ИСТОРИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ РОДА И РОДОВОГО СОЗНАНИЯ. ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ СТРУКТУРА «ПЯТИЧАСТНОГО КРЕСТА»

человек начинает активно стимулировать в природе. Он получает

дополнительные средства к жизни, что в свою очередь стимулирует производящую способность и внутри рода. Род значительно укрупняется, перерастает оптимальные размеры и переходит к биосоциальной горизонтальной и вертикальной дифференциации. В горизонтальном плане род сегментируется на дочерние родовые группы. Естественной пространственной основой такого деления была ориентация выделяющихся родовых групп по четырем сторонам света и центру. Процесс горизонтальной дифференциации гана-готры (родового общества) у индийцев отражен в обряде сомаяга: «Он демонстрирует, как при содействии пяти божеств — Патхья-Свасти, Агнн, Сомы, Савиты и Адити — было впервые принято решение о разделении (прайянийешти). Центральная роль в этом обряде отведена богине, древней праматери Адити... В ритуальной церемонии эти божества идут во время шествия по четырем сторонам, тогда как Адити — родоначальница и вождь — в центре» [26, 90]. В результате первопредки территориально разводят свои родовые группы по системе пятича- стного креста.

Система пятичастного леления гана-готры по обряду сомаяга:

Юг

Богцня Савнта Солнце и время

t

Восток              Центр              Запад

Бог Агни **              Богиня Адити              Боїтня Свасти

Огонь очага              Родоначальница и вождь              Благоприятная дорога

Север Бог Сома снабжает пищей

Вместе с горизонтальной дифференциацией рода происходят другие важные изменения в социальной действительности и сознании древних индийцев и китайцев.

Анимизм и антропоморфизм. Начало производящего хозяйства означает овладение человеком механизмами и идеей производства вещей [52, 13—17]. Аналогично тому, как в процессе спонтанного природного рождения вещей он выделяет посредством своей активной деятельности процесс творения вещей, в сознании в сплошном круговом потоке идеи рождения он выделяет идею творения (у китайцев шэн и цзо, у индийцев это видно из разделения процессов, называемых кама — рождение человека н артха-—производство благ). Последняя требует новой материальной основы для собственной фиксации. Идея творения вещей не может фиксироваться только в материале природы, ведь ею теперь владеет и человек. Но она не может быть полностью перенесенной и в область субъективного человеческого мышления,

так как практика творения сводится по-преимуществу только к активной стимуляции объективной животворящей способности природы. Человек находит среднее между телесной и мыслительной сущностью. Это среднее — дух: он и материален, поскольку представляет собой тело, и настолько же идеален, поскольку он есть насквозь человеческое мышление н сознание, объективен и субъективен. Образование в мировоззрении духовной области (анимизм) представляется как снятие (буквально «слетанис») с природы и рода понятийных образов первопредков и перенесение их на духовную основу (шэнь у китайцев). Здесь они предстают в духовной «летающей» сущности как живые существа и человек, как тело и идея, как ощущающее и мыслящее, как рождающее и производящее. Появляются дух-первопредок шэнь-ди, дух-человек шэнь-жэньи дух-вещь шэнь-у [55, 22].

При снятии и перенесении идей сознания под видом первопредка в сферу духа обнажается действительный облик природы и рода, как они есть сами по себе, без всякой идейно-образной косметики родового мировоззрения. Здесь открывается новое поле для деятельности сознания и языка древних индийцев и китайцев.

Таким образом, в духовной области образуются две понятийные системы из равного количества телесных образов и имен первопредков. Одна состоит из образов и имен материальных стихий, другая — из образов и имен живых существ. Первая символизирует производственно-техническую сторону жизни природы и человека, покоящуюся на их активной взаимосвязи, вторая — спонтанно-генетическую, покоящуюся на органической порождающей способности человека и природы.

33

3-130

Производящее хозяйство наряду с анимизмом дает эффект антропоморфизма — стихийному и животному образам первопредков придаются антропоморфные черты: а) первопредок- стихия принимает вид технически обработанной человеком материальной стихии — сырья-материи. Здесь закладываются мировоззренческие основания технического творения первопредков- идей («выковывание» первопредков Праджапати), а значит, и формирования системы категорий по разумному устройству и осмыслению мира через человеческую практику; б) первопредок- животное принимает облик человека. Здесь закладываются основания генетического творения первопредков-идей при активном участии человека и. следовательно, генетического творения каге-

горий, отражающих новые социальные сдвиги родового общества.

