ВЗАИМОПЕРЕКРЕЩИВАЮЩИЕСЯ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ СИСТЕМООБРАЗУЮЩИХЦЕНТРОВ ЕВРАЗИИ
КНР же сама стремится стать ведущей мировой державой, создать усло-вия для формирования в будущем мирового порядка, где слово Китая будет решающим, но при этом еще и гарантировать благоприятную внешнюю обстановку для проведения экономических преобразований в стране, модернизации вооруженных сил, обеспечения стабильных и неконтролируемых другими державами путей транспортировки нефти. Китай также заинтересован в поддержании регионального статус-кво, выгодного для набирающего силы Китая.
В китайско-американских отношениях налицо "болевые точки", способные стимулировать различия между этими державами в стратегических оценках и задачах. Прежде всего это российско-китайское сближение (как глобальное, так и военно-техническое), нестабильность на российском Дальнем Востоке, который становится ключом к превращению Китая в несомненного регионального лидера, определение условий, на которых КНР становится державой "первого порядка", нестабильность в Китае и весь комплекс вопросов, сопряженных с проблемой прав человека (включая тибетскую проблему и синьцзянский сепаратизм).
Отношения с Америкой для Китая все больше приобретают первостепенную значимость, поскольку США являются единственной державой, способной воспрепятствовать его превращению в державу "первого уровня" и объединить мировую систему под лозунгом "сдерживания" Китая. Следовательно, отношения с ЕС приобретают характер балансира - они или укрепляют доминирование США, или размывают доминантную систему отношений. Одновременно возрастает значение отношений с Японией. Япония для Китая - соперник в Восточной Азии, с которым существуют тесные экономические связи и от которого можно получить инвестиции и технологии. Но у китайцев существует также страх перед японским экономическим доминированием, помноженный на историческое недоверие и ожидание того, что японская экономическая сила воплотится в политическую и военную мощь. Япония, в свою очередь, крайне обеспокоена американо-китайским сближением, поскольку оно ставит под вопрос договор о безопасности между Японией и США. Япония пристально следит также за степенью модернизации китайских вооруженных сил, российско-китайским сближением и политикой КНР в отношении тайваньского вопроса и островов в Южно-Китайском море.Упомянутые национально-государственные интересы США и Китая уже довольно давно детально и конкретно сформулированы и разобраны внешнепо-литическими аналитиками и стратегами4. Что же касается национально- государственных интересов России, то даже в Концепции национальной безопасности РФ они проработаны расплывчато, противоречиво и вызывают множество вопросов5. Если, скажем, отношения России с Европой являются определяющими с точки зрения вхождения нашей страны в пространство ЕС, то ясно, что при противодействии доминирующей державы ни одна из европейских держав не предпримет ничего, кроме словесных пассажей, чтобы способствовать реальному вхождению России в пространство ЕС со всеми вытекающими из этого статуса экономическими последствиями. В соответствии с этой же концепцией, Россия развивает с США партнерские равноправные отношения, основой которых является формирование стабильной и безопасной системы международных отношений.
