ДЕМОКРАТИИ НЕ ВОЮЮТ ДРУГ С ДРУГОМ

Между тем в 1939 г. известный американский политолог К. Стрейт, предлагая создать союз (направленный против фашизма) тогдашних демократий в составе 15 государств, подчеркивал: «Ни одна из этих демократий в последние 100 лет не воевала друг с другом»1. Во всяком случае, многие исследователи, эксперты, поли-тики ныне склонны видеть в этом тенденцию (наверное, еще рано говорить об этом как о закономерности) развития современных международных отношений.

В ряде случаев подобное видение ситуации становится концептуальной основой международного курса отдельных стран. Так, американские исследователи Х. Фарбер к Дж. Гоуа отмечали: нынешняя администрация США исходит из того, что «внешняя политика демократий формулируется иначе, чем другими государствами. Наиболее впечатляющий среди ее базовых принципов — осознание, что демократические государства крайне редко, если вообще, ведут войны против других демократических стран»2. Б. Клинтон, уже будучи президентом, не раз заявлял, что согласен с утверждением, что «демократии редко, если вообще, воюют друг с другом» . Политолог Дж. Леви (а также многие другие) отмечал, что этот вывод «как никакой другой, близок к тому, чтобы рассматривать его как закономерность международных отношений, подтвержденную эмпирическим анализом»4.

В самом деле, если исследовать период истории после первой мировой войны, то нетрудно обнаружить, что в этот промежуток времени, отмеченный ста-новлением современной цивилизации, в мире фактически не было войн между го-сударствами, достигшими определенного уровня развития и утверждения демо-кратии. Хотя между ними часто возникали конфликты, противоречия, нередко

весьма напряженные, и тогда их отношения вступали в полосу кризиса, но войны имели место либо между государствами, представлявшими тоталитарные или ав-торитарные режимы, либо между ними и странами либеральной демократии, как правило (которое — не без исключений), по инициативе первых, а не последних. Эта отличительная черта демократических государств получила дальнейшее под-тверждение и наибольшее развитие после второй мировой войны.

Следует сразу подчеркнуть, что это утверждение справедливо как тенденция, которая не бывает без исключений; в самом деле в ряде случаев истоки военных конфликтов можно толковать и так и эдак. Например: была ли американская вовлеченность во вьетнамскую войну инициативой Вашингтона, его ошибкой, или это была неизбежная его реакция на попытки тогдашнего Ханоя силой навязать югу страны социалистическую систему?

Военная операция НАТО против Югославии, начатая в марте 1999 г., вряд ли вписывается в эту тенденцию. Режим Милошевича, проводивший «этнические чистки» в Косово, относится, скорее, к разряду авторитарных, чем демократических. Отмеченная же выше тенденция касается отношений между демократиями. Другой вопрос — в какой мере антигуманные действия Милошевича оправдывают антигуманный ответ НАТО.

Еще одним фактом, временами порождающим сомнение в приведенном

U 1 "1—' и гр U

выше утверждении, был военный конфликт между Грецией и Турцией из-за Кипра, причем обе страны входили в НАТО, полагающей себя организацией демократических государств. Правда, конфликт этот имел место в 1974 г., когда в обеих странах у власти находились военные хунты.

Наиболее убедительным подтверждением тезиса о том, что демократии не воюют друг с другом, представляется история, развитие, становление Европейского Союза (ЕС). Включая в себя страны либеральной демократии ^что является главным критерием возможности войти в него), строя взаимоотношения своих членов на ее принципах (основные решения в ЕС до сих пор принимаются консенсусом, на основе компромисса, хотя это и не всегда продуктивно), ЕС не только исключил возможность для его участников использовать военную силу друг против друга, но и значительно снизил традиционную (историческую) конфликтность между Францией и Германией, Францией и Англией, Англией и Ир-

и тт и "і—' и

ландией, Данией и Іерманией и т.д.