§ 5. ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ ДОВЕРИЕМ
В ст.ст. 93 и 147 УК РСФСР говорится о совершении мошенничества «путем обмана или злоупотребления доверием». Разделительный союз «или» свидетельствует о том, что злоупотребление доверием выделяется законодателем в качестве самостоятельного способа совершения мошенничества, отличающегося от обмана.
Буржуазное уголовное право не считает злоупотребление доверием способом мошенничества, рассматривая его как самостоятельное имущественное посягательство.
Основными признаками объективной стороны злоупотребления доверием в буржуазном праве признаются,
во-первых, действие в пределах полномочия, предоставленного виновному в силу закона или договора и заключающегося в праве распорядиться чужим имуществом в интересах собственника; во-вторых, причинение этим действием ущерба вверенному имуществу. При это-м обычно имеется в виду имущественный ущерб, не связанный с завладением имуществом доверителя[73]. Итак, речь идет о тех случаях, когда представитель, злоупотребляя оказанным доверием, ведет дело таким образом, что причиняет вред интересам доверителя. Характер действия здесь примерно такой, как при злоупотреблении служебным положением. Однако субъектом злоупотребления доверием является обычно не государственный чиновник, а лицо, находящееся на службе у капиталиста, или иное частное лицо, на том или ином основании пользующееся определенными правомочиями относительно чужого имущества.
Такого рода отношения весьма распространены в капиталистическом обществе, но не типичны для нашего строя. Поэтому советскому уголовному праву нет необходимости выделять злоупотребление доверием в самостоятельный состав преступления.
Злоупотребление доверием в составе мошенничества выступает как способ завладёния имуществом, а при посягательствах на личную собственность также и как способ приобретения права на имущество или иных выгод имущественного характера.
Злоупотребление-.довериемч^ще всего встречает?я- в-€очетании„ с^й^аном- Обычно
престуїїПТЇк стремится прежде всего завоевать доверие жертвы, чтобы легче было совершить обман. Обман во многих случаях не мог бы быть совершен, если бы потерпевший не испытывал определенного довериями обманщику. Поскольку обман используется преступником не только для того, чтобы побудить потерпевшего передать имущество, но и с целью расположить к себе потерпевшего, заручиться его доверием, такой обман выгля
дит одновременно как злоупотребление доверием/Поэтому злоупотребление довёрйеъГи обШ в мошенничеств^ очень часто взаимно переплетаются^Как самостоятельный способ совершения мошенничества вне связи с обманом злоупотребление доверием играет роль значительно реже. Однако нельзя согласиться с авторами, которые считают злоупотребление доверием одним из видов (хотя и своеобразным) мошеннического обмана*. Это 'противоречит позиции законодателя, рассматривающего обман и злоупотребление доверием в качестве самостоятельных способов совершения преступления. К сожалению, в юридической литературе нередко смешиваются оба способа мошенничества. Так, например, утверждается: «Средством введения в заблуждение лиц, передающих государственное или общественное имущество виновному, служит обман или злоупотребление доверием...
Злоупотребление доверием есть введение в заблуждение относительно действительных намерений и целей виновного»[74].
Злоупотребление доверием никак нельзя называть «средством введения в заблуждение». Роль такого средства выполняет только обман.
Особенно часто смешивают с злоупотреблением доверием обман в намерениях (ложные обещания выполнить какие-либо действия в интересах потерпевшего)[75]. Разумеется, обращая в свою пользу имущество потерпевшего, переданное на основании ложного обещания, преступник также злоупотребляет оказанным ему доверием. Ведь передача собственником имущества вследст-
виє одного лишь обещания сделать что-то в его интересах представляет собой определенный акт доверия со стороны владельца.
