§ 1. СУБЪЕКТ МОШЕННИЧЕСТВА

Признаки состава преступления, характеризующие субъекта, немногочисленны. Это связано с принципом равенства всех граждан перед законом[87].

Субъектом мошеннического хищения социалистического имущества, равно как и мошеннического посягательства на личную собственность граждан, может быть вменяемое физическое лицо, достигшее к моменту совершения преступления 16 лет.

Действующее уголовное законодательство устанавливает разный возраст уголовной ответственности для отдельных форм хищения. Уголовная ответственность за кражу, разбой и грабеж наступает с 14 лет. Мошенничество, хищение путем присвоения или растраты либо путем злоупотребления служебным положением наказываются лишь в случае достижения субъектом 16-летнего возраста. С такого же возраста лица могут привлекаться к уголовной ответственности за мелкое хищение государственного или общественного имущества, совершенное в любой форме, кроме грабежа и разбоя.

При установлении минимального возраста для наступления уголовной ответственности законодатель в первую очередь учитывал возможность человека в том или ином возрасте «разбираться в объективной действительности и сознательно руководить своими действиями»[88]. Имело значение и относительная общественная

опасность деяний, и то, насколько запрещенность деяний очевидна для лиц молодого возраста[89]. Однако общественная опасность мошенничества не ниже, чем кражи, а противоправный характер мошеннических действий не менее очевиден для подростка. Г1о-видимому, установление уголовной ответственности за мошенничество с 16- летнего возраста связано с таким обстоятельством, как целесообразность применения уголовной репрессии, которая, в свою очередь, зависит не только от способности осознать общественно опасный характер этого деяния, но и от фактических возможностей подростка его совершить, от распространенности данного вида преступления среди несовершеннолетних.

С этой точки зрения мошенничество отличается от кражи, грабежа и разбоя. Несовершеннолетние преступники совершают мошенничества реже, чем хищения в других формах. По данным выборочного обследования, среди осужденных за мошенничество несовершеннолетние составляют всего около 2%. В то же время из числа лиц, осужденных за кражу, грабеж и разбой, 15% оказались несовершеннолетними[90]. Более редкое совершение мошенничества несовершеннолетними объясняется, во-первых, относительной сложностью мошеннического способа хищения. Во-вторых, мошенник может достигнуть «успеха» лишь при наличии определенного доверия к нему со стороны потерпевшего. Подростку труднее завоевать такое доверие, когда речь идет об имущественных интересах.

Относительно редкое совершение мошеннических действий подростками и делает целесообразным установление за это преступление более высокой возрастной границы для наступления уголовной ответственности, чем за кражу, грабеж и разбой.

Вопрос о вменяемости, являющейся юридическим признаком субъекта любого преступления, редко возникает по делам о мошенничестве. Это объясняется спецификой самого способа мошенничества, который предполагает определенный уровень развития интеллекта и способность к целенаправленной деятельности.

Помимо вменяемости и достижения 16-летнего возраста закон не устанавливает никаких других признаков субъекта мошенничества. Поэтому мошенничество не относят к числу преступлений со специальным субъектом. Однако определенные категории лиц не Могут быть субъектами мошенничества, так как совершение ими обманных действий предусмотрено специальными уголовноправовыми нормами. Одни и те же обманные действия квалифицируются по-разному в зависимости от того, кем они совершены: должностным лицом или недолжностным. Может ли вообще должностное лицо быть субъектом мошенничества? Этот вопрос следует рассмотреть раздельно для хищения социалистического имущества и для мошеннического посягательства на личную собственность.

При совершении должностным лицом хищения социалистического имущества путем обмана или злоупотребления доверием с использованием своего служебного положения его действия прямо подпадают под признаки хищения путем злоупотребления служебным положением (ст.

Разумеется, это относится только к исполнителю, по не к пособнику или подстрекателю. Соучастие должностного лица в мошенничестве возможно так же, как и соучастие недолжностного лица в должностном преступлении. Поэтому выдачу должностным лицом, , например, фиктивной справки о размере заработка или стаже работы, когда ему заведомо известно, что справка будет использована для незаконного получения пенсии, следует квалифицировать как служебный подлог (ст. 175 УК) и по совокупности как пособничество в хищении путем мошенничества (ст. ст. 17 н 93 УК РСФСР)[91]. Было бы неправильным квалифицировать

подобные действия как соучастие в хищении путем злоупотребления служебным положением (ст. ст. 17 и 92 УК РСФСР) — ведь исполнитель преступления не совершает такого хищения.

