Субъективные признаки преступных посягательств на конфиденциальную информацию

Субъективные признаки состава преступления характеризуют его внутреннюю сторону, служат основанием уголовной ответственности, существенно влияют на определение общественной опасности и правовой оценки содеянного, выступают фактором разграничения преступлений в процессе их квалификации, влияют на индивидуализацию ответственности и наказания.

Для преступлений, содержащихся в ч.1 ст. 137, 138, 141, 147, 183, 320, а также в ст. 185^б УК РФ характерен общий субъект преступления, т.е. физиче- ^[247] ское вменяемое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности. Специальный субъект преступления предусмотрен в отдельных квалифицированных составах рассматриваемых деяний, а также в основных составах преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 183, ст. 310, ч. 1 ст. 311 УК РФ. В диспозиции ст. 155 УК РФ указано на совершение деяния как общим, так и специальным субъектом.

Специальные субъекты в рассматриваемых нормах - это либо лица, имеющие доступ к конфиденциальной информации по роду деятельности, в связи с занимаемой должностью, служебным положением или профессией, либо лица, предупрежденные в установленном законом порядке о недопустимости разглашения сведений конфиденциального характера.

Кроме того, в ч.2 ст.137, ч.2 ст.138, п. «б» ч.2 ст. 141 преступными признаются деяния, совершенные лицом с использованием своего служебного положения. Использование служебного положения предполагает наличие специального субъекта, однако, кто в рамках названных норм будет считаться таковым?

Теории уголовного права известно несколько точек зрения по поводу определения понятия «использование служебного положения».

Некоторые авторы понимают под ним совершение действий (бездействия), которые входят в круг служебных обязанностей должностного лица^[248]; другие - использование лицом юридических прав и фактических возможностей, которыми он обладает в связи с занимаемой должностью^[249].

Также узко разъясняет данное явление Г.Н. Борзенков, который считает использующим для совершения преступления свое служебное положение - должностное лицо либо служащего государственного или муниципального учреждения²³⁹.

Т.Г. Понятовская говорит о том, что использование служебного положения следует толковать исходя из содержания примечаний к ст. 201 и 285 УК. Такой же точки зрения придерживается А.В. Наумов относящий к субъектам квалифицированных составов рассматриваемых преступлений как должностных лиц (см. примеч. 1 к ст. 285 УК), так и государственные служащих и служащих органов местного самоуправления, не относящихся к числу должностных лиц, а также лиц, постоянно, временно либо по специальному полномочию выполняющих организационно-распорядительные или административнохозяйственные обязанности в коммерческой организации независимо от формы собственности, а также в некоммерческой организации, не являющейся государственным органом, органом местного самоуправления, государственным или муниципальным учреждением (см. комментарий к ст. 201).^{[250] [251] [252]}

Более широкое толкование использования своего служебного положения мы встречаем в работе А.В. Бриллиантова и Н.Р. Косевича, которые полагают, что лицо необязательно должно быть должностным, достаточно того, чтобы его служебное положение позволяло ему собирать сведения или воспользоваться ими по своему усмотрению. При этом место службы роли не играет. Это может быть государственный или муниципальный орган, государственная организация, частная организация и т.д.^[253]

Подобной позиции придерживается и JI.JI. Кругликов, выделяющий в связи с этим следующих лиц, использующих свое служебное положение применительно к преступлениям в сфере конфиденциальной информации:

а) должностное лицо (ст.

б) субъект, выполняющий управленческие функции в коммерческой или иной организации (ст. 201);

в) иной служащий - органа государственного, местного самоуправления, коммерческой или иной организации.

При этом автор отмечает, что квалифицирующим признаком признается способ - использование служебного положения. Поскольку в рассматриваемых статьях говорится об использовании положения, а не полномочий (см. ч. 1 ст. 201, 285), квалифицирующим обстоятельством должно признаваться использование лицом также своего служебного авторитета, возможностей, которыми виновный располагает в связи с занимаемым им служебным положением. ⁴

А.В. Козлов признает таковым лицо, использующее для облегчения совершения преступления свое служебное положение, т.е. полномочия и привилегии, предоставленные по службе, в том числе на основе трудового договора (контракта). В.В. Сверчков вообще смешивает понятия использование своего служебного положения и использование своего профессионального статуса.^{[254] [255] [256]}

