8. О ЗАПУСКАЮЩЕМ МЕХАНИЗМЕ В ЛИБЕРАЛЬНО-РЫНОЧНОЙ И ПОСТЛИБЕРАЛЬНОЙ МОДЕЛЯХ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Такая схема запуска экономического подъема начинает действовать в том случае, когда включается эффективный рыночный механизм. У нее есть важное достоинство, обусловленное возможностью преодоления кризиса экономики за счет предварительной (или сопутствующей) фазы санации производства (устранения неэффективных и неконкурентных предприятий) и структурного оздоровления с одновременным развертыванием конкурентного рыночного механизма. Как идеальная схема вывода экономики из кризиса, она представляется достаточно привлекательной.

ных и природно-климатических ограничений — все это не позволяет в реальной экономике добиться надлежащего запуска конкурентного рыночного механизма.

В этих условиях программа монетарно-рыночного способа вывода экономики из кризиса с неизбежностью претерпевает существенные изменения. Она переориентируется с внутренних на внешние источники поддержания стабилизации и оживления производства. Иностранные инвестиции, кредиты, помощь — вот что становится главными предпосылками для запуска экономического роста. При этом считается, что блокирование инфляции вкупе с полной либерализацией финансового и валютного рынка, крупными институциональными изменениями (в частности, созданием развитой рыночной инфраструктуры) в состоянии сформировать благоприятный инвестиционный климат внутри страны, достаточный для массового притока иностранного капитала, непрерывно блуждающего по миру в поисках прибыльного вложения. В тех странах, которые в силу разных причин (не только экономических) смогли добиться мощного поступления иностранного капитала, появляется возможность преодоления кризиса и перехода в подъемную фазу. Экономика насыщается необходимыми капиталами, в которых одновременно заложен не только инвестиционный потенциал, но и инновационный, заключающийся в возможности привнесения в переходные экономики новых технологий и рыночных хозяйственных нововведений.

Обновленный сценарий макроэкономической стабилизации также основывается на политике сжатия спроса и «дорогих денег», последовательное проведение которой с неизбежностью вызывает предваряющий спад производства. Однако выход из него опирается на финансовую стабилизацию и структурные преобразования, поддержанные мощным притоком капитала извне.

Почему эта схема сорвалась в России?

Казалось бы, с конца 1996 г., когда Мировой Банк и его структуры (Международная финансовая корпорация) присвоили России статус «развивающегося рынка» с определением приемлемого для возникшего рынка инвестиционного индекса, мировой финансовый капитал устремился на его освоение. Высокая активность капитала сознательно разогревалась в первую очередь через установление рекордно высокой доходности по государственным финансовым обязательствам. До азиатского финансового кризиса осени 1997 г. величина инвестиционного индекса заманчиво росла, а сам российский финансовый рынок динамично развивался, масштабы капитализации которого всего за один год почти утроились. С ноября 1996 по ноябрь 1997 г. Россия оказалась по темпам роста фондового рынка на первом месте как среди развивающихся, так и развитых рынков. Особенно увеличился поток иностранного капитала с начала 1997 г. после разрешения иностранным инвесторам участвовать в торгах ГКО. Сверхвысокая доходность государственных ценных бумаг не могла не привлечь циркулирующий на мировых финансовых рынках спекулятивный капитал.

Однако в реализации данной схемы с самого начала появились принципиальные сбои, которые при достижении важной промежуточной цели — сдерживание инфляции — тем не менее помешали обеспечить перевод экономики в фазу стабилизации и роста. Главная причина заключается в том, что вложенный финансовый капитал так и не пошел в сферу реальной экономики. Задуманный сценарий межсекторного перелива капитала сорвался.

В свою очередь завышенная ставка банковского кредита имеет свое объяснение. Дело в том, что она вынужденно защищала хрупкую и ненадежную конструкцию сформировавшегося в короткие сроки внутреннего финансового и валютного рынков от возможного обвала. Чтобы поддержать финансовый рынок и удержать спекулятивный капитал на российском финансовом рынке, приходилось сохранять высокую доходность обращающихся облигаций, этим обрекая на неудачу попытки добиться существенного снижения процента по кредитным ресурсам. Ведь уменьшение ставки кредита в условиях сохранения завышенной доходности ГКО с неизбежностью вело бы к усилению перелива капитала на финансовый рынок, лишая производство не только кредитных ресурсов, но и накопленных в нем собственных финансовых ресурсов. Такого рода процессы как раз разворачивались в экономике России. Можно приводить массу примеров о том, куда уходили бюджетные деньги, включая зарплатные и пенсионные, амортизацию и льготные инвестиционные кредиты, и т.п. Резкое же сокращение доходности по ГКО при сохранении весьма либерального режима функционирования финансового и валютного рынков закономерно привело бы к мгновенному бегству иностранного портфельного капитала (а он достигал до 1/3 всего объема эмиссии облигаций), а вслед за ним и отечественного с последующим обвалом финансового рынка страны.

