§ 2. Страдания как обязательный признак особой жестокости: медико-правовой анализ

В науке уголовного права многие исследователи при описании особой жестокости указывают на страдания, как на одну из основных ее характеристик. Так, А.Н. Попов понимает под «особой жестокостью» - причинение потерпевшему особых физических и (или) нравственных страданий, т.е.

По мнению Ж.В. Тришиной под «особой жестокостью следует понимать пытки, мучения, истязания и иное воздействие на человека, причиняющее прижизненные страдания состоянию потерпевшего»^[32]. Автор также обозначает страдание как один из признаков, характеризующий особую жестокость, но указание на прижизненный его характер, на наш взгляд, является излишним, поскольку невозможно представить, чтобы потерпевший испытывал какие-либо переживания после наступления его смерти. Безусловно, позицию данного автора можно объяснить тем, что анализ особой жестокости проводился применительно к отдельно взятому составу преступления, совершенному с особой жестокостью, то есть к убийству. Но, учитывая, что особая жестокость законодателем учтена в

качестве квалифицирующего признака и в других составах преступления (ст. 111, 112, 131, 132 УК РФ), а также в качестве отягчающего наказание обстоятельства, а значит, может найти свое отражение при совершении фактически любого преступления, то указание на «прижизненный» характер страданий нецелесообразно, поскольку их испытывать потерпевший будет всегда при жизни.

Встречаются в науке уголовного права и иные описания причиненных при особой жестокости страданий. Так, для О.В. Артюшиной - это сильные физические или психические страдания^[33], Т. А. Плаксина - указывает на исключительно тяжкие страдания^[34], Н.П. Попова - выделяет исключительные физические и психические страдания^[35], Д.Т. Шайкенова - чрезвычайные страдания^[36].

Следует отметить, что правоприменитель, хотя и не раскрывает содержательные признаки особой жестокости, но также рассматривает страдания как одну из основных характеристик проявленной при совершении преступления особой жестокости и указывает при этом на их особый характер^[37].

При таком многообразии существующих описаний страданий представляет определенный интерес правоприменительная практика судов общей юрисдикции при рассмотрении конкретных уголовных дел по обвинению лица в совершении преступления с особой жестокостью. Проведенный анализ судебных решений показал, что в 4,5 % случаев суд при аргументации указывает только на страдания без уточнения на какую-либо степень их проявления, в 1,5 % случаев - упоминает

излишние страдания^[38]. В подавляющем же большинстве случаев, а именно в 94 %, суд при постановлении обвинительного приговора указывает на особые страдания, при этом из них в 91 % случаев - только на особые страдания, а в 1,5% случаев - помимо особых, суд характеризует страдания и как дополнительные, в 1,5 % случаев - помимо особых, указывает на тяжелые страдания. При этом не встречается ни одного обвинительного приговора, где суд рассматривал бы страдания как исключительные или сильные, как отмечается в науке уголовного права. Использование таких выражений как дополнительные, тяжелые, излишние, исключительные или сильные страдания, на наш взгляд, представляется нецелесообразным. Все эти варианты можно свести к единому «знаменателю», более общему, родовому понятию, совокупно объединяющему в себе синонимично описанную степень проявления страданий, такому как, «особые страдания».

В свою очередь, использование в судебной аргументации при вынесении обвинительного приговора указания только на страдания без уточнения их степени проявления, представляется также неправильным, так как для

преступлений с особой жестокостью характерны страдания особого рода, отличающиеся от обычных, которые свойственны практически любому преступлению.

Таким образом, мы считаем, что выделение страданий именно как особых для характеристики преступлений, совершенных с особой жестокостью, является оправданным, и устоявшимся в правоприменительной практике. Это, безусловно, подчеркивает связь особой жестокости с анализируемыми нами преступлениями. В этой связи, корректировать наименование страданий с «особых» на «тяжкие», «исключительные», «дополнительные» или иные, а равно использовать несколько таких характеристик одновременно, либо не использовать ни одной из них, представляется нецелесообразным. На наш взгляд, определять страдания необходимо именно через категорию «особые», а ключевым моментом в их описании должны выступать признаки, которые бы раскрывали содержание таких страданий.

Помимо страданий в юридической литературе указывают и на иной результат особой жестокости. Так, Л.А. Андреева и П.Ю. Константинов отмечают, что особая жестокость заключается в причинении вреда другим индивидам в виде особых мучений и страданий^[40]. Аналогичной позиции придерживается и Д.Т.

делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» правоприменитель отказался от употребления «мучений», закрепив только «страдания» в качестве признака, характеризующего особую жестокость^[43].

