§ 2. Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием

Причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения состоит в том, что виновный

либо профессиональной деятельности потерпевшего (п.

обогащается за счет неправомерного удержания у себя того имущества, которое должно было бы поступить в собственность или владение потерпевшего и тем самым пополнить его имущественный фонд.

По способам совершения рассматриваемый состав имеет большое сходство с мошенничеством, поскольку и в том, и другом случае действует частное лицо, которое, руководствуясь корыстными соображениями, прибегает в целях незаконного получения материальной выгоды к обману или использованию доверительных отношений, сложившихся между виновным и владельцем имущества на основании трудового или гражданско-правового договора. Поэтому все, что сказано выше относительно понятий «обман» и «злоупотребление доверием» при анализе такого способа хищения, как мошенничество, справедливо и для данного состава.

Но состав причинения имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием может применяться только тогда, когда в содеянном отсутствуют признаки хищения, главным из которых (можно сказать — ключевым) является незаконное изъятие имущества из фондов собственника, тогда как рассматриваемое преступление совершается путем воспрепятствования поступлению данного имуществ в фонд собственника или уклонения от передачи имущества, которое по тем или иным законным основаниям должно поступить в указанный фонд. Следовательно, в первом случае происходит уменьшение наличной массы имущества в данном фонде, во втором — его непополнение, т.

Отсюда вытекает различие и в характере материального ущерба: в одном случае он выражается в реальном лишении собственника или владельца, принадлежащих ему ценностей (положительный ущерб), в другом — в виде так называемой упущенной выгоды (неполученного дохода).

Стало быть, различна в сопоставляемых преступлениях и субъективная направленность обмана или злоупотребления доверием: при хищении они служат средством незаконного и безвозмездного завладения чужим имуществом, а при совершении преступления, предусмотренного ст. 165 УК, — средством незаконного удержания у себя имущества, подлежащего передаче лицу, имеющему право на это имущество, благодаря чему виновный не только причиняет имущественный ущерб собственнику или владельцу, но и извлекает определенную имущественную выгоду для себя или других лиц.

Таким образом, в отличие от хищения путем мошенничества, когда виновный путем обмана незаконно и безвозмездно завладевает чужим имуществом, при совершении рассматриваемого преступления ущерб причиняется не путем безвозмездного изъятия чужого имущества из обладания собственника, а посредством обманного уклонения от передачи должного. Следовательно, основное отличие между рассматриваемыми составами состоит в механизме извлечения виновным незаконной имущественной выгоды.

Для иллюстрации значимости проблем разграничения мошенничества и причинения имущественного ущерба без признаков хищения, приведем дело Д., являвшегося одним из руководителей авиакомпании «Донские авиалинии». В октябре 1993 г. представительство «Донавиа» в Объединенных Арабских Эмиратах за 26 тыс. долл. приобрело автомобиль «Mazda». Через 2 года было решено переправить автомобиль в Ростов-на-Дону и закрепить за головным офисом авиакомпании. Однако выяснилось, что таможенная пошлина превышает стоимость самого автомобиля. Тогда машину перерегистрировали на жену Д., прожившей в ОАЭ 6 месяцев, что давало ей право на таможенные льготы при ввозе автомобиля в Россию.

мошенничества. В действительности, в действиях Д. отсутствовал

умысел на хищение чужого имущества путем обмана и злоупотребления доверием, поскольку переоформление автомобиля на жену преследовало цель не его безвозмездного изъятия, а уклонения от уплаты таможенной пошлины, что на момент совершения данного преступления должно было квалифицироваться как причинение

имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления довери-

937

ем при отсутствии признаков хищения.

Таким образом, уклонение от передачи должного как таковое может выразиться и в уклонении от уплаты в федеральный или местный бюджет государственной пошлины, налогов, таможенных и других установленных законодательством обязательных платежей либо в занижении их размера и неполной уплате путем, скажем, заключения договора безвозмездного пользования имуществом с целью прикрытия фактической сделки купли-продажи, занижения фактической стоимости земельного участка или другого недвижимого имущества при совершении сделки по их приобретению и т. д. В этом отношении Верховный Суд СССР в свое время указывал, что причинение государству имущественного ущерба «в результате уклонения от уплаты налогов или других обязательных платежей» должно квалифицироваться как причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием.[722] Другое дело, что в действующем УК ответственность за уклонение от уплаты таможенных платежей и налогов регулируется специальными нормами (ст. 194, 198, 199 УК), которые, подчинись правилам разрешения коллизии конкурирующих уголовно-правовых норм, получают приоритет перед общей нормой, предусмотренной ст. 165 УК, которая в силу указанных соображений остается в резерве для тех ситуаций, которые специально в законе не предусмотрены.

