СОВРЕМЕННАЯ РОССИЯ: ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ИЛИ ПЕРЕМЕНЫ
Но, в отличие от большинства других империй, в 1991 г. она не была побеждена в большой войне, не распалась в результате изнурительных малых колониальных войн (несмотря на трясину афганской войны 1979-1989 гг. или волнения 1989-1991 гг. в Грузии, Литве, Латвии). Для понимания нынешнего взаимодействия России с другими постсоветскими республиками и крупными мировыми державами исключительное значение имеет то, что Советский Союз не потерпел поражения в холодной войне и не рухнул под бременем гонки вооружений.
Советская империя создавалась и строилась для гонки вооружений, конфронтации и даже войны с остальным миром. Она могла бы еще долго существовать так и после 1991 г., если бы не внутренняя эрозия, вызванная противоречиями между жестким политическим режимом, догматической и насквозь лице-
U U "I "I U U U U
мерной идеологией и неэффективной централизованной экономикой, с одной стороны, и растущими материальными, политическими и духовными запросами населения — с другой. Последние были порождены той самой индустриализацией, которую коммунистическое руководство осуществляло для военных целей, а также импульсами научной, технологической и информационной революции, повлекшей за собой расширение контактов с внешним миром в 70-80-е годы.
Михаил Горбачев положил начало внутренней демократизации и разрядке в отношениях с Западом из искреннего желания устранить эти противоречия, исключить угрозу ядерной войны и использовать передышку для модернизации империи.
Вместо этого она за пять лет рассыпалась, как карточный домик: сначала распалась «внешняя оболочка» союзно-оккупационной системы в Восточ-ной Европе; затем — коммунистический режим в России в августе 1991 г.; наконец — сам Советский Союз в декабре того же года.
Не Соединенные Штаты, НАТО или «Стратегическая оборонная инициатива» президента Рейгана окончательно разгромили СССР. Он был разрушен скорее руками коммунистических реформаторов периода Горбачева, а затем — демократическим движением в России, лидером которого был Борис Ельцин. Именно это привело к прекращению холодной войны и гонки вооружений, а не наоборот. В этом смысле советская империя была побеждена разрядкой и попытками внутренних реформ, а не внешним давлением. Горбачев освободил Восточную Европу, чтобы поддержать свое политическое сотрудничество с Западом, а российские демократы освободили другие советские республики, чтобы покончить с правлением Горбачева. Главная держава — победительница в холодной войне — Российская Федерация, а не Запад, который лишь оказывал ей вялую и непоследовательную поддержку в достижении этой победы.
Что же касается бремени гонки вооружений для советской экономики, то дело было не столько в колоссальных ресурсах, растраченных на военные цели вместо гражданских, сколько в том, что экономическая система, созданная для реализации этих усилий, была изначально неэффективной и расточительной. Как только к концу 60-х годов были исчерпаны источники экстенсивного роста, начался непрерывный спад экономики, несмотря на временное оживление в начале 70-х, вызванное скачком мировых цен на нефть вследствие эмбарго 1973 г. Гонка вооружений сама по себе не была ни фактором, прямо подрывавшим советскую экономику, ни причиной распада империи. Скорее она являлась ядром экономической и техногенной системы, полностью утратившей свою эффективность и привлекательность для массового потребителя к концу 80-х годов.
Как показал дальнейший опыт России, сокращение расходов на гонку вооружений в 1992-1997 гг.
не только не привело к экономическому росту, но скорее усугубило проблемы, разрушив все отрасли экономики, прямо связанные с военным производством. Свободного перемещения капитала, рабочей силы и товаров в гражданские отрасли не произошло, поскольку высокий уровень милитаризованности был системной чертой советской экономики, а эта система после 1992 г. не была глубоко реформирована. Вопреки широко распространенному мнению, рейгановское ускорение гонки вооружений, включая СОИ, не нанесло окончательного удара по советской экономике. Чисто технически советский «адекватный ответ» на этот брошенный в начале 80-х годов вызов, с учетом обычного цикла крупных военных программ (исследования, разработка, производство и развертывание), набрал бы полные обороты и потребовал бы наибольших расходов не раньше, чем во второй половине 90-х годов. В действи-тельности же горбачевская разрядка началась десятью годами ранее, в 19861987 гг. СССР распался в 1991 г., тогда как большинство оборонных программ, осуществлявшихся в то время, было воплощением решений в области оборонной политики, принятых еще в 70-е годы.Еще один важный момент: распад советской экономической и политической системы, как и связанной с ней идеологии, предшествовал краху империи, а не наоборот. В этом отличие от Оттоманской, Австро-Венгерской, Португальской или Германской империй. Не схоже это и с Британской, Французской, Голландской и Бельгийской империями, дезинтеграция которых не привела к серьезным изменениям в экономической или политической системе метрополий.
