§ 3. Степени вины

Одной из Важнейших задач советского суда при установлении личной ответственности каждого подсудимого является индивидуализация его вины, установление степени его вины. Вопрос о степени вины встает не только при сравнении тяжести вины в совершении различных преступлений, но и при совершении аналогичных умышленных или аналогичных неосторожных преступлений разными лицами, или в разных условиях, или при совершении одного преступления несколькими соучастниками.

Из высказываний Ленина видно, что необходимо различать степени вины.

Для различения вины по ее степеням имеются все основания.

Ограничение понимания вины только как субъективной стороны состава преступления не дает судебным органам возможности поставить и разрешить вопрос о степени вины подсудимого. Умысел как элемент состава данного конкретного преступления, как психическое отношение лица к совершенному им деянию в форме предвидения конкретных последствий и желания их наступления не поддается различию с точки зрения его степени. С точки зрения психологической можно, конечно, говорить о раз^ линиях в характере и степени предвидения. С этой же точки зрения и желание (воление) может быть более и менее сильным.

Судебная практика показывает, однако, что суды, когда они определяют степень вины при умышленных преступлениях, говорят не о степени умысла, а о степени вины, так как они не в состоянии устанавливать различие в степени предвидения и желания. Если суды могут говорить о степени неосторожности (грубая неосторожность), то критерием для такого различения служит не степень «непредвидения» или степень «обязанности предвидения», а другие обстоятельства, объективные и субъективные, характеризующие отношение виновного к своим действиям. Точно так же в зависимости от различных объективных и субъективных обстоятельств советские

1 Ленин, Соч., т.

2 Ленин, Соч., т. XXVII, стр. 2817.

94

суды решают вопрос о степени ёины при умышленных преступлениях.

Учебники уголовного права и имеющиеся специальные работы не ставят вопроса о степенях вины. Теория уголовного права оставила этот вопрос без исследования. Между тем вопрос о степенях вины давно уже вошел в практику суда и прокуратуры 1. Судебная практика давно уже ставит вопрос и о степенях вины и об основных и второстепенных виновниках одного и того же преступления и ме терпит «обезлички персональной виновности подсудимых» 2.

Верховный суд СССР по делу Морозовой-Принцевой указал в связи с некоторыми обстоятельствами поступления продуктов на базу, что «эти обстоятельства требуют дополнительной проверки, поскольку они могут повлиять на вопрос как о степени вины осужденной, так и о размере ее материальной ответственности» 3.

По делу Уралбаева и других Пленум Верховного суда СССР указал на необходимость квалифицировать действия подсудимых по п. «д» ст. 17—162 УК РСФСР «с учетом роли и степени их вины» 4. Определение Судебной коллегии Верховного суда СССР от 18 октября 1941 г. говорит об «оценке степени вины» подсудимого5. По делу Матевосяна Верховный суд СССР указал: «Следовало учесть, что виноват не только он, но еще в большей мере администрация отделения Мясотреста» е.

1 Еще в 1918 г. на судебном процессе по делу «Об открытии явочным путем в г. Твери «Юридического бюро» обвинитель в своей речи говорил: «Граждане судьи! Я полагаю, что судить всех подсудимых огульно нельзя, ибо вина их неодинакова... Я выделю отсюда, главным образом, бывших следователей, ибо вина их является сугубой...» (цит. по книге «История советского уголовного права», М., 1948 г., стр. 151).

2 Постановление 47-го Пленума Верховного суда СССР от 7 июня 1934 г. о необходимости строжайшего соблюдения судами уголовно-процессуальных норм, — Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Верховного суда СССР, 1924— 1944 гг., М., 1946 г., стр. 114.

3 «Судебная практика Верховного суда СССР», 1945 г., вып.

* «Судебная практика Верховного суда СССР», 1943 г., вып. III, стр. 7.

5 См. также о «степени вины» «Судебную практику Верховного суда СССР», 1944 г., вып. III (IX), стр. 14.

6 «Судебная практика Верховного суда СССР», 1945 г., вып. VIII(XXIV), стр. 8.

95

I

О том, что степени вины не всегда одинаковы и что можно сравнивать степень вины отдельных подсудимых, убеждает и прокурорская практика. А, Я. Вышинский в обвинительной речи по делу о гибели парохода «Советский Азербайджан» говорил о подсудимых Мигущенко и Чеботареве: «Я не буду утверждать, что вина Мигущенко и Чеботарева равносильна и равноценна вине Кривоно-сова»'.