В частности, для решения вопроса о характере причиненного ущерба важное значение приобретает определение того момента, с которого имущество поступает в фонд потерпевшего. От правильного его установления зависит квалификация содеянного либо как присвоения имущества, образующего состав хищения, либо как обращения в свою пользу имущества, которое еще не находилось в фонде собственника, но подлежало передаче в него, образующее состав причинения имущественного ущерба собственнику путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения.

Отвечая на поставленный вопрос в общей форме, можно сказать, что решающее значение для его уяснения приобретает то об-

стоятельство, имел ли виновный определенные полномочия на по-

лучение данного имущества или не имел таковых.[723]

I Если имущество передано лицу, не уполномоченному на его по- W лучение, но выдавшему себя за такового посредством обманных к действий, оно не успевает стать собственностью потерпевшего, в » связи с чем действия данного лица не являюется хищением денеж- 81 ных средств из соответствующего фонда, а представляюет собой м причинение имущественного ущерба путем обмана при отсутствии г признаков хищения. Именно так оценивается содеянное в случаях ж обращения в свою пользу поступающей от граждан платы за услуги, U предоставляемые предприятиями и организациями, которая в обход | установленного порядка была получена работником этих предпри-

ятий и организаций, не уполномоченным на ее получение. Такого р рода ситуации имеют место, в частности, при получении и обраще- i нии в свою пользу проводником вагона платы за безбилетный провоз пассажиров или грузов, при получении дополнительной платы

I слесарем авторемонтной мастерской за неуказанную в наряде рабо- f ту, при получении работником типографии платы за неучтенную й часть тиража заказанного издания и т.

f Вместе с тем, если обращение в свою пользу платы за выполне- ? ние «левого» заказа лицом, не уполномоченным на ее получение, 1 связано с выполнением этого заказа из материалов, принадлежащих ; собственнику-предприятию, то содеянное не охватывается составом ; рассматриваемого преступления и должно дополнительно квалифи- \ цироваться как хищение чужого имущества в соответствующей фор- ; ме (чаще всего растрата или кража) на сумму, составляющую сто- ; имость указанных материалов. В этом отношении еще Верховный

Суд СССР указывал, что обращение в свою собственность денежных средств работником сферы обслуживания населения, полученных от заказчика по прейскуранту, за выполненную им работу с использованием сырья или материалов предприятия следует рассматривать как хищение, а в случаях, когда при этом не используются сырье или материалы предприятия, содеянное надлежит квалифицировать как причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием.[724]

Если же имущество передано уполномоченному на его получение представителю собственника для последующего оприходования в фонде последнего, то такое имущество следует считать поступившим в фонд собственника с момента фактической передачи безотносительно к документальному его оприходованию со всеми вытекающими из этого юридического факта уголовно-правовыми последствиями. Главное из них состоит в том, что обращение в свою пользу имущества, совершенное лицом, уполномоченным на его получение, должно квалифицироваться как присвоение.

В определенных случаях обогащение виновного, совершившего рассматриваемое преступление, может выражаться не только в неосновательном сбережении им своего имущественного фонда, но и в его пополнении за счет имущества, которое должно было бы поступить в доход (государства) потерпевшего от третьего лица, но в силу обмана или злоупотребления доверием со стороны виновного так и не стало собственностью потерпевшего. Так, Пленум Верховного Суда СССР в постановлении по делу В.

Определенное сходство имеет ст. 165 УК и с такими формами хищения, как присвоение и растрата, предусмотренными ст. 160 УК: и в том и другом случае лицо, руководствуясь корыстными соображениями, прибегает в целях незаконного получения материальной выгоды к использованию доверительных отношений, сложившихся между виновным и владельцем имущества на основании трудового или гражданско-правового договора с тем, чтобы завладеть вверенным ему имуществом. Только в отличие от присвоения и растраты виновный в причинении имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием прибегает не к незаконному изъятию из фондов собственника вверенного ему имущества, а к незаконному его использованию, не ставя под сомнение право собственника на данное имущество в целом.