Представляет в связи с этим определенный интерес практика судов при рассмотрении конкретных уголовных дел по обвинению лица в совершении преступления с особой жестокостью. Проведенный диссертантом анализ судебных решений показал, что единого мнения среди правоприменителей относительно того, что рассматривать в качестве результата проявления особой жестокости при совершении преступления также не наблюдается. В 19,3 % проанализированных нами обвинительных приговорах, под таким углом зрения в судебной оценке вообще не указывается какой-либо результат особой жестокости. Однако, можно выделить следующие мнения правоприменителя по данному вопросу. В частности, в 33 % судебных решений суд упоминает только страдания, в 4,5 % - только мучения, в 31,8 % - в мотивировочной части приговора указывает и мучения, и страдания, причем использует сформировавшееся в практике парное выражение «страдание и мучение», то есть, указывает, на наш взгляд, что результатом особой жестокости выступает и страдания, и мучения в совокупности^[44]. В 11,4 % проанализированных обвинительных приговорах также встречается указание суда на страдания и мучение как следствие проявления виновным особой жестокости.

одного приговора встречаются упоминания: «страдания ..., страдания и

мучения»^[45], «мучения ..., страдания и мучения»^[46], «страдания ... мучения»^[47], а значит, правоприменитель не рассматривает их как совокупный единый результат.

Заметим, что наука уголовного права и правоприменительная практика в качестве результата проявления особой жестокости называют исключительно страдания и (или) мучения, не выделяя иных вариантов последствий жестокого поведения, что и порождает вопросы, связанные с такой терминологической поливариативностью в тексте уголовного закона.

Мы считаем, что мучение как особый вид противоправных действий заключается в совершении длительных во времени и непрерывных в своей содержательной совокупности умышленных действий, лишающих потерпевшего естественных условий его жизнедеятельности (длительное лишение еды, питья или тепла, помещение или оставление жертвы во вредных для здоровья условиях,

например, оставление в условиях с повышенным уровнем химических веществ в воздухе, загазованности, запыленности, шумового воздействия, превышающего допустимые нормы, и др.).

Категория «мучения», как справедливо отмечает С.Н. Дружков, может использоваться не только как процесс целенаправленного поведения человека, но и как специфический результат испытываемого потерпевшим на себе воздействия. Особые страдания и мучения в этом смысле рассматриваются как предельно экстремальное психофизиологическое состояние потерпевшего, одновременно сочетающее в себе болевые импульсы и душевно-нравственные переживания^[48]. В этом плане мучения и страдания зачастую перечисляются как равнозначные категории.

Подобное терминологическое разнообразие синонимических по смыслу понятий, не имеющих различия в своем значении, по нашему мнению, лишь утяжеляет текст уголовного закона, создавая возможность правоприменителю

произвольного их толкования, что, естественно, недопустимо, в связи с чем, при

определении исследуемого нами понятия указание на «мучения» считаем излишним.

Таким образом, результатом особой жестокости, на наш взгляд, необходимо называть страдание, признавая им лишь страдание особого рода, отличающееся от обычных эмоциональных переживаний, характерных практически для любого преступления.

Вместе с тем, основная сложность уголовно-правовой оценки понятия страдания состоит в том, что эта категория считается глубоко субъективной, объем которой можно прояснить изначально, обратившись к ее смысловому

толкованию.

С точки зрения В.С. Барулина, «страдание представляет собой глубокое ощущение дискомфортности, боли, мучений, неудовлетворенности, острых неприятных ощущений, разного рода терзаний»^[50]. Новая философская энциклопедия определяет страдание как «претерпение, состояние боли, болезни,

горя, печали, страха, тоски и тревоги»^[51]. Философское суждение рассматриваемого понятия представляется достаточно сложным, поскольку

использование при описании таких многозначных, неоднородных, оценочных категорий не вносит ясности и определенности для его правового понимания. Однако следует отметить, что общим моментом среди представленных описаний с данных позиции выступает то, что одной из характеристик страдания является боль.

В справочной литературе также можно найти определение рассматриваемого понятия. В частности, С.И. Ожегов страдание трактует как физическую или нравственную боль, мучение^[52]. Это свидетельствует о том, что страдание также связывается с болью, причем указываются и различные формы ее проявления, как физического, так и психического характера. Еще раз подчеркнём, во всех изложенных позициях прослеживается ранее отмеченная нами особенность, а именно, равнозначность в понимании понятий «страдание» и «мучение» и использование их как синонимические.

