ВОЗНИКНОВЕНИЕ РЕГИОНА ЦВЕ: ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ РОССИИ И ЗАПАДА
Именно последняя, выстроенная недальновидными победителями первой мировой войны, создала такие маложизнеспособные полиэтнические государства, как Югославия и Чехословакия, ныне распавшиеся. Вместе с тем некоторые геополитические схемы, обозначенные Парижским мирным договором 1920 г. (с учетом территориальных корректив, внесенных победителями второй мировой войны), равно как и тот набор проблем, с которыми европейские политики сталкивались у истоков нынешнего столетия, вновь обретают реальность.
гр SJ т-v U r\ SJ 1-" SJ
Так, между сегодняшней Россией и Западной Европой, если судить по внешним формальным признакам, вновь возник регион, по нынешней терминологии - Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), а по старым геополитическим меркам - Срединная Европа (Mitteleuropa). Размеры нового образования (количество государств, в него входящих) оценивается по-разному в зависимости от критерия отбора - бывшие составные части Австро-Венгрии, ОВД, советской империи, социалистические государства. В строго географическом плане - это прежде всего страны так называемой Вышеградской группировки (Польша, Чехия, Словакия, Венгрия). Но понятие это сегодня выявляет тенденцию к расширению, и к ЦВЕ, особенно на Западе, все чаще относят бывшие европейские социалистические страны (или то, что возникло на их месте) за пределами прошлого Советского Союза, а именно - Польшу, Венгрию, Чехию, Словакию, Румынию, Болгарию, Словению, Хорватию, Югославию (Сербию с Черногорией), Македонию, Боснию и Албанию.
Ряд западных экспертов причисляют к данному региону прибалтийские страны - Литву, Латвию, Эстонию, некоторые идут еще дальше, включая в него Украину, Молдову, реже - Беларусь, другие с этим (особенно с последним) не согласны, хотя и признают, что по ряду параметров эти три страны ближе к государствам Срединной Европы, чем к России.Таким образом, когда мы говорим о ЦВЕ, то подразумеваем, если брать по максимуму, что речь идет о регионе в составе 18 нынешних европейских государств с населением в 190 млн. человек и совокупным валовым внутренним продуктом около 900 млрд. долл. По обоим этим параметрам регион Центральной и Восточной Европы более чем сопоставим с нынешней Россией.
Расположенный на стыке различных силовых центров, цивилизационных потоков, религиозных разломов, социальных систем и политических культур, регион этот в историческом плане всегда был объектом их борьбы, переходя из одной сферы влияния в другую, что не могло не наложить отпечаток как на политическую психологию населявших его народов (элит), так и на их политическую судьбу. Они неоднократно теряли свою независимость, потом вновь обретали ее, чтобы снова ее утратить. Этих циклов было немало, но каждый из них заострял проблему национальной идентификации и национальной независимости, которая со временем приобретала все более гипертрофированный характер, превращаясь в отличительную черту региональной психологии, тот оселок, на котором проверялся подход окружающего мира к этой группе стран.
Отношения государств и народов Центральной и Восточной Европы меж-
*J T-V *J r~\ \J 1-1 \J *J *J *J
ду собой, с Россией, с Западной Европой на протяжении новой и новейшей исто-рии были не просто нелегкими, но скорее трагическими. Они постоянно враждовали и воевали друг с другом, их делили, эксплуатировали, унижали и предавали Россия, Австрия, Пруссия (Германия), Франция, Турция. Одни - более грубо, другие - изощреннее (османское иго на Балканах, разделы Польши в ХУІІІ и ХХ вв., подавление венгерской революции Кошута Россией с благословения Западной Европы, предательство Чехословакии в Мюнхене, советская оккупация Прибалтийских государств, отлучение Сталиным Югославии от социалистического лагеря, жестокое подавление Москвой любых попыток своих вассалов уклониться от "светлого будущего" и т.д.).
Но помимо этого была и поддержка Россией борьбы балканских народов за освобождение от гнета Оттоманской империи, решающий вклад Москвы в восстановление западных границ Польши (взамен отошедших к СССР польских земель на востоке) и т.п.Несмотря на неповторимость судеб, несходство политической культуры, различный уровень социально-экономического развития, некоторые обстоятельства объединяют страны региона в нечто целое, т.е. у них есть нечто сходное, что позволяет говорить об их общности. Обстоятельства эти обусловлены либо их прошлым развитием, либо их нынешним статусом, либо их будущими пер-спективами, либо характером их взаимодействия с окружающим миром, либо той ролью, которую побуждали их играть великие державы, либо всем этим вместе взятым. Среди этих обстоятельств стоило бы выделить следующие:
Повышенная чувствительность обществ ЦВЕ к вопросам национальной и цивилизационной самоидентификации, обусловленная потерей в прошлом независимости, длительным (вековым) их пребыванием в составе иных национально-государственных образований, империй, сфер влияния.
Исторически сложившаяся этническая чересполосица, наличие в каждом государстве этносов, представляющих соседние страны; территориальных проблем (взаимных претензий), порожденных прошлыми победами или поражениями, недальновидностью держав-победительниц в первой и второй мировых войнах, устанавливающих государственные границы в регионе в соответствии с собственными интересами; отсюда наличие значительных конфликтогенных зон, внутри- и межгосударственных.