Сложнее обстоит дело с квалификацией мошеннического посягательства со стороны должностного лица на личную собственность граждан. В таких случаях возникает вопрос о соотношении ст. ст. 147 и 170 УК РСФСР.

' Состав злоупотребления властью или служебным положением предполагает причинение существенного вреда государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан (ст. 170 УК). Причиняемый гражданам вред может иметь имущественный характер. Охватывается ли диспозицией ст. 170 УК РСФСР мошенническое завладение личным имуществом граждан или же здесь имеется совокупность двух преступлений: мошенничества и должностного злоупотребления?

Автор монографии о должностных злоупотреблениях В. И. Соловьев пишет: «В практике встречаются случаи, когда должностное лицо совершает так называемое «общеуголовное» преступление, но используя при этом свое служебное положение. Это существенно изменяет характер преступления, и оно приобретает признаки злоупотребления служебным положением.

Таким образом получается, что и мошенничество как типичное «общеуголовное» преступление, если оно совершено должностным лицом, использующие служебное положение, целиком подпадает под признаки ст. 170 УК РСФСР и не нуждается в самостоятельной квалификации.

Этой позиции придерживаются также авторы, считающие, что «субъектом мошенничества может быть лишь частное лицо. Должностные лица за мошеннические действия, совершенные с использованием своего

дарственного и общественного имущества» («Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924—1963», М., 1964, стр. 249).

1 В. И. Соловьев, Борьба с должностными злоупотреблениями, обманом государства и приписками, М., 1963, стр. 139.

служебного положения, отвечают как за должностное преступление»1.

Сторонники такой точки зрения преувеличивают значение должностного положения субъекта. Из их концепции вытекает, что должностное лицо пользуется существенными привилегиями в области уголовной ответственности, так как санкции многих «общеуголовных» преступлений значительно выше санкции ст. 170 УК РСФСР. В частности, мошенничество, совершенное повторно, наказывается лишением свободы на срок до четырех лет, в то время как за злоупотребление служебным положением, не вызвавшее тяжких последствий, может быть назначено лишение свободы но трех лет, либо исправительные работы, либо увольнение от должности.

Кроме того, обязательным признаком состава преступления, предусмотренного ст. 170 УК РСФСР, является причинение существенного вреда. Под существенным вредом принято понимать «нарушение тех или иных прав или интересов не одного лица, а многих граждан или тяжкое нарушение прав хотя бы одного гражданина»2, а «при причинении имущественного вреда существенным будет материальный ущерб, исчисляемый1 сотнями, тысячами рублей и более»3.

Таким образом, если следовать изложенному взгляду, то должностное лицо, обманувшее гражданина на 30—40 руб., должно быть вообще освобождено от уголовной ответственности, что было бы нарушением принципа равенства всех граждан перед законом.

Представляется более правильным квалифицировать мошенническое посягательство на личную собственность і граждан по ст. 147 УК РСФСР независимо от того, кто является субъектом преступления: должностное или ча- . стное лицо. В тех же случаях, когда мошенничество совершено должностным лицом с использованием служебного положения, следует применять по совокупно-

«Советское уголовное право. Часть Особенная», М., 1962, стр. 216.

«Советское уголовное право. Часть Особенная», М., 1964, стр. 267.

3В. Максимов, Ответственность за злоупотребление властью или служебным положением, «Советская юстиция» 1963 г. № 15, стр. 21.

сти и ст. 170 УК, при наличии всех признаков этого преступления.

Квалификация такого деяния должностного лица по совокупности обусловлена тем, что должностное злоупотребление не охватывается составом мошенничества, так как не является способом совершения этою преступления. Способом, мошенничества является обман, а злоупотребление служебным положением не сливается с обманом (тогда как, например, умышленное использование подложного документа всегда будет обманом). Чтобы мошеннически завладеть имуществом, субъект обязательно прибегает к обману и в тех случаях, когда он злоупотребляет служебным положением, а поэтому квалификация по совокупности здесь необходима.

Л., работая оперуполномоченным отделения дознания, обманным путем под видом штрафа получал и присваивал деньги с граждан, совершивших нарушение общественного порядка. Чтобы придать своим действиям видимость законности, Л. объявлял подложные постановления о наложении штрафа, предлагал расписаться в его уплате и т. д. В действительности штраф на этих граждан не налагался, а Л. просто присваивал полученные деньги. Ленинградский городской суд ошибочно квалифицировал действия подсудимого как взяточничество. Президиум Верховного Суда РСФСР квалифицировал их по ч. 1 ст. 170 и ч. 2 ст. 147 УК РСФСР по совокупности1.