В юридической литературе встречаются различные трактовки понятия «страдание». В частности, С.Н. Дружков определяет «страдание как предельно экстремальное психофизиологическое состояние жертвы, одновременно сочетающее в себе физические болевые импульсы и душевно-нравственные переживания»^[53]. Данное определение представляется достаточно сложным, поскольку почти каждый употребляемый автором термин требует дополнительного описания для уяснения в целом характеристики анализируемого понятия. Однако интерпретация отдельных выражений позволяет выделить существенные моменты в понимании страдания. В частности, использование словосочетания «болевые импульсы» указывает, на наш взгляд, что автор описывает страдание через боль, испытываемую жертвой. Более того,

указывается, что состояние жертвы при этом характеризуется физическими и нравственными изменениями, что свидетельствует, на наш взгляд, о различных формах проявления боли. Таким образом, суть исследуемого нами определения, по мнению диссертанта, сводится к причинению жертве боли, причем боли как физического, так и психического характера.

В науке уголовного права также встречается трактовка понятия «страдание» как «длительная и мучительная боль, испытываемая потерпевшим при истязании»^[54]. Следует отметить, что понятие «страдание» раскрывается авторами преимущественно при анализе состава преступления, предусмотренного ст. 117 УК РФ (истязание), поскольку только в этой уголовно-правовой норме законодатель данный термин использует в качестве обязательного признака. Поэтому описание страдания дается с учетом особенностей данного состава преступления, что и объясняет, на наш взгляд, использование при описании таких характеристик как «мучительная и длительная» боль. Но ключевым моментом в данном понимании выступает то, что страдание также связывается с болью, испытываемой потерпевшим.

Можно констатировать, что страдания - это боль, причем боль как физического, так и (или) психического характера, испытываемая потерпевшим.

Определенный интерес в связи с этим представляет правоприменительная практика. Результаты проведенного нами анализа решений судов общей юрисдикции при рассмотрении конкретных уголовных дел по обвинению лица в совершении преступления с особой жестокостью^[55] показали, что в мотивировочной части приговора, обосновывая страдания, в 22,7 % случаях правоприменитель указывает на испытываемую потерпевшим боль, в 2,3 % случаях - на болевые ощущения, которые характеризуют состояние потерпевшего, в 1,1 % случаях - для объективного описания болевого состояния потерпевшего суд цитирует показания свидетеля, который слышал, как

потерпевший в ходе его избиения подсудимыми стонал и говорил: «Жжет, больно»^[56]. Таким образом, в 26,1 % постановления приговора суд при

аргументации своего решения отражает то обстоятельство, что потерпевший при совершении подобного преступления испытывал боль, а значит, признает этот признак существенным при описании особой жестокости, несмотря на его отсутствие в существующих разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ. Правоприменитель напрямую не связывает причиняемые потерпевшему страдания с испытываемой им при этом болью, но в том или ином варианте использует ее для характеристики особой жестокости, что, на наш взгляд, свидетельствует о том, что боль определяет страдание, которое, в свою очередь, выступает одним из существенных признаков особой жестокости.

Важно при этом отметить, что в ряде случаев в правоприменительной практике встречаются варианты описания страданий как особых через испытываемую потерпевшим боль. Так, Забайкальский краевой суд признал X. виновным в совершении преступления с особой жестокостью, указав в мотивировочной части приговора на то, что «причиняя всё новые телесные повреждения различной степени тяжести, и усугубляя тяжесть уже полученных ребенком повреждений, доставлял потерпевшему особые страдания, поскольку всякий раз тот испытывал физическую боль»^[57]. В данном случае, на наш взгляд, правоприменитель доказывает наличие особых страданий, в том числе и через испытываемую потерпевшим боль, показывая непосредственную их связь. И хотя суд прямо не обозначил особый характер боли, но через интерпретацию, в частности, боли, указал, что потерпевший испытывал ее от получения не одного телесного повреждения, а от многочисленных, причем различной степени тяжести. Приведенная судом аргументация позволяет констатировать, что особые страдания он связывает с причинением боли особого характера.

Кроме того, связь при определении страданий с причиненной потерпевшему болью подтверждается и тем, что именно в зависимости от характера боли, в доктрине уголовного права страдания подразделяются на два вида - физические и психические. Так, под физическими страданиями нередко понимается относительно длительная физическая боль, а под психическими - нравственные переживания или психическая напряженность достаточно высокой степени^[58]. В других случаях причинение физических или психических страданий рассматривается как длительная, растянутая во времени физическая или душевная боль^[59]. Как видно из представленных определений, различного рода страдания связываются главным образом, с различным характером боли, испытываемой потерпевшим. Однако авторами не уточняются содержательные признаки указанных вариантов причинения боли.

