СТРАТЕГИЯ И ПОЛИТИКА
В традиционных китайских концепциях мирового порядка не только территория Маньчжурии, но и зона Приамурья и Приморья всегда рассматривалась как часть китайской территории.
При этом в существующей традиции "северные территории" воспринимались в Китае как периферия "Срединного государства", населенная "варварами", подходящая для отходничества, временной деятельности, укрывательства беглых преступников и рабов, но непригодная для постоянного проживания самих ханьцев, а, соответственно, не входившая в сферу "жизненных интересов" китайских империй. Жить там могли только "варвары", в силу своей дикости и нецивилизованности должные выражать покорность правителям "Поднебесной" выплатой им дани. В периоды правления в Китае не- ханьских династий Ляо, Цзинь, Юань, Цин царившие на китайском троне "варвары" (как-то кидани, монголы, чжурчжэни, маньчжуры) в той или иной степени развивали эти земли, но более ориентировались на плодородные и благодатные равнины центрального и южного Китая. Пришедшие же в запустение после монгольского нашествия Приамурье и Приморье, не начни их в XYII в. активно осваивать русские, еще долго бы оставались вне сферы внимания и реальной заботы правителей "Поднебесной".Опыт освоения и использования китайцами земель, расположенных к северо-востоку от Великой стены и символической северной границы Китая - "ивового палисада" - в середине XIX - начале ХХ в., свидетельствует именно о таком их восприятии. Приграничные с Россией территории Маньчжурии вообще начали активно осваиваться только после окончательного установления российско-китайской границы в 1860 г., причем колонизация этих территорий осуществлялась преимущественно не в хозяйственных, а в военно- стратегических целях - для укрепления собственных границ и создания прочного тыла на северо-востоке страны .
Кроме того, до 80-х годов ХІХ в. продвижение китайцев на северо-восток было затруднено официальным запретом со стороны Цинского двора на их расселение в Маньчжурии.Строительство Китайско-Восточной железной дороги и стимулированное им экономическое развитие Северо-восточного Китая наряду с интенсивным освоением Россией Приамурья и Приморья существенно расширили масштабы экономического взаимодействия Маньчжурии с Дальним Востоком России. Имея слаборазвитую промышленную базу, Дальний Восток мало что мог поставлять в Китай. Лес, уголь, рыба, морепродукты, пушнина, дикоросы - этим кратким перечнем ограничивался его экспортный потенциал. Уже в начале века определилась зависимость региона от поставки продуктов питания и рабочей силы из Китая, возникла проблема широкомасштабной контрабанды дешевого китайского спирта, контрабандного вывоза в Китай золота, пушнины, женьшеня, пантов. Китайские торговцы доминировали в мелкой и розничной торговле Дальнего Востока. Особенно усилилась эта зависимость в период первой мировой войны, а затем гражданской войны в России. При том, что объемы импорта дальневосточных территорий из Китая значительно превышали масштабы их экспорта, беспрецедентный размах приобрела контрабандная торговля. Эта торговля способствовала быстрому развитию китайских поселений на реках Аргунь, Амур, Уссури, в других приграничных районах3. В какой-то степени уже в начале ХХ в. между приграничными территориями России и Китая сложились экономические отношения, которые сегодня кое-кем оцениваются как экономическая экспансия Китая.
Несмотря на многочисленные проблемы, серьезно осложнявшие советско- китайских отношения в 20-е - начале 30-х годов, двусторонняя приграничная торговля продолжала существовать и время от времени даже активизировалась. В упадок приграничные связи приходят с 1933 г. - с началом полной оккупации Японией Маньчжурии и принудительного выдворения китайского населения из пограничной полосы.
Восстановление экономических связей Северо-восточного Китая с Дальним Востоком России произошло - и то на очень короткое время - только в 50-е годы.