Если это так, то с ЕС у России, по-видимому, имеются не партнерские, а какие-то другие отношения. При этом Россия, которая сегодня стремительно теряет статус мировой державы "первого уровня", явно не может быть равным партнером государства-доминанта в системе современных международных отношений. В соответствии с той же концепцией получается, что с Китаем у России существует общая заинтересованность в предотвращении военно- политического доминирования одной державы, а с США и ЕС такой заинтересованности нет. Спрашивается, почему: потому что она не реальна в силу сегодняшней внутриполитической ситуации в России, или же потому, что Россия благосклонно смотрит на желание Китая сформировать новый мировой порядок, где Китай будет ведущей мировой державой, а России все равно загодя уготована роль "вспомогательной" страны? При такой постановке вопроса не ясна сама логика - если Россия отказалась быть "младшим партнером" в "новом мировом порядке", формируемом США, то каковы основания для России согласиться на вспомогательную роль в строительстве нового "китайского мирового порядка"? С Китаем Россия собирается развивать сотрудничество в политико- экономических областях как амортизатор столкновения геополитических интересов, а с США, державой, столкновение с интересами которой стало сегодня реальностью, "конструирование" такого амортизатора в качестве задачи не провозглашается. Как видим, в сфере национально-государственных интересов Рос-сии в зоне столкновения ее интересов с интересами Китая и США сейчас явно больше вопросов, чем ответов.Если говорить о российско-китайских отношениях, то сегодня политиками и специалистами используется термин "доверительное партнерство, направленное на стратегическое взаимодействие в XXI веке". Тем самым подчеркивается, что российско-китайские отношения по уровню равны китайско- американским, но между Россией и Китаем отношения более доверительные. Американские аналитики называют это партнерство "ограниченным"6. Если же говорить о реальном положении вещей, то стратегическое партнерство между Россией и Китаем еще только должно быть построено, и если характеризовать "уровень стратегичности", то до югославского кризиса он был выше в сфере китайско-американских отношений.
Бомбардировки Косово, однако, увеличили угол расхождения в стратегическом видении ситуации в мире и у США, и у Китая, и у России, привели к небывалому за последние годы охлаждению российско-американских отношений, но пока не способствовали перерастанию россий-ско-китайского партнерства в альянс антизападного (антинатовского) характера. В то же время натовская бомбардировка китайского посольства Югославии поставила вопрос о том, как долго Китай сможет уклоняться от более жесткой фиксации своей позиции по вопросу строительства "нового мирового порядка".
У России и Китая существует общее официальное понимание по целому кругу вопросов (Тайвань, Чечня, АТР, НАТО, США), но приоритеты в этом общем понимании разные (особенно по вопросу отношений с НАТО и США). И Россия, и Китай хотели бы усилить экономическую составляющую своих взаимоотношений, полнее реализовать взаимодополняемость экономик (хотя эта взаимодополняемость понимается ими по-разному), при этом Китай уклоняется от поддержки на официальном уровне российской антиамериканской риторики. То есть принцип реального равноправия и невмешательства во внутренние дела друг друга, провозглашенный десятилетие назад М. Горбачевым и Дэн Сяопином при нормализации советско-китайских отношений, оказался важнейшим цементирующим фактором и российско-китайских связей.
Для России крепнущее партнерство с Китаем чрезвычайно важно, так как оно психологически компенсирует слабость ее внешнеполитических позиций и уязвимость в Азии. С помощью Китая Россия надеется стабилизировать свое азиатское "подбрюшье" и даже укрепить его. Одновременно Китай выступает для России в качестве привлекательного рынка высокотехнологичной (включая военную) продукции, поскольку ее явно дискриминируют на рынках, контролируемых США и европейскими странами. Как известно, одиозная поправка Джек- сона-Вэника продолжает действовать в отношении России, в то время как умелое лоббирование позволяет коммунистическому Китаю, имеющему 60- миллиардный профицит в китайско-американской торговле, не только ежегодно без проблем продлевать статус наибольшего благопрятствования, но и финансировать через подставных лиц деятельность некоторых влиятельных американских политиков и даже нелегально поставлять автоматическое оружие на американский черный рынок, в немалой степени дестабилизируя американское общество.
Одновременно психологически "монополярность" для российской внешнеполитической элиты - это как бы закрепление нынешнего второстепенного статуса страны, а провозглашаемый "полицентризм" акцентирует подвижность международной системы и дает надежду на укрепление российского внешнеполитического статуса в будущем, в то время как для китайской внешнеполитической элиты "не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей".Для Китая партнерство с Россией является важным фактором, закрепляющим усилия по его превращению в мировую державу (политическая, военно- техническая и технологическая поддержка). В этом смысле для Китая необычайно важны реальный полицентризм мировой системы и антизападная (мягкая или жесткая) позиция России, так как только в такой системе можно воспрепятствовать образованию коалиции стран, способной помешать продвижению Китая к статусу государства "первого уровня". С помощью России Китай собирается значительно продвинуться вперед в модернизации своих вооруженных сил, одновременно устранив очаги напряженности на Севере на приемлемых для Китая условиях и зарезервировав для себя рынки энергии, не контролируемые западными государствами. Российский рынок важен для поддержания экстенсивной составляющей роста
U U 1-1 U U
китайской экономики. Без перспективы широкого доступа на российский рынок вероятность кризисных явлений в китайской экономике увеличивается.
