5. ОТ ЛИБЕРАЛЬНЫХ РЕФОРМ К ПОСТЛИБЕРАЛЬНЫМ КОНТРРЕФОРМАМ
Как ни парадоксально, но августовский кризис способствовал формированию некоторых предпосылок вывода экономики в фазу стабилизации и оживления. В частности, обвальное падение курса рубля привело к восстановлению ценовой конкурентоспособности отечественных товаропроизводителей. У российских производителей появился шанс (и время в 1-2 года) отвоевать внутренний рынок и при случае побороться за внешний, если они не будут пассивно ждать улучшения экономической ситуации, а приложат для этого необходимые уси- лия5. Если при этом государство сумеет ослабить налоговый пресс и улучшит общую макроэкономическую среду — шансы вполне реальны.
В свою очередь, резкое удорожание импорта делает более выгодным прямые иностранные инвестиции в российскую экономику; при создании других благоприятных условий это повысит инвестиционную активность в производстве с последующим его выводом из кризиса. Кроме того, усиление разрыва между покупательной способностью рубля и рыночного обменного курса может также стать фактором ослабления долларизации экономики. Укрепление доверия к рублю при поддержании хозяйственной стабилизации создает предпосылку для восстановления всех его функций, включая обеспечение большей выгодности сбережения для населения в рублевой форме.
Наконец, с точки зрения политической несомненным положительным результатом кризиса стало оттеснение либерально-реформаторских сил от власти.
Впервые за последние семь лет их лишили монополии на выработку экономической политики и появилась реальная возможность конкуренции между альтернативными сценариями развития.Сегодня политикам не следует бояться расстаться с потускневшим имиджем реформаторов, сделав ставку на проведение контрреформ в стране с их ан-тикризисной и социальной нацеленностью. Причём мотивы контрреформ совсем не обязательно связаны только с политикой реставрации ушедшей в прошлое социально-экономической системы и чисто консервативными настроениями. Как показывает отечественный опыт, контрреформы чаще всего выступали в качестве «механизма самозащиты», включающегося в тех случаях, когда предлагаемые рыночные реформы оказываются оторванными от внутреннего устройства экономики и общества, теряя необходимую связь с «исторической почвой». Тогда наступление контрреформ равнозначно включению тормозов, останавливающих экономику и общество перед пропастью. Если же встроенный в любую общественно-экономическую систему защитный механизм не срабатывает, то
наступает этап ее саморазрушения, запускаемый политическими потрясениями — революционными взрывами. Так в нашей стране в XX веке происходило уже не раз (1905, 1917, 1991 гг.).
Подчеркнем, что общество и хозяйство, оказавшиеся в тупике, могут выйти из него двумя принципиально расходящимися путями. Первый — это революция, которая через политический взрыв расчищает возникшие завалы. Второй — это контрреформы в экономике, решительно сменяющие неоправдавшуюся траекторию общественно-экономического развития и уводящие экономику и общество из опасной зоны. Если же страна не в состоянии реализовать один из двух путей выхода из кризиса, то ей очень трудно избежать вступления в период распада с той или иной степенью интенсивности.
Стало быть, существует альтернатива не только между реформами и контрреформами, но и между контрреформами и революционными взрывами. Поэтому ставку на контрреформы надо понимать как еще возможную смену экономического курса, которая в состоянии разрешить критическую ситуацию и предупредить наступление более драматических событий.
В данном случае речь идёт о хозяйственных преобразованиях, делающих ставку не на приоритет финансовой стабилизации и создание рыночной экономики любой ценой, а на приоритет реального производства и социальной направленности экономики.То, что сегодня уместно выдвигать идею проведения контрреформ как альтернативную либеральной идеологии, становится тем более ясно, если проанализировать теоретически возможный путь «углубления» либеральных реформ в экономике.
Это «углубление» требовало повторного применения шокового сценария по одному из двух вариантов. Либо требовался «сброс» социальной сферы, чтобы резко сократить госрасходы за счет социальных статей и найти резервы для повышения инвестиционной активности, но тем самым еще более понизить жизненный уровень основной массы населения — это при том, что с 1992 по 1997 г. расходы консолидированного бюджета уже сократились с 42,5% до 28% ВВП и обеспечивают только половину минимально необходимых социальных расходов. Либо «обанкротить» значительную часть предприятий обрабатывающей промышленности, чтобы провести так называемую структурную коррекцию экономики и за счет этого изыскать дополнительные инвестиционные ресурсы, но тем самым провоцируя массовую безработицу в 25-30% трудоспособного населения.
Теоретически как один, так и другой вариант, а также их возможная комбинация подводят к возможности завершения формирования рыночной экономики и ее перевода к некой фазе стабилизации и экономического роста. Даже не обсуждая вероятность реализовать на практике такую схему развития событий, обратим внимание на то, что такое оживление экономической активности произошло бы при полном демонтаже социальной сферы (научно-образовательного комплекса, охраны здоровья и т.п.), т.е. за счет еще большего обнищания основной части населения и при окончательной потере наукоемких производств, без которых экономика России теряет перспективы в конкурентной борьбе на мировых рынках и окончательно переходит в зону периферийного капитализма. Кроме того, новые огромные социальные перегрузки общества, возникающие при попытках продолжить либеральные реформы в экономике и социальной сфере (жилищная реформа и реформа высшей школы, и т.п.), приближают общество к настоящей революционной ситуации.