Примером такого рода действий является причинение имущественного ущерба собственнику путем незаконной эксплуатации его имущества лицом, которому это имущество вверено по работе. Такого рода незаконное использование вверенного имущества может выразиться в том, например, что водитель использует в личных целях транспортное средство или другую технику, вверенные ему для выполнения совершенно иных задач. Этот пример наглядно показывает, насколько нелепым оказалось бы в данном случае вменение в размер причиненного таким водителем ущерба собственнику автомобиля всей его (автомобиля) стоимости. Очевидно, что в подобных ситуациях речь может идти только об амортизационных расходах, связанных с незаконной эксплуатацией автомобиля лицом, которому он был вверен по работе, и об упущенной выгоде собственника автомобиля, который мог бы в это время пользоваться им в своих интересах, извлекая из него выгоду для себя.[726]

Отсюда также вытекает уже отмеченное различие и в характере материального ущерба, причиняемого незаконным удержанием у себя имущества, подлежащего передаче собственнику, с одной стороны, и незаконным временным пользованием этим имуществом — с другой. В первом случае этот ущерб выражается в реальном лишении собственника принадлежащих ему ценностей (положительный ущерб), а во втором — всего лишь в лишении на некоторое время возможности собственника извлекать выгоду из своего имущества, т. е. в виде так называемой упущенной выгоды (неполученного дохода).

Порой (особенно в условиях гиперинфляции) такого рода ущерб причиняется посредством завладения обманным образом чужими денежными средствами (например, путем выдачи себя за представителя коммерческой фирмы, заключения договоров поставки товаров и получения в предоплату соответствующих денежных средств различных коммерческих структур), которые затем вносятся на счета банка и после получения по ним процентов с извинениями и надуманными объяснениями относительно причин невыполнения своих обязательств перед контрагентами возвращаются последним с оставлением процентов у себя. Подобное же причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием совершается при невыполнении условий договора и умышленном затягивании возвращения денежных средств, перечисленных контрагентом по договору в качестве предварительной оплаты. Тем самым недобросовестная сторона, используя чужие средства и обращая в свою пользу доходы от пользования ими, право на которые ему заведомо не принадлежит, получает прибыль, лишая такой возможности собственника денежных средств и причиняя ему ущерб в виде упущенной выгоды (неполученных доходов).

Между тем в конкретных уголовных делах, связанных с незаконным использованием чужих денежных средств, приходится сталкиваться с тем, что вменяя, например, лицу, действующему на основании доверенности на ведение дела по оформлению наследственных прав на имущество и получившему в этом качестве некие денежные средства, а затем внесшему их на срочные банковские вклады на свое имя с целью получения по ним процентов, причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием в размере всей полученной им суммы денежных средств, следствие впадает в неразрешимое противоречие, а именно: а) инкриминируя причинение имущественного ущерба в размере всей суммы полученных им денежных средств, следствие тем самым ставит себя в условия, при которых оно обязано исходить из того, что все эти средства виновный намеревался обратить в свою пользу, но тогда его действия следует квалифицировать как хищение путем присвоения; б) не усматривая же в содеянном признаков хищения и квалифицируя его действия как причинение имущественного ущерба путем злоупотребления доверием, следствие тем самым лишает

I себя права вменять в объем этого ущерба всю сумму полученных им [денежных средств.

Разрешение этого противоречия возможно только посредством [установления того, чего же в действительности желал виновный, на і что был направлен его умысел. И если следствие не располагает до- [ казательствами того, что все полученные средства он намеревался i обратить в свою пользу, а намеревался лишь придержать и «покру- |тить» некоторое время денежные средства получателя наследства [ (например, получить по ним проценты), то в этом случае в размер [ причиненного его действиями ущерба следует вменять только те \ доходы, которые получатель наследства сам бы извлек из использования указанных денежных средств за время, на которое они были [ придержаны, т. е. упущенную им выгоду.

І Таким образом, следствие оказывается в описанной ситуации [ перед альтернативой вменения либо хищения денежных средств в і объеме всей наследственной денежной массы (задача-максимум), І либо причинения имущественного ущерба без признаков хищения, т. е. в размере упущенной получателем наследства выгоды ' (задача-минимум). На практике же следствие ставит иногда перед І собой более нелепую задачу — по объективной характеристике [действий вменить по минимуму, не усмотрев в содеянном при- ? знаков хищения, а по размеру причиненного ущерба — по максимуму, не обременяя себя исчислением упущенной выгоды, т. е. р искусственно конструирует несуществующий состав, в котором і признаки хищения отсутствуют, а размер ущерба определяется как при хищении. В действительности, если виновный имел намерение путем злоупотребления доверием получателя наследства извлечь незаконную материальную выгоду из временного пользования его имуществом, ущерб последнему должен исчисляться не 'в размере всей стоимости имущества, а только в размере упущенной им выгоды.