У российско-китайских отношений тоже есть свои "болевые точки". Это - смена стратегических ролей в партнерстве по сравнению с партнерством 50-х годов ("младший брат" стал "старшим"), ситуация на российском Дальнем Востоке и возможное косвенное влияние Китая на борьбу между Центром и регионами в России. Среди потенциальных "болевых точек" можно упомянуть также полярный характер демографических проблем в Китае и на российском Дальнем Востоке, проблему регионального статус-кво в Центральной Азии (где влияние Китая увеличивается, а России уменьшается), последствия появления в Азии объединенной Кореи и отношение к дрейфу Тайваня в сторону независимости де юре.
У США вызывают озабоченность в этом партнерстве закрытость "китайской шкатулки" (американцам совершенно не понятна китайская логика при принятии того или иного внешнеполитического решения), российско-китайское военно-техническое сотрудничество, изменение региональных стратегических балансов, в конечном счете влияющих и на конфигурацию мировых внешнеполитических сил, а также схожесть российских и китайских официальных взглядов на развитие ситуации в Восточной Азии и Тайваньском проливе, то есть в регионе, где интересы США считаются жизненно важными.
Соответственно, понимая, что российско-китайские отношения в нынешних условиях развиваются не как альтернатива отношениям с США и не подразумевают формирование "антизападного блока", США тем не менее будут вынуждены следить за тактической согласованностью действий, России и Китая в области внешней политики (особенно в отношении Ирана, Ирака и НАТО), учитывать внешнеполитическую слабость России как фактор нестабильности, следить за российским экспортом вооружений в Китай, за связями в области энергетики и транспорта, становлением новых субрегиональных систем безопасности и отслеживать пути и масштабы миграции населения по обе стороны российско-китайской границы. Вполне возможно, что в качестве балансира российско-китайскому сотрудничеству и геостратегическому треугольнику Россия-Китай-Индия США попытаются инициировать стратегические треугольники США-КНР-Япония и Россия-КНР-Япония.Развитие геостратегических отношений структурирующего характера в треугольнике Россия-Китай-США позволяет сделать несколько выводов. Долгосрочная российская стратегия равноудаленности при одновременной интеграции со странами Запада, на мой взгляд, была верна.
Именно эти страны определяют пока общую структуру и климат международных отношений, только от них Россия может получить технологии и инвестиции, необходимые для реструктуризации экономики и повышения уровня жизни населения. Однако тактическая линия оказалась малопродуктивной, что связано, прежде всего, с изменением мирового статуса самой России. По меньшей мере, наивным представляется сегодня ожидание уступок со стороны Запада в ответ на "роспуск" Варшавского Договора и СССР, близоруким - игнорирование отно-шений с другими странами (в том числе и антизападной коалиции), особенно со странами восточного азимута - Китаем, Индией, Японией, государствами Азиатско-Тихоокеанского региона. Но не менее утопично и близоруко, по моему убеждению, конструирование антизападной коалиции, тем более что косовский кризис сам по себе является стимулятором разногласий на Западе. Ослабленное и "усохшее" по сравнению с СССР российское государство, не решившее своих экономических и внутриполитических проблем и не имеющее ни с кем, кроме Белоруссии, прочных союзнических отношений, очевидным образом "не тянет" на роль
нового лидера государств-парий, ноша которого для России непосильна и экономически невыгодна. При этом не исключено, что некоторые государства будут поддерживать у части российской внешнеполитической элиты иллюзию необходимости "нового лидерства России", поскольку такая внешнеполитическая линия дает им вполне определенные экономические выгоды.