* * *

Рассмотренные выше признаки необходимы для решения вопроса об уголовной ответственности лица, совершившего мошеннические действия.

Морально-политический облик мошенника определяет прежде всего само совершенное им преступление. Будучи сознательным актом поведения, преступное дея-

Ние всегда связано с нравственными и псикическими особенностями человека и в той или иной степени выражает сущность его личности. Мошенничество — преступление корыстное, лица, его совершающие, являются носителями частнособственнической психологии, их сознание глубоко заражено духом стяжательства. Для мошенников характерно стремление к паразитическому образу жизни. В этом отношении субъект мошенничества не отличается от субъектов других корыстных преступлений против собственности.

Было бы неправильным выдвигать на передний план такие особенности личности мошенника, как склонность к притворству, фантазии, актерской игре и т. п. В статье Л. Скляра, посвященной исследованию личности мошенников, слишком преувеличено значение названных обстоятельств[92].

Прежде всего далеко не у всех мошенников отмеченные черты характера появляются достаточно ярко. Об этом можно судить но тем конкретным способам обмана, которые применяют преступники. Не нужно много «фантазии», чтобы получить в ателье проката радиолу, тут же продать ее и растратить деньги на выпивку. Не свидетельствует о склонности к «актерской игре» и получение денег по подложному документу. Даже в тех случаях, когда мошенник демонстрирует незаурядное умение мистифицировать окружающих, не это определяет его облик. Самый ловкий мошенник прежде всего стяжатель, а потом уже мистификатор. Не из-за склонности к притворству и фантазии совершаются мошенничества, а вследствие склонности к легкой наживе, к паразитизму.

. Дух стяжательства и стремление к паразитическому существованию хотя и свойственны каждому мошеннику, но в разной степени. Об устойчивости антиобщественной установки личности обычно свидетельствует неоднократность совершения преступления.

Анализ судебной практики показывает, что для значительной части осужденных за мошенничество привлечение к уголовной ответственности не является случайным эпизодом в биографии. Так, по изученным нами делам 33,3% осужденных в прошлом были судимы, а из остальных 21,3% совершили мошенничество один раз, 12% — дважды, 8%—трижды и 25,4%—более трех раз до привлечения к уголовной ответственности. О склонности к паразитическому существованию свидетельствует также и стремление уклониться от общественно полезного труда. Среди осужденных за мошенничество значительный контингент составляют лица, которые, будучи трудоспособными, ие работали и не учились. Анализ большого числа дел показал, что 32% мошенников (15% осужденных по ст. 93 и 43,2% — rio ст. 147 УК РСФСР) в момент привлечения к уголовной ответственности не имели определенных занятий, 10,6% составили домашние хозяйки, инвалиды и пенсионеры, 57,4% занимались общественно полезным трудом (работали, учились и т. д.).

Нежелание честно трудиться, соединенное со стремлением «широко» жить, приводит тунеядцев к совершению корыстных преступлений, в том числе мошенничества.

Как и преступность, тунеядство имеет свои корни в пережитках прошлого. Оно связано с преступностью двояким образом. С одной стороны, тунеядство побуждает неустойчивых людей к совершению корыстных преступлений. С другой стороны, возможность жить за счет преступной деятельности благоприятствует тунеядству.

' Нередко при рассмотрении дела выясняется, что подсудимый превратился в «лицо бёз определенных занятий» не к моменту совершения первого преступления, а после того, как преступная деятельность стала для него источником нетрудового дохода. Например, группа преступников из четырех человек занималась мошенничеством, «продавая» гражданам осколки ?текла под видом бриллиантов. Только четырех потерпевших в разное время они обманули на общую сумму 3300 руб. До начала преступной деятельности все подсудимые работали или учились, а к моменту разоблачения один из них уже оставил работу, двое других запустили учебу, были отчислены из институтов, но на работу не устроились.

Своевременное и полное раскрытие дел о мошенничестве имеет важное профилактическое значение. Если мошенник остается безнаказанным, это опасно не только тем, что он получает возможность совершать новые | преступления (причем у него появляется преступный опыт, уверенность б собственной ловкости и неуловимости), но и тем, что у него развиваются паразитические наклонности, а это, в свою очередь, затрудняет возвращение его на путь честной трудовой жизни.