Н.И. Пикуров полагает, что использование служебного положения включает в себя использование полномочий, предоставленных лицу в связи с выполнением должностных или иных служебных обязанностей, для незаконного собирания или распространения сведений о частной жизни лица. Вместе с тем Николай Иванович отмечает, что чаще всего этот квалифицирующий признак встречается при разглашении служебной (профессиональной) тайны.²⁶⁴

Судебная практика относит к лицам, использующим свое служебное положение:

1) должностных лиц;

2) государственных служащих или служащих органов местного самоуправления, не относящихся к числу должностных лиц; •

3) лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой или иной организации.^[257]

Исходя из анализа правоприменительной практики и теории уголовного права следует вывод о том, что к числу субъектов, наделенных правом использования своего служебного положения, относятся должностные лица, государственные служащие или служащие органов местного самоуправления, не относящиеся к числу должностных лиц, а также лица, выполняющие управленческие функции.

По данному проблемному вопросу нам представляется, что общественная опасность квалифицированных составов преступлений в сфере конфиденциальной информации существенным образом повышается не только при использовании перечисленными лицами своего служебного положения, но и в случаях, когда использование служебного положения: 1) облегчает доступ к сведениям, составляющим служебную тайну; 2) создает условия для сокрытия факта нарушения тайны; 3) причиняет вред не только потерпевшему, но и интересам службы.

В таком случае к специальным субъектам рассматриваемых норм можно отнести и служащих коммерческих или иных организаций, не наделенных управленческими функциями, и лиц, в силу выполняемой работы имеющих благоприятные условия для совершения преступления.

В данном случае субъектом названных преступлений могут выступать: 1) должностное лицо, понятие которого дано в примечании к ст. 285 УК РФ; 2) государственный служащий или служащий органа местного самоуправления, не являющийся должностным лицом; 3) лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации; 4) служащий коммерческой или иной организации, не наделенный управленческими функциями; 5) лицо, в силу выполняемой работы имеющее благоприятные условия для совершения преступления.

Вместе с тем в современном уголовном законе России отсутствует норма об ответственности за незаконные разглашение или использование экономической конфиденциальной информации любым лицом, а не только лицом, которому она была доверена или стала известна по службе или работе. Некоторые авторы также высказываются в своих работах о наличии такого законодательного пробела. Так, например, Н.А. Лопашенко отмечает, что действующая редакция ст. 183 УК РФ не дает возможности привлечь к уголовной ответственности лиц, которые не относятся к специальному субъекту, а являются, например, представителями конкурирующего хозяйствующего субъекта, за разглашение, использование или получение сведений, составляющих тайну, не путем их собирания^[258].

Соответственно, исходя из анализа, квалифицирующие признаки, указанные в частях третьей и четвертой статьи 183 УК РФ, при незаконных разглашении и использовании конфиденциальной информации экономического характера не могут быть применены, если они совершены не специальным субъектом. Таким образом, причинение крупного ущерба, наступление тяжких последствий, не являются уголовно-наказуемыми, если они совершены лицом, не имеющим признаков специального субъекта, указанных в ч. 2 ст. 183 УК РФ. В связи с этим, предлагаем внести изменения в ст. 183 УК РФ, предусмотрев ответственность по части второй за незаконные разглашение или использование экономической конфиденциальной информации любым лицом. При этом незаконные разглашение или использование экономической конфиденциальной

информации лицом, которому она была доверена или стала известна по службе или работе, целесообразно включить в ч. 3 ст. 183 УК РФ в качестве дополнительного квалифицирующего признака.

В данном’случае показательным является следующий пример. А., работая лаборантом информационно-вычислительного центра (далее ИВЦ), в марте 2000 г. умышленно, используя свое служебное положение, обладая достаточными знаниями в области пользования компьютерной техники и опытом работы в глобальной сети Интернет, а так же зная по роду своей работы логины и пароли ИВЦ для доступа в сеть Интернет и имея доступ к ЭВМ и глобальной сети Интернет через фирму-провайдера, не обеспечил конфиденциальную сокрайность логинов и паролей, являющихся коммерческой тайной, и незаконно, из корыстных- побуждений, с целью причинения крупного ущерба фирме- провайдеру, использовал логины и пароли как сам, так и разглашал их третьим лицам, без согласия на то законного владельца ИВЦ.

Кроме того, А. сам лично в июне 2000 г. с компьютера N. проработал в глобальной сети Интернет, используя логин и соответствующий к нему пароль, на общую сумму 142 рублей 53 копеек.

