§ 4. Субъект прикосновенности к преступлению
По советскому уголовному праву могут быть признаны виновными в совершении преступления и нести за него уголовную ответственность только вменяемые физические лица, достигшие к моменту совершения преступления, по общему правилу, 16-летнего возраста (по некоторым видам преступления — 14-летнего).
Вменяемость и достижение определенного возраста служат юридическими признаками субъекта преступления.
Под вменяемостью в советском уголовном праве понимают способность человека принимать решения, сознавая смысл, значение и последствия совершаемых действий в конкретной обстановке. Способность человека принимать решения с пониманием производимых им действий и служит необходимой предпосылкой уголовной ответственности лица за совершенное преступление. Невменяемым считается лицо, которое во время причинения общественно вредного результата не могло отдавать себе отчета в своих действиях или руководить ими вследствие хронической душевной болезни, временного расстройства душевной деятельности, слабоумия или иного болезненного состояния (ч. I ст. 11 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик). К такому лицу по назначению суда могут быть применены меры медицинского характера.
Устанавливая возрастной минимум, до достижения которого нельзя ставить вопроса об уголовно-правовой ответственности лица за совершенное им деяние, законодательство исходит из особенностей психофизического развития личности в подростковом и юноше-
86
ском возрасте. Лица, не достигшие 16 лет, как правило, не в состоянии в полной мере осмысливать социальную значимость своих действий и, следовательно, недолжны нести ответственности в уголовном порядке. Только за деяния, общественная опасность которых относительно велика, а отрицательная оценка очевидна и для лиц более раннего возраста, уголовная ответственность возможна с четырнадцати лет.
Перечень преступлений, за которые несовершеннолетние могут нести уголовную ответственность, начиная с четырнадцати лет, приведен в законодательстве (ст. 10 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик).Возникая на почве преступной деятельности других лиц, прикосновенность связана с лицом, нарушающим свой гражданский долг — оказывать содействие органам правосудия в борьбе с преступностью, или же воздерживаться от совершения действий, могущих помешать нормальной работе этих органов. Речь о подобном долге можно вести лишь в отношении лиц, достигших соответствующего возраста, когда уровень психофизического развития личности позволяет довольно ясно сознавать социальный смысл возлагаемых на него обязанностей и последствий их нарушения. Учитывая характер обязанностей, не соблюдение которых обусловливает прикосновенную деятельность, а также относительную степень ее опасности, советское уголовное законодательство считает целесообразным привлекать за прикосновенность к преступлению с шестнадцатилетнего возраста.
Вменяемость и достижение определенного возраста, являясь общими юридическими признаками субъекта преступления, однако не исключают в ряде случаев наличия дополнительных признаков, которыми характеризуются субъекты некоторых составов преступлений, предусмотренных в Особенной части уголовных кодексов.
За исключением попустительства, субъекты всех остальных форм прикосновенности не нуждаются в дополнительных признаках. Следовательно, субъектами заранее не обещанного укрывательства, недоносительства, приобретения или сбыта имущества, заведомо добытого преступным путем, может быть любое
87
вменяемое физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста. Несколько в ином плане решается вопрос о субъекте попустительства.
Под попустительством обычно понимают такое положение, когда лицо, непосредственно присутствуя при совершении преступного посягательства, или будучи осведомленным о нем, вопреки возложенным на него обязанностям не предпринимает мер к пресечению данного посягательства.
Разумеется, каждый советский гражданин обязан проявлять заботу об охране интересов общества, в котором он живет, и не может оставаться в роли наблюдателя совершающегося на его глазах общественно опасного посягательства. Нетерпимость и противодействие всякого рода нарушениям общественных интересов являются моральным долгом советского человека. Однако Советское государство, по общему правилу, не возлагает на всех граждан правовой обязанности оказывать личное противодействие совершающемуся преступному посягательству. Подобную обязанность несет узкий круг лиц, на которых, в силу занимаемого ими служебного положения, либо договорного обязательства, возложена особая ответственность по охране тех или иных видов общественных отношений.При рассмотрении вопроса о признаках субъекта попустительства следует различать две ее разновидности.
Попустительство первого вида выражается в неоказании противодействия преступлению со стороны должностных лиц. Субъектом этого вида попустительства могут быть должностные лица. Признаки должностного лица даются в примечании к ст. 170 УК РСФСР и соответствующих статьях УК других союзных республик. Согласно примечанию к ст. 170 УК РСФСР, под должностными лицами понимаются «лица, постоянно или временно осуществляющие функции представителей власти, а также занимающие постоянно или временно в государственных или общественных учреждениях, организациях или на предприятиях должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей или выполняющие такие обязанности в указанных учреждениях,
88
организациях и на предприятиях по специальному полномочию». Исходя из приведенного определения, можно различать три вида должностных лиц:
а) должностные лица — представители власти;
б) иные должностные лица и
в) граждане, выполняющие обязанности должностного лица временно по специальному полномочию.
Отнесение к субъекту попустительства первых двух видов должностных лиц не вызывает сомнений, но, однако, вопрос о третьем виде должностного лица как субъекте попустительства нуждается, по нашему мнению, в некотором уточнении.
Так, например, не совсем убедительно отнесение к категории должностных лиц и признание в качестве субъекта попустительства членов добровольных народных дружин[89]. Это можно обосновать следующими соображениями.Добровольные народные дружины, как это явствует из самого наименования, представляют собой разновидность самодеятельных организаций граждан, добровольно принявших на себя выполнение некоторых функций по оказанию помощи органам милиции в поддержании общественного порядка. Самодеятельный и добровольный характер этих организаций не может не определять и своеобразную природу прав и обязанностей их членов. В период патрулирования на вверенных им участках члены народных дружин пользуются определенными правомочиями по пресечению правонарушений и задержанию нарушителей.
