Правила реального толкования

Однако с учетом современного уровня развития юридической техники можно сделать вывод о том, что судья должен знать и придерживаться следующих правил реального толкования:

норма права, получившая разъяснение (в целом или в части) Другой нормой или субъектом, наделенным полномочиями легального толкования, подлежит применению в том смысле, в котором она была интерпретирована;

интерпретация нормы права, не имеющей официального толкования, должна проводиться с учетом ее логической связи с другими нормами.

правовая норма может быть интерпретирована по своему ос-нованию, если это основание законодательно закреплено (например, по юридическому принципу, по политико-правовой цели, по мотиву, а также по социальному явлению — поводу, побудившему законодателя дать правовую регламентацию тем или иным отношениям);

при отсутствии официального толкования нормы права, судья, прежде чем приступать к интерпретации нормы по ее логической связи с другими нормами, по систематическому расположению (т. е. в обоих случаях от ближнего к отдаленному) или к интерпретации по основанию, обязан изучить норму от общего к частному, иными словами — проверить соответствие толкуемой нормы конституционным принципам и положениям международных договоров, ратифицированных Россией, закрепляющих основные права и свободы, а также ее соответствие тем правовым нормам, которые содержатся в правовых актах большей юридической силы или в правовых актах такой же юридической силы, но изданных хронологически позднее.

Последнее правило не было сформулировано Е.

«Толкование национального законодательства сегодня не может происходить вне учета влияния норм международного права. Общие принципы международно-правового регулирования, нормативные понятия, содержащиеся в международных договорах, конвенциях и соглашениях, общепризнанные правовые стандарты служат способом ориентации лиц и организаций, применяющих нормы нацио-нального законодательства, помогают оценивать правовое поведение, круг полномочий субъектов права, их отношения друг с другом, наконец, порядок выполнения общих или конкретных международных обязательств» .

Прежде чем приступить к краткому анализу указанных правил реального толкования нормы права, следует еще раз обратить внимание на то, что судебное познание истинной воли законодателя, выраженной словесно в правовой норме, возможно только на основании того воплощения, которое содержится в нормативных актах. Воля законодателя, не воплощенная в законе, «является духом без тела, при-зраком, блуждающим огоньком, который, если за ним следовать, легко заведет в болото» .

Следовательно, для ученого, занимающегося проблемами юридической герменевтики и толкованием конкретной нормы права, приемлемы все способы исследования, в том числе толкование нормы права с учетом знаний о внешних источниках (поводах), т. е. источ-никах, находящихся за рамками нормативного акта (или комплекса нормативных актов) и не получивших отражения в этих актах. Такими внешними источниками могут быть конкретные жизненные обстоятельства, из-за появления которых законодатель в норме права закрепил регламентацию некоторых отношений, а также исторические данные о возникновении и развитии изучаемой нормы права, протоколы заседаний проектировщиков закона, их переписка между собой или опубликованные в мемуарах или средствах массовой информации комментарии к процедуре подготовки законопроекта, наконец, комментированные тексты законопроектов, составленных учеными (будь то теоретики или практики) и получивших внешнее выражение в действиях лиц, обладающих правом законодательной инициативы, и т.

Этот вывод объясняется в том числе и тем, что в законе отражается воля не его составителей и проектировщиков, а воля законодательной власти, которая наделена полномочиями по санкционированию закона. Следовательно, что бы ни предполагали составители закона, какие бы идеи в составленный текст они ни вкладывали, с юридической точки зрения автором закона является законодатель, и лишь он (а также наделенные в силу закона этими полномочиями субъекты) может официально разъяснить содержание принятой нормы права.

Одним из важнейших средств реального толкования служит толкование-разъяснение, которое носит официальный характер. Такое толкование-разъяснение именуется легальным, и если оно исходит от органа, установившего данную норму права, то является аутентическим. Поскольку легальное аутентическое толкование носит нормативный (общеобязательный) характер, оно должно быть надлежащим образом санкционировано и обнародовано. При этом свойствами легального аутентического толкования обладает лишь та правовая норма, которая издана специально с целью интерпретации другой нормы права. Представляется верной мысль, что только в том случае, если законотворческий орган специально оговаривает интерпретационное свойство принятой нормы по отношению к какой-либо действующей норме права, такая принятая норма права является нормой легального аутентического толкования. Если нормотворческий орган, принимая норму права, специально не оговорил ее интерпретационное значение в отношении какой-либо действующей нормы права, судья не может расценивать ее как интерпретационную, а обязан в рамках реального толкования изучаемой им нормы права использовать другий средства, которые будут описаны далее.