В'результате преступных деяний А. за период времени с марта по август 2000 г. фирме-провайдеру был причинен материальный ущерб на общую сумму 8 396 рублей 26 копеек.

Таким образом, А. совершил преступление, предусмотренное ч.З ст. 183 УК РФ - незаконное разглашение и использование сведений, составляющих коммерческую тайну, без согласия их владельца, совершенное лицом, которому эти сведения стали известны по работе, из корыстной заинтересованности^

В указанном примере мы видим использование экономической конфиденциальной информации без согласия владельца (ИВЦ) следующими гражданами Г., H., C., К., которые не были привлечены к ответственности. Безнаказанность лиц, получивших доступ к подобной информации способом, не связанным с исполнением служебных обязанностей, предполагает наличие спроса на информацию конфиденциального характера. А спрос, как известно, порождает предложение, что в свою очередь способствует совершению все новых и

V

новых преступлений в сфере оборота и защиты конфиденциальной информации. При этом такие лица, кроме всего прочего, причиняют ущерб собственнику или владельцу информации. Однако указанному общественно-опасному деянию современный российский законодатель не дает соответствующей уголовно-правовой оценки, и оно не может квалифицироваться как преступное.

Следует отметить, что зарубежной практике известны случаи установления уголовной ответственности за умышленное разглашение или использование конфиденциальной информации любым лицом, например по УК Украины и УК Республики Узбекистан.

Кроме того, в статье 183 УК РФ, в отличие от УК Испании, отсутствует норма, предусматривающая уголовную ответственность за незаконное распро- ^26S См.: http-//ndki.narod.ru/pnictice/raznoe/Ula_0()10133 html (дата обращения 16.05.2010)

странение сведений, составляющих коммерческую тайну, лицом, которое незаконно завладело указанными сведениями, что также требует соответствующей проработки.

Под субъективной стороной преступления традиционно понимается внутренняя, психическая деятельность лица, непосредственно связанная с совершением преступления. В теории существует множество точек зрения по различным аспектам внутренней стороны преступного поведения. Некоторые теоретики¹ утверждают, что различные направления уголовного права возникали, развивались или утрачивали свое влияние в зависимости от отношения к признакам субъективной стороны как неким проявлениям интегрированного знания о поведении субъекта и их места в структуре вменяемого поведения^[259].

Содержание субъективной стороны преступления раскрывается с помощью таких юридических признаков, как вина, мотив, цель. Эти признаки органически связаны между собой и взаимозависимы, однако представляют психологические явления с самостоятельным содержанием, и ни одно из них не включает другого в качестве составной части^[260].

Все преступления, посягающие на конфиденциальную информацию, характеризуются умышленной формой вины. При этом, как представляется, преступления с материальным составом (части первая и вторая статьи 147, части третья (при причинении крупного ущерба) и четвертая статьи 183, части первая и вторая ст. 185⁶, часть вторая статьи 311, часть вторая статьи 320 УК РФ) могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом, преступления с формальным составом (части первая и вторая статьи 137, части первая и вторая статьи 138, части первая и вторая статьи 141, статья 155, части первая, вторая и третья (при совершении деяния из корыстной заинтересованности) статьи 183, статья 310, часть первая статьи 311, часть первая статьи 320 УК РФ) - только с прямым умыслом.

Однако, позиции ученых при определении субъективной стороны преступления, предусмотренного ст. 183 УК РФ, расходятся. Одни авторы считают, что деяния*, указанные в части третьей (при причинении крупного ущерба) и части четвертой статьи 183 УК РФ, характеризуются только прямым умыслом^[261], другие авторьт считают, что указанные деяния характеризуются как прямым, так и косвенным умыслом^{[262] [263] [264]. Существует точка зрения, согласно которой субъективная сторона преступлений; предусмотренных частями 1-3 ст. 183 УК РФ, выражается в умышленной форме вины; деяние, закрепленное в части 4 указанной статьи, совершается умышленно, а по отношению к тяжким последствиям, вина может быть выражена как в форме умысла, так и в форме неосторожности27'5.}

Вместе с тем, следует отметить, что довольно часто возникают ситуации, когда при посягательстве на конфиденциальную информацию субъект не желает наступления последствий, но сознательно допускает эти последствия либо относится к ним безразлично. В таких случаях умысел лица направлен не на причинение ущерба, а на удовлетворение своих интересов, чаще всего материального или личного характера (например, при получении денежных средств за информацию, использование информации в целях продвижения по службе и

Т.Д.).