Однако сама передача имущества происходит лишь потому, что потерпевший обманут мошенником. Обманы в намерениях (ложные обещания) обычно сопровождаются злоупотреблением доверием, но это не значит, что один способ мошенничества поглощается другим. Смешение обмана и злоупотребления доверием приводит к тому, что даже авторы, признающие злоупотребление доверием самостоятельным способом мошенничества, ссылаются иногда на такие примеры из практики, которые по существу представляют еббой мошеннический обман. В юридической литературе неоднократно в качестве примера злоупотребления доверием приводилось дело Н.1, который, не занимаясь общественно полезным трудом, в течение двух лет систематически получал от различных граждан деньги, обещая им построить гаражи для автомашин. Своих обязательств Н. не выполнял, а деньги пропивал. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР признала, что такие действия являются мошенничеством (ч. 1 ст. 169 УК РСФСР 1926 года).Однако способом совершения преступления здесь был обман (ложное обещание), а не злоупотребление доверием. В определении Судебной коллегии прямо сказано, что «заключенные Н. соглашения служили лишь средством для получения обманным путем денег от граждан». Заголовок, под которым опубликовано это определение, также гласит: «Обманное получение
средств путем сделок на производство каких-либо работ без намерения их вьиполнить должно рассматриваться как мошенничество»2 (разрядка наша,—Г. Б.).
См. «Советское уголовное право. Часть Особенная», М., 1962, стр. 214; «Комментарий к Уголовному кодексу Молдавской ССР», Кишинев, 1964, стр: 225.
Смешение обмана с злоупотреблением доверием допускают нередко те авторы, которые не считают обманом ложные обещания. Как отмечает Б. С. Никифоров, «криминалисты, не включавшие в понятие мошеннического обмана лживые обещания, лживые мнения, обманы в «относительно-определенных» признаках вещи, обманы в «сокровенных чувствах», умолчание об истине и т. Пу нередко обнаруживали готовность включать все эти моменты в сферу мошенничества «с черного хода», путем отнесения к злоупотреблению доверием»[76].
В советском уголовном праве нет никаких оснований как для сужения понятия обмана, так и для расширения понятия злоупотребления доверием путем отнесения к нему некоторых обманных действий.
* * *
Необходимым признаком рассматриваемого способа [мошенничества являются особые отношения доверия /между потерпевшим и виновным. Эти отношения могут иметь под собой какое-либо юридическое основание, но могут быть обусловлены только фактическими обстоятельствами.
Юридическое основание отношений доверия состав-^ ляют правомочия по имуществу, вытекающие из закона\ (например, полномочия опекуна), договора (по доверен-) ности), служебного положения. Типичным примером мо^ шенничества, совершенного путем злоупотребления доверием, является использование доверенности в корыстных целях в ущерб имуществу доверителя. Что касается опекунских полномочий, то использование опеки в корыстных целях образует самостоятельный состав ііреступ-^ ления (ст. 124 УК РСФСР). Если отношения доверия^ обусловлены служебным положением, то злоупотребление доверием в этом случае одновременно составляет^ злоупотребление служебным положением. Завладение таким путем социалистическим имуществом квалифицируется по ст. 92 УК РСФСР, а иное корыстное злоупотребление служебным положением — по ст. 170 УК РСФСР.
В основании отношений доверия могут лежать любые фактические обстоятельства: знакомство потерпевшего с виновным, конкретная внешняя обстановка, особая доверчивость потерпевшего и т. д. В советском уголов-
ном праве не нашло поддержки мнение отдельных авторов, что доверие при мошенничестве должно иметь исключительный, «чрезвычайный» характер или должно быть возбуждено особыми приемами[77]. В последнем случае, очевидно, будет налицо не злоупотребление доверием, а обман.
Широкое понимание злоупотребления доверием в советском уголовном праве 'приводит иногда к тому, что отдельные авторы подменяют это понятие другим, сходным но звучанию, а именно — злоупотреблением доверчивостью.
