ГЛАВА ВТОРАЯ ¦ '*¦• ¦¦' ¦ < ВИНА КАК ПСИХИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
Советские криминалисты, писавшие о вине, уделяли крайне незначительное внимание вопросам психологии, несмотря на то, что они все время оперировали понятиями интеллектуального и волевого моментов.
Поскольку же им необходимо 'было в какой-то мере прибегать к положениям психологии, они нередко некритически воспроизводили положения буржуазной психологии, почерпнутые ими из вторых рук (в частности из курса уголовного права Таганцева).Так, в советской юридической литературе разграничиваются два психических момента в переживаниях виновного: интеллектуальный момент, находящий свое выражение в сознании виновным значения совершаемого им (фактического и юридического) и в предвидении им последствий своих действий при всех формах вины, кроме преступной небрежности, а также волевой момент в его положительном или отрицательном выражении («желал» или «не желал», «допускал»). В учебнике Общей части уголовного права ВИЮН говорится: «При совершении преступлений вина как психическое отношение лица к совершенному деянию необходимо содержит в себе не только волевой, но и интеллектуальный момент» 1.
При определении прямого умысла, эвентуального умысла, преступной самонадеянности и, наконец, преступной небрежности советские криминалисты пользуются различными психологическими понятиями, как-то: «сознание», «предвидение», «желание», «допущение» и др.
Однако сознание и воля продолжают трактоваться аполитично, формалистично, как абстрактные понятия,
Уголовное право. Общая чарть, изд. 4-е, 1948 г., стр. 339.
137
ы I
оторванно от общественного сознания, т. е. выступают как сознание вообще или воля вообще, как сознание и воля некоего абстрактного человека, взятого вне конкретно-исторической обстановки, в которой человек живет и участвует в общественной жизни. Между тем советская психология не довольствуется изучением психики человека вообще, психики абстрактного внеклассового человека, а ставит задачей изучение психики советского человека, живущего и действующего в условиях постепенного перехода от социализма к коммунизму '.
В этом отношении судебная практика идет значительно впереди теории и учитывает психологию советского человека, а не человека вообще. Так, например, Судебная коллегия в определении от 25 мая 1949 г. по делу Кауфмана, анализируя понятие тяжкого оскорбления, указала, что для его признания «оно должно глубоко задеть чувство личного достоинства виновного — советского гражданина».Советские криминалисты, изучающие процессы сознания и воли в психике виновного в совершении преступления, точно так же не должны говорить о сознании и воле виновного вообще. В буржуазном обществе сплошь да рядом нет никакой разницы между сознанием и волей преступника (речь идет о мошенниках, гангстерах, насильниках, профессиональных ворах и других общеуголовных преступниках), с одной стороны, и сознанием и психикой наиболее «респектабельных» представителей господствующего класса — империалистических хищников, банкиров, предпринимателей и т. п. — с другой. В условиях социалистического общества сознание и воля нарушителя советских законов вступают в конфликт с сознанием и волей советских людей, строителей социалистического общества, борцов за переход от социализма к коммунизму, т. е. вступают в конфликт с общественным сознанием. В этом расхождении между индивидуальным
1 См. М. Н. Маслин а, За большевистскую партийность в вопросах психологии, «Вопросы философии», 1948 г., № 2(4), стр. 335 со ссылкой на А. А. Леонтьева, Очерк развития психики, 1947 г., стр. 118 (на правах рукописи). М. Маслина говорит о необходимости «перейти от изучения психики несуществующего, абстрактного, внеклассового человека «вообще» к изучению психики конкретно—исторического человека и прежде всего современного советского человека?.
№
сознанием преступника и общественным сознанием заключается характерная черта вины в советском уголовном праве.
Нельзя, таким образом, говорить о сознании и воле как психических элементах вины, не попытавшись проанализировать содержания и особенностей того сознания и той воли, которые вызывают резко отрицательную оценку со стороны советского уголовного закона и советского суда.