Хорошей мировоззренческой иллюстрацией наступления антропоморфизма в процессе горизонтальной дифференциации рода может служить иконография четырехчастной системы китайских первопредков (центральный в данном случае не указан), где сквозь глубокую хтоническую атрибутику (змеевидпость) и духовную «летающую» образность (птнцеобразность) в зооморфной маске проступает человеческое лицо [10, 185, 1°3, 20.V 212]:

Южная сторона-племя -Чжуюн; звериное тело, человеческое лицо, едет на колеснице, запряженной двумя драконами.

Восточная сторона-племя —- Гоумли; Западная сторона-племм — Жушоу; птичье туловище, человечье лицо, едет ип левом ухе— шея, едет па кошенина колеснице, запряженной двумя це, запряженной двумя драконами, драконами.

Северная сторона-племя — Юйцям; человечье лицо, птичье тело, 111 ушах две черные (синие) змеи, под ногами две черные змеи.

Патриархат.

Подразделение функций мужчин и женщин мировоззренче ки отразилось в раздвоении единой бесполо-двуполой сущности т р- вопредка на мужское и женское начала: женщина символизирует генетизм, мировой круг, мужчина — структуру, мировую ось, вокруг которой и происходит мировое движение. Отныне двоица мужского и женского начал будет сопровождать все древік индийское и древнекитайское сознание и на рубеже классового общества трансформируется в диалектику осмысления природного и человеческого бытия.

Биосоциальное деление рода на мужскую и женскую противоположность (глава и его помощница) проецируется прежде всего на вертикальную систему дифференциации родовой общности. Но это удвоение также отчетливо сказывается в мировоззренческой проекции и на пятичастную горизонталь, где пятичастное горизонтальное деление рода вызывает аналогичную дифференциацию природы и духа и зафиксированных в них под образами первопредков сознания и языка. Возьмем для сравнения два пяти- частных построения индийцев и китайцев [8, 37; 92, 379—3861 (см. с. 35 и 36 данной книги).

В китайском варианте присутствует пятичастная связь стороны света, племени, материальной стихии, мужского (главенст- вующего) и женского первопредков (родовая дуальность), строительного орудия, времени года, духа-звезды (планеты), зооморфного существа (который символизирует одновременно цвет природной сферы), музыкального тона (пентатоника) и промежутков времени (хронологическая и вместе генетическая дуальность). Движение элементов этой системы согласуется с естественными ритмами природы и рода. Обращает на себя внимание подвижность мирового духа. Эта запись подтверждает, что китайцы родовой эпохи понимали дух вполне материально и воплощали мировоззренческую духовную сущность не в неподвижных звездах, а в планетах-звездах, которые вращались по мировым орбитам.

Китайский вариант горизонтального «пятичастного креста»

Что суть пять звезд! Южная сторона-племя — Огонь.

Его Первопредок Яньдн, Его помощник (помощница?) Чжумин, держит в руке весы и управляет Летом.

Восточная сторона- племя — Дерево. Его Первопредок — Тайхао.

Его помощник (помощница?) — Гоуман, держит в руке циркуль и управляет Весной.

Его дух — Суй-звезда

(Юпитер).

Его зверь — Синий

Дракон (зеленый,

черный).

Его Звук — цзяо.

Его дни — цзя, и.

Центр — Земля. Его Первопредок — Хуанди,

Его помощница — Хоуту,

С отвесом в руке управляет Четырьмя сторонами света. Его дух — Чжэнь- звезда (Сатурн). Его зверь — Желтый Дракон. Его звук — гун. Его дни — у, цзи.

Западная сторона- племя — Металл. Его Первопредок — Шаохао,

Его помощник (по- мошница?) Жушоу, С угольником в руке управляет Осенью. Его дух — Тайбо- ^везда (Венера). Его зверь — Белый Тигр.

Его звук — шан. Его дни — гэн, синь.

Северная сторона-племя — Вода.

