КРИЗИС ГЕРОИЧЕСКОЙ ИДЕОЛОГИИ
Великий Образец в девяти полях. Нормы морали упорядочились» [11,187 J.
Героизм целенаправленно осмеивается и превращается даже в бессмыслицу, в^ какой-то глупый титанический труд и соперничество с природой: «Куафу с Солнцем пустился наперегонки, дог- нал Солнце, напала жажда, захотел пить. Пил в Хэ и в Вэй. Хэ и Вэн не хватило. На Север отправился пить Дацзэ (Великое Озеро). Не осилил пути, томимый жаждой, умер. Бросил свои посох, (тот) превратился и стал Дэнлинь (Дэн-рощей)» [10, 201]. То же говорится об известной всему Китаю героине Нюйва Она превратилась в птицу и «все время носит в клюве (куски) деревьев и камни с Западных гор, чтобы завалить Восточное море» [89, 58]. Вероятно, китайский род испытывал сильные потрясения, если даже не только герои-люди, но и бессмертные пер- вопредки вдруг становились смертными. Они умирали и уходили одни в Землю, другие на Небо, превращаясь в их вещи: «Дияо (Первопредок Яо), Дику (Первопредок Ку), Дишунь (Перво- предок Шунь) похоронены на Юе-горе» [10, 260]. Все это свидетельствовало о конце родовой идеологии и о деанимизации послеродового сознания. Тот природно-родовой дух, который сопровождал циклическое движение природы и рода и в котором человек героической эпохи активизировал свое общественное и проявляющееся индивидуальное сознание, теперь гибнет вместе с образами живого героя и первопредка. Дух возвращается в тело природы и человека, занимает там свою разумную телесную область и застывает, не в силах больше двигаться по социокосми- ческим путям вследствие разрыва нитей циклических связей между Небом и Землей.
В результате падения социального медиума внутри родовой общности, крушения мировых опор в природе и стирания центральной героической идеологии в сознании (героического идеологического комплекса мифа—ритуала—табу), по представлениям древних индийцев и китайцев, между верхами и низами в природе, обществе и сознании образуется пустота.
Китайцы назвали ее сюй «пустота», индийцы — «воздушное пространство», которое, как говорит «Брихадараньяка», «не имеет опоры» [17, 149]. Верхи и низы составили два ряда ничем не связанных противоположностей. Человек остался внутри — в вакууме бездуховного, бестелесного и безвременного пространства.Возвращение духа в тело природы приводило, во-первых, к поглощению зооморфной пластики образа-идеи Первопредка вещами Земли, а антропоморфной — вещами Неба. Таким образом, при взгляде на космос создавались две противостоящие духовно- телесные генетические зоны: нижняя земная зона естественного спонтанного рождения вещей и духа и верхняя небесная зона технического целенаправленного структурирования вещей и духа. Их органическое и духовное сопряжение могло дать мировоззренческий эффект возведения горизонтального движения вещей и идей духа в «пятичастном кресте» в вертикальное по уровням вертикальной триады Земли—Поднебесной—Неба. Во-вторых, зооморфный и антропоморфный дух концентрируется и в человеке: зооморфный — в земных низах общества, антропоморфный — в его верхах. Общество образует духовно-телесный аналог космических генетических зон Неба и Земли. Подвижность идей ду- ха ВіЬтри человеческой общности по социальным и семейным горизонталям и вертикалям могла быть приведена в движение только под влиянием собственной деятельности людей. В создавшейся мировоззренческой обстановке «пустоты» эта деятельность могла развернуться только в двух альтернативных планах: а) в плане исключительного умосозерцания социальными верхами Неба с третированием всякой физической жизни и телесных потребностей (абсолютная «светлая» метафизика); б) в плане исключительного физического «сращивания» с Землей социальных низов и безыдейного хаотического рождения вещей без какой бы то ни было его разумной организации и сдерживания плоти (абсолютная «темная» физика).
Но ни то, ни другое не могло осуществиться ни субъективно, собственным желанием верхов и низов, пока они тянутся своими интересами в разные стороны, ни объективно, ибо они попросту не смогут существовать друг без друга.
Общество уже вышло за границы родового существования. Основой его жизни стало материальное производство, требующее соединения человека и природы в активной преобразующей практике, где классы верхов поставляют идею, а классы низов — тело. Новое, главенствующее над биородовым телесно-технологическое соединение природы п человека требовало новых форм их духовной взаимосвязи, разумного духовного баланса природной и социальной жизни. Человек дает здесь духу природы и общества второе рождение (вторая «анимизация»). Он вновь целенаправленно, в соответствии со своей преобразующей деятельностью извлекает дух из о бя и природы. В сфере природной, социальной и духовной пустоты вновь появляются сверху и снизу зооморфный и антропоморфный природный и социальный духовные образы первопредков. Человек связывает (сталкивает) их в контексте познавательного отношения к себе и природной действительности. В результате они наполняются новым гносеологическим содержанием, постепенно трансформируются в познавательную философскую категорию и прибавляют к своему органическому образу знаковую символизацию философского понятия.Объективная жизнеутверждающая потребность связи человека и природы в преобразующей трудовой деятельности требовала мировоззренческого воссоединения верхов и низов в обществе, Неба и Земли в природе, мифа, ритуала и табу в сознании. То есть требовалась мировоззренческая биосоциальная, космологическая и гносеологическая реставрация центрального звенп во всех видах оппозиции верха и низа. Сознательная материальная и духовная деятельность человека по воссозданию природно- человеческого единства оборачивалась на практике диалектикой жизни — творчеством собственной человеческой истории, а в сознании — диалектикой познания, насколько это было возможно при тогдашнем уровне развития производительных сил и социальной практики.