СЛАГАЕМЫЕ СТРАТЕГИЧЕСКОГО ПАРТНЕРСТВА
Если говорить о формах, то мы далеки от того, чтобы навязывать жесткие схемы.
Я — за прагматический подход. Партнерство вполне может развиваться по принципу «изменяющейся геометрии», то есть в тех ситуациях и в том объеме, которые устраивают его участников. В некоторых вопросах целесообразно очень тесное согласование слов и дел, в других — лучше оставить друг другу больше свободы действий при совместном определении стратегических целей. Но если все же будет сделан выбор в пользу полномасштабного партнерства, к чему стремится Россия, то, на наш взгляд, его основные компоненты должны заключаться в следующем.Первое. Взаимное признание друг друга в качестве государств- единомышленников, приверженных общим демократическим ценностям, нормам ООН и СБСЕ. Конкретным выражением необходимости такого признания является сохранение институтов, олицетворяющих общность ценностей, но по- прежнему функционирующих без России, в частности «семерки» и НАТО.
Хотя «семерка» — не единственный и не главный международный орган, ее участники согласовывают свои политические и экономические подходы, но делают это между собой, а только затем — с Россией. Это, по сути, закрепляет «институционный» разрыв между Россией и ведущими западными демократиями.
Подобным же образом обстоит дело с НАТО. Атлантический альянс был создан для отражения коммунистической экспансии. Для целей же нынешнего этапа этот институт, как бы он ни был эффективен, сам по себе неадекватен в силу того, что у НАТО больше нет военного противника, а в самой НАТО нет России.
Второе. Партнерство нуждается в эффективных механизмах.
Если брать «семерку», то речь идет о ее двухэтапной трансформации в «восьмерку».
Начать надо с политических вопросов, где Россия уже является незаменимым партнером, а по мере ее включения в мировую экономику — завер-шить этот процесс.Что касается НАТО, то программа «Партнерство ради мира» на данном этапе отвечает потребностям сближения между Россией и альянсом. Но эта программа не должна стимулировать «НАТОцентризм» в политике альянса и «НАТОманию» нетерпеливых кандидатов на присоединение к нему. И те, и другие выискивают «доказательства» того, что, дескать, российское руководство меняет внешнюю политику в угоду националистической оппозиции. Тем самым играют на руку самой этой оппозиции, которую так боятся, а главное — уходят от серьезного анализа проблем общеевропейской безопасности и разговора с Москвой о путях их решения.
Между тем путь к единой внеблоковой Европе ведет не через неоправданное акцентирование фактора военно-политических структур, да еще с ограниченным составом, а через укрепление СБСЕ как более широкой организации. Так же, как победу в «холодной войне» одержала не военная машина НАТО, а демократические принципы СБСЕ, именно СБСЕ должна принадлежать центральная роль в превращении постконфронтационной системы евроатлантиче- ского взаимодействия в подлинно стабильную и демократическую.
В условиях многополюсного мира, естественно, возрастает роль такой глобальной структуры, как ООН, и, прежде всего, тесного взаимодействия постоянных членов Совета Безопасности.
Третье. Необходимость следовать «правилам партнерства». Главное из них — взаимное доверие. Сейчас зачастую проявляется неоправданная подозрительность в отношении России. К нам то и дело пытаются применить «инспекторский подход», заставить сдавать «экзамены по хорошему поведению». Западные критики российской внешней политики порой напоминают комментаторов газеты «Правда» в зеркальном отражении. «Правда» в любых активных внешнеполитических акциях США видела признаки «имперской политики». Союзников США, государства, где размещались американские базы, она изображала не иначе, как «сателлитов», теряющих свою независимость, а заботу о правах человека, в частности в странах Латинской Америки, называла возвратом к «доктрине Монро».
Какой выбор это оставляет России? Ведь нам тоже приходится нередко выслушивать жалобы на Соединенные Штаты.
И у нас сплошь и рядом открываются возможности заработать очки на «исторической» подозрительности определенной части общественного мнения России и других стран по отношению к США. Но мы не поддаемся такого рода соблазнам. Решительно отклоняем попытки вбить клин между Россией и США либо сыграть на противоречиях между ними, как это многие делали в период «холодной войны» с целью содрать побольше и с Москвы, и с Вашингтона.Но доверие не бывает односторонним. Мы также вправе рассчитывать, что Соединенные Штаты будут проявлять осмотрительность в отношении любителей давать «советы» побдительнее приглядывать за Россией.
Если партнерство строится на взаимном доверии, то естественно следовать и другому правилу: необходимости не только взаимного информирования о принятых решениях, но и предварительного согласования подходов. Вряд ли можно принять такую трактовку партнерства, когда от одной стороны требуют
координировать с другой каждый шаг, а за собой оставляют полную свободу рук. Между партнерами опять-таки должна быть взаимность в уважении интересов и озабоченностей друг друга.
В этом, кстати, состоит один из главных уроков боснийского кризиса. Решения НАТО о предъявлении ультиматума боснийским сербам и нанесении воздушных ударов принимались без участия России. Но всякий раз становились очевидными невозможность и контрпродуктивность исключения России из общих усилий по урегулированию конфликта на Балканах, где у нас есть свои интересы и возможности реально содействовать политическому урегулированию. Таким образом, были продемонстрированы как преимущества партнерства России и Запада, так и его нынешняя недостаточность и запаздывание. Вместо того, чтобы сообща использовать свое влияние на стороны в конфликте, дабы побудить их к примирению, мы столкнулись с риском вернуться к отношениям с ними по формуле «покровитель-клиент», сыгравшей столь пагубную роль в региональных конфликтах времен «холодной войны».