2.1Основания и условия возникновения права на реабилитацию и возмещение вреда
Крайне важным вопросом раскрытия сущности уголовно-процессуального института реабилитации, является проблема определения его исходных начал, то есть оснований и условий, от которых зависит механизм реализации реабилитационных отношений.
Прежде чем приступить к раскрытию уголовно-процессуальных оснований возникновения у лица, подвергшегося незаконному и необоснованному уголовному преследованию, права на реабилитацию и возмещение вреда, а также формированию по рассматриваемому вопросу собственной точки зрения, считаем необходимым обратиться к этимологической составляющей интересующих нас терминов - «основание» и «условие».
В толковых словарях русского языка «основание» трактуется как «причина, достаточный повод, оправдывающий что-нибудь» , «то, что составляет ядро чего-либо, является исходным материалом для образования, создания чего- либо»[85] [86]. И.Т. Фролов термин «основание» раскрывает как «необходимое условие, выступающее предпосылкой существования каких-либо явлений и служащее их о бъяснением»[87].
Судебная практика в качестве оснований возникновения права на реабилитацию называетряд процессуальных решений: оправдательный приговор, постановление (определение) о прекращении уголовного дела (уголовного преследования), а также отмененное незаконное и необоснованное постановление
о применении принудительных мер медицинского характера[88]. Объединяющим признаком указанных процессуальных решений является содержащийся в них ответ на правовой вопрос о виновности (причастности) или невиновности (непричастности) лица к совершенному преступлению.
Понятие процессуального решения содержится в положениях п. 33 ст. 5 УПК РФ. Это решение, принимаемое судом, прокурором, следователем, органом дознания, начальником органа дознания, начальником подразделения дознания, дознавателем в порядке, установленном УПК РФ.
По нашему мнению, терминологическая конструкция перечисленных Верховным Судом Российской Федерации оснований не отражает сущности тех причин, которые послужили основанием к их принятию. Это создает трудности в правоприменительной практике и требует установления логической взаимосвязи предписаний, закрепленных в главе 18 УПК РФ, с другими корреспондирующими правовыми предписаниями, содержащимися как в нормах уголовнопроцессуального, так и иных отраслей права (например, уголовного, гражданского и т.п.).
Перечень процессуальных решений (реабилитирующих актов), указанный законодателем в части второй ст. 133 УПК РФ как основание возникновения права на реабилитацию не всегда является той причиной или тем достаточным поводом, который свидетельствует о невиновности лица, что может противоречить принципу справедливости в ходе признания за ним права на реабилитацию. Следует согласиться с учеными, предлагающими наделять указанных лиц «правом на возмещение вреда, причиненного в ходе производства по уголовному делу, не относя их к субъектам реабилитации»[89].
В этой связи полагаем, что важна не только процессуальная форма обличения решения компетентного должностного лица или органа, но и материальное основание его принятия (например, отсутствие события или состава преступления), поскольку «суть реабилитирующего акта не всегда может быть связана с официальной констатацией невиновности невиновного»[90].
Для эффективного функционирования идеи реабилитации лишь ясности в основаниях недостаточно, необходимы соответствующие условия[91] [92] [93]. В теории уголовного процесса единства мысли о соотношении оснований и условий возникновения права на реабилитацию не достигнуто.В частности, В.П. Божьев , А.Н. Глыбина и Ю.К. Якимович условием возникновения права на реабилитацию считают незаконное или необоснованное уголовное преследование, а его основанием обстоятельство, свидетельствующее о невиновности лица (реабилитационный акт), вовлеченного в уголовный процесс .Аналогичной точки зрения придерживаютсяМ.П.
Поляков [94],В.И. Рохлин[95].Есть и противоположная точка зрения, разделяемая нами. Например, Л.А. Прокудина в качестве оснований возникновения права на реабилитацию указывает незаконное или необоснованное уголовное преследование[96].А.В. Бажанов к основаниям возникновения права на реабилитацию приводит следующее: незаконное или необоснованное уголовное преследование,
осуждение, применение принудительных мер медицинского характера или принудительных мер воспитательного воздействия[97].Аналогичной позиции придерживается В.В.Баталин, который утверждает, что основанием
возникновения у гражданина права на реабилитацию будет являться именно незаконность уголовного преследования и/или осуждения[98].В качестве условий реабилитации указанные авторы называют официальное процессуальное решение, констатирующее факт незаконного или необоснованного уголовного
преследования.
В связи с изложенным считаем, что достаточным поводом, первопричиной, основанием к принятию компетентным должностным лицом решения (реабилитирующего акта), указывающего на невиновность лица, служит установление совокупности обстоятельств, свидетельствующих о наличии невиновности или непричастности лица к инкриминируемому ему преступлению. Обосновывая этупозицию можем провести несколько аналогий в законоположениях уголовно-процессуального законодательства. Например,
статья 91 содержит основания задержания подозреваемого, в ст. 97 УПК РФ указаны основания для избрания меры пресечения, в части второй ст. 140 УПК РФ закреплены основания для возбуждения уголовного дела и т.п.
Проанализировав содержание указанных норм, можем сделать вывод о том, что суть оснований заключается в порождении каких-либо явлений и процессов и выступает их возможной причиной. Например, установленное наличие или отсутствие оснований возбуждения уголовного дела, то есть достаточных данных, указывающих на признаки преступления либо их отсутствие, влечет за собой принятие процессуального решения о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела соответственно.
В свою очередь принятое процессуальное решение в зависимости от его оснований выступает необходимым условиям осуществленияили отказа от уголовного преследования с вытекающими из этого последствиями.Подобные основания относятся и к условиям дающим право на реабилитацию. Всякое реабилитирующее решение является следствием установления оснований, выступающих в качестве реабилитирующих в силу уголовного или уголовно-процессуального закона (отсутствие события преступления, отсутствие в деянии состава преступления, непричастность лица к совершению преступления ).