Кроме того, метрополия не была отделена от колонии морями и океанами, что вместе со специфической природой империи как военно-политического единства привело к тому, что население, как в России, так и в других республиках было весьма смешанным. Коммунистическая экономико-политико-идеологическая система была необходима для сохранения империи; после того, как эта система была всерьез подорвана, империя рухнула. Вот почему все нынешние призывы российских коммунистов к восстановлению Советского Союза или требования националистов всех мастей к возрождению царской империи предполагают возврат к авторитарному или тоталитарному режиму и несовместимы с демократией или рыночной экономикой.
Фактически во многих случаях возврат к авторитарному, милитаризованному мессианистскому государству и является их настоящей целью, а эксгумация империи лишь средство ее достижения.И все же ни в коем случае нельзя недооценивать как политическое или экономическое, так и человеческое измерение распада империи. Для миллионов людей он означал катастрофу: утрату государства, национальной идентичности, разлуку с родственниками и друзьями, оказавшимися в «ближнем зарубежье». В некоторых из бывших советских республик миллионы жителей внезапно оказались беззащитными и бесправными людьми «второго сорта». Вызвал шок воинствующий и порой оголтелый национализм, пришедший на смену интернационализму, который был естественной основой повседневных взаимоотношений между простыми людьми всех национальностей, на протяжении десятилетий вместе живших, служивших в армии и воевавших, заключавших смешанные браки, воспитывавших детей и преодолевших трудности и опасности военного и мирного времени.
Негативное отношение немалой части населения к ликвидации Союза усугублялось тем, что для многих причины ее были неясны, поскольку обстоятельства отличались от тех, в результате которых обычно распадаются империи. Да и республики СССР далеко не одинаково отнеслись к его роспуску. Наиболее продвинутые в экономическом и социально-политическом отношении страны Балтии, Украина, Армения, Грузия, — проявили самое большое стремление к самостоятельности, причем, что характерно, независимо от степени этнической близости к России, экономической зависимости от нее или ресурсного самообеспечения. Других, как Азербайджан, среднеазиатские республики, — Беловежские решения застали врасплох, и тем более они напугали десятки миллионов людей, вдруг оказавшихся за границей своей этнической родины. Эту печаль и смятение усиливали дальнейшие события: экономический упадок и социальные конфликты, разрушение традиционных связей и коммуникаций, нестабильность и кровавые конфликты в бывших советских республиках и в самой России, потеря скромных, но предсказуемых жизненных благ, не вполне достойное поведение новых лидеров дома и за рубежом, чувство унижения в международных делах.
Все это создало благоприятную почву для оживления русского национализма и поисков национальной идентичности или объединяющей идеи, попыток возродить традиционные концепции и ценности.
Россия сегодня — в лучшую ли, в худшую ли сторону, — кардинально отличается от Советского Союза, хотя и является его преемницей как великая держава и постоянный член Совета Безопасности ООН, наследницей огромной армии, большей части оборонной промышленности, многих тысяч единиц ядерного и десятков тысяч тонн химического оружия. Да, Россия унаследовала 76%
территории и 60% экономического потенциала и населения СССР.
Верно, что большинство российского населения живет там же, где прежде, основная часть его сознательной жизни прошла при советской системе и оно несет многовековые национальные традиции и характер.Но верно и другое. Российская Федерация 1998 г. отличается от Советского Союза 1991 г. своей территорией и границами; численностью, этническим составом и структурой населения; естественными ресурсами и сетью коммуникаций; основами экономики, финансовой и налоговой системами; политическим режимом, идеологией и нравственными ценностями; конституцией, федеративным устройством, правовой системой, уголовным кодексом; и в конце концов названием государства и его символикой.
Новая российская экономическая и политическая система не может пользоваться командно-административными методами, которыми советское руководство правило семь десятков лет. Россия уже не в состоянии содержать военно- промышленную империю. Дело не просто в том, это слишком большая часть экономики была привязана к военным нуждам. Вся советская промышленность и экономика были направлены на обеспечение обороны как высшего приоритета начиная с первых пятилеток и коллективизации 30-х годов. Это направление поддерживалось всей централизованной, подчиняющейся команде сверху, плановой экономикой, которая допускала произвольное размещение ресурсов, контроль над ценами и зарплатой, сохранением или перемещением рабочей силы, распределением наград и наказаний.
Советская экономика была в высшей степени монополизирована, на 99% находилась в собственности государства и им планировалась, на 70% была ориентирована на тяжелую промышленность («производить оружие и производить машины для производства оружия»), и лишь на 30% — на потребительские товары и услуги. Налоги собирались автоматически, денег всегда хватало, а проблемы инфляции не было, поскольку ресурсы и товары распределялись непосредственно государством, вместо того, чтобы продаваться и покупаться непосредственно субъектами экономической деятельности (за исключением мизерного потребительского сектора).