Верховный суд СССР постоянно указывает на различные обстоятельства объективного и субъективного характера, которые он признает смягчающими или отягчающими вину подсудимого. Так, по делу Ремизова Верховный суд СССР указал, что «вина его смягчается тем, что Ремизов был перегружен работой, выполнял одновременно обязанности заведующего хозяйством колхоза, кладовщика, кассира и заведующего» 2.

По делу Дудкина и Николаевой Пленум Верховного суда СССР указал, что «в ин а Николаевой в значительной степени смягчается тем, что она еще не имела достаточного опыта в своей работе» 3. По делу Аначко Пленум Верховного суда СССР говорит об «обстоятельствах, усугубляющих вину подсудимого» 4.

Так же обстоит дело в тех случаях, когда имеется общая вина и тяжесть ее должна быть распределена между несколькими лицами. Вина может быть общей (т. е. виною нескольких лиц в одном деянии) и индивидуальной (т. е. виною одного человека в одном деянии). Когда речь идет об оценке общей вины, то может встать вопрос о «части вины», т. е. о степени вины каждого из соучастников или совиновников, которая может быть большей или меньшей, Пленум Верховного суда СССР по

1 А. Я. Вышинский, Судебные речи, М, 1948 г., стр. 214.

2 «Судебная практика Верховного суда СССР», 1944 г., вып. V, стр. 42.

3 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР, второе полугодие 1939 г., 1041 г., стр.

* «Судебная практика Верховного суда СССР», 1944 г., вып. Ш(1Х), стр. 14.

96

делу Арчакова указал: «Беляев является заинтересованным лицом и, перекладывая значительную часть вины на других лиц, тем самым стремился смягчить свою вину» '. В определении Судебной коллегии Верховного суда СССР по делу Рамазанова говорится: «Не исключено, что Настулаев с целью переложения части своей вины на других оговаривает Рамазанова»2.

«Часть вины» или «степень вины» отдельного совинов-ника или соучастника может быть большей или меньшей. Особенно настоятельна бывает в судебной практике необходимость установить степень вины отдельных подсудимых в тех случаях, когда речь идет о соучастии и когда отдельные соучастники выступают в различных ролях.

Теоретические работы, ограничивающие изучение вины формально-психологическими признаками умысла и неосторожности, а вину рассматривающие только как «психическое отношение», естественно, не в состоянии обосновать дифференциацию степени вины каждого из соучастников, а следовательно, и установить его роль в совместном совершении преступления. Так, например, в учебнике Общей части уголовного права ВИЮН о со-виновничестве говорится только, что «вопрос об уголовной ответственности при таком соучастии не вызывает трудностей. Он решается для каждого соучастника на общих основаниях» 3. Точно так же, говоря о соучастии, автор (А. А. ПИОНТКОРСКИЙ) устанавливает только, что «роль» отдельного соучастника в совершении преступления может быгь различна. О различии в обоих случаях степени вины каждого из совиновников или соучастников автор не говорит. Это вытекает из его общего взгляда на вину только как на психическое отношение лица к совершенному им действию, и к его последствиям.

Недостаточность такого подхода к роли каждого из соучастников очевидна.

1 «Судебная практика Верховного суда СССР», 1943 г., вып. V, стр. 121.

2 «Судебная практика Верховного суда СССР», 1945 г., выл. VI, стр. 27.

3 Уголовное право. Общая часть, 1948 г., стр. 409.

7 Зак. 5568. Б. С. Утевский. 97

установлением Степени вины каждого из них, так как понятие «роли» не покрывается понятием степени вины (возможна большая роль при меньшей вине и наоборот).

Акад. А. Я. Вышинский еще в 1937 г. говорил, что «Советская уголовная политика требует дифференциации преступлений, индивидуализации вины, строгого различия главных и второстепенных виновников»1. Судебная практика давна уже пошла по этому пути. Уже давно в определениях и постановлениях Верховного суда СССР и в практике органов прокуратуры проводится различие между основными, или главными, виновниками преступления и виновниками второстепенными. Так, еще в 1938 г. постановление Пленума Верховного суда СССР от 27 декабря по делу Варшавского поставило суду первой инстанции в упрек, что им не был привлечен к ответственности основной виновник2.

В определении Железнодорожной коллегий Верховного суда СССР от 27 января 1939 г. говорится о неправильном привлечении к уголовной ответственности второстепенного виновника и о неправильном же разрешении в дисциплинарном порядке дела в отношении главных виновников3.