Таким образом, основанием возникновения у гражданина права на реабилитацию является установленная невиновность или непричастность к совершенному преступлению, условием - вынесение процессуального решения (оправдательный приговор, постановление о прекращении уголовного дела или уголовного преследования и т.п.) и отсутствие обстоятельств, препятствующих реабилитации (например, самооговор)[99] [100].
Следует отметить, что основанием возникновения права на реабилитацию могут быть не только нарушения, допущенные в ходе уголовного преследования, связываемые законодателем с процессуальной деятельностью, которая осуществляется стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления, но и в целом при уголовном судопроизводстве.
Отсюда следует, что основанием для реабилитации лица могут служить также нарушения, допущенные в отношении подсудимого в ходе судебного производства по уголовному делу, или же незаконные и необоснованные процессуальные действия, принимаемые в отношении лица, участвующего при проверке сообщения о преступлении.
Исходя из положений ч. 2 ст. 21 УПК РФ орган дознания, дознаватель, следователь, прокурор в каждом случае обнаружения признаков преступления обязаны принять предусмотренные уголовно-процессуальным законом меры по изобличению лица (лиц), виновных в совершении преступления. Соответственно ограничение прав и свобод лица, заподозренного в совершении преступления, возможно уже на стадии возбуждения уголовного дела, при проверке сообщения о преступлении, которые должны подлежать восстановлению в полном объеме в порядке реабилитации, при установлении непричастности лица к преступлению.
Согласиться с мнением, что определение «уголовного преследования в узком смысле, закрепленном в УПК РФ, является определяющим по отношению к понятию «реабилитация»[101], нельзя. Ничто не может быть умалением гарантий, закрепленных в ст. 53 Конституции РФ и ч. 1 ст. 133 УПК РФ. Поэтому причинённый вред, права и свободы человека подлежат восстановлению в полном объеме и размере независимо от стадии уголовного судопроизводства, где они незаконно и (или) необоснованно были нарушены или ограничены, а также должностного лица (дознаватель, следователь, прокурор, суд), причинившего вред.
На необходимости закрепления статуса заподозренного и включения его в число управомоченных субъектов реабилитационных отношений мы остановимся при исследовании субъектов правоотношений по реабилитации.
Важным условием возникновения права на реабилитацию, как нами отмечалось ранее, является процессуальное решение - «акт реабилитации»[102], свидетельствующий о невиновности лица, то есть акт его правовой реабилитации, наделяющий правом на возмещение имущественного вреда и компенсацию морального вреда, причиненного незаконным и (или) необоснованным уголовным преследованием.
Признание незаконными отдельных процессуальных и следственных действийсо стороны обвинения и суда либо необоснованными, когда процессуальная деятельность по изобличению лица, совершившего преступление, хотя и основано на нормах закона, но не в достаточной мере мотивировано либо не основано на установленных фактах, не может выступать условием возникновения права на реабилитацию.
Например, отмена меры пресечения, постановления о привлечении в качестве обвиняемого и т.п. еще не указывает на возникновение права на реабилитацию, так как данное процессуальное решение не свидетельствует о признании лица невиновным в инкриминируемом ему деянии, однако в определенных случаях может являться правом на возмещение причинённого вреда103.Так, Верховный Суд Российской Федерации, рассматривая кассационную жалобу БеренбаумаИ.В., из обвинения которого суд исключил ряд квалифицирующих признаков, указал, что лица, не имеющие права на реабилитацию, на основании ч.
3 ст. 133 УПК РФ в случае причинения им вреда дознавателем, следователем, прокурором или судом имеют право на его возмещение в порядке гражданского судопроизводства[103] [104].Кроме того, при отсутствии реабилитирующих решенийв качестве примера возмещения вреда можно привести обращение гр.. ЛюлинаА.В. Истец предъявил требование к Министерству финансов Российской Федерации о компенсации морального вреда, причиненного в результате незаконного применения в качестве меры пресечения заключение под стражу. Представитель ответчика исковые требования не признал, указав, что право на компенсацию морального вреда, причиненного незаконными действиями органов уголовного преследования, возникает только при наличии реабилитирующих оснований. Изменение истцу меры пресечения на более мягкую не может служить основанием для его реабилитации, а поскольку ЛюлинА.В. был признан виновным, то у истца отсутствуют основания для возмещения морального вреда в порядке реабилитации. Суд, разрешая дело, по существу указал, что доводы ответчика основаны на неправильном толковании норм материального права и не могут являться основанием для отказа требований истца. Суд признал, что незаконное ограничение права на свободу, свободное передвижение, общение с друзьями и родственниками причинило истцу нравственное страдание, при этом, принимая во внимание вынесенный обвинительный приговор в отношении ЛюлинаА.В., иск последнего удовлетворил частично[105].
Аналогичную позицию в части толкования оснований к возникновению права на реабилитацию высказал Европейский Суд по правам человека (далее - ЕСПЧ). В своем Постановлении ЕСПЧ высказал необходимость реабилитации лица, к которому была применена мера пресечения в виде заключения под стражу, а в дальнейшем это лицо было осуждено к наказанию, не связанному с лишением свободы[106].
Исходя из названия ст. 133 УПК РФ и анализа ее содержания можно сделать вывод, что исчерпывающий перечень оснований возникновения права на реабилитацию указан в части второйданной нормы. Однако правоприменительный опыт указанных положений свидетельствует о наличии ряда вопросов с их применением.