«Злоупотребление доверием, — пишет М. И. Якубович — это использование доверчивости людей, благодаря чему виновному удается завладеть государственным или общественным имуществом»[78].Против отождесті я доверия и доверчивости ре
шительно выступил
Никифоров, подчеркнувший
разницу между обоими понятиями': «Доверие и доверчивость— совсем не одно и то же. Доверие по общему правилу предполагает существование отношений между людьми, доверие — это всегда доверие к кому-либо или к чему-либо. Доверчивость — одно из свойств человеческого характера»[79].
Доверчивость как свойство человеческого характера может быть единственным основанием отношений доверия. Но и в этом случае доверие должно проявиться вовне, вылиться в какой-нибудь акт (передача имущества, предоставление полномочий и т. п.), чтобы злоупотребление доверием могло стать самостоятельным способом посягательства на имущество. «При мошенничестве путем злоупотребления доверием совершению преступления предшествует сам акт доверия со стороны лица, ведающего или распоряжающегося соцйалисФичёскйМ имуществом либо хранящего или охраняющего это имущество»[80].
Использование доверчивости в равной степени свойственно мошенничеству, совершенному путем обмана. Более того, доверчивостью потерпевших преступники пользуются нередко при совершении краж и других имущественных преступлений. Поэтому такое широкое понятие, как злоупотребление доверчивостью, вообще не может характеризовать определенный способ преступления. Об этом свидетельствуют трудности в вопросе квалификации завладения имуществом с использованием доверчивости детей, невменяемых, слепых и других лиц, которые по какой-либо ?причине не могут сознавать характера происходящих действий. Указание на злоупотребление доверчивостью в этих случаях не облегчает квалификации, так как необходимо выяснить, в чем конкретно выражалось использование доверчивости.
С., страдавший полной слепотой, познакомился в ресторане вокзала с Г.
и пригласил его к себе ночевать. На другой день рано утром, когда С. еще спал, Г., чтобы поменять свой костюм, ботинки и другие вещи на более хорошие вещи С., вынул их из гардероба. Позже Г. в присутствии С. надел его костюм, ботинки, рубашку, галстук, а перед уходом также пальто и шапку С., вместе с ним вышел из дома, а затем ушел от него. Замену вещей С. обнаружил только на следующий день.Г. явно злоупотребил доверчивостью С. Однако способом завладения имуществом в данном случае было не злоупотребление доверием (С. не доверял Г. своих вещей), а тайное изъятие, т. е. кража.
Иной будет квалификация, когда слепому на подпись под видом одного документа дается другой, предоставляющий виновному право на имущество потерпевшего или иные выгоды имущественного характера. Такие действия являются мошенническим обманом, ибо потерпевший введен в заблуждение относительно содержания документа.
Точно так же следует считать обманом (который сочетается с злоупотреблением доверием) аналогичные
действия в отношении совершеннолетнего и полностью дееспособного лица, которое подписывает документ не читая (вследствие неопытности, невнимательности, доверчивости и т. д.). Обманом является также выдача расписки, содержание которой не соответствует действительности, в расчете на невнимательность лица* передающего имущество.
От указанных случаев следует отличать злоупотребление бланковой подписью, когда потерпевший доверяет виновному внести необходимые реквизиты в заранее подписанный документ имущественного характера. Такие действия будут злоупотреблением доверием, если сама выдача бланковой подписи не связана с лживыми обещаниями или иным обманом со стороны виновного.
* ф *
Злоупотребление доверием сравнительно редко играет роль самостоятельного способа мошенничества не только потому, что оно обычно сочетается с обманом. Необходимо иметь в виду, что многие имущественные посягательства, совершенные путем злоупотребления доверием, квалифицируются но другим статьям Уголовного кодекса.