Его Первопредок — Чжуаньсюй,

Его помощник (помощница?) — Сюаньмии,

С гирями в руке управляет Зимой.

Его дух — Чэнь-звезда (Меркурий).

Его зверь Сюаньу (черного цвета).

Его звук — юй. Его дни — жэнь, гуй.

Индийский вариант горизонтального «пятичастного креста»

«Ом! Поистине, то солнце —мед богов, небо—его улей, воздушное пространство — соты, частицы света — (пчелиное) потомство».

Южные лучи — Южные сотовые ячейки. Яджусы — пчелы, Яджурведа — цветок, Воды — нектар. Божества, пьющие нектар,— Рудры, Бог-посредник — І Індра. Образ солнца — белый. Длительность — в два раза больше восточной, пока солнце восходит на юге и заходит на севере.

Восточные лучи — восточные сотовые ячейки.

Ричи — пчелы, Ригведа — цветок, Воды — нектар. Божества, пьющие нектар, — Васу, Бог-посредник — Агни.

Образ солнца — Красный.

Длительность — от восхода солнца на востоке до захода на западе.

Верхние лучи — верхние сотовые ячейки.

Образ солнца — дрожание в середине. Длительность — в два раза больше северной, пока солнце восходит наверху и заходит внизу.

Западные лучи — западные сотовые ячейки.

Саманы — пчелы, Самаведа — цветок, Воды — нектар. Божества, пьющие нектар, — Адитьн, Бог-посредник — Ва- руна.

Образ солнца — черный.

Длительность — в два раза больше южной, пока солнце восходит на западе и заходит на востоке.

Северные лучи — северные сотовые ячейки. Атхарвангирасы — пчелы, Итихаса и Пураны — цветок, Воды — нектар.

Божества, пьющие нектар,— Маруты.

Бог-посредник — Сома.

Образ солнца — очень черный. Длительность в два раза больше западной, пока солнце восходит на севере и заходит па юге.

Вся совокупность элементов и связывающих их круговых циклов сводится древними китайцами в единое понятие у син — «движение пяти» или у хан — «пятичастный ряд». Каждый цикл элементов у син используется в древнекитайской предфилософии и философии в качестве пятичастного набора понятий для разработки всевозможных учений о космосе и человеке, музыкально-цветовой эстетике, математике и т. д. Например, древние китайцы разработали такое мировоззренческое учение о пяти материальных стихиях, которое подтверждает, что наименование

их связано с земледельческой деятельностью и обслуживающим его ремесленничеством: «Дерево побеждает Землю, Земля побеждает Воду, Вода побеждает Огонь, Огонь побеждает Металл, Металл побеждает Дерево. Поэтому злаки весной рождаются, осенью умирают» [8, 62]. Заметим, что между стихиями возникают качественно новые, неродовые связи. Стихии не порождают, а «преодолевают», «побеждают» друг друга. Такое пони?йанис- качества связей стихий стоит в преддверии его количественного выражения.

В индийском варианте «пятичастный крест» мира дан в ориентации с восточной стороны. Мир природы и человека в целом представлен как солнечный улей. Горизонтальные сферы мироздания обобщены в циклах, элементами которого выступают лучи, воды, вода-нектар, божества и бог-посредник, цветовой образ солнца и прогрессивно возрастающие периоды времени в мерах восхода и захода солнца. Примечательно, что у индийцев и китайцев почти полностью совпадает цветовой спектр. Магистральное горизонтальное направление у индийцев Восток, у китайцев Юг символизируются красным цветом. Противоположные нм стороны, соответственно Запад и Север, символизируются черным цветом. У китайцев Запад — белый, у индийцев белый — Юг. Восток у китайцев сине-зелено-черный, у индийцев Север очень черный, т. е., вероятно, тог же цвет вороньего крыла. И только Центр у китайцев имеет желтый цвет, а у индийцев какое-то мерцание, может,— это выражение совокупности цветов, всех четырех сторон мира. Эстетический феномен цвета, несомненно, важен в философском и общекультурном осмыслении картины мира, тем более здесь мы обнаруживаем совпадение спектров. Но эта область требует специального исследования.