Змая 1939 г. Пленум Верховного суда СССР в постановлении по делу Чурикова, Егорушкина и Шмарова провел четкое разграничение между «основным виновни-к о м» — Егорушкиным, «второстепенным виновником» — Шмаровым и невиновным — Чуриковым. Дело заключалось в следующем. На станции Хопер произошло столкновение турного вагона с паровозом; этому предшествовали следующие обстоятельства: по распоряжению дежурного по станции Чурикова к паровозу, которым управлял Егорушкин, был прицеплен тур-ный вагон. Сцепщик Шмаров произвел сцепку неправильно. На машинисте Егорушкине, согласно § 438 Правил технической экснлоатации, лежала обязанность проверить перед отправлением поезда правильность сцеп-

1 А.

2 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда Союза ССР, 1940 г., стр. <66.

3 «Советская юстиция», 1039 г., № 11, стр. 61.

ления вагона с паровозом. Егорушкин этой обязанности не выполнил и правильность сцепления не проверил. В результате вагон в пути следования отцепился от паровоза и, развивая скорость, ушел под уклон по направлению к станции Хопер, где столкнулся с паровозом. Егорушкин не заметил отцепления и не дал сигнала обрыва.

Анализируя роль Егорушкина и Шмарова в наступлении преступного результата, Пленум Верховного суда СССР постановил, что «основным виновником по делу является Егорушкин, не проверивший правильности сцепления вагонов, а второстепенным виновником является Шмаров, действия которого могли повлечь тяжелые последствия лишь в том случае, когда машинист, как это имело место и в данном случае, не проверил правильности сцепления, что он обязан был сделать» '.

Аналогичное положение имелось и в деле Сарсаряна, Тутушкина и Вершинина. По этому делу суд назначил слесарю Вершинину, допустившему перегрев компрессора, более тяжелое наказание, чем начальнику станции Сарсаряну, который, зная о повышенной температуре компрессора, не принял мер к ее снижению и к ремонту компрессора в установленный срок, и механику Тутуш-кину, который, зная, что компрессор в течение нескольких дней работал с температурой, превышающей предельную, не принял мер к снижению температуры этого компрессора и к ремонту его в указанный по графику срок. Верховный суд СССР не нашел возможным считать Вершинина «главным виновником» аварии и признал его лишь «второстепенным в и н о в н и-к о м» 2.

Разделение совиновников на основных и второстепенных имеет большое практическое значение для дифференциации ответственности отдельных совиновников. Но это разделение применимо и при соучастии в узком смысле, так как оно может только содействовать инди-

1 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР, 1040 г., стр. 50—51.

2 «Советская юстиция», 1941 г., № 13, стр. 28.

7*

99

видуализации степени вины каждого из соучастников и дифференциации наказания1.

Совершенно правильно в обвинительной речи по делу о вредительстве на электрических станциях СССР А. Я. Вышинский говорил об «основных и главных виновниках» 2.

В докладе на 1-м совещании по вопросам науки Советского государства и> права А. Я. Вышинский говорил: «Надо пересмотреть и вопрос о так называемых главных и второстепенных виновниках, так как лицо, выполняющее второстепенные функции при совершении преступления, в действительности может быть вовсе не второстепенным участником. Организатор преступления может выполнять второстепенные функции, например стоять на страже, давать просто распоряжения и указания, однако от этого роль его в преступлении вовсе не превратится во второстепенную» э.

А. Я. Вышинский в том же докладе показал, что «>в убийстве С. М. Кирова вина Ягоды была главной, несмотря на то, что фактически роль его выражалась лишь в указании или распоряжении не мешать Николаеву в осуществлении своего злодейского замысла» 4.

Разграничение между основными и второстепенными виновниками, дифференциация степени вины каждого из совиновников и соучастников легко разрешается, если не ограничиваться рассмотрением только формально-психологических признаков умысла и неосторожности, а рас-

1 На это обстоятельство указывает т. Сотников в предложениях к проекту УК СССР. Он в качестве примера необходимости дифференциации наказания указывает: «По делам о хищениях социалистической собственности, квалифицируемых по закону 7 августа 1932 г., очень часто, наряду с главными виновниками, проходят соучастники, принимавшие участие в отдельных эпизодических, незначительных хищениях», — «Социалистическая законность», 1947 г., № 3, стр. '15.

2 А. Я. Вышинский, Судебные речи, М., 1948 г., стр. 3113. В практике Прокуратуры СССР издавна принято деление виновников на главных (основных) и второстепенных. См. протест по делу Аристова, — «Социалистическая законность», 1935 г., № 3, стр. 39; протест по делу Узлова—1936 г., № ¦&, стр. 61; протест по делу Федоренко — 103/9 г., № 12, стр. 03 и др.

3 А. Я- Вышинский, Основные задачи науки советского социалистического права, 1938 г., стр. 71.

