14. Судебное рассмотрение как условие уголовно наказуемой неправды
14. Но если, таким образом, только то посягательство на юридическую норму может быть признано по действующему нашему Уложению преступным деянием в тесном смысле, которое во время его учинения было запрещено законом под страхом наказания, то, с другой стороны, нельзя не иметь в виду, что Устав уголовного судопроизводства указывает, что никто не может быть наказан за преступное деяние, подлежащее ведению судебных мест иначе как по приговору подлежащего суда, вошедшему в законную силу (ст.
8), а ст. 1 того же устава добавляет, что никто не может подлежать судебному преследованию за преступное деяние, не быв привлечен к ответственности в порядке, определенном правилами сего устава.Сопоставление этих положений возбуждает два вопроса: 1)не следует ли признаком преступного деяния в тесном смысле поставить не только запрещен-ность его под "страхом наказания" Законом уголовным, но и применимость к нему этих последствий только судами уголовными, и притом в порядке, установленном Уставом уголовного судопроизводства, а в силу того, исключить из области преступных деяний все те нарушения законов уголовных, ответственность за которые определяется не в порядке судебном? и 2) не следует ли признать, что невключение какого-либо посягательства на норму в группу преступных деяний в тесном смысле тождественно с признанием этой нормы лишенной всякой правовой охраны?[1]
Ответ на первый вопрос должен быть отрицательный, по крайней мере по отношению к нашему праву: наказуемость только по суду не может быть рассматриваема как характеристический признак уголовно наказуемой неправды. Деяние, признаваемое карательным законом преступным, может быть обложено установленными наказаниями и не по судебному приговору, и не в порядке Устава уголовного судопроизводства. Конечно, было бы в высшей степени желательно, чтобы государство, признавая известную организацию судящих учреждений и известный порядок разбирательства дел уголовных наиболее соответствующим в данное время требованиям правды и справедливости, применяло бы их к разбору всех деяний, признаваемых им заслуживающими наказания, тем более что одним из указанных выше условий, объясняющих выделение уголовной неправды из неправды вообще, является неизбежная процессуальная трудность разбора дел уголовных, но, однако, такое объединение является пожеланием, а не действительностью"[2].
Приведенная выше ст.
8 Устава уголовного судопроизводства говорит о необходимости для применения наказания судебного приговора, но только для тех преступных деяний, которые подлежат ведению судебных мест, свидетельствуя тем самым о существовании преступных деяний и не подлежащих их ведению; равным образом и ст. 1 не говорит о том, что никто не может подлежать уголовной ответственности за преступное деяние иначе как в порядке, правилами этого устава определенном, а требует соблюдения этого порядка только для судебного преследования таких деяний.Да уставы и не могут говорить иначе ввиду существующих по нашему праву различий в порядке разбирательства уголовных дел. В этом отношении нельзя забывать:
во-первых, образованную Законом 12 июля 1889 г. юрисдикцию земских начальников, уездных съездов и губернских присутствий, изъявшую, и, к сожалению, вероятно, на долгое время, в значительной части Империи из ведения судов, рассматривающих дела в порядке Устава уголовного судопроизводства, ряд преступных деяний в тесном смысле;
во-вторых, юрисдикцию волостных судов, применяющих в местностях, где введены земские начальники, уголовные законы, но не в порядке, о котором говорит ст. 1 Устава уголовного судопроизводства (ст. 17 и след. Положения 12 июля 1889 г);
в-третьих, юрисдикцию казенных управлений, в особенности по нарушениям Уставов акцизных, а равно и некоторых административных учреждений, определяющих не в порядке Устава судопроизводства уголовную ответственность за несомненно общие нарушения уголовного закона, переходящие нередко в ведение судебных мест вследствие каких-нибудь второстепенных (учинение в третий раз), иногда даже случайных (несогласие виновного на уплату наложенного взыскания) условий. В этих случаях административные учреждения осуществляют судебные функции и их определения имеют силу приговоров[3].
Разбор всех этих изъятий, отношения этой юрисдикции к нормальному порядку разбора уголовных дел судебными установлениями, сама оценка необходимости таких изъятий входят, конечно, в область уголовного процесса, но несомненно, что существование этих особенных порядков лишает возможности признавать преступными лишь деяния, облагаемые наказаниями по приговорам судебных мест и в порядке Устава уголовного судопроизводства.
________________________________________
[1] Bar, Handbuch, ї 108.
[2] Немецкая теория, но не вполне верно и по отношению к немецкому процессу, ставит признаком наказания, а следовательно, и преступного деяния, назначение ответственности по приговору уголовного суда.
Ср. Н. Мейер, Лист.[3] Так, по Уставам акцизным (т. V, изд. 1893) ст. 1131 и след, дела о нарушениях, влекущих одни лишь денежные взыскания, с конфискацией питей и других предметов или без оной, за исключением дел о беспатентной продаже крепких напитков, направляются к управляющему акцизными сборами, который обязан не позднее 7 дней сделать постановление о взыскании с обвиняемого, которое и объявляется виновному. Виновный в течение двух недель может заявить о своем согласии или несогласии на подчинение этому определению. При согласии дело оканчивается уплатой взыскания, при несогласии передается судебному ведомству; равным образом дело может быть передано в суд, если согласившийся уплатить наложенное взыскание не исполнит обещанного. Те же правила, согласно ст. 12 Закона 9 января 1895 г. (прим. к ст. 937, прил. 2, т. V, по прод. 1895 г.), распространяются и на случаи нарушения положения о казенной продаже питей. Эти постановления повторены и в ст. 11252 Устава уголовного судопроизводства. Равным образом и по Уставу таможенному (изд. 1892 г.) дела о тайном провозе товаров, когда обвиняемый в сем преступлении, по существу падающего на него обвинения может подлежать только одному взысканию денежному с конфискацией товаров или без оной, и притом если он сам или тот, кого он укажет за хозяина или провозителя, признается в своем преступлении, подлежат ведению таможенных учреждений (ст. 1570). Постановления таможенных учреждений по делам, подлежащим их рассмотрению, могут быть обжалуемы или начальнику таможенного округа (при оценке конфискованных товаров менее чем на сто рублей), или же департаменту таможенных сборов (ст. 1642), причем по делам, в коих оценка превышает триста рублей, на постановления департамента могут быть приносимы жалобы министру финансов, которые рассматриваются в его совете (1645, 1647), а по делам, по которым оценка конфискованных товаров превышает 600 рублей, на определения Совета может быть жалоба в Правительствующий Сенат. Наконец, по ст. 11254 Устава уголовного судопроизводства (по Закону 7 апреля 1897 г.) и ст. II, пп. 1-11 Закона 7 апреля 1897 г., подобное же начало принято и по отношению к нарушениям в казенных лесах, которые обращаются к судебному рассмотрению лишь в случае несогласия виновного уплатить денежное взыскание, наложенное лесным начальством, или при неуплате штрафа, несмотря на выраженное согласие, или же при учинении нарушения в третий раз.