Однако по своему характеру правомочия, которыми наделяются члены народных дружин, на наш взгляд, существенно отличаются от правомочий соответствующих должностных лиц. Если в отношении должностных лиц осуществление этих правомочий, вытекая из занимаемого ими служебного положения, одновременно составляет юридическую обязанность, нарушение которой связано с известными правовыми последствиями для них, то правомочия членов народных дружин обусловлены не юридической, а моральной обязанностью, и за их неосуществление могут последовать только меры общественно-морального воздействия. Отсюда ясно, что члены добровольных
89
народных дружин, не предпринявшие действий по пресечению совершающегося опасного посягательства, не могут нести ответственности в уголовном порядке и, следовательно, они не являются субъектами попустительства.
Вторым видом попустительства следует признать случаи недобросовестного отношения к своим обязанностям лиц, которым поручена охрана государственного или общественного имущества (ст. 100 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик). Дополнительным признаком субъекта данного вида попустительства служит наличие основанной на договоре обязанности по охране социалистического имущества.
Некоторыми авторами высказывается мнение в пользу ограничения круга лиц, могущих быть субъектами прикосновенности, путем исключения из этого круга потерпевших и родственников преступника.
Так, В.А. Владимиров считает, что не может быть привлечено к уголовной ответственности за недонесение лицо, явившееся потерпевшим от государственного преступления (например, потерпевший при бандитском нападении или фальшивомонетничестве)[90].
М.Н. Меркушев полагает, что субъектом недоносительства не может быть лицо, причинившее преступнику вред при отражении его нападения и в связи с этим опасающееся привлечения к уголовной ответственности за превышение пределов необходимой обороны[91].
И.Г. Сапожников, не отрицая обязанности потерпевших сообщать о преступлениях, считает нецелесообразным привлекать их к уголовной ответственности за недонесение[92].
Против установления ответственности потерпевших за недонесение выступает также И.А. Бушуев[93].
90
Как нам представляется, было бы неправильным отказаться в принципе от возможности наказания потерпевших, поскольку такой отказ находился бы в противоречии с условиями освобождения от ответственности по советскому уголовному праву (ст.ст. 10, 11, 13 и 14 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик). Тем не менее признание принципа наказуемости потерпевших за прикосновенность не исключает, а, наоборот, предполагает необходимость строго индивидуального подхода к решению вопроса. Исходя из конкретных обстоятельств дела в ряде случаев может быть признано нецелесообразным привлечение их к уголовной ответственности.
Неоднократно обсуждался в советской юридической литературе и вопрос об ответственности за укрывательство и недонесение со стороны близких родственников. М.М. Исаев, например, предлагает установить факультативность наказания в случаях, когда в роли укрывателей и недоносителей выступают родственники преступника[94]. При этом необходимо заметить, что, по его мнению, ответственность могла исключаться не только при наличии «кровных уз», но и иной «близости», вроде дружбы и товарищества, что, разумеется, чрезмерно расширяло возможности для освобождения от уголовной ответственности за укрывательство и недонесение.
Не находит признаков уголовно-наказуемого деяния в несообщении о совершенном преступлении родственником преступника Д.Б. Бектибаев[95].По нашему мнению, вопрос об уголовной ответственности за прикосновенность родственников преступника должен решаться положительно. Этой же позиции придерживается и судебная практика. Иногда, учитывая особые обстоятельства дела, не исключена
91
возможность освобождения таких лиц от уголовной ответственности.
Представляет интерес вопрос об ответственности за недоносительство лиц, занимающихся адвокатской или врачебной деятельностью, в отношении сведений о готовящемся или совершенном преступлении, ставших известными им в процессе исполнения своих профессиональных обязанностей.
Как известно, на обязанности адвокатов лежит оказание юридической помощи населению, и если обвиняемый обращается к одному из них как к защитнику, то устанавливаемые между ними отношения подлежат охране в публичных интересах, ибо право на защиту является конституционным правом обвиняемого, обеспечивающим объективное и всестороннее рассмотрение дела, а в ряде случаев участие защитника является даже обязательным. Одним из средств, гарантирующих соблюдение этого весьма важного процессуального права обвиняемого, служит закрепленное в законодательстве положение, согласно которому защитник обвиняемого не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах дела, которые стали известны ему от обвиняемого в связи с исполнением обязанности его защитника (ст. 72 УПК РСФСР и соответствующие статьи УПК других союзных республик). Это означает, что на адвокате, выступающем в качестве защитника по делу, не лежит правовой обязанности сообщать в органы власти сведения о преступлении, доверенные его подзащитным, и, следовательно, в данном случае он не является субъектом недоносительства[96]. Иное толкование приведенного нами положения закона привело бы по существу к серьезному ущемлению права обвиняемого на защиту. Обвиняемый видел бы в защитнике не советника и охранителя своих процессуальных интересов, а потенциального свидетеля обвинения.
92
Выполнение врачебной деятельности не является препятствием сообщению сведений о преступлении, которые стали достоянием лица в процессе оказания им медицинской помощи. На враче, как и на всех гражданах, лежит правовая обязанность в предусмотренных в законе случаях доносить в органы власти о готовившемся или совершенном преступлении.