Интересной в свете изложенного является следующая постановка вопроса: как быть в том случае, если законодатель, принимая норму права, имеющую свойство легального аутентического толкования, полностью или в части нарушает правила толкования (условно скажем: выдает белое за черное)? Здесь следует согла-ситься с тем, что нормалегального аутентического толкования, даже изданная с нарушением правил толкования, будет носить приоритетный характер в отношении толкуемой и должна рассматриваться правоприменителем как новая норма, отменяющая или изменяющая толкуемую.

Не менее интересен вопрос о роли и значении правового обычая для интерпретации правовой нормы.

Вопросом, достойным более полного освещения в рамках настоящей работы, является вопрос о нормативном легальном толковании правовых норм, которое осуществляется Конституционным Су-дом РФ.

О роли Конституционного Суда РФ в научной литературе ска-зано немало. Вместе с тем в сфере судебного толкования норм права значение предметной деятельности Конституционного Суда РФ переоценить невозможно. Конституционные нормы закрепляют порядок организации высших органов государства, их основные функции, компетенцию и соотношение, основные права и свободы граждан и положение личности по отношению к государству. Конституция формирует основополагающие установки правовой жизни общества, обеспечивает правовую консолидацию общества, закрепляет принципы взаимоотношений государства и личности путем обозначения целей, функций, форм и способов организации и порядка деятельности государства. Таким образом, Конституция является ядром правовой системы нашего государства и представляет собой нормативный акт высшей юридической силы.

Вполне понятно, что Конституция содержит в себе нормы права, которые, как и любые иные правовые нормы, имеют внешнее выражение в виде слов и требуют осмысления не только по форме (словесное толкование), но и по содержанию (реальное толкование). Поскольку в Конституции закреплены основные правовые положения организации и существования общества, понимание этих правовых положений и предписаний имеет для всего общества жизненно важное, первостепенное значение. В свою очередь, основной источник конституционного права объективно не может быть чрезмерно де- тальным и безукоризненно конкретным.

В соответствии с ч. 5 ст. 125 Конституции РФ право официального легального, обязательного для любого правоприменителя толкования правовых положений, закрепленных в тексте Конституции, предоставлено Конституционному Суду РФ. Интерпретационная деятельность Конституционного Суда, которая в силу специфических условий, обозначенных ранее, по своей глубине и выверенное™ должна находиться на уровне доктринального толкования, представляет собой для любого судьи непосредственный практический интерес, поскольку в каждом конкретном случае Конституционный Суд осуществляет тщательный анализ текста толкуемой нормы права, устанавливает смысл и цель конкретного правового положения, изучает источники его возникновения и соотносит толкуемую норму со всей системой конституционных норм. И поскольку результаты ин-терпретационной деятельности Конституционного Суда (в отличие от доктринального толкования) носят общеобязательный для право-применителя характер, можно утверждать, что сама интерпретационная деятельность Конституционного Суда РФ должна рассматриваться судьями в качестве методологической, т. е. указывающей на те принципиальные подходы, которыми в интерпретационной деятельности должен руководствоваться любой судья.

Сказанное вовсе не означает, что возможен «механический» перенос правил и принципов интерпретационной деятельности Конституционного Суда на почву правоприменительной деятельности судов общей юрисдикции. «В отличие от других правовых актов Конституция обладает учредительными свойствами, и поэтому ее реализация не может сводиться только к практической деятельности людей по приобретению и использованию прав и выполнению юридических обязанностей. Реализация Констатуции есть процесс организации государственно-политического единства, включающий элементы как формального, организационного, так и содержательного свойства.

Процесс реализации Конституции носит универсальный характер в смысле охвата различных сфер общественных отношений и воздействия на деятельность всех субъектов конституционных правоотношений. Сферой реализации Конституции являются все стороны жизни общества, в этом процессе участвуют все субъекты права. Особенность этого процесса заключается в том, что его активными участниками являются народ и государство, государственные образования как особые государственно-правовые личности, объединенные в Российскую Федерацию» . Поэтому «толкование Конституции РФ состоит в преодолении Конституционным Судом неопределенности в понимании ее положений, в выяснении объективного смысла и содержащихся в ней позитивных правовых принципов. По существу толкование Конституции есть ее конкретизация (выделено нами. — A. A.)»w.