Косовский кризис фактически открыл возможность развития событий по двум сценариям. Первый очевиден и неблагоприятен для России. В соответствии с ним, НАТО одерживает решительную победу в Югославии, что цементирует международную систему как моноцентричную, инициирует дальнейшее расширение НАТО, включая государства Прибалтики и Центральной Азии, и раздел сфер влияния в Евразии между НАТО и Китаем без участия нашей страны. У России при таком развитии событий остается два варианта: либо присоединяться к ЕС и натовской коалиции в качестве младшего и нелюбимого партнера, либо самоизолироваться и инициировать союз с маргиналами - Белоруссией, Югославией (возможно, также с Пакистаном, Ливией, Ираном) и другими государствами, стоящими в оппозиции западной коалиции. Такие союзы для Запада не представляют стратегической опасности, поскольку они априори тормозят эко-номическое развитие самой России, а значит, надолго закрепляют ее ослабленный статус. В военном плане такие союзы также не представляют для НАТО серьезной угрозы (хотя способны очень сильно "попортить кровь" странам Запада), а "переварить" территории большие, чем то, что входило в сферу влияния бывшего Варшавского блока, при стратегическом союзе в Закавказье с Азербайджаном и в Центральной Азии с одним-двумя ключевыми государствами постсоветского пространства, НАТО пока просто не в состоянии.
Второй сценарий менее очевиден, но не менее, а, может быть, и более вероятен. В соответствии с ним, военные действия НАТО в Югославии становятся затяжными, и даже при победе НАТО ее не удастся интерпретировать как полную, бесповоротную и окончательную. Югославский кризис стимулирует дискуссии и разногласия между странами - членами НАТО по поводу стратегиче-ского расширения блока. Эти разногласия способны привести в конечном счете к решению повременить с дальнейшим расширением НАТО в европейской части, поскольку такое расширение маргинализирует Россию и стимулирует ее
U U U 1 U T-V
дальнейший дрейф в антинатовском и антиевропейском направлениях. В европейской и азиатской частях Евразии закрепляется нейтральный буферный пояс, состоящий из пронатовски, но не антироссийски настроенных государств (Прибалтика, Молдавия, Украина, часть государств Центральной Азии), не связанных с НАТО отношениями более формальными, чем рамки программы "Партнерство во имя мира", и в силу этого, а также и экономических причин, считающих необходимым поддерживать отношения дружественного статус-кво с Россией. В Центральной Азии в этом случае происходит стабилизация, основанная на фиксации интересов НАТО, России и Китая. При таком развитии событий НАТО и США укрепят свое влияние не столько в Европе, где уже произошла "малая поляризация", обеспечивающая стабильность и не стимулирующая дальнейшее ан- тагонизирование России, сколько в Азии. В новую фазу войдут отношения между США, НАТО и Японией; Япония и США развивают свои отношения вплоть до создания системы ПРО ТВД, включающую или не включающую в сферу своего действия Тайвань, что в принципе безразлично для России, но крайне актуально для Китая. Стимулируется объединение Кореи на взаимоприемлемых для
окружающих государств основах, а объединенная Корея становится балансом между Китаем и Японией. Китай получает статус "решающего государства" в мировой системе, к которому он стремится, укрепляется в экономическом и военном отношениях. Но его продвижение к статусу сверхдержавы контролируется "противовесами" - японско-американскими договорами безопасности (включая ПРО ТВД), статус-кво в корейском и тайваньском вопросах или же "нейтральным балансированием" объединенной Кореи и России.