Только раскрыв морально-политическое содержание сознания и воли виновного в совершении преступления, можно понять, почему вина как основание уголовной ответственности перед социалистическим государством предполагает наличие умысла или неосторожности как психического отношения, как элемента состава преступления.Но исследование советскими криминалистами психических процессов у виновного в совершении преступления не может ограничиваться анализом только двух сторон психического процесса — сознания и воли. Этот анализ необходимо дополнить изучением третьей стороны: чувства (эмоций) при образовании различных форм вины. Можно было бы и без специального исследования психического процесса при вине сказать, что чувства (эмоции) являются одним из составных элементов этого процесса. Законы психологии действительны и при изучении психики совершителей преступных действий. А ведь одним из законов психологии является положение, что «психика представляет собою неразрывное единство познания, чувств и воли» '. Таким образом, необходим анализ каждой из сторон психического процесса у виновного.
§ 1. Сознание как элемент вины
Сознание преступника — нарушителя советских законов — вступает в конфликт с сознанием советских людей. Сознание советских людей является качественно иным сознанием, чем сознание людей буржуазного мира. Товарищ Сталин говорит о сознании буржуазии и пролетариата: «Соответственно этим двум классам и сознание вырабатывается двоякое: буржуазное и социалистиче-
J В. Теп лов, Психология, ШЦ6 г-, стр. 9. ,;,,.
№
ское» 1. Сознание советских людей — это сознание социалистическое. Товарищ Сталин еще в 1906—1907 гг. писал; «Наступает новое время, время социалистического производства, — и что же удивительного, если чувства и разум людей проникнутся социалистическими стремлениями» 2.
Советские люди приобрели новые, высокие и благородные качества. Товарищ А. А. Жданов говорил в 1946 г.: «Каждый день поднимает наш народ все выше и выше. Мы сегодня не те, что были вчера, и завтра будем не те, что были сегодня.
Мы уже не те русские, какими были до 1917 года, и Русь у нас уже не та, и характер у нас не тот. Мы изменились и выросли вместе с теми величайшими преобразованиями, которые в корне изменили облик нашей страны» 3.Новый духовный облик, свидетельствующий и о новом сознании советских людей, был обрисован товарищем -Молотовым в его докладе о тридцатилетии Великой Октябрьской социалистической революции. В. М. Молотов указал: «Важнейшим завоеванием нашей революции является новый духовный облик и идейный рост людей, как советских патриотов. Это относится ко всем советским народам, как к городу, так и к деревне, как к людям физического труда, так и к людям умственного труда. В этом заключается, действительно, великий успех Октябрьской революции, который имеет всемирно-историческое значение. Теперь советские люди не те, какими они были 30 лет тому назад» 4.
Замечательной особенностью советских людей является то, что советские люди «привыкли ставить общенародный интерес превыше всего. Они привыкли считать общее дело своим насущным личным делом». Коллективным интересам они подчиняют свои индивидуальные интересы. «На основе советского строя и политики большевистской партии утвердились новая мораль, новые нормы поведения, новые привычки, превратившиеся в великую
1 И. Сталин, Соч., т. 1, стр. 162. а Там же, стр. 338.
3 А. А. Жданов, Доклад о журналах «Звезда» и «Ленинград», 1046 г., стр. 36.
4 В. М. Молотов, Тридцатилетие Великой Октябрьской социалистической революции, 1947 г., стр. 27.
НО
силу, ускоряющую развитие нашего общества. Соблюдение Сталинской Конституции, социалистическое отношение к общественной собственности, к труду, ревностное исполнение советских законов, честное отношение к общественному долгу, уважение к правилам социалистического общежития, самоотверженность в защите отечества — таковы важнейшие черты коммунистической нравственности нашего общества» 1. Отношение советских людей к закону определяется их социалистическим правосознанием.
Индивидуальное сознание советских людей образует неразрывное единство с общественным сознанием, т. е. с пониманием действительности, характерным для социалистического общества, для трудящихся. Это единство придает и индивидуальному сознанию советских людей особый общественный характер, характер общности интересов всех трудящихся.Таковы «новые высокие качества советских людей»2. Таково и новое сознание советских людей.