/ Злоупотребление доверием (так же, как и обман) со (стороны должностного лица является злоупотреблением служебным положением — элементом составов преступлений, предусмотренных ст.ст. 92 и 170 УК РСФСР. Приобретение прав на имущество путем злоупотребления доверием составляет оконченное мошенничество только при посягательствах на личную собственность граждан. То же самое можно сказать и о приобретении иных выгод имущественного характера (по уголовным кодексам некоторых союзных республик). Такие действия в отношении социалистической собственности не являются мошенничеством, так как ст. 93 УК РСФСР говорит лишь о завладении имуществом. у Завладение недолжностным лицом социалистиче- I ским имуществом путем злоупотребления доверием как ^ мошенничество квалифицируется редко, так как завла- Дейие обычно заключается в присвоении вверенного имущества (ст. 92 УК РСФСР). Передана имущества в ве- дение_ви нов ного всегда является определенным- актом
/доверия, поэтому последующее присвоение вверенного ( имущества есть одновременно злоупотребление оказан- \ным доверием.
Статья 93 УК РСФСР применяется в таких случаях только тогда, когда имущество не было вверено виновному (ст. 92 УК РСФСР), но и не оказалось у него случайно (ст. 97 УК РСФСР). Такая ситуация бывает при завладении путем злоупотребления доверием имуществом, полученным от государственной организации по договору бытового проката. По договору проката имущество передается только для временного пользования в соответствии с его бытовым назначением. Оно не «вверено» данному лицу. Авторы, специально исследовавшие понятия присвоения и растраты, не всякое переданное имущество считают «вверенным имуществом».
К последнему относится лишь имущество, находящееся - в ведении виновного, на хозяйственное распоряжение ко- тдрым виновный имеет особые полномочия[81]. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 31 марта 1962 г. указал на такой признак присвоения (растраты), как «определенные правомочия по распоряжению, управлению, хранению и т. д.»[82].
Завладение имуществом, взятым напрокат в государственной организации, следует квалифицировать по. ст. 93 УК РСФСР. Такое завладение может быть осуществлено и путем обмана. Так, если субъект, давая обязательство возвратить полученное в ателье проката имущество, уже в тот момент не имеет намерения его возвратить, то он совершает обман (в виде ложного обещания). Поэтому неправы авторы, считающие злоупотреблением доверием те случаи невозвращения имущества, полученного по договору бытового проката, «когда виновный, получая это имущество, намеревался распорядиться им как своим собственным[83].
Присвоение чужого личного имущества лицом, которому оно было вверено, предусмотрено в качестве специального состава преступления в уголовных кодексах большинства союзных республик, кроме Армянской ССР, Белорусской ССР, РСФСР, Украинской ССР и Эстонской ССР. При наличии этого состава злоупотребление доверием как способ мошенничества при пбсяга- тельствах на личную собственность будет иметь место лишь при приобретении нрав на имущество или иных выгод имущественного характера.
Поскольку действующий Уголовный кодекс РСФСР не содержит состава присвоения вверенного личного имущества, судебная практика иногда квалифицирует такие деяния по ст. 147 УК.
Против такой практики формально нет оснований возражать, ибо присвоение вверенного имущества можно рассматривать как частный случай злоупотребления доверием. Однако при этом следует иметь в виду, что злоупотребление доверием является менее опасным способом совершения преступления, чем обман. Поэтому мошенничество, совершенное путем злоупотребления доверием, не сопряженного с обманом, обычно имеет меньшую общественную опасность, чем мошенничество, совершенное посредством обмана. Многие деяния, формально подпадающие под признаки мошеннического злоупотребления доверием, не являются преступными в силу их малозначительности.
Как правило, в таких случаях должна наступать гражданскоправовая ответственность. Анализ практики показывает, что привлечение к уголовной ответственности за мошенничество, совершенное путем злоупотребления доверием, не сопряженного с обманом, встречается крайне редко (0,6% дел). По-видимому, в дальнейшем можно будет полностью отказаться от уголовной ответственности за указанные действия, сохранив ответственность лишь за мошенничество, совершенное путем обмана или злоупотребления доверием, сопряженного с обманом.