Такое развитие ситуации относительно нейтрально для России и объективно повышает ее статус в международной системе отношений. Радикальное наступление стран НАТО и США на востоке - образование американо-японского ПРО ТВД и расширение НАТО вплоть до формального включения в него Южной Кореи и (как это не кажется парадоксальным сегодня) Тайваня - затрагивает прежде всего интересы Китая, а не России, и лишь формальное "приобретение" Японией статуса ядерного государства вызовет противодействие и затронет в равной степени интересы и Китая, и России, если Россия и Япония не нормализуют к этому времени полностью свои межгосударственные отношения, включая территориальную проблему. Если развитие ситуации пойдет по второму сценарию, то
U U U U "1-г
произойдет активизация китайской внешней политики. При этом "равноудаленный" статус России принесет внешнеполитические дивиденды и инвестиции как с Запада, так и с Востока, позволив обеспечить внешнеполитическую передышку для решения внутриполитических и экономических вопросов. "Равноудаленный" статус России - единственный предохранитель от того, чтобы не быть "разорванной" двумя возникающими центрами новой биполярности.
Экономическая "сшивка" и стабилизация Евразии, судя по всему, может быть достигнута на основе формирования "нового шелкового пути" (или трансконтинентального евразийского железнодорожного моста), который должен связать Европу и Китай. У этого моста есть два пути - "южный" и "северный". Комбинация "южного" и "северного" пути либо "северный" вариант (что пред-почтительнее) дают шанс России стать мостом между Западом и Востоком. Все другие варианты "выключают" ее из интеграционных процессов, идущих на территории Евразии, двумя полюсами которой стали ЕС (плюс США) и Китай, и приводят к ее дальнейшей экономической и, следовательно, внешнеполитической маргинализации. Если для евразийского трансконтинентального моста будет из-брана "южная" ветка, России самой придется обустраиваться на Дальнем Востоке и в Евразии с минимальным привлечением внешних инвестиций, а развитие внешнеполитической ситуации пойдет по первому, а не по второму сценарию. Будущее России видится при этом весьма пессимистичным хотя бы потому, что "обустройство" южно-сибирского и дальневосточного "подбрюший" России окажется более дорогостоящим и российский Дальний Восток будет продолжать отставать в экономическом развитии от соседних стран в регионе, что в конечном счете может привести к его окончательному отрыву от федерального Центра.
Сегодня можно продолжать говорить о геостратегическом треугольнике Россия-Китай-США, но на самом деле в реальности существует гораздо более сложная фигура - четырехугольник Россия-Китай- США-Япония, плюс сложные, сопряженные взаимоотношения между этими странами и их отношения с Южной и Северной Кореей, Тайванем и ЕС. Кроме треугольника Россия- Китай-США, явно намечаются и треугольники Россия-Китай-Япония, Рос-сия-Китай-Индия и США-Китай-Япония. При этом последний уже служит
ограничителем антизападному развитию российско-китайских отношений, поскольку, хотя Россия и Китай и провозгласили строительство стратегического партнерства, в реальности оно пока находится еще на самой ранней стадии - доверительного геостратегического взаимодействия ограниченного характера. Однако развитие ситуации в мире явно способствует усилению такого взаимодействия. Таким образом, сегодня можно констатировать значительное усложнение внешнеполитической ситуации и возрастание количества факторов, которые следует просчитывать при серьезном внешнеполитическом анализе. Одновременно, в условиях возросшей подвижности и многовариантности международных отношений, региональные и субрегиональные комбинации внешнеполитических сил, в конечном счете, начинают влиять на конфигурации общемировых отношений.
Чисто военные факторы сегодня отходят на второй план. Это парадоксальным образом подтвердили бомбардировки Косово - военная сила используется для фиксации определенной и уже доминирующей политической и экономической структуры международных отношений. На первый план ныне вышли комплексная мощь и конкурентоспособность стратегий национального развития, военная же сила может подкрепить их, но может и ослабить. Ракетный удар по китайскому посольству стал переломным моментом - после этого события дальнейшая фиксация структуры международных отношений может и не произойти, даже если бы начались наземные операции натовских сил в Югославии.