Сознание в индийском «кресте» тоже, как и у китайцев, вы делено из телесной в духовную основу и имеет дуально-пятичаст- ную структуру. Это Ричи и Ригведа, Яджусы и Яджурведа, Са- маны и Самаведа, Атхарвангирасы и Итихаса с Пуранами, Тайные наставления и Брахман. Каждая мировая сфера ведет свою песнь и в ритуально-табуированном шествии Солнца переходит из одной сферы и песни в другую. Эта подвижность сознания передается еще и стопностью Брахмана-мысли, которую мы находим в «Чхандогья» Упанишаде: «Мысль должно почитать как Брахмана. Это в отношении божеств. Пространство должно почитать как Брахмана. Таково двойное поучение, касающееся Атмана и божества. Она (мысль.— А. Л.)—Брахман, имеющий четыре пады: одна пада — речь, одна пада — дыхание, одна па- да — зрение, одна пада — слух. Это в отношении Атмана. Теперь в отношении божеств. Одна пада — огонь, одна пада — ветер, одна пада — солнце, одна пада — страны света» [92, 91].

В индийском варианте «пятичастного креста» при наличии духовного цикла (песнопений) отсутствует стихийно-элементный цикл. Но он обнаруживается в другой записи. Здесь духовно- телесный Атман размерен в пятеричную песнь и пять материаль- ных стихий: «Мудр тот, кто знает Атман как пятеричную песнь, из которой возникает все это. Земля, ветер, воздух, воды, небесные тела — все это Атман, эта пятеричная песнь. Все возникает «з него. Все завершается в нем» [17, 78]. Мировоззренческая формула пятичастного деления прослеживается по каждому из •образов первопредков: Брахмана, Атмана, Пуруши, Праджапати и в том числе Человека. Человек, выделяя себя в природе и возвышаясь над миром, сознает свою мировую всеобобщающую ¦сущность и наделяет ею все стихии мира: «Этот человек — море, он возвышается над всеми мирами... Из пяти частей состоит этот человек. Его тепло — свет. Отверстия — пространство. Кровь, слизь и семя — вода. Тело — земля. Дыхание — воздух. Из пяти частей состоит воздух: прана, апана, в ь я н а, самана, удана. lt;...gt; Он — сочетание речи и дыхания, кои суть жертвоприношение. Жертвоприношение состоит из пяти частей...» [17, 79].

Нам нет надобности перечислять все пятичастные системы древнеиндийской и древнекитайской предфилософии, да это и невозможно сделать — так велико их количество. Читатель найдет их почти в любом индийском и китайском философском трактате построенными в многоступенчатые мировоззренческие комплексы, которые разветвляются философскими учениями о человеке, мире и сознании.

Наглядный пример пятичастного членения языковых знаков и категорий сознания в физических органах и узорах фигуры первопредка дает китайский Фэн-Хуан (Феникс): «Еще на Восток 500 ли, называется Даньсюэ-гора. Ее вершина полна золота, камений. Дань-вода стремится из нее и, к Югу протекая, впадает в Бохай. Есть птица там, ее вид подобен петуху, (она) пятицвет- ная и узорчатая. Зовется Фэн-Хуан (Феникс самка-самец). Узор головы называется Дэ (добродетель), узор крыльев называется И (справедливость), узор спины называется Ли (этикет, ритуал), узор груди называется Жэнь (взаимность), узор живота называется Синь (доверие). Пьет, ест по само-надобности (себе-на- добности цзы жань), само-поет (себя-поет цзы гэ), само-ганцует (себя-танцует цзы у). Увидят (Фэн-Хуан), то Поднебесная умиротворяется, успокаивается» [10, 8].

Перед нами красочный облик зооморфного первопредка древних китайцев. В пяти цветных узорах его тела записана природ- но-родовая книга жизненных норм. Механизмы их словесного и поведенческого воспроизводства соответствуют родовым и передаются действиями Фэн-Хуан: «себя-танцевание» цзы у — есть не что иное, как природно-родовой ритуал, «себя-пение» цзы гэ — миф, «себе-надобность» цзы жань — табу, следование «естественности». Поющим и танцующим изображается также и другой первопредок древних китайцев Хуньдунь. Фэн-Хуан — это прямо- таки живой сгусток природы, рода и сознания, самотанцующий, поющий, мыслящий и организующий себя по естественным законам природно-родовой жизни космос, представленный в зооморф- ном виде красочной птицы. Пять категорий, выраженные в узорах тела Фэн-Хуан в их природном и социальном значении, впоследствии приобрели статус основополагающих поведенческих и познавательных принципов в философии даосизма, конфуцианства и легизма.