Отсутствие четкой законодательной регламентации оснований и условий возникновения права на реабилитацию, ясности в целом ряде других принципиальных моментов интересующего нас института оказывает негативное влияние на правоприменительную практику, а также на реализацию идеи реабилитации в уголовно-процессуальном законодательстве России.
В целях разрешения имеющихся противоречий, устранения препятствий теоретического и практического характера при реализации норм уголовнопроцессуального института, закрепленного в главе 18 УПК РФ, необходимо определиться в исходных моментах, дающих право на реабилитацию.
Для разрешения обозначенных проблемных вопросов методологически верно будет определиться не только с процессуальными условиями (видами реабилитационных актов), но и классификацией оснований их вынесения.
В первую очередь, обратим внимание на такой реабилитационный акт, как оправдательный приговор, поставленный законодателем во главе процессуальных условий, дающих лицу право на реабилитацию и возмещение причиненного вреда уголовным преследованием.
Оправдательный приговор - акт судебной власти, который официально провозглашает и гарантирует невиновность подсудимого, и ее решение о
107
невиновности имеет законную силу .
Роль оправдательного приговора заключается в безусловном признании лица невиновным (ч. 1 ст. 14 УПК РФ), выступает основным средством защиты личности, является предпосылкой качественного производства по уголовному делу. М.С. Строгович писал: «Оправдательный приговор - законная и необходимая форма осуществления правосудия, и без оправдательных приговоров нет и не может быть правосудия»[107] [108] [109]. Повышение стандартов доказывания и качества судебной деятельности автоматически повлечет повышение качества 109 предварительного расследования и прокурорского надзора . Вопрос о рассмотрении оправдательного приговора в качестве одной из целей уголовного судопроизводства (ч. 2 ст. 6 УПК РФ) нам представляется дискуссионным. Оправдание лица, принятие законного и обоснованного решения должно быть закономерным результатом уголовного судопроизводства только при установлении на то необходимых оснований. Материальные основания вынесения оправдательного приговора закреплены в ч. 2 ст. 302 УПК РФ. К таковым законодатель относит отсутствие события преступления; непричастность подсудимого к совершению преступления; отсутствие в деянии подсудимого состава преступления; вынесение в отношении подсудимого коллегией присяжных заседателей оправдательного вердикта. Таким образом, доказанная невиновность лица, привлекавшегося к уголовной ответственности, является основой постановления оправдательного приговора. Все перечисленные основания постановления оправдательного приговора тесно связаны с положениями, закрепленными в ч. 1 ст. 299 УПК РФ, а именно с вопросами, подлежащими разрешению судом при постановлении приговора. Рассмотрим отдельно каждое из оснований постановления оправдательного приговора судом. Под неустановлением события преступления, как одного из обстоятельств предмета доказывания следует понимать недоказанность времени, места, способа и других обстоятельств, подлежащих доказыванию при совершении преступления (п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Поэтому суду, вынося приговор, в первую очередь, необходимо разрешить вопрос об объективном существовании деяния, в котором обвиняется подсудимый (п. 1 ч. 1 ст. 299 УПК РФ). Отрицательный ответ влечет оправдание подсудимого. Рассматривая непричастность (п. 20 ст. 5 УПК РФ) подсудимого к событию деяния как одно из оснований оправдательного приговора, суд должен руководствоваться презумпцией невиновности. Данный принцип уголовного судопроизводства должен реализоваться как при доказанной невиновности подсудимого, так и при недоказанной его виновности на досудебных стадиях, как неустановленная причастность либо установленная непричастность лица к совершению преступления. Вынося приговор по данному основанию, суд обязан в категоричной форме установить наличие события деяния. В случае объективного установления судом события деяния, доказанности причастности к нему подсудимого суду необходимо разрешить вопрос о наличии в совершенном подсудимым деянии признаков конкретного состава преступления. В теории уголовного права под составом преступления понимается совокупность, система объективных и субъективных признаков, характеризующих общественноопасное деяние как преступление, действие (бездействие) запрещенное Уголовным кодексом Российской Федерации под угрозой наказания. Отсутствие в совершенном подсудимым общественноопасном деянии хотя бы одного из признаков состава преступления (объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона преступления) влечет его оправдание по указанному основанию. Следует согласиться с точкой зрения ученых, указывающих, что «состав преступления отсутствует в случаях: малозначительности деяния (ч. 2ст. 14 УК РФ); если совершено лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности (ст. 19 и 20 УК РФ); имели место невиновное причинение вреда (ст. 28 УК РФ); приготовление к преступлениям небольшой и средней тяжести (ст. 30 УК РФ) или добровольный отказ от преступления (ст. 31УК РФ). Препятствует возбуждению производства по уголовному делу также установление в действиях лица необходимой обороны или других предусмотренных в гл. 8 УК РФ обстоятельств, исключающих преступность деяния»[110]. Еще одним основанием к провозглашению оправдательного приговора может выступать оправдательный вердикт присяжных заседателей. Достаточно одного отрицательного ответа присяжных на любой из вопросов, касающихся доказанности деяния, причастности к нему подсудимого, а также установления его виновности в совершении доказанного деяния, чтобы суд вынес оправдательный приговор. Последствия оправдательного приговора в зависимости от оснований его вынесения имеют правовое и социальное значение. Правовое значение оправдательного приговора заключается в установлении истины по уголовному делу, констатации невиновности подсудимого, правовой реабилитации лица. Соискатель полностью поддерживает мнение М.