ПРЕДФИЛОСОФИЯ. ПЕРЕХОДНЫЙ ТИП МИРОВОЗЗРЕНИЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ПЕРЕХОДНОГО ПРЕДФИЛОСОФСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
Переход от родового общества к обществу с государственным устройством по времени охватывает довольно значительный период. В целом для Индии он датируется «ведийской эпохой» —
XII—IV вв.
до н. э., для Китая — начиная с конца эпохи Инь к почти до конца эпохи Чжоу — приблизительно занимает те же века, что и у индийцев, XIII—V вв. до н. э.По свидетельству древнекитайских письменных источников i! ведийских текстов, а также историко-археологических данных переходный период характеризуется значительной активизацией земледельческого производства, разведением скота, развитием ремесленничества, использованием железных орудий, возникновением денег и развитием товарных отношений, появлением политической власти и царств. Как повествует «Шань хай цзин»: «Когда в мире началось освоение земли и возделывание растений, когда распространились копья и мечи и появились металлические деньги, тогда способные получили избыток, (лишь) тупицы те р. пели нехватку. Тех, кто приносил жертвы (фэн) на горе Be.ui- кой и жертвы (дань) на горе Отца Лян, было семьдесят ни; семьи, в их числе те, кто добивался (власти) и терял (ее); (им называли основателями царств» [89, 94].
В Индии и Китае наблюдается .рост и.мутеепкиного и скидального неравенства. Веды говорят о купле и продаже земли, о поступлении участков обрабатываемой земли во владение чаепп х лиц, что вело к спорам и междоусобицам между отдельными .піцами и родовыми объединениями. Верхи богатели п обзаводились рабами, низы постепенно превращались в зависимых соплеменников. Индийские родопленные ганы постепенно поглощались объединениями классового характера, возникали касты. Родомьь институты общественного самоуправления сабха и самнти становились собранием знати и приближенных царя [15, 35—40].
В послеродовую эпоху китайское общество вступило в полосу длительных войн, продолжавшихся почти тысячу лет.
Войны как общественный феномен настолько влияли на сознание китаииег;. что даже один из периодов эпохи Чжоу был назван «Чжань го» — периодом «Сражающихся царств». В Китае, как и в Индии, возникающая собственность на землю и рабовладение, отчуждаемая от рода военная власть и деньги были теми силами, которые расшатывали род и вызывали кризис родовой организации. Родовые поколения и родовые герои перестали быть основным связующим звеном между семейными и родовыми верхами и низами. Люди стали объединяться не по кровно-родственному, а по территориальному, профессиональному, социальному и другим признакам В возникающем классовом обществе главенствующее место стали занимать товарные и вытекающие из них отношения. Родовче отношения в Индии и Китае еще долгое время противостояли товарным отношениям и сопротивлялись им, пока не получили своего определенного и специфического подчиненного места ) классовом обществе.Вырастая из кровно-родственных и вступая в производственные отношения, человек постепенно освобождался от жестких коллективных поведенческих и духовных императивов рода и обретал индивидуальную свободу* духа и предпринимательства.
Свобода от родовых обязательств давала простор развитии личностного начала в человеке, но зато и обошлась ему довольно дорого. Радость свободы быстро сменилась глубоким и трагическим переживанием ее как величайшей общественной и космической катастрофы. Ведь время, когда «люди вязали узелки на веревках» и «жили по законам предков», безвозвратно ушло, родовое единство с его сознанием вечной жизни разрушилось, і повое государственное еще не состоялось. Свобода всех перед всеми оборачивалась хаосом, давшем тут же почувствовать человеку на себе его темную роковую силу. В создавшемся хаотическом настоящем человек чувствовал себя бессильным перед грядущими, сошедшими с извечных ритмов событиями. В погоне за наживой как средством ограждения себя от случайностей рока и с попытке противостоять этой гонке в характере человека рождались противоположные свойства.
Он становился и честным и лживым, жадным и щедрым, льстивым и прямым, преступал нормы коллективной жизни и слепо им следовал. Прошлое и будущее разрывали душу человека своими противоположными тенденциями коллективизма и индивидуализма. В поисках истоков правды и зла человек стал взывать к самому себе, к окружающим, к первопредкам, Земле и Небу:«Велик ты, Неба высший свод! Но ты немилостлив и шлешь И смерть, и глад на наш народ, Везде в стране чинишь грабеж! Ты, Небо г» высях, сеешь страх. В жестоком гневе мысли нет; Пусть те, кто злое совершил, За зло свое несут ответ. Но кто нн в чем не виноват — За что они в пучине бед? [27, I, 85].
Трагизм обстановки усиливался ожиданием мировой катастрофы:
«Луна и солнце бедствием грозят,
Сойдя с орбиты. С четырех сторон
Во всей стране нигде порядка нет —
Путь к службе лучшим людям прегражден» [27, I, 84].
Одна из причин социального зла усматривается в небрежении законами старины:
«О горе великохму царству Инь-Шан! Безвременье шлет не верховный владыка — Ты, Инь, небрежишь стариною великой: Хоть нет совершенных и старых людей Законов живет еще древнее слово. Но ты не вникаешь в законы, и снова Великие судьбы распасться готовы» [27, I, 93].
Объективные условия социального и нравственного хаоса толкали человека к поиску новых устойчивых социально-экономических и духовных оснований общественной жизни. Человек вынужден был занимать активную поведенческую и познавательную позицию. Начинался новый исторический этап развития индийского и китайского обществ и новый этап развития самосознания. Он характеризуется рождением познавательной и нравственной потребности во всех типах отношений между людьми и человека к природе.