Этих замечательных качеств лишено сознание преступника — нарушителя советских уголовных законов. Его сознание не освободилось от отживших реакционных идей, пережитков прошлого, старых предрассудков, привычек и нравов. Оно ставит на первый план не коллективные, а индивидуальные интересы. Оно не знает уважения к социалистической собственности и покоится на буржуазных мелкособственнических инстинктах. Оно антипатриотично и заражено низкопоклонством перед буржуазным общественным строем, перед буржуазной «культурой», перед буржуазными нравами, буржуазной моралью. Товарищ
1 О. Мншакова, Строительство социализма и коммунистическое воспитание, «Большевик», 1949 г., № 4, стр. 60—61. См. также у А. И. Денисова, Теория государства и права, М., 1948 г., стр. 304: «для коммунистической нравственности характерно признание, что общественное дело — это превыше всего. Нет таких интересов коммуниста, которые не совпадали бы с интересами всего рабочего класса. Личное дело не есть только частное дело, изолированное от интересов всего общества. Вот почему коммунистическая мораль пользуется всенародным признанием». См. также В. Степанян: «черты коммунистической морали особенно ярко проявляются в том, что советские люди привыкли ставить превыше всего общенародный, государственный интерес, привыкли считать общее дело своим личным делом», «Большевик», 1949 г., Jsfs 5, стр. 26.
2 А. А. Жданов, Доклад о журналах «Звезда» и «Ленинград», 1946 г.
141
Сталин указал в Докладе на XVIt съезде ВКП (б): «нельзя сказать, что мы преодолели пережитки капитализма в сознании людей.
Нельзя зтого сказать не только потому, что сознание людей в его развитии отстает от их экономического положения, .но и потому, что все еще существует капиталистическое окружение, которое старается оживлять и поддерживать пережитки капитализма в экономике и сознании людей в СССР» '.Сознание преступника, в противоположность сознанию советских людей, находится не в единстве, а, наоборот, в противоречии с общественным сознанием, враждебно ему.
Сознание преступника — нарушителя советских законов,— проявившееся в совершении преступления, — это несоциалистическое сознание. Оно — сознание, по своему характеру чуждое сознанию советских людей, враждебное их правосознанию и их морали. Оно характеризуется наличием в нем пережитков прошлого, ЯВЛЯЮЩИЙСЯ источником преступлений.
Сознание, входящее в умысел преступника — нарушителя советских уголовных законов, — характеризуется отрицанием тех качеств, которые составляют честь и гордость советских людей. Сознание преступника придает его умыслу определенный антиобщественный характер, характер враждебности к установленному в СССР общественному и государственному строю или установленному в СССР правопорядку.
Сознание человека складывается из процессов созна-вания им действительности. Советская психология учит тому, что эти процессы состоят: а) из мысленного предвидения результатов сознательного действия; б) из определяющей и направляющей роли этого предвидения; в) из знания тех оснований, которые побуждают к совершению сознательного действия; г) из знания и учета некоторых последствий действия (кроме желаемых) 2. Нетрудно усмотреть, что сознание при умышленном совершении преступления складывается из таких же процессов сознавания, с тем, однако, что они направлены на такое сознательное действие, которое является опасным для социалистического государства.
1 И. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 466.
2 П. А. Шевырев, Психология, 1946 г., стр. 16—17.
142
Как видно, з процесс сознабанйя входит и предвидение последствий сознательного' действия, желаемых (при прямом умысле) или нежелаемых (при косвенном умысле). Однако имеется огромное различие между предвидением, когда речь идет о сознании честных советских людей, и предвидением преступника. Если у первых оно направлено на общественно-полезные результаты, то у второго — на общественно-вредные. Это положение прекрасно выражено в ст. 6 «Основных начал» (ст. 10 УК РСФСР), которая говорит о «предвидении общественно-опасного характера последствий своих действий». Этот момент окрашивает умысел и неосторожность как психический процесс определенным классово-политическим содержанием. Его анализ дается з учении об умысле и неосторожности как элементе общего состава преступления.
Игнорирование классово-политического характера предвидения при умысле ведет к аполитичности, к скатыванию на позиции буржуазной психологии, стремящейся скрыть свое действительное классовое содержание.