С. Строговича, утверждавшего что «истина заключается в реабилитации невиновного, снятии с него незаслуженного обвинения... истина в правосудии торжествует и тогда... когда невиновный человек реабилитирован, восстановлен в добром имени»[111]. Социальное значение оправдательного приговора заключается в возмещении и компенсации причиненного невиновному вреда. Эта процедура установлена главой 18 УПК РФ (ч. 3 ст. 302 УПК РФ), «способствует поддержанию стабильности общественных отношений и обеспечивает развитие социума и государства»[112]. Следует обратить внимание, что в случае одновременного установления нескольких оснований для вынесения оправдательного приговора (например, отсутствие события преступления или непричастность подсудимого к его совершению) должны быть применены именно они, а не отсутствие состава преступления.Такая логическая последовательность решения вопросов установлена законодателем в ч. 1 ст. 299 УПК РФ. При последовательном их разрешении «отрицательный ответ на первый вопрос делает ненужным решение второго»[113]. Оправданиеподсудимого в связи с отсутствием в деянии состава преступления, вынесением коллегией присяжных заседателей оправдательного вердикта (доказанность участия подсудимого в совершении деяния, при отсутствии вины)также влечет право на реабилитацию, однако в данном случае реабилитируемое лицо при наличии соответствующих оснований несет гражданско-правовую ответственность за причиненный вред. В соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 133 УПК РФ право на реабилитацию и возмещение вреда получают подсудимые, в отношении которых уголовное преследование прекращено в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения. Порядок отказа государственного обвинителя от обвинения регулируется ч. 7 ст. 246 УПК РФ. Полный либо частичный отказ государственного обвинителя от обвинения влечет прекращение уголовного дела и (или) уголовного преследования по основаниям, предусмотренным п.п. 1, 2 ч.1 ст. 24 УПК РФ и п.п. 1, 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ. Данное основание является наиболее дискуссионным. Его исследование отражалось в научных трудах многих ученых114, однако предлагаемые авторами инициативы законодателем и практикой не восприняты. Анализ оснований прекращения уголовного дела и (или) уголовного преследования, возникших в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения, порождает вопрос об их соотношении с основаниями, предусмотренными для вынесения оправдательного приговора. Так, и в одном, и во втором случаях таковыми являются отсутствие события преступления, отсутствие состава преступления, непричастность подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления. Здесь встает вопрос о причинах, согласно которым законодатель при наличии аналогичных оснований обязывает суд принять разнящиеся процессуальные решения.По нашему мнению, суд, ограничиваясь положениями, закрепленными в ч. 7 ст. 246 УПК РФ, «вынужден» нарушать конституционный принцип на доступ к правосудию любого человека, «заставляет судей принимать не свое решение, а навязанное прокурором, даже если он - суд - имеет противоположное убеждение»115. Следует согласиться с Д.В. Татьяниным, что «при прекращении уголовного дела в связи с отказом государственного обвинителя от обвиненияобвиняемый, желая, чтобы в отношении него был постановлен приговор, полагая, что только таким образом он восстановит свои нарушенные права, лишается данной возможности»116. Оправдательный приговор в отличие от постановления о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования создает более надежные правовые гарантии для восстановления нарушенных прав и законных интересов [114] [115] [116] лица,«прекращение уголовного дела низводится в ранг второстепенного акта, 117 рассматривается как брак в работе» . Оправдательный приговор является более весомым процессуальным актом, поэтому «в случае отказа государственного обвинителя от обвинения справедливее было бы в отношении подсудимого выносить оправдательный приговор»[117] [118]. Такой же точки зрения придерживаются44,2% опрошенных сотрудников органов предварительного расследования. Полагаем, что зависимость суда в части предрешенного принятия решения о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) в связи с отказом государственного обвинителя от поддержания обвинения нарушает еще и такие принципы, как состязательность и равноправие сторон, свобода оценки доказательств. Принимая одно из решений, указанных в ч. 7 ст. 246 УПК РФ, суд утрачивает свою самостоятельность, а судьи - независимость[119]. Еще больше недоумения вызывают противоречия и неточности законодателя в формулировке предписаний в части признания за лицом права на реабилитацию и возмещение вреда при прекращении уголовного преследования, связанного с отказом государственного обвинителя от поддержания обвинения по основаниям, предусмотренным п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ (истечение сроков давности, отсутствие заявления потерпевшего по делам частного обвинения, отсутствие заключения суда о наличии признаков преступления в действиях специальных субъектов). Указанная норма является отсылочной и также как в случае принятия судом решения при отказе государственного обвинителя от обвинения, включает и такие основания прекращения уголовного дела, которые на практике, как правило, относятся к числу не реабилитирующих оснований (ч. 4 ст. 133 УПК РФ). Это по сути предрешает вопрос о признании за лицом, в отношении которого принято такое решение, права на реабилитацию и на возмещение вреда, причиненного незаконным и (или) необоснованным решением. Сомнительно, что решение суда о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в связи с истечением сроков давности или ввиду смерти подозреваемого или обвиняемого (за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего), будет содержать признание за лицом, в отношении которого принято такое решение, права на реабилитацию. На основании изложенного считаем необходимым внести следующие предложения: во-первых, ч. 2 ст. 302 УПК РФ дополнить пунктом следующего содержания: «3.1) государственный обвинитель отказался от обвинения в полном объеме по основаниям, предусмотренным пунктами 1-3 части второй настоящей статьи»; во-вторых, п. 2 ч. 2 ст. 133 УПК РФ изложить в следующей редакции: «2)подсудимый, в отношении которого уголовное дело или уголовное преследование прекращено в связи с частичным отказом государственного обвинителя от обвиненияпо основаниям, предусмотренным пунктами 1-2 части первой статьи 24 и пунктом 1 части первой статьи 27 настоящего