ПРЕДФИЛОСОФИЯ. РОДОВОЕ СОЗНАНИЕ: МИФ—РИТУАЛ—ТАБУ. ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ И СОДЕРЖАТЕЛЬНЫЕ РАМКИ НАЧАЛА ФИЛОСОФИИ
Во многих древнекитайских и древнеиндийских философских текстах, в учениях о человеке, обществе, природе и познании в качестве составляющих тела человека, общественного организма, сфер космоса и философских категорий активно используются имена, духовный и телесный образы первопредков.
Например, в космологических построениях «Хуайнаньцзы» пространственные и временные пределы мира Восток — Весна, Юг — Лето, Запад — Осень, Север — Зима и связывающий их Центр (вечность?) наряду с обобщением в понятийных образах пяти стихий — Дерева—Огня—Металла—Воды—Земли обобщены под видом и именами первопредков: Тайхао и Гоуман, Яньди и Чжумин, Шао- хао и Жушоу, Чжуаньсюй и Сюаньмин, Хуанди и Хоуту [8, 37]. Аналогично в «Чхандогья» Упанишаде Восток, Юг, Запад, Север и Центр обобщены под видом индийских первопредков Агни, Индры, Варуны, Сомы и Брахмана [92, 379—386]. В виде духовной сущности первопредки используются философией для именного и разумного (словесно-песенного) оформления природного и человеческого бытия, так что индийское и китайское мироздание становится сплошным человеческим, божественным и стихиГшо- вещным песнопением и мышлением [5; 91; 92]. В генеалогиях «Шань хай цзин» первопредки выступают не только прародителями людей, но и царства как государственной общности [89, 122—129]. А в «Шан шу» и «Ли цзи» у китайцев и в «Бриха- дараньяка» и «Чхандогья» Упаиишадах у индийцев первопредок становится уже историзированной личностью, он прямой участник человеческой истории, ее творец и ее идейное, политическое и нравственное воплощение.В недавно найденном в хаиьских погребениях в Мавапдуп древнекитайском памятнике «Цзин фа» главный китайский первопредок Хуанди символизирует законодательное устройство общества и государственное единство, как и у индийцев Брахман есть высший законодатель и творец нравственных образцов [105, 45]. Образ первопредка стоит у истоков древней науки — математики, неся на себе числовую символику космоса и ритмов круговращения природы [5, 56—75].
Греческая философия тоже традиционно использует знаковую систему мифологического мировоззрения, объединяя вместе понятие природной стихии и образ первопредка (божества). У Эмпедокла, например, огонь — это Зевс, воздух — Гера, вода — Нестис, Земля — Аид [68, 98]. У Гераклита: «Единое, единственно мудрое, не желает и желает называться именем Зевса» [28, 44]. Имя и образ первопредка как существенные составляющие античной философии присутствуют в теории идей (эйдосов) Платона, в метафизике Аристотеля, у эпикурейцев и стоиков вплоть до логической разработки их в позднем эллинизме. В целом можно с уверенностью заключить, что ни одна сколько-нибудь значительная область древнеиндийского, древнекитайского и древнегреческого мировоззрения не обходится без понятийного образа первопредка. Причем сам образ не остается какой-то раз и навсегда застывшей маской. Ом исторически подвижен, от эпохи к эпохе меняет свою форму, атрибуты, функции, место в философском мироздании, наполняется новыми мировоззренческими смыслами [52; 66].Предфилософские образы первопредка под действием философского познавательного мышления трансформируются в символ и наименование философской категории, открывая за собой и материальную стихию, и социальную сферу бытия. Без преувеличения можно сказать, что образ и имя первопредка создают мыслительное поле китайской, индийской и греческой античности. Именное, образное и содержательное единство мифологической фигуры первопредка и категории философской стихии в древней философии китайцев, индийцев и греков непосредственно указывает на предфилософские истоки их философии, которые восходят к родовому и послеродовому мировоззрению. Эту связь предфилософии и философии осознали и первые философы. Например, древнекитайские мудрецы философские начала даосизма связывают с родовой мифологией Хуанди (Желтого Первопредка) и называют ранний даосизм «учение Хуана и Лас;gt;, т. е. «учение Хуанди и Лаоцзы». А последующий этап развития даоской философии называют «учение Лао и Чжуана», то есть «учение Лаоцзы и Чужанцзы» [62, 330], и продлевают родов\ю мыслительную традицию через учение Лаоцзы в позднем даосизме.
Конфуций тоже неустанно напоминает о древних корнях своего Ритуала, уходящих к ритуалам прошлых поколений: «Я передаю, но не создаю; я верю в древность и люблю ее. В этом я подобен Лао Пэну» [27, I, 153]. Индийские мудрецы, которым приписывается авторство первых философских произведений — Упанишад, прямо исходят из родового мировоззрения и буквально строят систему своих воззрений на духовно-телесных образах Брахмана, Атмана, Праджапати, Пуруши [91, 154—155, 163—173, 185—190, 201—205 и др.], развивая через них не толь- ко философское сознание и диалектику мышления, но и поэтическую метрику фольклорной культуры, углубляя ее до стилистики философского языка.Таким образом, генетическую связь философии с предфилосо- фией, которая прослеживается через эстетический (чувственный) и идейный (понятийный) облик первопредка, можно считать закономерностью, присущей становлению китайской, индийской и греческой философии. Эта связь обязывает философию расширить хронологические и содержательные рамки своего начала и включить в него родовой и послеродовой (переходный) типы сознания.