Хотя это и не входит в задачу нашего изложения, но сама собой в сравнение сюда напрашивается параллель из греческой античности. Трехчастный вертикальный принцип организации бытия и сознания (о китайцах и индийцах ниже) в греческой предфилософии и философии прослеживается совершенно отчетливо. В начале античности он запечатлен, например, у Гомера, а в конце — у Ямвлиха и Прокла. Последний детализует учение о триаде в ее восьми основных типах [83, 132—144]. Триадическую вертикаль Гомер отмечает в уровнях природы и главенствующих в них трех богов — Зевсе, Аиде и Посейдоне, от лица которого поэт и говорит в «Илиаде»:

«Три нас родилося брата от древнего Крона и Реи.

Он — громовержец, и я, н Аид, преисподних владыка;

Натрое все делено, и досталося каждому царство:

Жребии бросившим нам, в обладание вечное пало

Мне волношумное море, Аиду подземные мр.чки,

Зевсу досталось меж туч и эфира пространное небо;

Общею всем остается лсмля и Олимп многохолмныи» [2Ла,

238].

Трехчастная вертикаль указывает на структурное сходство древнегреческой с древнекитайской и древнеиндийской предфн- лософией и философией. По был ли у греков горизонтальный «пятичастный крест» или какой-либо восходящий к нему пяти- частный принцип построения мировоззрения? Древнейшие источники кроме перечисления пяти материальных стихий и других отдельных замечаний не дают на этот счет очевидных и полных сведений. Показательно в этом отношении и отсутствие современных исследований о пятим істньїх моделях построения мироздания у греков. Скрупулезная историко-философская наука не обошла бы этой важной характеристики античного логоса. Таким образом, следует предположить, что греческая предфилософская и философская мысль, имея трехчастную вертикаль, обошлась без пятичастной горизонтали или что последняя на мировоззренческом лике космоса заштрихована и растворена другими мировоззренческими пластами.

При таких допущениях и утверждениях должны последовать серьезные выводы о «столбовой» мировоззренческой направленности древнегреческой философии и вытекающем отсюда ее принципиальном отличии от древнекитайской и древнеиндийской философии. Однако некоторые соображения по поводу того, что и у греков был горизонтальный «пятичастный крест», который прорастает «пятерицей» во всех важнейших сферах духовной культуры греков, говорят авторы поздней античности. В частности. об этом говорит Плутарх (ок. 45 — ок. 127 и. э.) в своих «Моралнях» в диалоге «Об «Е» в Дельфах». Этот трактат и его автор интересны еще и тем, что Плутарх исполнял функции жреца Аполлона Пифийского в Дельфах и свой трактат посвятил космической сущности этого бога. Несмотря на то что Плутарх стоит далеко во времени от предфилософских и философских начал античности, он тем не менее через космическую сущносп, Аполлона вскрывает глубокие хтонические «пифийские» корнч античного сознания. Поэтому его соображения о пятичастпои сущности мира заслуживают внимания и доверия в плане uf. i; - ружения структурных архетипов греческого философского мировоззрения. Обратимся к тексту и комментариям, которые лам предлагает переводчик этого памятника [64, 235—252].

«Об «Е» в Дельфах» — это одна из «пифийских» речей, построенная в форме диалога, участники которого поочередно высказывают точки зрения пифагорейцев, Гераклита, стоиков и Платона. Поводом к диспуту послужило изображение буквы lt;Е в пронаосе дельфийского храма Аполлона рядом с изречением «Познай самого себя» и «Ничего через меру». В греческом я-члко эта буква соответствует числу пять, с чего, собственно, и начинается теолого-философская эксегеза «Е». Несомненно, читателю самому будет интересно прочесть этот трактат, а мы же только возьмем у участников диалога интересующие нас пягпчаст- ные модели.