Кодекса»; в-третьих, ч. 7 ст. 246 УПК РФ формулировку после слов « ... мотивы отказа.» изложить в следующей редакции: «Полный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части первой статьи 24 и пунктом 1 части первой статьи 27 настоящего Кодекса, влечет постановление оправдательного приговора. Частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет прекращение уголовного дела или уголовного преследования в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пунктами 1-2 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 2 части первой статьи 27 настоящего Кодекса». Предлагаемые нами изменения будут способствовать единообразному и точному применению закона, устранению возможности «двойного» толкования основания, предусмотренного п. 2 ч. 2 ст. 133 УПК РФ, как это представлено в приведенном ниже примере. Постановлением Волоконовского районного суда заявление осужденного Ч. о признании за ним права на реабилитацию оставлено без удовлетворения. Отказывая осужденному Ч. в праве на реабилитацию, суд свое решение обосновывал положениями, закрепленными в п. 2 ч.2 ст. 133 УПК РФ, мотивируя, что право на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, имеет подсудимый, уголовное преследование в отношении которого прекращено в связи с полным отказом государственного обвинителя от обвинения[120]. Анализируя следующее условие, дающее лицу право на реабилитацию и возмещение вреда в порядке, предусмотренном главой 18 УПК РФ, мы соглашаемся с точкой зрения ученых, отметивших, что в п. 3 ч. 2 ст. 133 УПК РФ «представлена совокупность оснований прекращения уголовного преследования подозреваемого или обвиняемого, которые неоднородны по своей юридической природе и существенно различаются по содержанию, правовым и нравственным последствиям их применения»[121]. Необходимо отметить убедительность сформулированной в юридической литературе точки зрения о том, что «прекращение уголовного дела представляет собой заключительный этап расследования, на котором орган дознания, следователь и прокурор подводит итог проделанной по делу работе и на основе оценки совокупности доказательств принимает решение о невозможности дальнейшего расследования в связи с установлением предусмотренных законом обстоятельств, исключающих производство по уголовному делу либо позволяющих освободить лицо от уголовной ответственности, а также разрешает 122 вопросы, связанные с принятием решения по существу дела» . Отдельно хотелось бы остановиться на соотношениях таких понятий, как «прекращение уголовного дела» и «уголовного преследования». Несмотря на относительное единство содержания ст. 24 УПК РФ и ст. 27 УПК РФ, объединяющие правовые основания, исключающие производство по уголовному делу, законодатель акцентирует внимание именно на прекращении уголовного преследования. Само понятие уголовного преследования впервые введено действующим Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации . Основное отличием процессуального решения «прекращение уголовного дела» от «прекращения уголовного преследования» видится в возможности во втором случае принимать решение об освобождении от уголовной ответственности посредством вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела (п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ). Перечень оснований для прекращения уголовного дела и уголовного преследования законодательно закреплен в положениях ст. 24-28.1 и ст. 427 (относительно несовершеннолетних) УПК РФ и является исключительным, не подлежащим расширительному толкованию. В теории уголовного процесса имеются различные точки зрения связанные с классификацией оснований для прекращения уголовного дела и уголовного преследования .В контексте исследуемого вопроса нас интересует такая классификация, при которой выделяются реабилитирующие и нереабилитирующиеоснования для прекращения уголовного дела (уголовного преследования), наиболее полно раскрывающие сущность института реабилитации и вытекающие из него правовые и социальные последствия. [122] [123] [124] Прекращение уголовного дела по реабилитирующим основаниям является непременным условием возникновения права на реабилитацию, в том числе права на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием (ст. 212 УПК РФ)[125] [126]. Обращает на себя внимание такой момент, что, несмотря на практическое деление оснований прекращения уголовного преследования на реабилитирующие и не реабилитирующие, такая их градация не находит законодательного закрепления в праве. Не находим мы разъяснений терминов «реабилитирующие» и «нереабилитирующие» основания прекращения уголовного дела (уголовного преследования) в разъяснениях Верховного Суда Российской Федерации, 126 несмотря на их упоминание в постановлении . Разграничение оснований прекращения уголовно дела (уголовного преследования) по указанной классификации будет иметь не только практическое значение (формирование статистических данных), но и, в первую очередь, правовое и социальное. Такая градация оснований для прекращения уголовного дела (уголовного преследования) позволит выделить из числа пострадавших от незаконных и необоснованных действий государственных органов и должностных лиц реабилитированных и иных лиц, указанных в ст. 133 УПК РФ, имеющих право на возмещение вреда, причиненного им в ходе уголовного судопроизводства. Анализ положений ч. 2 ст. 212 УПК РФ и п.п. 1-3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, приводит к выводу о том, что прекращение уголовного дела (уголовного преследования) за отсутствием события преступления, состава преступления и ввиду непричастности подозреваемого (обвиняемого) к совершению преступления и составляет необходимые реабилитирующие основания . Именно они являются основаниями для вынесения оправдательного приговора и применения предусмотренных главой 18 УПК РФ мер по реабилитации лица. Разграничение оснований в законе создаст правовую предпосылку, обеспечивающую единообразие в понимании сущности и содержания реабилитации, которая будет способствовать дальнейшему совершенствованию исследуемого вопроса в части дифференциации институтов «Реабилитация» и «Возмещение вреда пострадавшим от действий должностных лиц в ходе 128 уголовного судопроизводства» . Решение данной проблемы видится в законодательном закреплении в общих положениях Уголовно-процессуального кодекса нормы-дефиниции - «реабилитирующие основания» .