86. Юридические основания выдачи преступников
86. Обязанность по охранению правового порядка, налагаемая на государство его международными отношениями, может быть выполняема независимо от суда над бежавшими к нам преступниками и посредством их выдачи другому государству для суда и наказания[1].
Факты выдачи бежавших преступников и даже заключение взаимных обязательств выдачи некоторых категорий преступников можно найти и в древнем мире, и в средние века; в XVIII столетии встречаются нередко уже и более полные договоры о выдаче; но только в новейшее время учение о выдаче ставится на юридическую почву, и сам институт выдачи рассматривается как особая форма охранительной государственной деятельности, входящая в международное уголовное право, хотя нельзя не прибавить, что основы учения о выдаче, а потому и понятие об объеме и условиях ее представляются далеко не установившимися[2].
Выходя из теорий эгоистических по вопросу об отношении карательной власти государства к преступлениям, учиненным за его пределами, трудно признать какие-либо юридические основания для института выдачи.
Скорее нужно или вовсе отрицать ее правомерность, как это и признавали весьма выдающиеся защитники территориального принципа, например, из более новых Пинейро-Ферейра, или основывать выдачу лишь на соображениях политики, на желании оказать услугу соседнему государству, с тем чтобы иметь основание требовать и от него таких же услуг[3]. При такой постановке, конечно, не может быть речи ни о праве одного государства требовать выдачи, ни о юридической обязанности другого выполнить таковое требование, хотя бы даже между этими государствами и были заключены соответственные трактаты[4]; такое начало защищали: из прежних писателей по международному праву-Клюбер, Шмалыд, Мартене, Феликс, Филимор, из криминалистов - Миттермайер. Принадлежность писателей к той или другой из эгоистических теорий определяла только объем возможной выдачи: так, всего шире ставился этот объем сторонниками территориального начала, допускавшими возможность выдачи всех преступников, бежавших из-за границы, уже определялся этот объем сторонниками национального начала, не допускавшими возможности выдачи собственных подданных, и, наконец, всего уже - сторонниками реальной теории, допускавшими возможность выдачи только иностранцев, и притом посягнувших на интересы иностранного государства или на права иностранцев.Совершенно иначе ставится вопрос о выдаче с точки зрения международных обязанностей правоохраны, по началам теории, коей основания были изложены выше[5].
Государство в силу тех условий, в которые ставятся его интересы в международном общении государств, в силу сознания своих обязанностей по отношению к другим культурным государствам, не может останься безразличным к лицам, учинившим где-либо преступное деяние и бежавшим на его территорию.
Только в редких случаях оно, как мы видели, может не впустить этих лиц на свою территорию или их выслать; нормальным отношением к этим лицам может быть только предание их суду и наказание.Осуществление этой обязанности может быть двоякое: или государство само накажет этих, лиц с соблюдением условий вышеуказанных, или же передаст их для суда в другое государство, имеющее на то право. Таким образом, по этой же теории, выдача есть такой же юридический институт, в котором проявляется карательная правоохрана государством юридических благ, как и суд за преступные деяния; в этом смысле выдача есть дополнение права суда[6].
Но почему же государство заменяет суд выдачей? Ответ на это дают общие процессуальные принципы. Преступное деяние, учиненное где-либо в пределах России, дает право каждому суду, в округе которого был задержан преступник, судить и наказать виновного; но, за немногими изъятиями, процесс признает компетентным не суд места поимки, а суд места учинения. Основания этого предпочтения весьма понятны: применение наказания к виновному требует установления бытия преступного деяния и виновности в его учинении данного лица, требует наличности доказательств, могущих создать надлежащее убеждение в органах суда. Такими доказательствами прежде всего и главным образом являются те следы, которые оставляет преступное деяние в предметах материального мира или в памяти людей, бывших свидетелями события; но во всяком случае несомненно, что все эти доказательства с надлежащей полнотой и ясностью могут быть установлены только на месте совершения деяния, что поэтому как интересы государственные, так и интересы заподозренного лица требуют предпочтения разрешения дела на месте учинения деяния. Все эти соображения вполне применяются и к вопросу о судимости преступных деяний, учиненных за границей. Мы имеем право и даже обязанность судить лицо, учинившее убийство в Париже и бежавшее в Россию, мы можем путем дипломатических сношений собрать некоторые необходимые для такого суда материалы; но дать этим материалам полноту, необходимую для правильности судебного решения, возможно в сравнительно немногих случаях.