. Близко примыкает к данной разновидности преступных действий и незаконное пользование материальными благами, лишенными физических признаков, необходимых для признания содеянного хищением, в том числе противоправное корыстное пользование элек- гтрической и другими видами оплачиваемой энергии, потребление которых не может быть признано хищением ввиду отсутствия предмета как такового.

Как уже отмечалось, по УК РСФСР 1926 г. незаконное пользование электрической энергией рассматривалось в качестве кражи (ст. 163). После принятия УК 1960 г. уклонение от уплаты за пользование электроэнергией или газом стало квалифицироваться как причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения (ст. 94). В 1983 г. с предложением о восстановлении состава хищения энергии выступил М. Гельфер, который, поставив вопрос о том, что уклонение от уплаты за пользование электроэнергией не соответствует природе такого преступления, как причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием, попытался обосновать свой вывод тем, что на ее выработку затрачивается труд и расходуются огромные материальные средства, в силу чего электроэнергия не только обретает определенную экономическую стоимость, но и попадает в имущественный фонд государства. Стало быть ее противозаконное изъятие из наличного государственного фонда влечет уменьшение последнего и, как следствие, требует затрат на восполнение потерь, т. е. приводит к причинению серьезного материального ущерба, а потому содержит все необходимые признаки объективной стороны кражи.[727]

Однако несмотря на поддержку данного предложения рядом специалистов, законодатель принял иное решение, сконструировав на базе ст. 94 УК РСФСР 1960 г. специальную норму, предусматривающую ответственность за самовольное использование в корыстных целях электрической либо тепловой энергии или газа (ст. 942). После того же, как указанная норма была исключена из уголовного законодательства, такого рода действия вновь стали охватываться общей статьей, предусматривающей ответственность за причинение имущественного ущерба собственнику путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165 УК). К слову сказать, германское законодательство также не усматривает хищение в незаконном потреблении электроэнергии, исходя из того, что похищенными могут быть только овеществленные предметы внешнего мира, имеющие объем, т. е. твердые, жидкие и газообразные тела. Французская судебная практика и законодательство некоторых штатов США, напротив, придерживаются противоположной позиции, признавая возможность хищения подобных предметов.

Итак, получение имущественной выгоды путем обмана, наказуемое по ст. 165 УК, может выражаться, в уклонении от платежей либо неполной уплате платежей за пользование квартирой, газом, электрической или тепловой энергией и другими коммунальными 'услугами за счет отключения счетчиков или искажения их показаний, в уклонении от уплаты либо неполной оплате транспортных, гостиничных, зрелищных и других услуг, а равно в неуплате положенных сумм за произведенные в пользу виновного работы и т. п.

^ В отличие от прежнего новый УК предусматривает уголовную ответственность за причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием не только собственнику, но также иному титульному владельцу имущества. В качестве последних могут выступать лица, хотя и не являющиеся собственниками, но владеющие имуществом на праве пожизненного наследуемого владения, хозяйственного ведения, оперативного управления либо по иному основанию, предусмотренному законом или договором.

Средствами, используемыми для обманного причинения имущественного ущерба, могут быть те же документы, предметы и прочие явления материального мира, которые используются и для совершения мошенничества. Так, в одном случае с помощью поддельного пенсионного удостоверения можно необоснованно получить пенсию, что образует хищение путем обмана (ст. 159 УК), а в другом — пользоваться правом бесплатного проезда в общественном транспорте, что содержит в себе причинение имущественного ущерба путем обмана без признаков хищения (ст. 165 УК). f Сходство средств, используемых для совершения данных преступлений, предопределяет и необходимость одинакового решения других проблем, связанных с квалификацией по указанным статьям. В частности, использование заведомо подложных документов в качестве средства обмана при совершении преступления, предусмотренного ст. 165 УК, так же, как и при мошенничестве, не требует квалификации по ч. 3 ст. 327 УК, поскольку данное действие входит в качестве составного элемента в состав указанных преступлений. Вряд ли в этой связи можно считать последовательной позицию Верховного Суда СССР, который указывал, что причинение имущественного ущерба путем использования заведомо подложных документов должно квалифицироваться не только в качестве соответствующего имущественного преступления, но и как использование заведомо подложного документа.[728] Предъявление или предоставление подложного документа под видом подлинного является в данном случае разновидностью обманных действий. «Поэтому в случаях, когда состав преступления предусматривает обман в качестве способа действия (ст. 159, 165 УК), использование поддельных документов также не требует дополнительной квалификации по ч. 3 ст. 327 УК».[729]