В связи с этим представляет интерес позиция Р.Д. Шарапова. В частности, он рассматривает физические страдания как последствие физического насилия, выражающиеся в конкретных отрицательно значимых физиологических состояниях человека, охватываемых понятием физиологического стресса^[60]. Не углубляясь в характеристику сложной медицинской терминологии, следует отметить, что с его точки зрения, «физические страдания могут выражаться не только собственно в виде боли, но и в изнурительном физическом недомогании вследствие голода, жажды, охлаждения тела и т.п.»^[61]. На наш взгляд, исходя из изложенной позиции, существенным в описании физической боли является не столько способ или причина ее возникновения, сколько то положение, что связывается она именно с физиологическими недомоганиями или изменениями в организме потерпевшего.

Психические страдания являются последствиями как психического, так и физического насилия и представляют собой нравственные переживания или психическую напряженность высокой степени^[62]. Р.Д. Шарапов также рассматривает психические страдания как одно из последствий психического насилия, обладающее повышенной степенью общественной опасности, поскольку оказывают особо отрицательное влияние на сознание и деятельность человека: сопровождаются снижением процессов восприятия, внимания, памяти, активности мыслительных процессов, утраты гибкости мышления, преобладанием эмоциональных компонентов над рациональными, трудностями в принятии решений при фиксации сознания на стрессовом характере ситуации^[63].

Следует отметить, что не только Р.Д. Шарапов рассматривает особую жестокость как проявление насилия. Так, М.С. Фокин и В.Е. Дворцов под совершением преступления с особой жестокостью, садизмом, издевательством, а также мучениями для потерпевшего предлагают понимать применение не только физического, но и психического насилия^[64].

Мы не беремся утверждать, что страдание следует рассматривать как одно из последствий насилия, либо особую жестокость определять исключительно через насилие, поскольку вопрос изучения такого сложного и комплексного понятия не относится к предмету настоящего исследования. Однако, исходя из предложенных определений, можно выделить значимый, на наш взгляд, признак, который характеризует психические страдания, а соответственно и причиняемую при этом боль. А именно, такая боль вызвана воздействием на психическую и эмоциональную сферу деятельности человека.

Таким образом, разница между рассмотренными видами страданий заключается в том, что физические страдания как проявление физической боли по

своєму характеру есть вредные изменения в физиологической природе человека, а психические страдания - дезорганизуют сферу психическую.

Вместе с тем, для особой жестокости характерно причинение не простых физических или психических страданий, а страданий особых, соответственно и боль, испытываемая потерпевшим, тоже должна, условно говоря, отличаться от обычной.

Боль - это «своеобразное психофизиологическое состояние человека, возникающее в результате воздействия сверхсильных или разрушительных раздражителей, вызывающих органические или функциональные нарушения в организме»^[65]. Боль является самой первой реакцией на убивающее живую ткань раздражение, боль сообщает, что данное раздражение не только вообще вредно для индивидуума, но и непосредственную часть его, хотя и ничтожную, превращает в мертвую^[66]. Данные определения боли в большей степени раскрываются с позиций ее понимания медициной, и, несмотря на использование ее сложной специфической терминологии, показывают, что боль, хотя и выполняет положительную сигнальную функцию, предупреждая человека об опасности воздействия тех или иных раздражителей, тем не менее, является неприятным ощущением, аномальным процессом, создающим дискомфортное состояние организма.

Современные взгляды на определение данного феномена весьма разнообразны, более того такое разнообразие наблюдается не только среди представителей различных отраслей наук, но и в рамках только медицинской науки. Так, судебные медики причинение боли относят к функциональным нарушениям работы организма^[67]. По мнению психологов, болевое ощущение имеет гнетущий и тягостный характер, подчас характер страдания, и служит стимулом для разнообразных оборонительных реакций, направленных на

устранение боли^[68], и как психический процесс ощущение боли вызывают тепловые, механические, химические раздражения, когда они достигают высокой интенсивности^[69]. Анестезиологи рассматривают боль как неприятное сенсорное и эмоциональное переживание, связанное с истинным или возможным повреждением ткани, а также с описанием такого повреждения^[70]. Встречаются и такие определения боли, как генерализованная реакция всего организма, которая характеризуется активацией метаболических процессов, напряжением эндокринной, сердечно-сосудистой, дыхательных систем до стрессового уровня^[71].

