ИССЛЕДОВАНИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ В XX ВЕКЕ:ТРАДИЦИОННЫЕ ШКОЛЫ
«Реализм», как известно, исходит из того, что логика международных отношений определяется взаимодействием суверенных государств в «анархичном» мире. Под анархией понимается не хаос, а лишь факт отсутствия высшего арбитра над государствами. В этих условиях любое из них вынуждено полагаться лишь само на себя для продвижения собственных интересов и обеспечения безопасности. Единственным мерилом национальных интересов и одновременно единственной гарантией безопасности является мощь государства. Наращивание каким-то государством своей мощи неизбежно ущемляет интересы и безопасность других государств, что питает бесконечное соперничество между ними. Иногда в гонке соперничества наступают паузы равновесия — «баланса сил», но затем одно государство (или группа государств) вырывается вперед, и тогда утраченный баланс может быть восстановлен либо войной, либо созданием нового противовеса в виде более мощной коалиции. По логике «реализма», чьи-то по-пытки добиться мирового господства или сформировать «однополюсный мир» неизбежно вызывают объединение широкой коалиции, призванной противодействовать реализации таких планов.
Видение международных отношений с позиций теории «реализма» иногда иллюстрируют, указывая для сравнения на движение бильярдных шаров, которые, сталкиваясь друг с другом, могут образовывать самые разнообразные конфигурации. Это вечное движение, подчеркивают «реалисты», не зависит от «цвета шаров», сиречь от качества — в том числе и характера политической системы — того или иного государства.
Однако имела бы существенное значение «масса шаров» — если бы они различались по массе: те, что полегче, более энергично расталкиваются некоторыми из тех, что помассивнее, — коим первые, однако, могут противостоять, присоединяясь к коалициям каких-либо других «тяжеловесов».Спорят «реалисты» лишь о первопричине конкурентного поведения государств. Основоположник послевоенного «реализма» Х. Моргентау видел такую первопри-
7
чину в агрессивной сущности человека , а лидер современного «неореализма» К. Уолтц — в самой анархичности системы международных отношений8.
«Марксизм», как хорошо известно старшему поколению, исходит из того, что мировую историю, в т.ч. и международные отношения, можно понять только в контексте классовой борьбы. Способ производства — «базис» — определяет
и U T-v
политическую «надстройку» и в смысле внешней политики. В этом «марксизм» принципиально отличается от «реализма», ибо — применительно к сравнению международных отношений с движением бильярдных шаров — как бы утверждает, что именно «цвет шаров на бильярде истории», т.е. классовое содержание политики государств, определяет логику их поведения в международных делах. Адаптация «марксизма» к практическим задачам внешней политики «социалистического содружества», а затем крушение советской ветви «реального социализма» знаменовали соответственно взлет и падение влиятельности этой школы в сфере анализа международных отношений.
Однако с 1960-х годов на фоне заката «официального марксизма» наблюдается ренессанс «истинного» марксистского метода, воплощаемого в теории «мир-системы», которая концентрирует внимание, прежде всего, на исследовании отношений развитого Севера и развивающегося Юга в контексте структуры мирового капитализма, но при этом претендует на универсальное толкование всего комплекса мировой политики — той самой «мир-системы». Опуская, по необходимости, детали «мир-системного подхода», следует заметить, что, как считает ведущий представитель этой школы И.
Валлерстайн, нынешняя система «мир-экономики» (капитализм) переживает окончательный кризис, который, по его мнению, должен материализоваться в ближайшее десятилетие9. Таким образом, «мир-системщики», в отличие от «реалистов», считают, что XXI в. несет с собой новое качество глобальной системы, а, следовательно, и новое качество мировой политики.Но основным оппонентом «реализма» сегодня является школа «либерализма». В принципе ее представители разделяют исходные положения «реалистов», их трактовку «логики» традиционных международных отношений — положения об анархии системы международных отношений, об изначальной первичности роли государства в мировых структурах, о гонке соперничества между государствами в деле обеспечения своих национальных интересов и безопасности. Принципиальное же отличие «либералов» заключается в том, что они считают возможным исправить эти отмечаемые «реалистами» закономерности, а сегодня подчеркивают уже и их фактическую эволюцию под влиянием процессов глобализации мировой политики.
После первой мировой войны «либералы», объединившиеся вокруг В. Вильсона, задались целью компенсировать анархию международных отношений учреждением международных институтов (в первую очередь Лиги наций) и новой системы «коллективной безопасности» по принципу «один за всех и все за одного». Крушение этого замысла, вторая мировая война и последовавшая за ней война холодная надолго дискредитировали «либерализм», позволили занявшим в теоретическом осмыслении международных отношений монопольное положение «реалистам» навесить ему обидный ярлык «идеализма».
Возрождение «либерализма», уже в виде «неолиберализма», приходится на 1970-е годы. Началом его подъема принято считать выход в свет в 1971 г. работы Р. Кеохейна и Дж. Ная «Транснациональные отношения и мировая политика»10. Авторы книги обратили внимание на то, что государства перестают играть былую роль почти монопольных субъектов международных отношений. Их начинают активно теснить «транснациональные» участники мировой политики — транснациональные корпорации, финансовые группы, неправительственные международные организации и т.д.
Одновременно «неолибералы» выдвинули тезис о сокращении степени анархичности системы международных отношений в результате формирования «режимов» разрешения конфликтов и сотрудничества в различных областях транснационального взаимодействия. С определенным допуском можно утверждать, что эти принципиальные положения «неолиберализма» послужили фундаментом «глобалист- ского» взгляда на нынешнюю эволюцию мировых политических процессов11. Прежде чем нам здесь расстаться с «традиционным либерализмом», весьма важно — с точки зрения целей дальнейшего анализа новой концепции «демократического мира» — заметить, что и вильсонианский «институционный либерализм», и современный «глобалистский неолиберализм» признают, что поведению демократических и авторитарных государств свойственны существенные различия и отдают, естественно, свои симпатии первым. Но они не заостряют внимание на таких различиях, сосредоточиваясь в основном на проблемах институтов или режимов взаимодействия любых государств — как демократических, так и авторитарных.Беглый взгляд на состояние современных российских теоретических исследований международных отношений после почти моментального и бесследного исчезновения прежнего «марксистского подхода» обнаруживает довольно широкий разброс направлений — от попыток возрождения геополитики хаусхоферовского толка до принятия тезиса Фукуямы о «конце истории». Что же касается «придворной» школы концептуального обоснования новой российской внешней политики, то здесь наблюдается колебание — вместе с самою практической внешней политикой — от принятия логики традиционного «реализма» («многополюсность», сохранение «великодержавности», построение различных «треугольников» и «осей» для противодействия американской «гегемонии») до признания необходимости интеграции — это уже по канонам «неолиберализма» — в глобальные и региональные режимы взаимо-действия («семерка», МВФ, ВТО, ЕС, АТЭС). Возобладавшая с некоторых пор попытка соединения обоих подходов охарактеризована в следующей довольно откровенной и ёмкой формулировке: «На смену провозглашенной в 1991 г. задаче скорейшей интеграции в сообщество цивилизованных стран мира» пришла более реалистическая линия. С 1996 г. после отставки А. В. Козырева и назначения на пост министра иностранных дел Е. М. Примакова российская стратегия основывается на концепции многополярного мира, регулируемого системами многосторонней безопасности, миротворчества и разоружения на глобальном и региональном уровнях. Эта концепция исходит из неприемлемости как международного хаоса или силового
геополитического соперничества, так и диктата в международных делах ка-
12
кой-либо одной державы или группы государств»12.