В этот период Советским Союзом здесь было построено более сотни крупных промышленных предприятий, что в конечном итоге превратило регион в один из высокоразвитых промышленных центров страны. Однако последующий период военной конфронтации с СССР способствовал тому, что в этом промышленном комплексе возобладала оборонная компонента, а внутренняя хозяйственная замкнутость двух государств и возникшие между ними острые политические разногласия низвели экономическое взаимодействие территорий до еле заметного ручейка, пробегающего между двумя железнодорожными станциями Гродеково и Суйфэньхэ.Осознание китайскими реформаторами исключительной важности российского Дальнего Востока для социально-экономической и политической трансформации Северо-востока Китая подвигло их на провозглашение принципа "открытости" в качестве основополагающего для стратегии и тактики их дальнейшего развития. Эта политика, уже проверенная в условиях юго-восточного и восточного побережья и давшая там ошеломляющие результаты, предполагает максимальное расширение связей северо-восточных территорий с внешним миром, применение внешних факторов для совершенствования экономической структуры и полного использования их экономического потенциала.
Однако дальневосточные территории России важны для Китая не только сами по себе, но и как часть крайне перспективного региона - Северовосточной Азии. Через этот регион, входящий в одну из давних и постоянных сфер китайских интересов, Пекин намеревается реализовывать интересы его северо-восточных провинций. При этом ставка делается не на политическое давление (как было в 60-е годы), а на экономическое проникновение в регион. "Жизненно важным для Китая является развитие экономического сотрудничества со странами АТР на основе проведения политики полной открытости внешнему миру" - сообщают своим зарубежным коллегам китайские ученые и политики4.
В условиях, когда в Восточной Азии отсутствует полновесная экономическая организация типа "Общего рынка" или Азиатско-Тихоокеанского экономического форума, политики и ученые региона сходятся в том, что расширение и углубление экономических связей может быть достигнуто здесь посредством создания различных субрегиональных структур.
Основой для формирования последних служат разнообразные идеи об "общности территорий" (например, "естественных экономических территорий", предложенных Р. Скалапино), равенстве участников и отрицании лидерства какой-либо из стран в этих организациях.Во второй половине 80-х - начале 90-х годов появилась на свет серия проектов экономической кооперации в регионе ("Северо-Азиатская экономическая зона", "Кольцо Японского моря", "Кольцо Желтого моря", "Проект Туманган" и др.), разработанных в Японии, Южной Корее, США, Китае. Отправными точками для китайских специалистов, активно включившихся в создание этих проектов, стали постулаты об "огромной взаимодополняемости факторов производства" стран региона, их "страстной жажде регионального экономического сотрудниче- ства"5, а также предположения о возможности сформировать "экономически многообразную и взаимодополняемую межгосударственную систему, способствующую экономическому развитию, стабильности человеческой жизни" на основе культурной общности и географической близости различных стран6.
Планы развития большинства прибрежных и приграничных территорий Китая сориентированы на участие в таких структурах. С точки зрения китайских ученых, в Восточной Азии идет ныне формирование нового обширного экономического пояса, центром которого является Гонконг, компонентами - Китай, Япония, Южная Корея, страны Юго-Восточной Азии и Дальний Восток России. Именно под эти планы и под создаваемые в Китае концепции и проекты подстраивается взаимодействие с российскими дальневосточными территориями. Китайские ученые не имеют никаких сомнений, что в развитии этого экономического пояса самая боль-шая роль и самые большие дивиденды должны принадлежать Китаю.
Что же касается России, то ей, исходя из взглядов китайских ученых, следует активно способствовать развитию этих тенденций, "отказаться от
идей восстановления статуса великой державы и сконцентрироваться на том, чтобы стать членом мировой рыночной экономики и конкретного экономического региона"7.
Конкретно же основа для сотрудничества восточных территорий России и Северо-восточного Китая видится китайским специалистам и, вероятно, политикам в том, что на территории Маньчжурии имеются зерно, овощи, мясо и избыточная рабочая сила, в которых нуждается Дальний Восток; последний же обладает сырьевыми и энергетическими ресурсами, а также мощной промышленной базой, развитой наукой и техникой, способными найти применение в Китае8.Из объективных факторов, побуждающих китайское руководство к распространению сферы экономического взаимодействия Северо-востока с Сибирью и Дальним Востоком, на первом месте стоит растущее внутреннее демографическое давление и порождаемая им безработица в Маньчжурии. Только в про-винции Цзилинь насчитывается более 100 тыс. "ожидающих работы"9. Решением проблемы может стать не только экспорт рабочей силы, значительное увеличение количества рабочих мест на местных предприятиях, ориентированных на производство продукции для России, обслуживание российских туристов и предпринимателей, но и уже имеющая положительный опыт экспансия китайских торговцев в Сибири и на Дальнем Востоке.