Одним из принципиальных положений, характеризующих ин-терпретационную деятельность Конституционного Суда, является выполнение требований системного подхода. Согласно ч. 2 ст. 16 Конституции РФ никакие положения Конституции не могут противоречить основам конституционного строя России, в связи с чем, с одной стороны, интерпретация положений Конституции не может расходиться с нормами, закрепленными в ее первой главе, а должна им соответствовать, а с другой — любая конституционная норма должна интерпретироваться таким образом, чтобы не возникало противоречий между данной нормой и другими конституционными нормами, поскольку все конституционные нормы необходимо рассматривать как элементы единой системы, находящиеся во взаимосвязи. Данное положение является принципиально важным для любого судьи, который при толковании той или иной нормы права обязан воспринимать эту норму не схоластически, а в качестве одного из элементов всей правовой системы. Требование практической согласованности и функциональной рациональности правовой интерпре-тации выводится из того положения, что правовая система в целом должна представлять собой комплексное, взаимосвязанное и согласованное явление, имеющее рациональное начало. Следовательно, для любого суда, в том числе Конституционного, начальной посылкой в процессе интерпретации любых правовых норм с точки зрения их соответствия конституционным предписаниям должно быть предположение о том, что если данная норма права существует, то она является элементом согласованной структуры, элементом, который соответствует конституционным установлениям. Это требование можно назвать презумпцией уважительного (корректного) отношения интерпретатора к действующей норме права. И лишь в том случае, если в процессе толкования нормы права становится очевидным противоречие данной нормы конституционным установлениям или нормам права, смысл и содержание которых согласован с конституционными предписаниями, такая норма права должна быть проигнорирована судом в процессе правоприменения.

Важным и практически значимым для судей является установленное Федеральным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации» положение, согласно которому решения Конститу-ционного Суда о толковании Конституции не должны вступать в противоречие с другими его актами о толковании или решениями, содержащими казуальное толкование конституционных норм. Осу-ществление на практике этого требования дает судьям возможность точнее понять такое правовое явление, как интерпретация. «Если требование о совместимости между собой решений об официальном толковании Конституции является императивным, то требование о совместимости решений по конкретным делам представляется желательным, но не абсолютным. Согласно ст. 73 указанного Закона, в случае, если большинство судей, участвующих в заседании одной из палат Конституционного Суда, склоняется к необходимости принять решение, не соответствующее правовой позиции, выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда, дело передается на рассмотрение в пленарное заседание.

Конституционный Суд в пленарном заседании может принять решение, не соответствующее ранее выраженной им позиции. Такое решение может быть обусловлено либо “поиском права”, либо “пре-вращением” Конституции, т. е. изменением Основного Закона без изменения его текста, либо внесением в Конституцию дополнений и изменений, влекущих изменения в нормативном содержании ранее интерпретированных конституционных положений, которые в силу этого нуждаются в новом осмыслении.

Толкование Конституции РФ, отдельных ее норм дается исключительно в пленарных заседаниях Конституционного Суда. Причем решение о толковании Конституции, в отличие от решений по иным делам, принимается большинством не менее двух третей от общего числа судей. Это обусловлено как юридической, так и общесоциальной значимостью таких решений, а также возможными политическими последствиями. По мнению законодателя, данный порядок принятия решения о толковании Конституции и установленное ком-ментируемой статьей большинство служит гарантией от интеграции Суда в текущий политический процесс»188.

В гносеологическом плане для правоприменителя изложенное дает возможность уяснить фактическую сторону интерпретации и представляется полезным, ибо позволяет сделать определенные выводы:

только принятое компетентным субъектом в рамках своих полномочий и обнародованное решение по вопросам толкования нормы права является для правоприменителя обязательным основанием воспринимать норму права таким же образом, как ее воспринимает легальный интерпретатор;

правоприменитель не может использовать в процессе интерпретации нормы права внешние данные, к которым относятся в том числе авторитетные разъяснения, не являющиеся официальными. Предположим, что на пленарном заседании Конституционного Суда за определенную интерпретацию конституционной нормы проголосовало две трети минус один голос от общего числа судей Конституционного Суда. В данном случае мнение большинства судей Конституционного Суда не приобретает статуса официального, как бы уважительно правоприменитель ни относился к кому-либо из них или ко всем вместе взятым;

процесс толкования нормы права представляется исключительно сложным процессом мышления, в рамках которого интерпретатор должен придерживаться научно обоснованных принципов и правил юридической герменевтики, а также соблюдать требование поиска смысла нормы в рамках правовой материи, в противном случае результаты интерпретации могут оказаться ошибочными.