Чтобы не разрушить валютный рынок, также требовалась завышенная доходность государственных ценных бумаг, что связывало рублевую массу и ослабляло давление на рубль при формировании его курса на валютных торгах.

Инфляция | — ГКО | — % | — инвестиции f — производство — (1)

Инфляция | — ГКО | — %1 — ... — финансовыйрынок\ — курсрубля\ — инфляция — (2)

Теоретически механизм запуска экономики должен проходить согласно цепочке взаимосвязей (1). Однако при ее практической реализации возникает пауза между периодом постепенного сокращения цены кредита и наращиванием инвестиционной активности за счет перелива финансового капитала в сферу производства. Если в переходной экономике отсутствуют эффективно работаю-

щие финансовые институты, способные удержать накопленный капитал, то тогда в возникающую временную паузу с неизбежностью встраивается бегство капитала с национального финансового рынка, сопровождаемое падением обменного курса рубля. Все это переводит накопленный инфляционный потенциал в инфляционный взрыв, масштабы которого определяются степенью развала финансового рынка и темпами обесценения национальной валюты. Поэтому в реальности события разворачиваются согласно цепочке взаимосвязей (2). Избежать ее при данном варианте стабилизационной политики можно было лишь в одном случае: при закачивании в экономику России в период общего сокращения финансовых параметров (инфляции, доходности ГКО, платы за кредит) огромных дополнительных финансовых ресурсов в целях блокирования развала финансового и валютного рынков страны.

Происшедший в 1998 г. валютно-финансовый обвал, которому сопутствовали общемировые кризисные процессы, формально давал основание для вывода о том, что либеральным реформаторам в России просто не хватало времени для того, чтобы заработал рыночный механизм перелива финансового капитала в сферу производства через дальнейшее сокращение доходности на финансовом рынке.

Во-первых, обеспечение высокой доходности финансовых операций делает ее несравнимой с прибыльностью реального производства. В этих условиях при использовании чисто рыночных мотивов капитал, особенно иностранный, сам не пойдет в производство. (Не случайно, что только около 5% привлеченных валютных средств в 1997-1998 гг. превратилось в реальные инвестиции. Вся остальная сумма была истрачена на финансирование государственного бюджета, скупку акций и векселей, внешнеторговые кредиты.) Если же попытаться принудить финансовый капитал к переливу в производство, то он мгновенно устремится в более прибыльные зоны в других странах. В экономике России как раз и были созданы идеальные условия для сверхскоростного сворачивания деятельности финансового капитала и его быстрого бегства из страны, что и наблюдалось с конца 1997 г. Характерно то, что начавшаяся осенью 1997 г. «азиатская лихорадка» для российского правительства и ЦБ не стала основанием для разработки адекватной политики защиты внутреннего финансового рынка. Более того, с начала 1998 г. этот рынок был еще более либерализован. Это было серьезной ошибкой.

Во-вторых, не менее крупным просчетом ЦБ была ставка на иностранный спекулятивный капитал на рынке ГКО. В 1997 г. его доля на данном рынке увеличилась с 15% до 30%. В результате общая доля внешних источников в финансировании федерального бюджета возросла в 1998 году до 55%. Это сделало финансовую систему России крайне уязвимой перед лицом транснационального спекулятивного капитала, сверхчувствительного к малейшим колебаниям конъюнктуры как мировой, так и национальной.

В то же время даваемое либералами объяснение необходимости широкого использования транснационального капитала на рынке финансовых государст-

венных обязательств, связанное якобы с отсутствием финансовых ресурсов внутри страны, представляется абсурдным. Одно то, что на руках населения находилось до 35-40 млрд. наличных долларов, а это почти в 2 раза превышало привлеченный иностранный капитал, свидетельствовало о крупном незадейство- ванном финансовом ресурсе в стране. В этих условиях ЦБ РФ должен был в первую очередь найти способы аккумуляции «внутреннего иностранного капитала», т. е. денежных накоплений в иностранной валюте, а не заниматься заманиванием иностранных финансовых спекулянтов.

В-третьих, опережающее формирование финансового рынка с неизбежностью приводит к созданию особого механизма циркуляции денег, который фактически разрывает движение товарного и денежного потоков, вытесняя сферу материального производства из сферы денежного обращения.

