КОГО НЕ УСТРАИВАЕТ ПАРТНЕРСТВО?
Достижение этих целей жизненно важно как для России, так и для Запада в силу общих демократических убеждений, а также потому, что долгосрочные национально-государственные интересы демократических держав не только не сталкиваются, но взаимодополняют друг друга в подавляющем большинстве международных вопросов.
В первую очередь, это касается России и США.
Они располагают исторически обусловленными возможностями влиять на ход мировых дел, не претендуя на «кондоминиум» или навязывание своих приоритетов другим странам. У них есть все необходимое, чтобы сыграть роль катализатора глобального партнерства.Выступать против этого в обеих странах может лишь та часть военно- промышленного и бюрократического комплексов, которая не смирилась с утратой внешнего «врага» и пытается выдать свои узкогрупповые или ведомственные интересы за национальные. Эти силы, обретшие немалое могущество за годы «холодной войны», активизируются, видя, что почва начинает уходить у них из-под ног. При этом они активно спекулируют на инерции конфронтации или отчуждения, так же как и на неизбежных трудностях становления нового.
Среди противников партнерства оказалась и часть американских советологов «традиционной» школы, продолжающих оценивать новую российскую реальность по старым «советским» меркам. Отсюда инерция подозрительности, склонность анализировать события в России, руководствуясь логикой «худшего сценария». (Кстати, аналогичная проблема есть и у нас. В СССР некоторые «американисты формировались как специалисты не столько по проблемам США, сколько по «борьбе с американским империализмом».)
Одни пугают сложностью и труднопредсказуемостью внутренних процессов в России, не укладывающихся в привычные для Запада критерии и стереотипы.
Другие не приемлют идею сильной России независимо от того, будет ли она имперской или демократической. В качестве альтернативы предлагается либо занять позицию «поживем-увидим», либо уже сейчас взяться за разработку нового варианта «сдерживания».Открыто действуют противники партнерства в самой России. Они собираются теперь не столько под красными коммунистическими, сколько под ультранационалистическими, порой откровенно коричневыми знаменами. Партнерство с Западом они отвергают как неотъемлемую часть программы демократических реформ. В открытой, цивилизованной внешней политике они видят препятствие для возврата к авторитаризму и наведения силой «порядка» на пространстве бывшего СССР. Силы национал-шовинизма мечтают о возрождении имперской России, величие которой снова будет определяться военной мощью и господством сверхцентрализованного авторитарного государства над все более обездоленными своим и чужими народами. Нередко за рассуждениями о «проамериканском инфантилизме» российской дипломатии стоят элементарный комплекс неполноценности, нежелание и неспособность к взвешенной, профессиональной работе по продвижению и отстаиванию наших национальных интересов.
Всех противников партнерства объединяет тезис об обреченности России на конфронтацию с окружающим миром, о фатальной несовместимости Востока и Запада.
Что же в действительности происходит в российской внешней политике?