Остальные закрепленные в ст.ст. 24-28.1 и ст. 427 УПК РФ основания, можно отнести к числу нереабилитирующих, поскольку они не свидетельствуют о невиновности лица в инкриминируемом ему деянии. Данные основания указывают должностным лицам, в компетенцию которых входит принятие решения о прекращении уголовного дела (уголовного преследования), на дальнейшую необходимость либо возможность освобождения подозреваемого (обвиняемого) от уголовной ответственности. Следующим реабилитирующим актом (условием), дающим лицу право на реабилитацию, возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, выступает полная или частичная отмена вступившего в законную силу обвинительного приговора суда и прекращения уголовного дела по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части 1 ст. 27 УПК РФ. Учитывая интересы субъекта, наделенного правом на реабилитацию (осужденный), процессуального решения, подлежащего отмене, прекращение [127] [128] [129] уголовного дела возможно в кассационном, надзорном порядке или по вновь открывшимся обстоятельствам (главы 47.1, 48.1 и 49 УПК РФ). Анализ оснований для принятия реабилитационного акта, предусмотренного п. 4 ч. 2 ст. 133 УПК РФ, позволяет обнаружить законодательную несогласованность с основаниями, исключающими реабилитацию и возмещение вреда в порядке, предусмотренном главой 18 УПК РФ, закрепленном в ч. 4 ст. 133 УПК РФ.В частности, в пункте 2 части 1 ст. 27 УПК РФ в качестве основания к прекращению уголовного дела обозначено истечение сроков давности. Исходя из положений ч. 4 ст. 133 УПК РФ это исключает право лица на реабилитацию и возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием. Данную несогласованность законоположений попытался устранить Пленум Верховного Суда Российской Федерации, разъяснив нижестоящим судам необходимость признания только права на возмещение вреда за лицами, в отношении которых обвинительный приговор отменен или изменен ввиду истечения сроков давности или если вред причинен вследствие продолжения уголовного преследования после установления данного обстоятельства[130] [131].Однако судебная практика свидетельствует о недостаточности указанных разъяснений и требует законодательной определенности.Так, Судебная коллегияпо уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, полностью отменяя приговор в отношении К.Е.В. и К.А.Е. с последующим прекращением уголовного дела за истечением сроков давности, признала за указанными лицами право на реабилитацию в соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 133 УПК РФ . Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, отменяя приговор в части осуждения гр. Д. за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 210, и прекращая уголовное дело в этой части за отсутствием состава преступления в признании права на реабилитацию отказала. Свое решение Судебная коллегия обосновала тем, что уменьшение объема обвинения не исключает его полностью и не является основанием для возникновения права на реабилитацию, перечисленным в ст. 133 УПК РФ[132] [133]. Останавливаться на исследовании иных оснований прекращения уголовного преследования, предусмотренных п. 4-6 ч.1 ст. 24 УПК РФ и п.п. 3-6 ч.1ст. 27 УПК РФ нет необходимости. По нашему мнению они не отвечают основным критериям института «Реабилитация» - невиновности и справедливостии как основания, дающие право на реабилитацию,нами не рассматриваются. В связи с изложенным полагаем, что из пунктов 3-4 ч. 2 ст. 133 УПК РФ подлежат исключению основания, не относящиеся к числу реабилитирующих . На наш взгляд еще однимусловием, дающим право на реабилитацию и возмещение вреда на основании главы 18 УПК РФ, является постановление оботмене незаконного или необоснованного постановления суда о применении принудительных мер медицинского характера (п. 5 ч. 2 ст. 133 УПК РФ). Критерии незаконности и необоснованности применения принудительных мер медицинского характера, влекущих за собой право на реабилитацию, рассматривались в частности Д.В. Татьяниным[134], в связи с чем повторять их не будем. В соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 97 УК РФ принудительные меры медицинского характера могут быть назначены лицам, совершившим деяния, предусмотренные Особенной частью УК РФ, и пребывающим в состоянии невменяемости. Согласно ст. 22 УК РФ, вменяемое лицо, которое в момент совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. Таким образом, в соответствии с п. в ч. 1 ст. 97 УК РФ принудительные меры медицинского характера могут быть применены к лицу, совершившему преступление и страдающему психическим расстройством, не исключающем вменяемости, при назначении наказания. Примером одновременногоназначения наказания и принудительных мер медицинского характера может служить приговор Красноярского краевого суда от 3 марта 2017 года. Указанным приговором суда осужденной гр. Э. назначена принудительная мера медицинского характера в виде принудительного наблюдения и лечения у врача-психиатра в амбулаторных условиях по месту отбывания наказания в виде лишения свободы. Впоследствии Верховный Суд Российской Федерацииуказанный приговор Красноярского краевого суда изменил, назначенную гр. Э. указанную принудительную меру медицинского характера, отменил. В остальном приговор оставлен без изменения . Исходя из буквального толкования п. 5 ч. 2 ст. 133 УПК РФ и ч. 1 ст. 134 УПК РФ, разъяснений Верховного Суда Российской Федерации[135] [136] при отмене незаконного и необоснованного постановления о применении принудительной меры медицинского характера за осужденной Э. необходимо было признать право на реабилитацию и разъяснить порядок возмещения вреда. Решение суда не содержало ни одного из указанных действий. Можно предположить, что суд, не применив требования норм главы 18 УПК РФ, мотивировал это тем, что гр. Э. была признана виновной в совершении особо тяжкого преступления и осуждена к лишению свободы на длительный срок. Исходя из буквального толкования норм главы 18 УПК РФ право на реабилитацию возникает только у тех лиц, в отношении которых применение принудительных мер медицинского характера осуществлялось незаконно, то есть тогда, когда лицо не совершало общественноопасного деяния, либо преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ. Если это так, то данная позиция суда противоречит действующему уголовно-процессуальному законодательству. Соглашаясь с точкой зрения Д.