Стремление решать спорные проблемы не путем двустороннего или ре-гионального взаимодействия (компромисса), а за счет втягивания в местные споры и конфликты великих держав, как правило, охотно на это идущих и при-
нимающих ту или иную сторону в конфликте (обычно в совокупности это определяется термином "балканизация").
Отсутствие в связи с этим побудительных мотивов к собственной интеграции и объединению национальных усилий для решения местных или региональных проблем.
Принадлежность этих стран в недавнем прошлом к миру социализма, который в той или иной мере был навязан им извне и который общество (в отличие от элит) так и не приняло и от которого оно постоянно пыталось избавиться.
Наличие в большинстве стран исторических предубеждений не только против социалистического Советского Союза, но и против России (являющейся сегодня его правопреемницей). Отсюда фактическое отождествление их друг с другом, неверие в способность нынешней России развиваться по демократическому пути, стремление дистанцироваться от нее, избежать с ней дружественных отношений, дабы вновь не быть втянутыми в ее сферу влияния, совместную с ней систему безопасности.
Отождествление себя с европейским Западом стало формой отделения ЦВЕ от России.В то же время понимание здравой и прагматической частью элиты ЦВЕ, что регион обречен ощущать постоянное присутствие России и неизбежность в той или иной мере взаимодействовать с ней.
Очевидная слабость (несмотря на определенную общность) импульсов к региональной самоидентификации и интеграции на собственной основе ограничивала возможность ЦВЕ играть самостоятельную роль в европейской политике (судьба Малой Антанты в прошлом, ныне Вышеградской группировки, лишь подтверждает это). Страны региона обычно предпочитали примкнуть к какому-то центру силы для решения своих внутренних и внешних проблем. Да и в европейском мышлении преобладало убеждение, рецидивы которого сохраняются и поныне, что стабильность региона, его благополучие наилучшим образом обеспечиваются гегемонией здесь внешней силы, которая сдерживает выход на поверхность межнациональных исторических предубеждений, территориальных споров, взаимной этнической нетерпимости. При этом ссылаются обычно на исторический опыт Австро-Венгрии или Российской (Советской) империи, которые смогли десятилетиями, если не веками обеспечивать стабильность в регионе.
Вместе с тем отсутствие более четкой самоидентификации этой части Европы, региональной структуризации, наличие значительного числа непреходящих подспудных противоречий, уступчивая балканизация этого, по словам У. Черчилля, "мягкого подбрюшья Европы", постоянно возникающий здесь политический вакуум, непреходящее местечковое соперничество, возможность играть на крайне неустойчивом региональном балансе сил, во-первых, перманентно соблазняли великие державы перспективами легкой добычи в регионе, во- вторых, превращали его в постоянный объект их собственно го соперничества. Не случайно именно здесь стартовали обе мировые войны, именно ситуация в этом регионе стала отправной точкой начала холодной войны, и если Европе суждено жить в "холодном мире", то скорее всего он будет генерирован отсюда.
В значительной степени от того, какое решение будет найдено великими державами для ЦВЕ, зависит, какая система безопасности утвердится в Европе, каков будет дальнейший ход и облик европейских интеграционных процессов и какое место во всех этих процессах найдет Россия, - станет ли она одной из основных опор европейской стабильности или ревизионистским центром, притя-
гивающим тех, кто жаждет пересмотра политических, военных и экономических реалий континента.
Таким образом, как и у истоков холодной войны, проблема ЦВЕ вновь становится тем фактором, который предопределяет, какого рода структура - сотрудничество или противоборство - утвердится в Европе. К сожалению, ни Россия, ни Запад, видимо, не извлекли полезных уроков из истории своего противоборства за Центральную и Восточную Европу.Между тем нынешнее очередное "освобождение" Центральной и Восточ-
*J 1-1 *J / U \ \J
ной Европы, возникновение новой (или восстановление прежней) надстроечной (политической) целостности региона, обусловленной на этот раз прежде всего общностью недавнего и трагического исторического прошлого, преодоленным, но незабытым статусом советских вассалов, стремлением его лидеров не допустить очередной утраты национальной независимости, опираясь на этот раз на ев- роатлантическое сообщество, имели ряд сложных и болезненных последствий, мало кем предвидимых как в западных сценариях краха коммунизма, так и в московских прогнозах перестройки и либерализации.
В самом деле, если говорить о России, то распад Советского Союза, крах европейского социализма, вывод советских (российских) войск из стран Восточной Европы, казалось бы, закрывал старую эпоху взаимоотношений между "старшим братом" и его бывшими младшими союзниками. Новое российское руководство сделало несколько жестов доброй воли, направленных на стирание "белых пятен" в истории их послевоенных отношений. Была признана ответственность советского НКВД за расстрел польских офицеров в Катыни, пересмотрена оценка событий 1956 г. в Венгрии, осуждена интервенция 1968 г. в Чехословакию, задушившая "пражскую весну" и попытку построить "социализм с человеческим лицом". Праге были переданы из советских архивов секретные документы, раскрывающие имена тех, кто организовал приглашение войск ОВД в страну для того, чтобы покончить с деятельностью либеральных реформаторов. Завершая этот период своих взаимоотношений с прежними союзниками, Россия заключила Договоры о дружбе и добрососедском сотрудничестве с Венг-рией, Чехией, Словакией и Польшей.