Осуществляемая до последнего времени Россией стратегия сохранения внешнеполитического статус-кво, соответствующего прошлому статусу СССР как державы "первого уровня", не адекватна сегодняшним реалиям. Сохранение внешнеполитического статус-кво должно быть не пассивным, а активным, то есть при разумной стратегии внешнеполитической консервации (сохранения всего того, что было наработано раньше) одновременно должен осуществляться активный поиск альтернативных, но реалистичных вариантов. В перспективе они призваны служить повышению внешнеполитического статуса страны применительно к новым условиям, в соответствии с которыми Россия утеряла статус сверхдержавы и стала государством с региональными интересами, но - из-за своего уникального геополитического положения - отличным от всех других государств регионального уровня, так как национальные интересы России в равной степени простираются и на запад, и на восток.
В Европе сегодня не складываются отношения полицентричности, там на-блюдается четкая плюралистическая однополярность. Значит, в Европе России не следует форсировать формирование многополярности и выступать в роли соперника НАТО и США. Конечно же, из этого не следует, что с бомбардировками Косово и иными подобными акциями России следует соглашаться. Расширение НАТО на часть стран бывшего Варшавского блока при сохранении статус-кво в отношении государств, являвшихся в прошлом республиками СССР, - сегодня, как мне представляется, единственная приемлемая реальность и для стран натовской коалиции, и для России. Полицентричность в настоящее время формируется реально только в Азии, а значит, необходимо развести западный и восточный азимуты российской внешней политики и осуществлять "третий путь" - стратегию "параллельной вовлеченности". Такая стратегия возможна, хотя ее осуществление и сопряжено с определенными сложностями при формулировании внутриполитического консенсуса по вопросам внешней политики. Отрицание возможности та-
кой стратегии некоторыми американскими аналитиками (К. Молтц) свидетельствует "от противного" о ее продуктивности для России.
В геостратегическом треугольнике Россия-Китай-США нельзя терять достигнутого за последние десять лет - сближение с Китаем и несогласие с политикой НАТО не должно означать размывание положительных результатов российско-американского взаимодействия начала 90-х годов, а отношения России с США и одновременно с Китаем следует делать более доверительными, тесными и близкими, чем отношения США с КНР. Равноправные, взаимовыгодные отношения с США, ЕС и Китаем сегодня стабилизируют положение в Евразии. При этом амортизатором столкновения геополитических интересов должны стать прочные экономические отношения со всеми сторонами этого треугольника, основой которых может послужить в настоящих условиях лишь повышение конкурентоспособности российской продукции и российской стратегии развития, включая ее внешнеполитическую стратегию.
Следовательно, России нужно продолжать двигаться на Восток и, в частности, на Дальний Восток, в АТР и в Тихоокеанское сообщество, причем двигаться как европейской державе, то есть не подрывая своей европейской идентичности, не противопоставляя себя европейскому сообществу и США, но при этом полностью и не идентифицируя себя с ними, партнерски опираясь на Китай и подчеркивая свой "переходный" евразийский характер, обогащая и любым способом развивая свой "восточный" культурный, геоэкономический, геополитический и внешнеполитический потенциал.
Примечания:
1 См. Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. - М., 1998.
См. Титаренко М.Л. Россия лицом к Азии. - М., 1998.
"Emerging Asia: Changes and Challenges". Asian Development Bank. - Executive Summary, 1997.
"America's National Interests". The Comission on America's National Interests, 1996; "The United States and Asia-Pacific Security". US Foreign Policy Agenda. - Vol. 3, July 1998; "United States Security Strategy for the East Asia Pacific Region". - Department of Defence, Office of International Security Affairs, February 1996; Ван Хуайнин (ред.). Эр цянь няньды Чжунгоды гоцзи хуанцзин (Международное окружение Китая в 2000 году). - Пекин, 1996.
"Концепция национальной безопасности Российской Федерации". - М., 1998.
Garnett Sh. Limited Partnership. - Wash., 1998; Гарнетт Ш. Ограниченное партнерство. - М., 1999.