В-четвертых, сама идея достижения положительного значения процентной ставки как одна из ключевых в данной стратегии экономического развития закрепляет неоправданный приоритет банковского капитала, поскольку только его страхует от инфляции. Процентная ставка, не будучи связанной с прибыльностью в основных отраслях производства, закономерно превращается в фактор разрушения воспроизводственного процесса и усугубления кризиса. Ведь в работающей рыночной экономике средняя норма прибыли в народном хозяйстве в 1,5-2 раза превышает среднюю процентную ставку, что необходимо для обеспечения примерной равновыгодности промышленного и банковского капитала, учитывая разницу в скорости их обращения.

Наконец, отметим и такой принципиальный изъян либерального курса в экономике, связанный с общим игнорированием приоритетности преодоления кризиса производства. Согласно либеральной идеологии, данная проблема относится к числу производных, самоцелью остается политика перехода к рынку, который сам, автоматически и без особых усилий правительства, должен вывести экономику в подъемную фазу. Не случайно либеральные российские правительства так долго вообще пренебрегали потребностью в выработке комплекса антикризисных мер. Только в апреле 1995 г. принимается первая среднесрочная программа («Реформы и развитие российской экономики 1995-1997 гг.»), в которой была поставлена задача достижения устойчивой стабилизации и возобновления экономического роста. Необходимость преодоления кризиса переносилась в качестве цели и в следующие две разработанные правительством программы — «Структурная перестройка и экономический рост в 1997-2000 гг.» (февраль 1997 г.) и «Программа стабилизации экономики и финансов» (июль 1998 г.). Но ни одна из этих программ так и не смогла на деле переломить ситуацию в экономике. Идеология либерализма, заложенная в них, плохо сочеталась с набором конкретных антикризисных мер и методов их достижения.

Таким образом, по многим своим параметрам монетарно-рыночная политика не располагает достаточным антикризисным потенциалом, обрекая сферу реальной экономики на состояние перманентной стагнации.

Как уже отмечалось, общее и принципиальное отличие альтернативной программы запуска механизма экономического роста от монетарно-рыночной политики заключается в последовательном расширении совокупного спроса в обществе, дополненного доступным банковским кредитом. Рассмотрим более подробно особенности действия такого запускающего механизма. Совокупный спрос в стране складывается из следующих основных звеньев:

внутренний потребительский спрос;

внутренний инвестиционный спрос;

спрос со стороны государства;

внешний спрос со стороны мирового рынка.

Хотя все эти звенья, образующие совокупный спрос, действуют одновременно и во взаимосвязи, тем не менее в разработке конкретной программы вывода экономики из кризиса должна соблюдаться обоснованная очередность. Выделение в качестве приоритетного одного (или нескольких) спрософормирую- щих звеньев, с одной стороны, определяется наличными макроэкономическими и внешнеэкономическими возможностями, с другой — формирует стратегию (тип) экономического развития при выводе экономики из кризиса. Соответственно при опоре на потребительский спрос домашних хозяйств — возникает некапиталоемкий внутренне ориентированный тип экономического роста; при опоре на отечественный инвестиционный спрос — внутренне ориентированный, но капиталоемкий рост; при опоре на государственный спрос — такой же внутренне ориентированный экономический рост, но с использованием планово- централизованных методов мобилизации и перераспределения инвестиций; при опоре на внешний спрос — экспортно-ориентированный экономический рост. Отметим и такую принципиальную деталь: за этими главными экономическими стратегиями стоят определенные социальные группы и выражающие их интересы социально-политические силы, экономически заинтересованные в продвижении своего варианта развития. Поэтому такой выбор — не только результат экономического расчета, но и борьбы экономических и политических ориентации (национальных и транснациональных), столкновения отраслевых и региональных интересов (властных элит).

За счет какого элемента совокупного спроса наиболее целесообразно строить постлиберальную политику вывода экономики России из состояния глубокого кризиса?

Как представляется, наиболее приемлемым вариантом для запуска экономического роста является вариант с опорой на стимулирование внутреннего потребительского спроса. У него наиболее широкая социальная база и для его реализации в современной экономике России сложились достаточно благоприятные факторы. Перечислим их:

структура совокупного спроса РФ характеризуется следующими основными параметрами (1997 г.): на долю домашних хозяйств приходится 51% ВВП, государственного потребления — 22, валового накопления — 22, чистого экспорта — 3%. Это означает, что более половины ВВП представляет собой внутренний потребительский спрос и за счет его активизации легче всего преодолеть инерцию спада;

незадействованные производственные мощности, в том числе в секторе потребительского производства (в целом коэффициент использования производственных мощностей в промышленности не превышает 40%), наличие подготовленной рабочей силы, первичное освобождение промышленности от малоэффективного оборудования (примерно на 20%). Все это благоприятствует восстановлению производства продукции, конкурентной на внутреннем рынке;