Аммоний (I В—С), показывая, что Аполлон является не в меньшей степени фолософом, чем прорицателем, раскрывает значения пяти имен бога: Пифиец (от «спрашивать»), Делиец (от «ясный»), Фанес (от «светить»), Немений (от «знать») и Лесхи- норий (от «место бесед»).

Ламприй (III Е—F) появление «Е» в пронаосе храма со значением числа пять объясняет тем, что действительное количество мудрецов было не семь, а пять: Хилон, Фалес, Солон, Биант, Питтак. Они якобы были возмущены насилием тиранов Клеобу- ла и Периандра, принудивших общественное мнение присвоить им двоим звание мудрецов. И вот, собравшись, мудрецы посвятили Аполлону пятую букву алфавита «Е» и тем самым засвидетельствовали, что их не семь, а только пять.

Евстрофий (VII Е—F) подчеркивает, что «Е» отличается or остальных букв алфавита, как знак важного н господствующего над остальными числа Пять, почему и назвали мудрецы глагол «считать» — «исчислять пятерками».

Плутарх (VIII F и далее), следуя за Евстрофием, ведет рассуждения о числе пять в духе пифогорейцев. Пять рождается из соединения первого мужского числа три (первый нечет) и первого женского числа два (первый чет). Поэтому и называется пять числом «супружеским» (VIII С). Здесь уже просматриваются некоторые аналоги с «супружеской» сущностью «пятичастных крестов» у индийцев и китайцев, где пять мужских первопредков даются в единстве с пятью женскими первопредками (ян и инь у китайцев).

Пять называется и «природным» числом, так как при умно- женин на самое себя оно производит или самое себя или число десять — начало, организующее мир (VIII D). У индийцев и китайцев число десять связано с квадратом мировой поверхности.

Бог «Аполлон «рассеивается» и «разрывается» на воздух, воду, землю, звезды, растения, живые существа и получает четыре имени: Дионис, Загрей, Никтелий и Неодет. Совсем как у китайцев и индийцев, при пятичастном делении рода и природы единый центральный первопредок в сторонах света получает еще четыре имени. В «рассеивании» Аполлона, его стихийно-живог- ном «разрывании» и четырехчастном наименовании почти просматривается пятнчастиая горизонталь мира.

Возможно, она вместе с вертикалью видна и в хронологии космоса: девять месяцев в нем «изобилие» (сравни девять пространственных и временных полей мирового квадрата у китайцев и индийцев) и три месяца «недостаток»; девять месяцев при жертвоприношениях исполняют пеан Аполлону и три месяца поют дифирамб Дионису. Музыка еще более подчеркивает мировую пятичастную горизонталь у греков. Казалось бы, у них господствует октава, но, оказывается, она нисколько не мешает находить здесь пятичастные гармонии аналогично китайской пентатонике. Суть гармонии в пяти созвучиях, здесь же отмечаются и пять позиций тетрахордов и пять первых тонов, или ладов, и кроме того пять музыкальных интервалов (X D).

Далее, отмечает Плутарх, по Платону космос один, но їсли предположить, что есть и другие, то их будет пять и не больше. А если космос единственный, как думает Аристотель, то все-таки он каким-то образом построен из пяти миров: земли, воды, воздуха, огня и эфира — субстанции, которой единственной из всех присуще от природы круговое движение (XI F). Здесь между греческой и восточной философией можно проводить прямые аналогии, а китайский вариант пяти стихий Дерево—Восток, Металл—Запад, Огонь—Юг, Вода—Север и Земля—Центр подскажет общее горизонтальное видение стихийной упорядоченности трех космосов — китайского, индийского и греческого.