Соответственно все указанные определения боли, на наш взгляд, не имеют юридического значения, поскольку основываются исключительно на познаниях в области медицины, при этом не имеет значение, какую ее область они затрагивают. Более того, переносить и использовать в юридической науке, в частности, в уголовно-правовой, достаточно сложные, требующие специального познания термины для описания боли, представляется нецелесообразным. В медицинской науке достаточно хорошо разработано и представлено определение боли, ее основные характеристики, методики изучения, лечения, исследования, поэтому необходимо, на наш взгляд, лишь разумно и конструктивно воспользоваться такими результатами, о чем мы отметим чуть

позже.

Так, например, существует и активно функционирует Международная ассоциация изучения боли (IASP)^[72], которая является лидирующим профессиональным сообществом в науке, практике и образовании по проблеме боли. Ассоциация объединяет ученых, врачей, дантистов, медсестер, физиологов,

физиотерапевтов, и других профессионалов из 123 стран мира, вовлеченных в исследование, диагностику и лечение боли. Более того, Российскую Федерацию в этом сообществе представляет Российское межрегиональное общество по изучению боли (РОИБ)^[73], которое возглавляет академик РАН, руководитель научно-образовательного клинического центра неврологии Первого Московского Государственного медицинского университета им. И.М. Сеченова, Н.Н. Яхно. На ежегодном собрании, проходившем в Киото (Япония) в ноябре 2007 г., совет IASP пришел к выводу, что существующее определение боли является приемлемым и не требующим изменения^[74]. И до настоящего времени и Международная ассоциация изучения боли и Российское межрегиональное общество по изучению боли в своей деятельности характеризуют боль как неприятное сенсорное или эмоциональное ощущение, обусловленное действительным или потенциальным повреждением ткани или описанное в терминах такого повреждения^[75]. Более того, на ежегодно проводимых международных и российских научно-практических конференциях вопросы изучения, диагностирования, лечения и оценки боли традиционно становятся темой для активного обсуждения. Так, на XIX Российской научно-практической конференции с международным участием, проводимой в г. Екатеринбурге, 15-17 мая 2013 г., темой для рассмотрения стала «Боль как междисциплинарная проблема»^[76].

Безусловно, объективизация боли - одна из трудноразрешимых проблем в клинической практике врачей различных специальностей. Необходимость качественной и количественной оценки боли тесно связана с проблемой

дифференциальной диагностики и адекватной терапии. Но, не углубляясь в тонкости специального познания, следует отметить, что основными характеристиками боли с точки зрения медицинской науки выступают такие ее составляющие, как локализация, частота, длительность болевых ощущений, сенсорное восприятие боли, эмоциональное отношение к боли, уровень невротизации, уровень адаптивности, интенсивность боли, динамика, форма болевого синдрома, характер боли и иные. При этом юридически значимыми признаками боли в рамках настоящего исследования, на наш взгляд, выступают лишь две из них - интенсивность и длительность боли.

В юридической литературе отдельные авторы, не раскрывая характера особой боли, дают ее отдельные характеристики. Так, С.Н. Дружков при описании страдания, как результата особой жестокости, указывает на определенное состояние потерпевшего, неизбежно развивающееся на фоне сильнейших болевых ощущений, порожденных умышленными действиями виновного^[77].

Н.П. Попова считает, что определить, насколько сильно и долго потерпевший испытывал боль, представляется возможным только с учетом множества различных факторов, поэтому страдания, как разновидность последствий оказываемого на жертву воздействия, следует относить к оценочным понятиям^[78].

Соответственно, употребление при описании боли в науке уголовного права таких терминов как «сильно», «долго» или «сильнейший», говорит о том, что, хотя и косвенно, но авторы указывают на ее интенсивность и длительность, а

значит, признают их в качестве юридически значимых признаков, характеризующих боль. Более того, считаем целесообразным в таких случаях использование именно медицинской терминологии, поскольку применение оценочных терминов при решении подобного вопроса не будет способствовать единообразию в уголовной правоприменительной практике.

Интенсивность и длительность боли в основном зависят от силы болевого раздражителя, его продолжительности и частоты воздействия на организм человека. Наблюдается прямо пропорциональная зависимость: чем сильнее болевое раздражение, тем дольше длится его воздействие, или, чем чаще оно повторяется, тем тягостнее и мучительнее болевое ощущение и тем дольше оно продолжается. Это правило вытекает из сущности учения о доминанте как общем принципе работы нервных центров. «Болевые ощущения, - писал Л.А. Орбели, - в случае повторности и упорности раздражающих моментов могут привести в результате аккумуляции к созданию доминантных очагов в центральной нервной системе. Эти доминантные очаги обуславливают изменение функционального состояния всей центральной и периферической нервной системы»^[79]. Такого же мнения придерживается и Г.Н. Кассиль: «Обычно организм почти не адаптируется, т.е. не приспосабливается к боли. Гораздо чаще при длительном раздражении болевых рецепторов чувство боли обостряется. Болевые ощущения концентрируются в центральной нервной системе и образуют в ней своеобразные особо чувствительные очаги, в которых возбуждение становится застойным... . Именно образованием доминантного очага в коре головного мозга можно объяснить характерные болевые реакции, усиливающиеся при любом, даже не болевом раздражении»^[80].