В преобладающей части экономики деньги были просто инструментом расчета за распределение ресурсов, а не кровеносной системой экономической жизнедеятельности.К середине 80-х годов по различным оценкам советская экономика составляла около 50-60% ВНП США и была, таким образом, второй в мире. 1213% ВНП направлялось непосредственно на оборону (в США — 6,5%). Доля обороны в государственном бюджете для СССР составляла 45-50% (по сравнению с 25-27% для США). Уровень советских военных расходов оценивался в 250-300 млрд. долл. в год, что было близко к американским затратам того же периода. Конечно, эти оценки весьма условны, поскольку системы ценообразования двух государств были весьма различны, так же как и уровень заработной платы, себестоимость энергии и сырья. И все же приведенные цифры дают общее представление о масштабах усилий по обеспечению обороны, позволявших СССР содержать вооруженные силы в 3,9 млн. человек (в США 2,2-2,3 млн.) и иметь значительное количественное, если не качественное, превосходство в развернутых вооружениях большинства классов над США (а в некоторых случаях и над остальным миром, как это было с 60 тыс. советских танков или с межконтинентальными, средней дальности и тактическими ядерными ракетами). Совет-
ское численное превосходство не распространялось лишь на авианосцы, крупные боевые корабли и боевые вертолеты6.
Т Т U U и U
Нет сомнения в том, что при новой российской экономической и политической системе, каковы бы ни были ее плюсы и минусы, невозможно и думать о подобных оборонных усилиях в мирное время. С 1992 г., в условиях, когда в значительной степени приватизирована и выведена из-под централизованного контроля экономика, либерализованы цены и зарплата, главная забота правительства заключалась в сборе налогов, сдерживании бюджетного дефицита и борьбе с инфляцией. Правительство уже не распределяет непосредственно ресурсы и фонды, а управляет посредством бюджета, субсидий, субвенций, трансфертов и процентных ставок государственных ценных бумаг. Сам процесс принятия бюджета теперь является публичным и включает в себя переговоры с парламентом и различными лоббирующими группами. Распределение фондов, налоги и субсидии стали главными темами публичной политики и объектом вни-
U "I U U U
мания средств массовой информации, главной темой избирательных кампаний на всех уровнях власти.
При существующей экономической и политической ситуации доля национальной обороны в российском ВНП снизилась до 2,8% в 1998 г. Ее вес в федеральном бюджете составил 16,4% на 1998 г. В абсолютных цифрах перспективы поддержания военной мощи России еще более сомнительны. В 1992 г. Россия унаследовала около 60% советского ВНП, составлявшего, как уже упоминалось, примерно 50-60% американского. С тех пор национальный доход России уменьшился на 50% и в настоящее время находится на уровне 8-9% американского (последний стабильно возрастал). Общий ВНП России составляет около 600 млрд. долл. (по коммерческому обменному курсу), в результате беспрецедентного экономического кризиса Россия в 1997 г. передвинулась на 16-е (!) место в мире, отстав не только от Большой Семерки, но и от таких стран, как Индия, Бразилия, Индонезия, Мексика, Южная Корея. Расходы ее федерального бюджета — около 93 млрд., а расходы на оборону на 1998 г. запланированы в размере 14 млрд. долл. (82 млрд. деноминированных рублей) .
Таким образом, с середины 80-х годов советские/российские оборонные расходы снизились более чем в 10 раз (в постоянных ценах), и в настоящее время составляют не более 10% оборонного бюджета США, с поправкой на коэффициент покупательной способности рубля в оборонном секторе. Можно предсказать, что независимо от состояния национальной экономики или финансов в высшей степени невероятно, что правительство поднимет долю затрат на оборону свыше 3,5% ВВП, или 20% расходной части федерального бюджета. Лишь чрезвычайные изменения во внешней безопасности или в политическом режиме России могли бы привести к значительному увеличению военных расходов. Пока еще российская армия по инерции сохраняет высокие количественные параметры, но резкое снижение финансирования ведет к обвальному падению всех ее качественных параметров, начиная от материального освоения военнослужащих и кончая техническим оснащением. Через 5-10 лет армия России так или иначе сократится минимум наполовину, и военная реформа лишь призвана придать этому процессу упорядоченный характер и повысить качество Вооруженных Сил за счет их количества.
Не говоря даже обо всех других причинах, такое падение уровня военной мощи России само по себе объясняет резкие изменения в ее нынешней и буду-
щей внешней политике и политике безопасности, которая веками основывалась прежде всего на огромной военной мощи. Впрочем, за исключением группы реваншистски настроенных генералов-отставников и воинствующих политиков- маргиналов, никто в российской политической элите и стратегическом сообществе не оценивает военные потребности и задачи Вооруженных Сил страны в духе восстановления империи силовым путем, оккупации вновь Центральной и Восточной Европы, подготовки стратегических наступательных операций в За-падной Европе, на Дальнем Востоке и в Южной Азии.
Помимо внутренней трансформации и сокращения военного потенциала, на внешнюю политику России глубоко влияет новая геополитическая ситуация и уязвимость ее нынешних границ, усугубляющаяся непрочностью внутренних федеративных отношений. Еще одна грань проблемы — новые отношения России с другими мировыми и региональными державами, а также с многосторонними союзами государств.