Таким образом, выдача является дополнением права суда в интересах правосудия, в интересах лучшего осуществления карательной государственной деятельности. Это положение имеет существенное значение для определения объема и условий выдачи.Подобный взгляд на институт выдачи положен и в основу постановления нашего действующего Уложения. "Юридическое основание права и обязанности выдачи,- говорит объяснительная записка,- коренится в принципе солидарности государств относительно совместной защиты против деяний, колеблющих юридический порядок, составляющий как бы общее благо всех культурных народов. Эта обязанность взаимной помощи не только заключает в себе интерес общегосударственный, но и представляет несомненную выгоду для всякого отдельного государства, обеспечивая за ним взаимность других держав и являясь средством защиты против лиц, проявивших опасную для общественного порядка деятельность. В этом последнем отношении выдача частью пополняет, частью заменяет суд и наказание по нашим законам за деяния, совершенные иностранцами за пределами России. Замена судебного разбирательства в России выдачей представляет ту выгоду, что доказательства виновности будут рассматриваться на самом месте совершения преступного деяния, где собирание таких доказательств, как уличающих, так и оправдывающих виновного, представляется более легким и где, следовательно, более гарантируется справедливость приговора". В "Журнале Особого совещания при Государственном Совете" это положение выражено еще определеннее: "Все цивилизованные государства, в силу заключенных между ними договоров или по началу установившейся взаимности, признают в настоящее время, что более или менее существенные условия гражданского быта, сделавшиеся общими во всем образованном мире, должны быть охраняемы от направленных против них преступных деяний, где бы последние ни совершались... При существовании такого начала в законодательстве вопрос о выдаче преступников является в сущности вопросом не о их наказуемости, но лишь о подсудности, ибо он сводится к тому, подлежит ли виновный суду того государства, в котором он совершил преступное деяние, или того, в котором он находится".
Подобный же принцип был высказан Мюнхенским конгрессом Института международного права, который в десятом пункте своих резолюций постановил: "Всякое государство, которого законодательство признает принципы права христианских государств, имея в своих руках виновного, может его судить и наказать, предполагая, разумеется, что существуют вполне достаточные доказательства учинения им тяжкого преступления и его виновности, если при том самое место учинения этого преступного деяния не может быть констатировано, или выдача виновного не может быть допущена, или же признается опасной"[7].
Но, как было выше указано, право государства наказывать за преступные деяния, учиненные за пределами государства, требует для своего реального осуществления, чтобы объем и условия этого права были определены законами государства; поэтому и выдача, как институт юридический, должна покоиться на положительных правоосновах.
Однако по самому существу вопроса этими основами не могут быть только законы отдельного государства, так как речь идет о взаимных юридических отношениях двух государств, а такую же роль играют договоры или трактаты.
Впрочем, современная международная практика указывает рядом с трактатами другое, так сказать, обычное основание выдачи - взаимность. Так, Оксфордский съезд Института международного права во второй своей резолюции высказал: "Выдача может быть практикуема наиболее твердым и правильным образом только в том случае, когда существуют трактаты; поэтому желательно, чтобы такие трактаты делались более и более многочисленными. Тем не менее не одни трактаты делают выдачу правомерным действием: она может практиковаться даже при отсутствии всяких договорных отношений"[8].