Кроме того, интенсивность и длительность боли зависит от одновременности раздражаемых рецепторов боли, от размеров болевого участка, от периодичности нарастания и смягчения причин, вызывающих боль. С точки зрения медицины боль всегда имеет материальную основу, причину, которая носит объективный характер. Но при этом интенсивность, длительность и их оценка зависят от субъективного восприятия. Г.Н. Кассиль, например, отмечал, что «боль пока ещё не поддается сколько-нибудь закономерной математической регистрации»^[81]. Однако современное состояние медицинской науки говорит об обратном - в настоящее время разработано, запатентовано и активно

применяются на практике разнообразные объективные и субъективные методы измерения боли.

Среди объективных методов следует выделить такие как, регистрация вызванных в результате болевых ощущений потенциалов в коре головного мозга с ЭЭГ^[82] и РеоКГ^[83], а также радиоиммунные исследования гормонов стресса и БАВ (кортизол, эндорфины, адреналин, норадреналин, глюкоза, АКТГ, СТГ, АДГ; прекалликреин, калликреин, ПГ Е2 и др.) в плазме крови^[84].

В медицинской науке насчитывается большое количество и субъективных методов изучения боли. Наиболее распространенными являются: шкала вербальных оценок (в баллах)^[85], цифровая рейтинговая шкала, визуальная аналоговая шкала (ВАШ)^[86], болевая анкета McGill⁸ ) При использовании данных

методик обнаружены непреодолимые индивидуальные различия. Например, одни люди никогда не оценят испытываемую ими боль в 10 баллов (по шкале от 0 до 10), пока она не достигнет такой степени, что пациенты почти начнут терять сознание. Другие, наоборот, оценивают даже небольшую боль в 10 баллов, хотя при этом остаются спокойными и расслабленными. Следовательно, все цифровые системы оценки боли имеют пределы надежности. Если пациент характеризует боль как 10-балльную, то говорить о дальнейшем ее нарастании уже нельзя.

При этом, как отмечается в медицинской науке, наиболее эффективными методами измерения боли являются комбинированные способы, так называемые субъективно-объективные методы. К их числу, например, относятся электрокожная сенсометрия, тепловая сенсометрия, кожногальваническая реакция^{[87] [88], оценка функции внешнего дыхания, оценка электрокожного сопротивления в аурикулярных точках, анализ АД_СИСтИ ЧСС и иные[89].}

Таким образом, диагностировать, измерить боль, а значит, и определить ее длительность и интенсивность в настоящий момент с учетом высокого уровня развития науки и техники возможно, но решение данного вопроса относится к компетенции медицинских работников (экспертов). Уголовно-правовая же наука должна определить, какую по длительности и интенсивности боль следует относить к особой, свойственной особым страданиям как результату проявления особой жестокости при совершении преступления.

В связи с этим представляет определенный интерес запатентованное

A. А. Фадеевым, Г.А. Адашинской, Е.Е. Мейзеровым изобретение в области медицины «Способ оценки боли»^[90]. Пациента тестируют по семи шкалам, в том числе и по шкалам длительности и интенсивности боли. Не вдаваясь в тонкости медицинской науки и сложности терминологического аппарата, следует лишь указать, что по шкале интенсивности боль оценивают: 1 - боль очень слабая, 2 - боль слабая, 3 - боль средней силы, 4 - боль сильная, 5 - боль очень сильная, 6 - боль невыносимая. По шкале длительности боль оценивают: 1 - боль мимолетна, 2 - боль непродолжительна, 3 - боль длится минуты, 4 - боль длится часами, 5 - боль длится сутками, 6 - боль постоянная. Более того, разработанный способ оценки боли позволяет врачу, психологу оценить степень выраженности болевого синдрома с учетом половых различий пациента и иных факторов, влияющих на различные уровни переживания болевых ощущений человеком, что дает возможность его использовать в диагностической и лечебной практике врача любой специальности, в психотерапевтической работе, а также как инструмент изучения боли в научных исследованиях.