Здесь нужно сделать одну оговорку. Дело в том, что у греков и индийцев в порядке следования стихий Земля—Вода—Воздух—Огонь—Эфир от «тяжелой» нижней до «легкой» верхней прослеживается прежде всего вертикальная упорядоченность. То же самое происходит и в китайском мироздании, где стихии располагаются по вертикальным уровням, так как природа воды, например, «течь вниз», а огня «подниматься вверх». Стихии как бы стоят одна над другой, скрепленные нитью-отвесом. Однако верхнее подвижное небо раскручивает эту нитку стихий. И тогда, стоя на различных вертикальных уровнях, стихии в силу своей неодинаковой тяжести и текучести «оседают» в различных горизонтальных полюсах. В динамике переходов одной в другую стихии движутся одновременно по равнодействующей и в вертикали, и в горизонтали. Образуется спираль стихий, которая только в проекции иа плоскости неба или земли дает пятичастную горизонталь. Таким образом, вертикаль и горизонталь здесь диалектически взаимодействуют. Приведенный выше вариант китайского «пятичастного креста» спроецирован, например, на плоскость сферы пяти подвижных звезд-планет, поэтому и говорится, что сущность «пятичастного креста» несут пять звезд.

В зависимости от того, как вращается нить со стихиями, получаются различные объемные модели космоса. Если нижний земной конец оставить неподвижным, сильно натянуть нить и медленно вращать, то спираль стихий получится иа конусе. Ec.ni нить ослабить и размеренно вращать, то спираль выйдет на сфере. А если вращать быстро, то вообще получится спираль стихий в двух стоящих друг над другом сферах и т. д. Согласно своему занимаемому уровню, скорости движения и пластичности стихии будут получать и различную огранку, «выкатывая» свой стерт метрический образ. Вероятно, такими их и видит Платон. Как замечает Плутарх (XI F), Платон относит каждую из пяти прекрасных и совершенных геометрических фигур к соответствх lt;)- щему миру стихий. Эти фигуры: пирамида, куб, октаэдр, эйиgt; саэдр и додекаэдр.

Ссылаясь на других, Плутарх в связь с пятью первичными мирами ставит и свойства чувств, равные им по числу:

земля              вода              воздух Огонь              эфир

осязание вкус              слух              обоняние зрение

Любое объемное тело тоже образовано па основе числа пять, его измерения: точка — единица, линия — два, поверхность (плоскость) — три, осязаемое тело — четыре, движение, помещающее душу внутрь тела, — пять (XIII D).

Соразмерность и сила числа пять не допускают появления г. природе бесконечного числа видов среди одушевленных существ. Пятерица выступает их классификатором (а здесь идут прямые аналогии с пятичастными классификационными системами индийцев и китайцев). Плутарх выделяет пять живых существ: боги, демоны, герои, люди и неразумные животные (XIII Е).

Душа, этот центр полноценности и достоинства, отличающий одушевленное от неодушевленного, имеет не более и не менее как пять способностей: первая способность питания, вторая чувственная, третья способность желать, четвертая гневаться, пятая способность разума (XIII Е—F).

Можно отметить, что число пять имеет не только свою математическую числовую «генетику», слагаясь в «супружескую^ пару из женской двойки и мужской тройки, но и геометрическую «генетику», соединенную с гносео-онтологической «генетикой gt;gt; формы и материи.

Началом всякого числа, замечает Плутарх, является единица (причастная к чету и нечету), а первый квадрат — это четыре. Вот из них как формы в материи, имеющей предел, и образуется пять. Если же и единицу признать за первый квадрат, в том смысле, что, помноженная на самое себя, она воспроизводит себя, то число пять будет образовано из двух первых квадратов. Это тоже не лишает пятирицу благородного происхождения (XIV F). Изобразив греческий квадрат со структурирующим его центром на плоскости и поставив рядом с индийским и китайским «пятичастным крестом», мы увидим их структурное плоско

стное сходство V              ' а если Т0Му И ДРУГ0Мgt;' да"

л

вать довороты, они полностью совпадут.

Пятерица проникает в такие важные области системы Платона, как количество начал и виды блага. Начал пять: сущее, тождество, различие, движение и неподвижность (XV В). А благо проявляется в пяти видах: умеренность, соразмерность, ум, знания о душе и наслаждение без примеси печали (XV D).

Читатель согласится, что пятичастное структурно-функциональное оформление всего бытия и сознания древних греков, каким его показывает в своем диалоге Плутарх, не может быть актом случайного волеизъявления или субъективной симпатии мыслителя к пятерице. По всей вероятности, здесь на поверхность выходит глубинный пятичастный мировоззренческий принцип, восходящий в аполлоновской космической сущности к далекой предфилософии, что позволяет говорить о сходных чертах формирования западной и восточной философии.