существенное сокращение потребления населением основных жизненных благ (на 20%-25%) из-за низких его доходов, что определяет значительный потенциал расширения их производства при условии возвращения к привычному

уровню денежных доходов (с сохранением средней склонности к потреблению в 70-75%) и размораживания ранее утраченных личных сбережений;

• дополнительные возможности для увеличения производства за счет растущего потребительского спроса связаны с вытеснением импортной продукции с внутреннего рынка (с 48 до 30-35%), если отечественные производители будут поставлены в равное положение со своими иностранными конкурентами. Еще в большей степени это произойдет в случае усиления оправданной тарифной и нетарифной защиты государством своего рынка от импортной экспансии, идеологически подкрепленной лозунгом — «Покупать — российские товары».

Следовательно, включение запускающего механизма, который в начальной фазе опирается на расширение потребительского спроса, вполне реально, и у него есть существенные преимущества. Во-первых, он является некапиталоемким способом повышения экономической активности. Только за счет использования простаивающих производственных мощностей (имея в виду повышение коэффициента использования производственных мощностей до 70%-75%) можно условно сэкономить до 40-50 млрд. долл. Столько потребовалось бы капиталовложений, если бы пришлось создавать новые производственные мощности для восстановления производства до нормального уровня потребительского спроса. В условиях наиболее глубокого проявления кризиса в инвестиционной сфере и неподготовленности инвестиционных институтов к рыночному переводу финансовых ресурсов в реальные производственные инвестиции выбор некапи-талоемкого варианта расширения производства становится в экономическом и социальном отношении оптимальным.

Во-вторых, такой вариант запуска экономики действительно позволяет усилить ее подчиненность социальным целям. Использование данного варианта означает принципиальную смену подхода к заработной плате и социальным выплатам. С позиции монетаризма рост денежных доходов населения по существу рассматривается как негативное явление, поскольку, согласно его постулатам, с неизбежностью запускает инфляционную спираль (рост зарплаты — рост цен, рост цен — рост зарплаты и т.д.). Основной акцент альтернативного подхода делается на том, что повышение зарплаты необходимо для нормальной работы экономики, так как расширяет потребительский спрос, формируя здоровые рыночные стимулы для производства. Одновременно увеличение заработной платы требуется для создания растущего стимулирующего потенциала в экономике. Не только капитал, но в первую очередь высокопроизводительный и творческий живой труд работников, достойно оплачиваемый, выступает решающим фактором производственной активности и повышения эффективности производства.

К сказанному прибавим и такое важное обстоятельство: низкая оплата труда является сильным антистимулом НТП и расширения применения его результатов в производстве, препятствуя техническому перевооружению предприятий.

В-третьих, наращивание совокупного спроса должно быть дополнено сокращением цены кредита до уровня 7%-8% годовых, который позволяет основной массе товаропроизводителей регулярно им пользоваться. Доступный банковский кредит для товаропроизводителей является необходимым условием для стимулирования экономического роста и одновременно становится достаточной предпосылкой сохранения рыночных отношений и укрепления рыночной мотивации экономических агентов в производстве.

В-четвертых, увеличение внутреннего потребительского спроса ослабляет зависимость кризисной российской экономики от негативных процессов на мировом рынке. Вместе с тем, в тех случаях, когда это оправдано, надо использовать внешний спрос для стимулирования и поддержания российских товаропроизводителей, особенно выпускающих сложную и высокотехнологичную продукцию. К примеру, ракетно-космическая отрасль в значительной степени (почти на 50%) финансируется за счет запуска иностранных коммерческих спутников и выполнения других коммерческих заказов. Или металлургия, которая все последние кризисные годы выживает за счет мирового рынка, завоевав на нем свою нишу. Так, на экспорт стальной продукции приходится до 60% объема отечественного производства, меди — 85%, алюминия — 90%, никеля — почти 100%.

Таким образом, в новой антикризисной политике должны использоваться все компоненты совокупного спроса, благоприятствующие запуску экономического роста. При этом в начальной фазе в силу действия множества факторов приоритет остается за внутренним потребительским спросом, который надо рассматривать как предварительное условие накопления предпосылок инвестиционного подъема и перехода в фазу устойчивого роста.

Для того чтобы альтернативная экономическая политика доказала свое преимущество и эффективность на деле, она должна быть в состоянии выполнить, по крайней мере, две ключевые задачи:

способствовать мобилизации дополнительных внутренних источников доходов в стране с последующим их превращением в денежные доходы и социальные выплаты, в кредитные ресурсы, государственные заказы и производственные инвестиции;

включить блок антиинфляционной защиты, улавливающий и гасящий инфляционные всплески.