Данный пример наглядно показывает возможности медицинской науки определять различную по интенсивности и длительности боль, испытываемую пациентом. На наш взгляд, с определенной долей условности на основании данного медицинского исследования можно определить, какую по интенсивности и длительности боль можно признать особой. Боль, которая по шкале соответствует боли, начиная с 4 маркера и выше, с нашей точки зрения, характеризует особые страдания свойственные особой жестокости.

Следует отметить, что в медицинской науке вышеуказанное изобретение по оценке боли не является единственным. Так, запатентованное А.Б. Бесковым,

B. М. Стучебниковым, О.И. Милушкиной изобретение «Способ количественной

оценки боли»^[91] может быть использовано для определения интенсивности болевого синдрома. Особенность указанного способа заключается в том, что измерения осуществляются с применением специальной компьютерной техники, которая позволяет рассчитать показатель интенсивности боли по определенной формуле. Данное изобретение легко воспроизводимо в условиях практически любого стационара или лаборатории и делает возможным объективизировать показатели интенсивности боли, а также выявить случаи недооценки или переоценки выраженности боли пациентами.

Отражение в настоящей работе лишь некоторых достижений современной медицины в области изучения и оценки боли, ее качественных и количественных показателей наглядно показывает возможные ресурсы, которые можно использовать в юридической науке, в частности, в уголовном праве, для определения такой оценочной категории как особая жестокость. Рассматривать и обсуждать более детально технические и методологические аспекты в области медицины, на наш взгляд, представляется некорректным, поскольку мы не обладаем необходимыми и достаточными знаниями в этой сфере. Более того, подобное изучение будет выводить за пределы настоящего исследования. В связи с этим, считаем необходимым ограничиться употреблением и использованием отдельных медицинских характеристик боли для установления признаков особой

жесткости.

В частности, именно определенная величина интенсивности и длительности боли характеризуют ее как особую, что, в свою очередь, позволяет констатировать наличие особых страданий, которые выступают результатом особой жестокости. При этом величину испытываемой боли должны определять медицинские работники, поскольку в их арсенале есть все необходимые для этого способы, методики и средства. А в дальнейшем, на основании проведенной соответствующей медицинской экспертизы, правоприменитель приходит к выводу о возможности отнесения такой боли к особой, свойственной особым

страданиям. Основными критериями боли в таких случаях должны оставаться ее интенсивность и длительность.

Следует согласиться с мнением Т.А. Плаксиной, что судам затруднительно оценивать, насколько сильными были страдания потерпевшего, и что правоприменителя следует избавить от такой необходимости^[92]. Мы полагаем, что именно использование достижений медицинской науки поможет решить сложности в определении особых страданий, испытываемых потерпевшим при совершении преступления с особой жестокостью.

Показательна в связи с этим правоприменительная практика. Результаты проведенного нами анализа решений судов при рассмотрении конкретных уголовных дел по обвинению лица в совершении преступления с особой жестокостью^[93] показали, что в мотивировочной части приговора в 17 % случаях указывалось на то, что различного рода воздействие на потерпевшего осуществлялось «на протяжении длительного периода времени», в 4,5 % случаях - «в течение продолжительного времени», в 2,3 % случаях - «в течение определенного промежутка времени». Встречались обвинительные приговоры, в которых суд конкретизировал временной промежуток, в течение которого выполнялось преступное деяние осужденного, в частности, в 1,1 % случаях - указывалось на то, что виновный «в течение двух дней наносил удары»^[94], в 1,1 % случаях - «потерпевшая подвергалась избиению в течение одного часа»^[95]. В указанных приговорах временной промежуток не связывается непосредственно с характеристикой боли испытываемой потерпевшим. Он лишь применялся при общем описании преступного воздействия виновного.

Между тем, в некоторых судебных решениях суды использовали характеристику боли, которая, на наш взгляд, свидетельствует о ее длительности. Так, Воронежский областной суд признал О. виновным в совершении преступления с особой жестокостью, указав при этом в мотивировочной части приговора на причиненную потерпевшей многократную боль при лишении ее жизни^[96]. В данном случае использование термина «многократности» указывает косвенно на то, что суд пытался оценить и закрепить в решении длительный характер причинения боли.

Длительность как отличительная черта преступного поведения одновременно присуща и состоянию потерпевшего, который на себе испытывает данное поведение виновного, а значит, продолжительность воздействия при совершении преступления с особой жестокостью, упоминаемая судом, на наш взгляд, косвенно свидетельствует о продолжительности боли, как характеристике страданий, свойственных подобным преступлениям.