Tаким образом, при материальном составе преступлений» в сфере конфиденциальной информации возможен как прямой, так и косвенный умысел.

Преступное посягательство на различные виды конфиденциальной информации при материальном составе преступления признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность собирания сведений без согласия их владельца с целью разглашения или незаконного использования; незаконных разглашения или использования сведений; разглашения сведений, предвидело возможность причинения крупного ущерба, наступления тяжких последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.

Также на квалификацию отдельных преступлений в сфере конфиденциальной информации влияют мотивы и цели. Они указаны в диспозиции следующих норм: ст.155 УК РФ (мотивы - корыстные или иные низменные побуждения (например, желая разрушить семью, из зависти*" )), ч.2 ст.183 УК РФ (мотив - корыстная заинтересованность); ч.І ст.320 УК РФ (цель - воспрепятствование служебной деятельности должностного лица правоохранительного или контролирующего органа).

При этом мотив преступления - это побудительная причина преступления (корысть, месть, ревность и т.д.) . А цель преступления - тот результат, к

которому стремится преступник, совершая преступление^{[265] [266].}

Но так как определения мотива и цели законодательно не закреплены, в теории и на практике возникают проблемы, связанные с отграничением этих понятий.

К примеру, в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»^[267] мотив - из корыстных побуждений, смешивается с целью - получение материальной выгоды для виновного или других лиц или избавление от материальных затрат.

Подобным образом смешаны оба рассматриваемых понятия в Приговоре Череповецкого городского суда Вологодской области от 26.10.2007г. по уголовному делу в отношении П, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч.З ст.183 УК РФ: «...В августе 2006г. П, имея корыстную заинтересованность, с целью получения денежного вознаграждения, договорился с М, являющимся коммерческим директором ОАО «М» г. Москва, за плату направить в его адрес сведения о ценах на продукцию ОАО «С», не сообщая- при этом M о том, что направляемые в его адрес сведения составляют коммерческую тайну ОАО «С»...»^[268]. Мы видим, что в данном случае корыстная заинтересованность определяется через цель получения денежного вознаграждения, хотя в диспозиции ч.З ст.183 УК РФ говорится именно о мотиве, а не о цели.

Как же данная проблем разрешается в доктрине уголовного права?

Известный российский ученый В.В. Есипов определял мотив как стимул, который побуждает, к известной деятельности^[269]. Профессор А.И. Papor раскрывает данное явление через обусловленные определенными потребностями и интересами внутренние побуждения, которые вызывают у лица решимость совершить преступление и которыми оно руководствовалось при его совершении^[270]. Н.И. Загородников отметил в своей работе, что мотив - это определенного рода психическое состояние человека, которое побудило его к совершению общественно опасного деяния^{[271] [272].}

Анализируя указанные определения, отмечается их схожесть: каждый из авторов указывает на то, что мотив побуждает человека к определенным действиям, соответственно, мотив - это в первую очередь - своеобразный «двигатель» достижения цели. Установление мотива преступления является необходимым условием правильной квалификации содеянного виновным. Так, в По-

'уо'у

становлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебном приговоре»” указано, что в соответствии со ст. 73 УПК РФ при производстве по уголовному делу в суде подлежат доказыванию, в частности, событие преступления, виновность подсудимого в совершении преступления, форма его вины и мотивы преступления. C учетом этих требований и в силу ст. 307 УПК РФ описательномотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного доказанным судом, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления.

При этом, цель преступления в связи с принятием решения о преступном, поведении выступает в качестве концентрированного выражения потребностей человека, внутренней действующей информационной причины выбора преступного поведения, отражения необходимости и возможности совершить пре-

283

ступление .

В этой связи нами, поддерживается точка зрения А.Ф. Зелинского, который считает, что мотив означает «почему» и «ради чего» (личностный смысл) совершается деятельность и действие как ее часть, а цель отвечает на вопрос, «для чего» действие совершается^{[273] [274] [275].}

Таким образом, мотив и цель - понятия хоть и близкие, но не совсем

285

совпадающие по содержанию, их нельзя отождествлять .

