«ЛУНЬЮЙ» КУНЦЗЫ. НАЧАЛО КОНФУЦИАНСТВА
в истории Китая создал частную школу, с помощью которой распространял знания и грамотность» [87, 59].
Воззрения Кунцзы излагаются во многих памятниках, которые вошли в так называемый Конфуцианский канон. Но наиболее близкой к самому Кунцзы является книга «Лунь юй» («Беседы и суждения»), составленная на основе записей учеников мыслителя. Высказывания «Лунь юй» характеризуют учение Кунцзы в целом и его личность как философа.
Кунцзы застает ту же социально-политическую обстановку, что и Лаоцзы — хаос состояния верхов и низов. Кунцзы сознательно ставит себя в центре Поднебесной на место мудреца, с тем чтобы быть проводником идей между верхами и низами: «Учитель сказал: «Нет мужей, которые бы знали меня!» Цзыгун спросил: «Что значит нет таких (мужей), которые бы знали учителя?» Учитель ответил: «Не ропщу на Небо, не презираю людей, внизу изучаю и наверх провожу.
Тот, кто знает меня, — Небо!»1 [7, 1, 35]. Основная задача Кунцзы — гармонизировать жизнь государства, общества, семьи и человека. Предметом размышления и областью действий мудреца выступает социальная Поднебесная. Если судить только по «Лунь юй», то здесь Кунцзы проделал одну из таких мировоззренческих попыток, которую не делал никто ни до, ни после него. Современник Кунцзы мудрец Лаоцзы идеи своего учения замыкал на природное тело Поднебесной. Кунцзы переносит центр внимания в сферу жизни социального субъекта, сохраняя при этом все традиционные мировоззренческие структуры. Вероятно, философ прозорливо уже почувствовал нарастающую устойчивость новой социальной силы — государства, новой Поднебесной в Поднебесной. Кунцзы полагается не па природный объективизм Неба и Земли, а на самосознание верхов и низов общества. Он первым из китайских философов обратился к совести человека, к его честности, добродетели, мужеству, человеколюбию, доверию как закону человеческого общежития. Педагогике и философии нравственности Кунцзы посвятил всю свою жизнь. Неустанно проповедуя добродетель и видя, что человек зачастую поступает противно нравственному долгу, Кунцзы все-таки не исключал возможности ориентации на безличную природную сущность Неба и времен года: «Учитель сказал: «Я не*буду больше говорить». Цзыгун сказал: «Если учитель не будет больше говорить, то что мы будем передавать?» Учитель сказал: «Разве небо говорит? А четыре времени года идут и вещи рождаются. Разве небо говорит?» [27, 1, 172]. Но Кунцзы уже ясно видел, что абсолютного «возврата к природе» быть не может. Задачу гармонизации Поднебесной следовало решать в сфере противостояния социальных верхов и низов.В развитии философского самосознания древних китайцев Кунцзы сделал шаг вперед в теоретическом конструировании со-
129
9—130
1 В ссылках на это издание «Лунь юй» сначала указывается номер источника в списке литературы, помещенном в конце книги, затем номер главы текста и номер параграфа.
циально-классового, политического и нравственного предмета философии и методов проведения его в практику жизни.