Об интенсивности боли правоприменительная практика прямо не указывает, однако, анализ обвинительных приговоров судов при рассмотрении конкретных уголовных дел по обвинению лица в совершении преступления с особой жестокостью^[97] показал, что в 4,5 % случаев суд отмечает, что потерпевший испытывал сильную боль, в 2,3 % случаев - поведение виновного было связано с причинением мучительной боли, в 2,3 % случаев - острой боли, а в 1,1 % случаев - на причинение различной степени боли^[98], и также в 1,1 % случаев - на выраженные болевые ощущения^[99]. Такие характеристики испытываемой потерпевшим боли свидетельствуют о том, что правоприменитель тем самым старается подчеркнуть значительную степень боли, свойственную преступлениям,

совершенным с особой жестокостью. Таким образом, полагаем, что использование вышеуказанных свойств боли характеризуют ее интенсивность, которая, в свою очередь, выступает признаком особых страданий.

Иными словами, в судебной практике (на основании проведенного нами анализа) и в науке уголовного права, указывается на интенсивность и длительность боли, как основные признаки страдания, выступающие результатом проявленной особой жестокости при совершении преступления. Именно эти характеристики боли и делают страдания особыми.

Вместе с тем, необязательно, чтобы эти два критерия рассматривать в совокупности для признания страданий особыми. А.Н. Попов отмечает, что страдания потерпевшего должны быть достаточно продолжительными^[100].

С.И. Дружков выделяет такую особенность мучений при убийстве с особой жестокостью, как длительность по времени и непрерывность в своей содержательной совокупности^[101]. А.И. Стрельников указывает на длительность физических и душевных страданий^[102]. Представляется, что длительность и интенсивность боли как показатели причинения особых страданий при совершении преступлений с особой жестокостью должны рассматриваться как один из двух возможных признаков. Безусловно, их совокупность более точно определяет их особый характер, но для установления особой жестокости по признаку причинения необходимых страданий, достаточно и одного из них. Например, применение смертельного яда, действующего достаточно быстро, но при этом вызывающего у потерпевшего сильную боль, при наличии иных обязательных признаков позволяет квалифицировать такое преступное деяние как совершенное с особой жестокостью.

Такого же подхода придерживается и следственно-судебная практика. Так, проведенный нами анализ судебных решений показал, что суды, аргументируя

свои выводы в части установления признака особой жестокости, так же связывают ее с интенсивностью и (или) с длительностью боли, испытываемой потерпев пшм.

На основании этого, результаты последующего анализа решений судов при рассмотрении конкретных уголовных дел по обвинению лица в совершении преступления с особой жестокостью свидетельствуют, что в 19,3 % случаях правоприменитель в мотивировочной части приговора указал только на длительность боли, в 5,7 % - учитывает только интенсивность боли,

испытываемой потерпевшим, и лишь в 6,8 % случаях - при описании причиненной боли указывает и на ее длительный характер и интенсивность в совокупности^[103]. Из этого можно заключить, что правоприменитель четко не связывает наличие особых страданий с одновременным причинением и длительной, и интенсивной боли потерпевшему.

На основании изложенного, мы приходим к выводу, что с позиции уголовного права и медицины особая жестокость является междисциплинарной категорией, поскольку ключевой характеристикой исследуемой дефиниции являются особо рода страдания, качественно отличающиеся по глубине их протекания и эмоционального переживания потерпевшим или иными лицами от обычных, свойственных практически любому преступлению. Указанные характеристики особых страданий, как нам представляется, необходимо рассматривать в качестве медицинского критерия, определяющего особую жестокость, поскольку расцениваются как особая боль, устанавливаемая на основании специальных познаний в области медицины. Для уголовного права не является новеллой определение юридически значимого признака через установление совокупности его медицинского и юридического критериев, а поскольку для оценки особой боли требуется специальное познание в области медицины, то вполне применимо к настоящему исследованию положение о

междисциплинарном подходе к характеристике исследуемой оценочной категории.

Медицинский критерий особой жестокости, по мнению автора, следует определять путем установления и четкой фиксации факта причинения потерпевшему боли, поддающейся измерению и установлению с позиций современного состояния и уровня развития медицины. Конститутивно необходимыми и юридически значимыми для установления искомого критерия признаками боли, из всего многообразия ее характеристик, нами предложено считать ее интенсивность и (или) длительность, вопрос определения которых представляется логичным относить к компетенции медицинской науки.

Юридический критерий особой жестокости нам представляется как совокупность юридически значимых признаков, которые будут рассмотрены нами далее. При этом указанный критерий устанавливается правоприменителем, основываясь на медицинских показателях длительности и интенсивности боли.