Второй побудительный мотив - это стремление получить доступ к богатым природным ресурсам восточных районов России. Энергоемкая промышленность Северо-востока крайне нуждается в новых источниках энергии. Регион испытывает нехватку водных ресурсов. Восполнить дефицит можно за счет северного соседа.
Центральной частью программы регионального развития Северо-востока стало создание в нем "структуры открытости приграничных районов". Официальным курсом, еще в 1986 г. объявленным руководством КНР в отношении Северо-восточного Китая, стала "кооперация с югом [Китая] и развитие связей с Севером (т.е. странами и территориями СВА - В.Л.)". Для каждой провинции Северо-востока с учетом ее экономического потенциала, географического положения, наличия природных ресурсов и прочих факторов была разработана своя стратегия развития.
Согласно концепции китайских экономистов, общая стратегия экономической политики Китая на севере ориентирована на прохождение трех этапов.
"1-Г U U U U
Первый - создание экономической зоны, охватывающей китайские провинции Ляонин, Хэбэй и Шаньдун, а также Корейский полуостров (т.
н. "Зона Бохай"). Считается, что создание этой зоны упрощается наличием очень давних и тесных хозяйственных связей между территориями, приостановленных (по политическим причинам) после Второй мировой войны. Вторым шагом в развитии этой системы должно стать подключение к ней Японии с ее капиталами и технологиями (выход на "Кольцо Японского моря"), третьим - Монголии и Дальнего Востока России с их природными ресурсами (создание экономической зоны "Северо-восточной Азии")10. Вся концепция подстраивается под создание на территории Северо-восточного Китая мощного промышленного анклава, который, нуждаясь в сырьевых, энергетических и водных ресурсах, будет питаться ими из Сибири и Дальнего Востока.С 1988 г. Китай начал создавать Северо-восточную зону экономического развития с центром на полуострове Ляодун. Зона должна была включать про-
винции Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян, три аймака и один город в восточной части Внутренней Монголии. К концу 90-х годов в ее рамках было создано более десятка специальных экономических зон, ориентированных на внешнюю торговлю в СВА и привлечение иностранного капитала.
К началу 90-х годов в Китае было определено 16 районов "приоритетного экономического строительства". Два из них расположены в Маньчжурии. Тер-риториально они охватывают центрально-южную часть провинции Ляонин и промышленный комплекс Харбин - Чанчунь. За каждым из них закреплена определенная специализация. В первом районе акцент сделан на развитии производства оборудования для металлургической, электроэнергетической промыш-ленности и сверхмощного машиностроения, добыче и переработке нефти, химической промышленности. В районе Харбин - Чанчунь внимание фокусируется на развитии нефтехимии, автомобилестроения и промышленности электромашиностроения, а также на внедрении технических инноваций.
С 1991 г. изменилась система регулирования внешнеэкономических связей на местном уровне: за провинциями закрепили больше прав, дали им больше самостоятельности, но параллельно с этим возложили на них больше ответственности за результаты. С этого же времени государство предприняло ряд мер для стимулирования приграничной торговли с СССР, прежде всего путем снижения экспортно-импортных тарифов и предоставления налоговых льгот местным участникам внешнеэкономической деятельности.
Пришло к китайским руководителям и осознание того, что для успешной реализации поставленных задач Северо-восточный Китай нуждается в более свободном доступе к мировым транспортным коммуникациям, прежде всего связанных с морем. Для провинций Хэйлунцзян и Цзилинь доступ к морским портам ограничен перегруженностью портов провинции Ляонин и границей со стороны России и Северной Кореи. Поэтому первостепенное внимание стало уделяться развитию инфраструктуры региона с последующим выходом на российские и северокорейские порты. В Пекине было запланировано к 2000 г. обновить и заново построить в Маньчжурии несколько тысяч километров автомобильных и железных дорог, создать единую транспортную сеть с выходами к границе и к морю11.
Стратегия развития и структура внешних связей провинций Северовосточного Китая на этапе создания экономических зон "Бохай" и "Японское море" выстраивается по-разному. Провинция Ляонин, учитывая ее географическое положение, прибрежный статус, исторические реалии (давние связи с Японией) ориентирована в этом развитии прежде всего на Японию и Корею. Провинция Цзилинь, граничащая с Корейским полуостровом и имеющая значительную корейскую диаспору - на Южную Корею и в меньшей степени на Россию. Лишь для провинции Хэйлунцзян (о которой речь пойдет в следующем разделе) экономические отношения с российским Дальним Востоком имеют существенное значение. Соответствующим образом складывалась динамика торгово-экономических связей северо-восточных провинций с Россией в первой половине 90-х годов.