Аналогичным изложенному для мошенничества является наше отношение и к использованию таких технических средств обмана, могущих быть примененными при совершении рассматриваемого преступления, как компьютеры. Никакой надобности в выделении причинения имущественного ущерба с использованием компьютерных технологий в отдельный состав не существует. Компьютерный обман рассматривается как однопорядковое с другими его разновидностями явление и в ст. 250 Модельного УК СНГ, диспозиция которой говорит о причинении значительного имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества «путем обмана или злоупотребления доверием либо путем модификации информации, хранящейся в компьютерной системе, сети или на машинных носителях».

Субъектом преступления, предусмотренного ст. 165 УК, может быть только частное лицо, достигшее 16-летнего возраста. Если же такие действия (при условии причинения ими существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства), совершены публичным должностным лицом, использовавшим свое служебное положение, виновный подлежит ответственности по ст. 285 (злоупотребление должностными полномочиями), а если служащим коммерческой организации — по ст. 201 УК (злоупотребление полномочиями).

' Таким образом, по характеру совершаемых действий рассматриваемое преступление весьма сходно с корыстным злоупотреблением должностными полномочиями (ст. 285 УК). Ведь с определенными оговорками можно сказать, что злоупотребление должностью — это тот же обман или злоупотребление доверием, но только совершаемые должностным лицом в сфере своей служебной деятельности, т.

' е. «служебное» или «должностное» причинение имущественного ^ущерба. В признаках, характеризующих субъекта преступления, и ^сокрыто основное различие между сопоставляемыми составами. Так, если использование в личных целях государственного имущества рядовыми работниками подпадает под признаки ст. 165 УК, то Диалогичные действия должностных лиц, совершаемые в своекорыстных интересах, должны рассматриваться по ст. 285 УК. і Субъективная сторона данного преступления характеризуется прямым умыслом и корыстной целью: виновный сознает, что обманывает собственника или законного владельца имущества либо упо- , требляет во зло им оказанное ему доверие, предвидит, что таким способом потерпевшему будет причинен имущественный ущерб и [ желает причинить этот ущерб, преследуя цель незаконного извлече- I ния имущественной выгоды.

Указанные намерения не могут присутствовать там, где «причинитель вреда» рассматривает вторую сторону в качестве должника, где между сторонами существуют гражданско-правовые отношения и вытекающий из них имущественный спор о причитающихся «виновному» и иным лицам денежных суммах, принадлежащих «потерпевшему».

Наказание по ч. 1 ст. 165 УК — штраф в размере до двухсот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух месяцев, либо обязательные работы на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительные работы на срок до одного года, либо арест на срок до четырех месяцев, либо лишение свободы на срок до двух лет.

Квалифицированные виды рассматриваемого преступления образует то же деяние, совершенное группой лиц по предварительному сговору .или неоднократно (ч. 2 ст. 165 УК).

Особо квалифицированным (ч. 3 ст. 165 УК) данное преступление будет тогда, когда деяния, предусмотренные частями 1 или

2 настоящей статьи: а) совершены организованной группой либо б) причинили крупный ущерб; в) совершены лицом, ранее два или более раза судимым за хищение, вымогательство либо причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием.