Хотя субъект мошенничества по своей социальной характеристике мало отличается от субъектов других видов хищения, он все же имеет свои особенности. Выше уже отмечалось, что мошенничество редко совершается несовершеннолетними, чего нельзя сказать о кражах, грабежах и разбойных нападениях. Изучение значительного числа судебных дел показывает, что по возрасту осужденные за мошенничество распределяются следующим образом:

Как видно из таблицы, наибольший процент падает на возрастную группу 30—44 лет (53,4%)[93]. Лишь 27,5% осужденных совершили преступление в возрасте до 30 лет. В этом проявляется специфика преступления, о которой уже говорилось: сложность подготовки и выполнения, необходимость завоевать доверие потерпевшего— все это более доступно преступнику в относительно зрелом возрасте.

Многие авторы, исследовавшие личность преступника, отмечают обычно низкий общеобразовательный уровень правонарушителей[94]. Однако это обстоятельство не

характерно для мошенничества. Среди осужденных за мошенничество (по изученным делам) лица с высшим образованием составляют 5,2%, лица с незаконченным высшим, средним и неполным средним образованием — 58,6%. В то же время, по данным С. И. Сироты, среди лиц, осужденных за кражу социалистического имущества, высшее образование имели 0,4%, а среднее и неполное среднее — 35,5% L Среди всего населения СССР в трудоспособном возрасте высшее образование имеют 2,9%. незаконченное высшее, среднее и неполное среднее — 43,1 %2. Даже если взять одно лишь городское население РСФСР, то там лица, имеющие высшее образование, составляют 4,6%, а имеющие незаконченнее высшее, среднее и неполное среднее — 50,7 %3. Общеобразовательный уровень мошенников по изученным нами делам оказался не только выше, чем у воров, но даже несколько превышал средний уровень образования населения.

Сказанное, разумеется, не колеблет общепринятого положения о значении образования и культуры для предупреждения преступности, однако субъект мошенничества имеет специфические особенности, которые овязаны с отмеченным выше характером преступления.

Социальная характеристика субъекта мошенничества будет неполной, если не отметить склонности многих мошенников к злоупотреблению спиртными напитками. Тесная связь между алкоголизмом и преступностью несомненна4.

Влияние алкоголизма на совершение мошенничества не проявляется так наглядно, как в преступлениях против личности, общественного порядка и даже некоторых имущественных преступлениях (кражи, грабежи, разбой-

туальные проблемы изучения и предупреждения преступности, «Вопросы предупреждения преступности», вып. I, М., 1965, стр. 13; «Советская криминология», М., 1966, стр. 246, 259, 262; А. А. Г ер- цен зорі, Введение в советскую криминологию, М., 1965, стр 177.

См. С. И. Сирота. Преступления против социалистической собственности и борьба с ними, стр. 35.

См. «Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. СССР (сводный том)», стр. 81.

См. «Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. РСФСР», М., 1963, стр. 108.

См. Г. А. Мендельсон, Ю. М. Ткачевский, Алкоголизм и преступность, М., 1959, «Алкоголизм — путь к преступлению», М., 1966.

ные нападения), которые весьма часто совершаются в состоянии опьянения.

Мошенничество, напротив, в подавляющем большинстве случаев совершается лицами в трезвом состоянии (по нашим данным, 86,5% осужденных по ст. 93 Л К РСФСР и свыше 90% осужденных по ст. I47 УК РСФСР) либо в состоянии легкого опьянения. Это объясняется особенностями самого способа преступления: во-первых, для осуществления сложной мошеннической комбинации требуется ясный рассудок, во-вторых, пьяный человек не внушает доверия, а мошеннику, как правило, необходимо доверие потерпевшего.

Для мошенничества более характерна другая сторона пагубного влияния алкоголизма. Неумеренное систематическое употребление спиртных напитков, ослабляя у лица сознание долга и чувство ответственности, дает простор антиобщественным побуждениям, способствует его моральной готовности к совершению преступления. К тому же необходимость иметь средства на выпивку толкает пьяницу на совершение корыстных преступлений, в том числе и мошенничества.

Многие алкоголики, чтобы добыть средства на спиртные напитки, совершают весьма примитивные мошенничества, не заботясь о том, что их преступная деятельность может быть легко разоблачена и им придется нести ответственность. Таково, например, получение денег у знакомых под предлогом приобретения для них каких- либо вещей или «в долг» без намерения вернуть; получение имущества в ателье проката по своему паспорту с целью продажи и использования вырученных средсгв для покупки алкогольных напитков и т. д.