Внешнеэкономические связи провинций Северо-Восточного Китая c Россией
3500 3000 2500 2000 1500 1000 500 0
1994
1995
1992
?
Jj
1989
1991
1993
1990
?Ляонин ПЦзилинь
?Хэйлунцзян ? Общий объем
Для провинции Цзилинь единственно возможным приграничным пунктом для развития торгово-экономических связей с Россией стал г. Хуньчунь. На основании постановления Госсовета КНР № 21 от 9 марта 1992 г., власти провинции Цзилинь получили ряд специальных полномочий по экономическому управлению этой территорией. Согласно объявленным тогда планам, Хуньчунь должен превратиться в зону переработки экспортных грузов, имея права особого района, а в г. Фанчуань должна быть создана зона свободной торговли12.
Освоение района приграничного сотрудничества Хуньчунь, под который была выделена территория в 16,67 кв. км, началось 21 октября 1992 г. В течение 1993-1995 гг. в развитие инфраструктуры района было вложено 400 млн. юаней. Район получил около двух десятков привилегий в области налогообложения, привлечения инвестиций, кадров, системы пользования землей и др. Было намечено к 2000 г. довести объем промышленного производства приграничного района до 2 млрд. юаней и превратить его в центр производства продукции на экспорт. Ставка в его развитии сделана на такие отрасли, как легкая, текстильная и пищевая промышленность. На более отдаленную перспективу планировалось развитие промышленности высоких технологий и превращение Хуньчуни в главный промышленный центр провинции Цзилинь13.
Власти провинции рассматривали развитие этого района как конкретное претворение в жизнь планов UNDP по развитию дельты Тумэньцзяна, а поэтому подчеркнуто уделили ему особое внимание. Дважды - в январе 1991 г. и в июне 1995 г. - Хуньчунь посещал генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цзэминь. В числе визитеров отмечены бывший и нынешний премьеры Госсовета Ли Пэн и Чжу Жунцзи (в бытность свою заместителем премьера), министр обороны Лю Хуацин, министр иностранных дел Цянь Цичэнь и другие высокопоставленные лица. Не удивительно, что планы развития таких городов провинции, как Лунцзин и Янцзи, куда больших по численности населения и объемам производимой продукции, чем маленький Хуньчунь, подстроены под программу развития района приграничного сотрудничества Хуньчунь и ориентированы преимущественно на связи с КНДР. В результате сегодня "в нищих сельских районах" вдоль Тумэньцзяна Хуньчунь смотрится "как настоящий Изумрудный город с высокими домами из стекла и мощенными дорогами, выбегающими из лоскутов капустных полей"14.
Откровенная заинтересованность северо-восточных территорий Китая в интеграции юга российского Дальнего Востока в систему своих экономических связей в регионе, в использовании его территории для решения собственных экономических и демографических задач нашла выражение не только в планах их внутренне-го развития, но и в крупных международных проектах. В 90-е годы этим планам было подчинено развитие местной легкой промышленности и сельскохозяйственного сектора, ориентированных на обеспечение Дальнего Востока России продуктами и промтоварами, создание на территории СВК развитой инфраструктуры с выходами на Россию. На более отдаленную перспективу эта связка видится им в реализации разнообразных проектов комплексного регионального сотрудничества. Одним из таких проектов стал "Туманган".
Пекин внешне не демонстрировал особого стремления к осуществлению проекта, как бы полностью отдав инициативу в руки властей провинции Цзи- линь. Это привело ряд экспертов к заключению, что комплексное развитие дельты р. Тумэньцзян "не является по своим масштабам национальным проектом для всех без исключения его потенциальных участников", в том числе и Пекина15. Однако механизм создания и проталкивания проекта вполне вписывается в избранную Пекином схему развития территорий и распределения полномочий и ответственности между центром и провинциями. Активность провинции Цзи- линь идейно, организационно и финансово поддерживалась из столицы.