В. Татьянина, речь о реабилитации лица, в отношении которого отменена принудительная мера медицинского характера, можно вести только в тех случаях, когда «1) лицо имело психическое расстройство, но не совершало общественноопасного деяния; 2) если лицо не имеет психического расстройства, не совершало преступления, но его признали невменяемым или заболевшим психическим расстройством и применили к нему ПММХ» .С этим согласны 66,4% опрошенных сотрудников органов предварительного расследования и работников прокуратуры. Учитывая, что уголовно-процессуальный институт реабилитации основывается на двух основных категориях: невиновности и справедливости,вести речь о невиновности в вышеуказанном примере неуместно, поскольку осужденная признана вступившим в законную силу приговором суда виновной в совершении инкриминируемого ей преступления. Поэтому наделять лицо, признанное виновным в совершении преступления, при отмене ему принудительных мер медицинского характера, назначенных ранее наравне с наказанием, несправедливо. Однако, исходя из конституционной гарантии государства на полное возмещение вреда, причиненного незаконными действиями органов государственной власти или их должностных лиц (ст. 53 Конституции РФ), причиненный вред подлежит возмещению. Наша позиция согласуется с позицией Конституционного Суда Российской Федерации. Так, «принятие решения, не исключающее обвинения и виновности лица, при этом если указанным лицам был причинен вред, вопросы, связанные с [137] его возмещением разрешаются в порядке, предусмотренном главой 18 УПК РФ»[138] [139]. Таким образом, в уголовно-процессуальных нормах, регламентирующих институт «Реабилитация», из основания, дающего право на реабилитацию, связанного с отменой незаконного и необоснованного применения принудительных мер медицинского характера, необходимо исключить осужденных (ч. 2 ст. 99 УК РФ), в отношении которых указанные меры отменены, и гарантировать им компенсационно-восстановительные меры. Сразу следует отметить, что положения главы 18 УПК РФ в вопросе возмещения лицу вреда, причиненного незаконным применением мер медицинского характера, не согласуются с положениями ч.1 ст. 1070 ГК РФ, что служит предметом рассмотрения споров в суде.5 частности, было обжаловано определение Тверского районного суда г. Москвы об отказе во взыскании компенсации морального вреда, причиненного принудительным лечением. Из жалобы следует, что постановление о применении принудительных мер медицинского характера признано незаконным, за З. признали право на реабилитацию и возмещение вреда. Однако исковые требования реабилитированного о компенсации морального вреда судом первой инстанции отклонены в связи с неподведомственностью спора суду. Суд первой инстанции мотивировал свое решение тем, что согласно ч.2 ст. 136 УПК РФ иски о компенсации морального вреда в денежном выражении рассматриваются в порядке гражданского судопроизводства. Учитывая, что положениями ст. 1070 ГК РФ вынесение незаконного постановления о применении принудительных мер медицинского характера в качестве основания ответственностине предусмотрено, суд отказал в рассмотрении искового заявления в порядке 139 гражданского судопроизводства . В связи с этим нами предлагается внести изменения в нормы главы 18 УПК РФ в части оснований для возникновения права на реабилитацию и возмещения вреда, связанного с уголовным преследованием. В частности, п. 5 ч. 2 ст. 133 УПК РФ следует дополнить предложением следующего содержания: «Осужденные, к которым наряду с наказанием эти меры назначались, наделяются правом возмещения вреда в порядке реабилитации». Такой подход к вопросу одобрен 63,4% опрошенных сотрудников органов предварительного расследования и работников прокуратуры. Одновременно за указанной категорией осужденных необходимо сохранить право на возмещение вреда, причиненного незаконным применением принудительных мер медицинского характера, предусмотрев данное основание ответственности государства в ст. 1070 ГК РФ, что исключит формальные основания для отказа судами в рассмотрении предъявляемых исковых требований данной категорией лиц. Аналогичной позиции мы придерживаемся в части предложений ученых о наделении «осужденного правом на реабилитацию при отмене решения суда первой инстанции о замене наказания лишением свободы и заключении его под стражу (п. 2 ст. 397 УПК РФ) с прекращением судом апелляционной или кассационной инстанции производства по делу о замене наказания в связи с уклонением от его отбывания»[140]. Как показывает судебная практика, нередки случаи, когда вышестоящие суды (апелляционной, кассационной инстанций) признают решения нижестоящих судов о замене менее строго наказания на более строгое незаконными (например, исправительные работы, обязательные работы заменяются лишением свободы)[141]. В период исполнения решения суда первой инстанции до прекращения производства вышестоящим судом в порядке ст. 397, 399 УПК РФ осужденные незаконно содержатся под стражей, в результате чего им может быть причинен вред, в первую очередь, моральный или физический. Всвязи с чем суды за указанной категорией лиц «признают право на реабилитацию»[142] [143]. Обращаясь к одному из принципов уголовного процесса, закрепленному в положениях ч. 4 ст. 11 УПК РФ, вред, причиненный лицу в результате нарушения его прав и свобод судом, подлежит возмещению по основаниям и в порядке, которые установлены УПК РФ. Таким образом, если рассматривать анализируемый нами институт в конституционном смысле, указанная категория осужденных должна быть наделена правом на возмещение причиненного вреда , но признание за ним права на реабилитацию противоречит истинной идее создания института «Реабилитация» в уголовном судопроизводстве России, поскольку невиновность лица не установлена. В части 4 ст. 133 УПК РФ законодатель приводит исчерпывающий перечень оснований, при установлении которых правила реабилитации и возмещения вреда, причиненного в результате уголовного преследования, не распространяются. Однако складывающаяся судебно-следственная практика показывает имеющиеся проблемы в этом направлении. Правоприменитель, ссылаясь на нормы международного права[144], Указ СССР[145], а также на «действующую в уголовно-процессуальном законодательстве презумпцию добросовестности предварительного следствия»145 [146] [147] [148], отказывает