Если законодатель в ст.ст.155 и 183 указывает на корыстный мотив, как обязательный признак субъективной стороны преступления, то в остальных нормах об ответственности за посягательства на конфиденциальную информацию, мотивы не являются обязательными признаками. Однако, учитывая судебно-следственную практику, мы можем с уверенностью сказать, что любое преступное деяние в сфере конфиденциальной информации имеет свою мотивацию. Так, большинство таких деяний (ст. 147, 185⁶, 310, 311, 320 УК РФ) со-

ЛО£

вершается из корыстных побуждений (имеют «корыстный оттеиок»“ ) или стремления извлечь иные неимущественные выгоды либо причинить вред лицу или организации.

Понятие корыстной заинтересованности применительно к преступлениям в сфере конфиденциальной информации, учитывая определения, даваемые в Постановлении Пленума Верховного Суда" , в работах теоретиков уголовного права^{[276] [277] [278] [279], может выглядеть следующим образом - совершение деяний, посягающих на конфиденциальную информацию, из побуждений, связанных с получением выгоды имущественного характера для себя или других лиц.}

В то же время при совершении посягательств на конфиденциальную информацию субъект может руководствоваться и альтруистическими мотивами, например, стремление избежать банкротства и сохранить рабочие места, модернизировать производство, оказать помощь социальным учреждениям или отдельным лицам, избежать бюджетных затрат, оказать помощь правосудию и т. п. В любом случае мотивы преступного поведения должны быть установлены, поскольку это позволит дать правильную оценку содеянному.

Если обратиться к норме об уголовной ответственности за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирующего органа, то мы увидим, что применение данной статьи возможно только в случае совершения деяния в целях воспрепятствования служебной деятельности должностного лица. По наличию такой цели ст.320 УК отличается от ст.311 УК^[280]. Однако, совершение указанного деяния возможно и из корыстной заинтересованности, и из мести, и в целях извлечения выгод и преимуществ для себя и других лиц. При этом утечка конфиденциальной информации^ также как и в целях воспрепятствования¹ служебной деятельности должностного лица, ставит под угрозу жизнь, здоровье, сохранность имущества должностного лица и его близких. В этом случае, лицо, совершившее деяние, несущее повышенную общественную опасность, которое должно караться в рамках уголовного законодательства, не будет привлечено к уголовной ответственности по ст. 320 УК РФ. Возникает вопрос о справедливости уголовного законодательства.

' Включение в рассматриваемую норму специальной цели было продиктовано видовым объектом (общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование органов управления). Если же, уголовно-правовую защиту конфиденциальной информации предусмотреть в отдельной главе УК РФ (Преступления в сфере конфиденциальной информации), то такой несправедливости с ответственностью за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирующего органа, можно будет избежать, устранив пробел в.уголовном законодательстве. •

Итак, в ходе анализа мы пришли к следующим выводам: •

1) в УК РФ> отсутствует норма об ответственности за незаконные разглашение или использование экономической конфиденциальной информации любым лицом, а не только лицом, которому она была доверена или стала известна по службе или работе;

2) в другой норме УК РФ (ст. 185^б), где также предусмотрена уголовноправовая защита экономической конфиденциальной информации, законодатель не выделяет в качестве обязательного признака состава преступления специального субъекта;

3) предлагается внести изменения в ст. 183 УК РФ, предусмотрев ответственность по части второй за незаконные разглашение или использование экономической конфиденциальной информации любым лицом;

4) незаконные разглашение или использование сведений лицом, которому она была доверена или стала известна по службе или работе, целесообразно включить в ч. З ст. 183 УК РФ в качестве дополнительного квалифицирующего признака;

4) в ст.183 УК РФ отсутствует норма, предусматривающая уголовную ответственность за незаконное распространение сведений, составляющих коммерческую тайну, лицом, которое незаконно завладело указанными сведениями, что также требует соответствующей проработки;

5) все преступления, посягающие на конфиденциальную информацию, характеризуются умышленной формой вины. При этом, преступления с материальным составом могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом, преступления с формальным составом - только с прямым умыслом;

6) в любом случае мотивы преступного поведения (независимо от того, являются ли они обязательными признаками состава преступления, или - нет) должны быть установлены, поскольку это позволит дать правильную оценку содеянному;

7) при включении ст.320 УК РФ в главу «Преступления в сфере конфиденциальной информации» предлагается из указанной нормы исключить цель преступного посягательства «воспрепятствование служебной деятельности».

»

і