4 Там же. . , t ¦ j

100

крывать в каждом деле материальное содержание вины подсудимого и давать ему ту или иную морально-политическую оценку. Различие в характере вины каждого из совиновников или соучастников, различная морально-политическая оценка каждого из них и его роли в совместном совершении преступления в дают возможность определить большую или меньшую степень вины каждого из них, а следовательно, и большую ил» меньшую ответственность.

Судебная практика давно уже стала на путь дифференциации степеней уголовной ответственности. Пленум Верховного суда СССР в постановлении от 4 июня 1947 г. по делу Бекетова, признанного виновным в том, что он организовал при участии некоторых из своих подчиненных хищение государственного имущества из воинского эшелона, указал: «По приговору суда Бекетов признан организатором хищения, что повышает степень его ответственности»1.

Верховный суд СССР в ряде своих постановлений и определений ввел понятие так называемой повышенной ответственности.

С этим понятием мы встречаемся впервые в постановлении Пленума Верховного суда СССР по делу Толон-кина и Слуцкина. Толонкин и Слуцкин работали в должности старших в почтовых вагонах и систематически, вместе с другими работниками, расхищали ценные вещи и посылки. Толонкин, Слуцкин и другие обвиняемые были осуждены по закону 7 августа 1932 г. После того, как Транспортная коллегия Верховного суда СССР действия всех осужденных, за исключением Толонкина и Слуцкина, переквалифицировала с закона 7 августа 1932 г. на п. «д» ст. 162 УК РСФСР, Прокурор СССР внес протест по этому делу, полагая, что и действия То-лонкина и Слуцкина подлежат переквалификации на п. «д» ст, 162 УК РСФСР. Пленум Верховного суда СССР отклонил протест, «так как Толонкин и Слуцкин должны нести повышенную ответственность (разрядка наша. — Б. У.) по сравнению с другими осу-

1 «Судебная практика Верховного суда СССР», 1947 г., вып. VI, стр. б.

101

жденными, поскольку они являлись старшими в вагонах

и, таким образом, отвечали за целость вверенных им посылок» К

Подобно тому как в деле Толонкина и Слуцкина «повышенную ответственность» создавали особые свойства. субъекта преступления, так в условиях военного времени в ряде случаев «повышенная ответственность» создавалась фактом повышения опасности некоторых преступлений во время войны. Можно привести целый ряд примеров такого признания во время Великой Отечественной войны повышенной ответственности подсудимых. Можно в качестве примера указать на повышение ответственности за хищения социалистической собственности и изменение в связи с этим квалификации хищений, ранее квалифицировавшихся по пп. «г» и «д» ст. 162, ст. 109 и ч. 2 ст. 116 УК РСФСР. Эти хищения во время Отечественной войны квалифицировались иногда по закону 7 августа 1932 г.

Так, например, судебная практика квалифицировала во время Великой Отечественной войны по закону 7 августа 1932 г. хищение снегозащитных щитов, заборов и т. п. Здесь основанием для перехода от квалификации по п. «г» ст. 162 УК РСФСР на закон 7 августа 1932 г. являлось повысившееся значение транспорта и повышение вместе с тем опасности всяких хищений, наносящих ущерб четкой и бесперебойной работе транспорта, а значит, и повышение ответственности за такие хищения.

В опубликованных постановлениях и определениях Верховного суда СССР можно найти еще ряд примеров

1 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда Союза ССР, второе полугодие 11939 г., стр. 27. В одном из постановлений 1941 г. Пленум признал неправильной квалификацию по п. «г» ст. 162 УК РСФСР хищений грузов, совершенных весовщиком по проверке грузов Севастьяновым, перонным контролером Лалотковым и сменным вагонным мастером Куликовым с мотивировкой, что «поскольку хищения производились группой систематически и в больших размерах, они подлежали квалификации по закону 7 августа 1932 г. тем более, что они были совершены работниками железной дороги, которые должны нести повышенную ответственность за сохранность грузов» (постановление от 3 апреля 1941 г.).

102

признания повышенной ответственности тех или других преступлений.

Чем же вызывалась во всех этих случаях повышенная ответственность? Ответ на этот вопрос следует искать в установленной выше связи между ответственностью и виной. Ответственность может усиливаться в зависимости от усиления степени вины. Нетрудно увидеть, что во всех приведенных выше примерах из судебной практики (например, дело Толонкина и Слуц-кина) повышенная ответственность связана.с признанием судом большей вины.

Рассмотрение вопроса о вине как общем основании уголовной ответственности не могло бы считаться полным и законченным, если бы оно не завершилось определением этого понятия.