лицам, за которыми признано право на реабилитацию и возмещение причиненного вреда, незаконным и необоснованным уголовным преследованием по основаниям не указанным в законе. Как показывает анализ следственно-судебной практики, случаи ложных признаний (самооговоры) широко распространены, а мотивы этого явления разнообразны. К примеру, одним из мотивов самооговора является возможность самообогащения лицакак со стороны соучастников (за введение следствия в заблуждение), так и от государствав порядке реабилитации (в том числе и при сговоре с недобросовестным адвокатом ). Распознать самооговор важно для выполнения назначения уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ). Это не только защита прав и законных интересов потерпевших (лиц и организаций), но и «предотвращение и исключение возможности привлечения к уголовной 148 ответственности лица невиновного» . Часто практики забывают требования ч. 2 ст. 77 УПК РФ, придают признательным показаниям подозреваемого (обвиняемого) преувеличенное значение. Иногда, получив признание, следователи и вовсе заканчивают поиск других доказательств, которые играют существенную роль для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию (ст. 73 УПК РФ). Несмотря на то, что УПК РФ не предусматривает самооговор как основание для отказа в возмещении вреда реабилитируемому в порядке гл. 18 УПК РФ, складывающаяся судебная практика свидетельствует об обратном. Суды практикуют при рассмотрении исковых требований лица, подлежащего реабилитации, полные либо частичные отказы в исковых требованиях, мотивируя их самооговором, то есть сознательным введением в заблуждение относительно ~ 149 своей виновности . Чтобы исключить неоднозначную оценку ложных признательных показаний и справедливо разрешать исковые требования лиц, оговоривших себя (как добровольно, осознанно, так и в случаях применения насилия), необходимо урегулировать данный вопрос в отраслевом законодательстве[149] [150]. Не претендуя на исключительность и абсолютность предлагаемых законодательных инициатив, в рамках обозначенного предмета исследования нами хотелось бы предложить дополнения в ст. 133 УПК РФ положениями следующего содержания: «4.1. Вред не подлежит возмещению, если доказано, что лицо в ходе уголовного судопроизводства путем самооговора препятствовало установлению фактических обстоятельств и тем самым способствовало наступлению последствий, указанных в части первой настоящей статьи, за исключением случаев, являющихся результатом применения к гражданину физического и (или) психического насилия, а такжеугрозы его применения»[151]. В целях реализации предлагаемой инициативы в уголовно-процессуальном законодательстве возникает необходимость регламентировать понятие «самооговора», которое может использоваться и в других отраслевых институтах, где данный термин уже определен (глава 32.1 УПК РФ). В связи с этим термин «самооговор» можно регламентировать в общих нормах УПК РФ, в частности, путем дополнения ст. 142 УПК РФ частью следующего содержания: «3. Умышленное, заведомо ложное добровольное и осознанное сообщение лица о совершенном им преступлении признается самооговором». Не исключено, что предлагаемые корректировки уголовно-процессуального законодательства потребуют внесения ряда изменений и в другие уголовнопроцессуальные нормы, однако это выходит за рамки предмета проведенного исследования, и нами в работе не рассматривается. В настоящее время правовая регламентация самооговора в отношении уголовно-процессуального института реабилитации позволяет сделать вывод, что самооговор влечет не только право на реабилитацию, но и на возмещение вреда в полном объеме, независимо от вины потерпевшего, то есть лица, оговорившего себя (ч.1 ст. 1083 ГК РФ). Исследование основных и наиболее актуальных на современном этапе уголовно-процессуальных оснований и условий возникновения права на реабилитацию и возмещение вреда в порядке реабилитации позволило прийти к следующим выводам: 1. Правовым основанием возникновения права на реабилитацию служит установление совокупности обстоятельств, свидетельствующих о невиновности или непричастности лица к инкриминируемому ему преступлению. К таким правовым основаниям относятся обстоятельства, свидетельствующие об отсутствии события преступления, отсутствии состава преступления, непричастности лица к совершенному преступлению, то есть реабилитирующие основания. Следствием установления реабилитирующих лицо оснований является вынесение официального процессуального решения (оправдательный приговор, постановление о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, постановление об отмене незаконного и необоснованного постановления о применении принудительных мер медицинского характера), которое выступает необходимым условием правовой и социально-нравственной реабилитации. 2. При полном отказе государственного обвинителя от обвинения суду необходимо постановлять оправдательный приговор, который создает более надежные правовые гарантии для восстановления нарушенных прав и законных интересов реабилитируемого. Необходимость законодательного закрепления такого условия реабилитации, как прекращение уголовного преследования в связи с частичным отказом государственного обвинителя от обвинения, будет способствовать единообразному применению закона, исключит двоякость толкования положения, предусмотренного п. 2 ч. 2 ст. 133 УПК РФ. 3. Установленные основания незаконности уголовного преследования при отсутствии реабилитационного акта не обеспечивают лицу правовой реабилитации, однако в определенных случаях могут обеспечивать право на компенсационно-восстановительные меры. В частности, отмена незаконно примененных принудительных мер медицинского характера, назначенных наравне с наказанием, может служить условием для возмещения причиненного вреда в порядке гражданского судопроизводства. 4. Ссылка судов на самооговор, как основание для отказа, в удовлетворении исковых требований не соответствует действующему законодательству. Процессуальная вина оговорившего себя лица не является обстоятельством, исключающимвозмещение вреда, поскольку положения ст. 53 Конституции РФ[152], главы 18 УПК РФ, а также положения ст.ст. 1070, 1100 ГК РФ не предусматривают самооговор в качестве такового. Выходом из складывающейся ситуацииможет стать урегулирование данного вопроса в отраслевом законодательстве.