Различные варианты возвращения этой провинции права выхода к Японскому морю, утраченному в 1938 г. в результате японской агрессии против Кореи и Китая, начали прорабатываться в Китае в закрытом порядке еще в 1984-1985 гг. Тогда была впервые выдвинута идея строительства морского порта в дельте р. Ту- мэньцзян, предполагалось обратиться к советской стороне с предложением об уступке Китаю полосы в несколько километров шириной вдоль границы между СССР и КНДР в обмен на отказ от претензий Китая по всем "спорным территориям" или, как минимум, от претензий на острова под Хабаровском16.
Именно Китай в июле 1990 г. на научной конференции в Чанчуне "Междуна-родное сотрудничество в экономическом развитии Северо-восточной Азии" предложил идею "Освоения территории в бассейне р. Тумэньцзян", которая, в представленном китайскими политиками варианте, должна была стать основой для формирования системы многостороннего сотрудничества Китая, России, Монголии, Японии, Северной и Южной Кореи. Концепция, изложенная китайскими учеными, предпола-гала создание пограничной экономической зоны в треугольнике Хуньчунь - Рад- жин - Посьет с выделением каждой стороной 50-километрового участка для совместного использования и освоения, далее - привлечение южнокорейского и японского капитала и создание на этой территории свободной торговой зоны и зоны консигнационного производства. В китайском плане выделялись две части: 1) получение Китаем выхода к морю посредством придания р. Тумэньцзян статуса международной реки или же строительства канала по территории России; 2) превращение треугольника Хуньчунь - Раджин - Посьет в важный промышленный, торговый, финансовый, информационный, научно-технический центр17. Кстати, ни в одном из вариантов проекты выхода Китая к морю не увязывались с пограничным размежеванием с Россией и, в частности, с участком в 300 га российской земли в Хасанском районе, о котором столь много шума было поднято в Приморье.
На рабочей встрече специалистов-практиков в Пекине в апреле 1992 г. Ван Шэнцзинь от имени китайской стороны предложил так называемый "План
развития 333", который расшифровывался следующим образом: 3 региона, 3 формы, 3 особенности. Понятие "трех регионов" включает: 1) "малую золотую дельту", сутью которой является зона свободной торговли, действующая на основе создания международного экономического района и выбора для него общей формы экономики; 2) "большую золотую дельту", особенностью которой является единый портовый и промышленный комплекс в рамках существующей "Зоны Туманган"; 3) экономическую зону Северо-восточной Азии, основанную на взаимодополняемости между странами СВА, связях между Азией и Европой и развитии форм региональной интеграции. Реализация этого плана должна осуществляться через переход от малых регионов к большим в ходе реализации 10- летних, 20-летних, 30-летних и т.д. планов18.
Обращает на себя внимание основательность, прагматичность и перспективность проектов китайских специалистов, нацеленных на весьма отдаленную перспективу. Я полагаю, что мало кто из них в реальности верил и верит в возможность реализации этих грандиозных планов в предлагаемых ими самими вариантах и схемах в ближайшем будущем. Но все эти проекты работали на несколько общих идей: ускорение экономического развития Северо-восточного Китая, его экономическое проникновение на рынки СВА, прорыв в зону Японского моря. В заключениях по проекту, подготовленных группами независимых экспертов разных стран, неоднократно упоминается китайский план развития Хуньчуни, включающий в себя "нереалистичные проекты создания инфраструктуры, такие как углубление некоторых отрезков в нижнем течении р. Тумэньцзян и строительство порта Фанчуань"19. Тем не менее, правительство провинции Цзилинь с 1990 по 1995 гг. вложило в развитие одной только инфраструктуры нижнего течения р. Тумэньцзян 8 млрд. юаней20, т.е. около 1 млрд. долл.
Американский ученый Д. Эрэйз, предпринявший в августе-сентябре 1998 г. полевое исследование на сопредельных территориях стран, вовлеченных в реализацию проекта, пришел к выводу, что "дальнейший прогресс в реализации программы развития зоны Тумангана маловероятен", что пора отказаться от этого мега- проекта и заняться налаживанием международной торговли по различным направлениям21. По его ощущению, даже в Пекине реальный интерес к проекту проявляет сегодня лишь один небольшой институт Азиатско-тихоокеанских исследований, который в конце 80-х годов был причастен к его рождению.