________________________________________
[1] Изложение учения о выдаче можно найти во всех учебниках международного права; в особенности можно указать Мартенса, т. II, ї 91 и след., а из иностранных - Calvo, Le droit international, II, с. 324-441. Кроме того, этому вопросу посвящено огромное количество статей и монографий на всех европейских языках. Из них можно указать: Вербловский. О взаимной выдаче преступников и дезертиров в "Юридическом вестнике" за 1868 г., № 6 и 7; Д. Никольский. О выдаче преступников по началам международного права, 1884 г.; A. Billot, Traite de l'extradition, 1874 г.; E. de Vazelhes, Etude sur l'extradition, 1877 г.; Р. Fiore, Traite de droit penal international et de l'extradition, trad, par Antoine, 1880 г., Bernard, Traite theorique et pratique de l'extradition, 1883 г., обширный труд в 2-х томах, из которых первый посвящен истории выдачи; Kirchner, L'extradition; recueil renfermant tous les traites d'extradition conclus jusqu'au Janvier 1883, London, 1883 г., 1110 с.; F. Holtzendorf, Die Auslieferung der Verbrechen und das Asylrecht 1881 г., H. Lammasch, Auslieferungspfilicht und Asylrecht, 1887 г., с особенно подробной разработкой догматической части с точки зрения космополитической теории; E. Muller, Der Ausgelieferte vor dem Gerichte, 1887; Zographos, Ueber die Rechtsstellung der Ausgelieferten nach franzosischem Rechte. G. XXXIX, c. 249-283; Martitz, .Internationale Rechtshilfe in Strafsachen, l т.
1888 г., 2 т. 1897 г.; Granichstadten, Der internationale Strafrechtsverkehr, 1892 r.[2] Насколько важную роль играет выдача в современных международных отношениях, можно видеть из следующих статистических данных, приведенных у Ламмаша: Австрия (без Венгрии) с 1875 по 1881 г. выдала 705 человек (100 в год), требовала выдачи 343 (49 в год); Франция с 1881-1884 гг. выдала 1121 человек (280 в год) и требовала выдачи 606 (151 в год); постепенный рост выдачи можно видеть из следующих цифр французской статистики: общее число выданных и тех, коих выдача была требуема, в год составило: с 1851 по 1863 г.-135; с 1864-1874 гг.-214 и с 1874 по 1880 г.-420.
[3] Такая постановка вопроса о выдаче, в особенности ввиду политических преступников и эмигрантов, объясняет отрицательное отношение к ней, особенно во Франции, даже таких выдающихся криминалистов, как Карно; в политических памфлетах XVIII в. выдача рассматривалась как убийство, пятнающее власть и государство: "L'extradition est rangee main-tenant au nombre des assassinate" (Cauchois-Lemaire); l'extradition viole et les principes du droit public et ceux d ela justice et des lois de l'humanite" и т. д. Ср. Martitz
[4] См. обзор различных обоснований выдачи у Calvo.
[5] То же положение защищает Geyer, Grundriss.
[6] Ср. в особенности Lammasch. В этом отношении спор, поднятый в германской литературе о том, что такое выдача - Rechtshilfe или Rechtspflege (ср. Binding, Martitz, ї 22), на мой взгляд, является праздным и могущим только привести к затемнению юридической природы выдачи. Выдача не есть акт дружеской услуги, а правовое действие, и притом по содержанию своему входящее в область карательной деятельности государства, т. е. составляющее проявление карательного правосудия; но если под карательным правосудием понимать только установление виновности и применение наказания, то едва ли ко%1у-либо в голову придет называть выдачу правосудием. Как и указано в тексте, судимость преступников за деяния, учиненные за границей, и выдача их, взаимно дополняя друг друга, но разнствуя не только по форме, но и по объему и условиям государственный деятельности, составляют вместе с процессуальным содействием виды международной взаимопомощи (.Internationale Rechtshilfe) в борьбе с преступными деяниями.
Иначе смотрит на это, по-видимому, наш уважаемый ученый проф. Мартене, ї 91, который, называя выдачу актом судебной помощи, прибавляет, что "выдачу не есть осуществление государством выдающим права наказания"; выдача не есть, конечно, применение права наказывать в узком значении этого слова, но она составляет акт правоохраны интересов общечеловеческих, пользующихся защитой и наших законов.[7] Ср. статью Бара о Мюнхенском конгрессе в G. 1883 г., с. 561 и след. Подобные же начала усвоены австрийским законодательством еще с 1803 г., еще ранее встречается подобное положение в построенном по принципам естественного права кодексе для Западной Галиции 1796 года. Ср. указания по этому вопросу у Ламмаша, Auslieferungspflicht, с. 47.
[8] Впрочем, Бельгия и Голландия, а отчасти Англия и Северо-Американские Штаты, не допускают выдачу без трактатов. Lammasch, с. 61.