ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
По первоначальному плану частные интересы должны были быть высвобождены деэтатизацией и рационализированы демонополизацией. Однако на практике деэтатизация опередила демонополизацию. Разрушить централизованный партийно-государственный аппарат оказалось легче, чем корпоративные группы. Собственно говоря, выдвигаемая ортодоксальными либералами программа полного упразднения таких групп утопична. Везде, во всех странах они включены в структуру национальной экономики, являются опосредствующим звеном между отдельными предприятием и национальным хозяйством. Однако в развитых странах Запада корпоративное объединение предприятий по отраслевому признаку для защиты специфических интересов сочетается с их рыночной конкуренцией между собой, и это ограничивает возможности их давления на потребителя. С другой стороны, выработана развитая система защиты своих интересов различными секторами экономики и группами населения, которая позволяет им сдерживать друг друга и тем самым уменьшает влияние отдельных групп на государственный аппарат.
В России же в сложившейся политической ситуации партийная верхушка, обеспечивавшая интеграцию корпораций-монополистов в единую систему, была упразднена раньше, чем заработали рыночные механизмы согласования интересов. В результате усилия корпораций были направлены на выживание любой ценой. Если продукция корпорации могла пользоваться спросом на мировом рынке, она боролась за таможенные льготы по экспорту, если нет — за бюджетные дотации.
В результате, отраслевые группы стали буквально разрывать экономику России. Лоббирование, дележ и «пробивание» специфических условий хозяйствования стали основой экономической политики. На уровне пропаганды это объясняют «интересами старой номенклатуры». Однако в действительности при существующей структуре экономики с интересами корпораций связана не только выгода, но и само существование миллионов людей, которым они обеспечивают работу. Ведь при гигантском преобладании промежуточного продукта над конечным их существование до сих пор гарантировалось тем, что производственный механизм «крутится» независимо от конечного потребления. Если же продукция не находит сбыта, то банкротом фактически оказывается не отдельное предприятие, а вся отрасль.т-ч и \j
В этих условиях несостоятельной оказывается ставка на стихийную структурную перестройку экономики под влиянием конкуренции, на закрытие «лишних» предприятий и разворот производства лицом к потребителю. Сократить производство до уровня, диктуемого платежеспособным спросом на конечную продукцию — значит полностью деиндустриализировать Россию. В современной ситуации на основе простейших рыночных критериев невозможно определить, какие предприятия имеют перспективу, а какие нет.
На 1 декабря 1994 г. общая задолженность предприятий промышленности, транспорта, строительства и сельского хозяйства (включая задолженность по кредитам и займам) составляла 204,8 трлн. руб., или 32,5% ВВП 1994г., в том числе просроченная задолженность — 90,4 трлн. руб., или 14,4% ВВП9. При этом кредиторская задолженность превышала дебиторскую в промышленности в целом, в сельском хозяйстве, на транспорте. Из всех отраслей дебиторская задолженность превышала кредиторскую лишь в электроэнергетике и черной металлургии. По данным немецких исследователей, если критерием несостоятельности предприятия считать его неспособность погасить задолженность, то в начале 1994 г. банкротами в России следовало бы признать 80% предприятий тяжелой промышленности, 70% предприятий легкой и пищевой промышленности и 80% производственных объектов сельского хозяйства10.
К концу года положение еще более ухудшилось. Если на 1 января 1994 г. денежные средства предприятий покрывали просроченную задолженность поставщикам на 52,3%, то на 1 декабря того же года — на 23,7% (в том числе в промышленности — на 24,7%, в строительстве — на 14,3%, в сельском хозяйстве — на 19,0%; на транспорте — на 26,0%). В черной металлургии, угольной, газовой промышленности, промышленности строительных материалов, химии и нефтехимии этот уровень колебался от 4 до 13%. Взять средства на санацию предприятий в условиях структурного кризиса негде. Закрытие всех неэффективных производств на практике означало бы экономический коллапс.