ГИПОТЕЗА «ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО МИРА» В КОНТЕКСТЕ АЛЬТЕРНАТИВ МИРОВОГО РАЗВИТИЯ
Последний раз повод для того, чтобы ставить вопрос о наступлении новой эпохи мировой истории, возникал в связи с началом коммунистического эксперимента в России.
Хорошо известные ныне результаты этого эксперимента, недавно закончившегося, казалось бы, укрепляют позиции традиционалистов- консерваторов, подчеркивающих преемственность истории, возврат ее в русло многовекового течения, прерванного было XX веком.То же самое, по видимости, относится и к международному измерению мировой политики: окончание холодной войны как будто бы восстанавливает некие традиционные начала в международных отношениях, которые вновь свободны от модифицирующего воздействия идеологической конфронтации. Для значительного числа исследователей, а также государственных деятелей, особенно в тех странах, что еще недавно были в авангарде революционного отрицания традиций, утвердившихся на протяжении веков, становится характерным видение реальности в соответствии со сформулированной еще в V в. до н. э. «аксиомой Фукидида», согласно которой «сильные делают то, что им позволяет их мощь, а слабые принимают то, что они должны принимать». Суть международных отношений, кажется, вновь начинает усматриваться в том соревновании наций-государств за влияние и безопасность, которое Гоббс обозначил как «войну всех против всех», когда главный принцип внешней политики — укладываться в формулу, по которой «у государства не должно быть постоянных друзей и постоянных врагов — постоянны только державные интересы».
Если это так, то логичным представляется прогноз Г. Киссинджера, М.
Тэтчер и ряда западных и отечественных ученых, пророчащих в недолгом времени восстановление системы баланса сил, напоминающего механизм европей-ской политики XIX в., только теперь уже в глобальном масштабе. Подтверждает это, казалось бы, принятие Китаем, а за ним и Россией, концепции «многополюс- ности» мира в XXI в. в качестве официальной внешнеполитической доктрины. Разумеется, сторонники данной точки зрения не игнорируют новые явления международной жизни — усиление взаимозависимости, рост влияния негосударственных действующих лиц на международной сцене, новое измерение фактора мощи и т.д. Но все это, по их мнению, лишь новая форма прежней сути международных отношений, которая сводится к соперничеству в анархичной системе су-веренных государств, где нет верховного арбитра, а естественным состоянием является борьба против угрозы господствующей «однополюсности», за поддержание «многополюсного» баланса сил как главного условия стабильности.
Однако перспективу будущего «многополюсного» мира все же нарушают такие новые феномены, которые изменяют самую ткань мировой политики. «Жизнь каждого поколения, — пишет авторитетный историк Р. Барнет, — по определению представляет собой эру перехода, но наше время знаменует более значительные изменения в организации планеты по сравнению с теми, которые происходили на протяжении, по крайней мере, последних 500 лет»1. Как представляется, центральными для целей анализа возможного изменения содержания международного аспекта «организации планеты» становятся два новых явления — глобализация и достижение демократией «критической массы « превосходства над автократией.