое значение31 (см. рис. 9).
? Нравственность
? Религиозная вера
? Вера в нацию
? Борьба с нечестными людьми
Процент к общему количеству опрошеных
Рис. 9. Политические ценности респондентов
50
100
В данном случае важно не столько количественное выражение ценности веры в нацию, сколько понимание того, как прочно она закрепилась в общественном сознании. Чтобы ис-следовать эту проблему, следует, во-первых, создать отдельную подвыборку, состоящую из тех респондентов, которые выбрали ответы «вера в нацию», и, во-вторых, провести кластерный анализ с целью поиска устойчивых «синдромов» коллективного сознания.
Прежде всего, в общественном мнении и СМИ термин «национальный» применительно к спектру политических сил отождествляется с «национально-патриотическим» движением, ядром которого являются структуры КПРФ.
Однако результаты исследования говорят о формировании относительно самостоятельной группировки коллективного политического сознания, для которой политическая ценность веры в нацию не связана с партийно-политической идентификацией, в частности, с КПРФ.
Вплоть до декабря 1999 г. просматривалась еще одна очевидная тенденция.
Электоральные предпочтения тех или иных партий и движений соотносились с тенденциями изменения рейтинга доверия населения известным российским политикам. Общеизвестно, что персонификация власти в России очень велика. В политическом сознании россиян степень устойчивости основ массового движения обусловлена имиджем, популярностью его лидера. Это наглядно показано в ретроспективе на примерах «Выбора России» (Е. Гайдар) и движения «Наш дом — Россия» (В. Черномырдин), олицетворявших поочередно «партии власти» и завоевавших на выборах Государственной Думы в декабре 1995 г. соответственно 2,4 и 6,5 % голосов от списочного состава избирателей32.В 1999 г. это проявилось особенно наглядно. Резкое падение популярности многих известных политических деятелей невозможно не заметить. Не касаясь причинно-следственных зависимостей падения популярности отдельных политических фигурантов, обратим внимание на то, что существенно снизились рейтинги многоопытных политиков — В.В.Жириновского, Ю.М. Лужкова, Е.М. Примакова, Г.А. Явлинского и др., что не могло не отразиться на степени доверия населения к политическим партиям, ими возглавляемым.
Иначе выглядит динамика предпочтений избирателей в их отношении к КПРФ. Анализ показывает, что выражение симпатий к коммунистам со стороны населения, если не законсервировалась, то очень мало подвержена динамике. Данные предвыборных социологических опросов, как правило, совпадают с результатами голосования избирателей во время выборов. Это свидетельствует о том, что у коммунистов стабильный электорат. «Дружеские» чувства к КПРФ и ее сторонникам в общероссийском опросе 1998 г. выразили в целом по общероссийской выборке 27,6 % опрошенного населения в возрасте 18 лет и старше, а антипатию к этой партии — 19,8 %33.
Накануне выборов в Государственную Думу социологи прогнозировали, что за КПРФ и их союзников отдадут голоса от 20 до 30 % избирателей. Фактический показатель поддержки коммунистов составил 24,6 % от числа голосовавших.
Следует подчеркнуть известный социологам факт, что мотив поддержки партии очень слабо проявляется в электоральном сознании и поведении абсолютного большинства людей, которые не мыслят понятиями «левые», «центр», «правые».
Точно также и участие в политической жизни через членство в партии свойственно незначительной части населения. Роль своеобразного камертона в сознании и поведении избирателей выполняют не партийные, а государственно-политические идеи, установки и побудительные мотивы.Естественно, государственно-политические мотивы выбора сочетаются с другими мотивами, в числе которых могут появиться ранее неведомые. Например, исследования в 1998 г. показало растущее значение мотива веры в нацию и тесно связанной с ним ценностью религиозной веры. Немаловажно и то, что государственно-политические мотивы гражданского сознания проявляются на любых выборах. Для их актуализации, как показал исследовательский опыт, необходимы минимум два условия:
наличие лидера, персонифицирующего привлекательные в обществе государственно-политические идеи (таким на первых Президентских выборах был Ельцин, на вторых — Лебедь; очевидно, на третьих — Путин);
функционирование упомянутого ранее мобилизационного механизма.
Резюмируя изложенное, можно предположить следующее:
Характер, волеизъявления российских граждан на выборах Государственной Думы и тем более Президента страны будет скорее всего неформальным, пристрастным и осознанным.
Напористое участие партий и лидеров, которые отождествляются общественным мнением с существующим режимом власти и прежней государственной политикой, может усилить эффект политического отчуждения населения от них и стоящих за ними сил, что проявится в росте популярности политической оппозиции.
Неконституционные действия, аналогичные предпринятым в 1993 г. с целью нейтрализации КПРФ и других сил реальной оппозиции, едва ли оставят население безучастным и не найдут общественной поддержки.
Наиболее перспективный путь преодоления неустойчивости государственной власти и нормализации общего политического пейзажа — выдвижение конструктивной и популярной в народе программы перемен, обеспечение весомого участия в ее реализации Администрации Президента, Правительства и Федерального собрания.
Таким образом, проведенный анализ показывает, что электоральное поведение российских граждан в условиях системного кризиса общества формируется и реализуется в значительной степени ситуативно, под воздействием объективных условий жизни и субъективного переживания собственного жизненного опыта.
В силу того, что реальных изменений к лучшему в различных сферах общественной жизни практически нет, общество переживает состояние социального стресса. В таких условиях социальное самочувствие населения выступает доминирующим фактором мотивации электорального поведения. В конечном счете, социальное самочувствие обусловлено тем, как население оценивает уровень своего материального благосостояния. Поскольку более половины российских граждан живут за чертой бедности, и их уровень жизни продолжает снижаться, в обществе постепенно накапливается протестный материал.Другим по важности фактором, предопределяющим электоральное предпочтение россиян, является уровень доверия к институтам власти и проводимой государством экономической политике. Низкий уровень доверия к властным структурам в со-
четании с неудовлетворительным социальным самочувствием населения дестабилизирует политическую жизнь общества, делает ее малопредсказуемой, а деятельность политических институтов — малоэффективной.
Анализ социологических данных последних лет показывает довольно слабую зависимость мотивов электорального поведения от партийно-политических и традиционных идеологических ориентаций.