Понятие «крупный ущерб» в ст. 165 УК не идентично понятию «крупный размер» применительно к хищениям. Если последний признак четко формализован в прим. 2 к ст. 158 УК, то первый носит оценочный характер. В этой связи хотелось бы обратить внимание на содержащееся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1996 г. «О судебном приговоре» разъяснение о том, что «признавая подсудимого виновным в совершении преступления по признакам, относящимся к оценочным категориям (тяжкие или особо тяжкие последствия, крупный или значительный ущерб, существенный вред, ответственное должностное положение подсудимого и другие), суд не должен ограничиваться ссылкой на соответствующий признак, а обязан привести в описательной части приговора обстоятельства, послужившие основанием для вывода о наличии в содеянном указанного признака» (курсив наш. — А. Б.).[730] Кроме того, обязав приводить в описательной части приговора обстоятельства, послужившие основанием для вывода о признании вреда существенным, Верховный Суд РФ также указал, что при этом следует неукоснительно соблюдать конституционное положение (ст. 49 Конституции РФ), согласно которому неустранимые сомнения в виновности подсудимого толкуются в его пользу.[731]

§ 3. Неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения

Состав незаконного завладения транспортными средствами, начиная с того момента, как он был включен в УК РСФСР 1960 г. в виде дополнившей его статьи 2121, и до издания Федерального закона от 1 июля 1994 г. находился в главе «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения».[732] Поэтому объектом данного посягательства считалась общественная безопасность, ущерб которой обосновывался обычно тем, что угон связан с завладением автомототранспортными средствами лицами, как правило, не имеющими прав на управление ими и уже потому представляющими потенциальную опасность во время нахождения за рулем для неопределенно широкого круга лиц, либо не располагающими информацией относительно технического состояния чужого для него автомототранспортного средства, т. е. не знающими, в исправности ли его тормозная и прочие влияющие на безопасность системы, либо находящимися в состоянии опьянения, что естественно для тех, кто под влиянием ситуативного мотива завладевает транспортным средством в поисках «острых ощущений». Причинение же ущерба собственнику транспортного средства, как и отношениям собственности в целом, в такой трактовке было затушевано.

Упомянутый Закон от 1 июля 1994 г., имевший своей главной задачей преобразование составов преступлений протиЬ собственности, исключил из названной главы УК 1960 г. ст. 2121, предусматривавшую ответственность за угон автомототранспортных средств, но взамен включил в главу о преступлениях против собственности ст. 1481 о неправомерном завладении транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хи-

949 Г\

щения. Это означало такое существенное изменение представлений о социальной опасности и, следовательно, родовом объекте данного преступления, при котором на первый план выдвигались отношения собственности.

Особенностью непосредственного объекта неправомерного завладения транспортным средством является то, что оно, не ставя под сомнение право собственности в полном объеме на предмет завладения, посягает лишь на право пользования им, о чем свидетельствует отсутствие цели хищения в данном составе. При этом ущерб собственнику, причиненный в результате угона, может выражаться как в реальном положительном вреде (в виде амортизации транспортного средства, его порчи, или утраты, что естественно ожидать от угонщика, имеющего целью временно воспользоваться транспортным средством и чаще всего не заботящегося о его целости и сохранности), так и в упущенной выгоде (лишение собственника возможности пользоваться транспортным средством или получить ожидаемый доход от его эксплуатации).

В ст. 166 действующего УК, в отличие от предшествующей ей ст. 1481 УК 1960 г., обрисован более однородный круг предметов посягательства — транспортные средства, каковыми считаются устройства, предназначенное для перевозки по дорогам людей, грузов или оборудования, установленного на нем. Помимо прямо названных в данной статье автомобилей, включающих в себя автомото- транспортные средства всех видов и любого назначения (грузовые, легковые, санитарные, пожарные, гоночные, автобусы и пр.), предметами противоправного завладения, содержащего в себе признаки рассматриваемого состава, могут быть также мотоциклы и другие

950

приравненные к ним механические транспортные средства, приводимые в движение двигателем с рабочим объемом двигателя не менее 50 см3 (аэросани, мотонарты, мотороллеры и пр.); городской электротранспорт (трамваи и троллейбусы); любые тракторы (колесные и гусеничные); иные самоходные, т. е. оборудованные автономным двигателем машины, выполняющие не только транспортные, но и другие функции, в том числе любые дорожные, строительные, сельскохозяйственные, погрузочные и прочие специальные самодви- жущиеся машины (экскаваторы, грейдеры, автокраны, скреперы, автопогрузчики, бульдозеры, асфальтоукладчики, авто- и электрокары, комбайны и т. п.); боевые и транспортные машины МО, ФСБ, МВД и других спецслужб.

Все перечисленные транспортные средства должны отвечать пяти условиям: 1) быть самоходными, т. е. приводиться в движение автономными двигателями внутреннего сгорания с рабочим объемом не менее 50 см3 либо двигателями иных видов (электрическими, химическими, газовыми и пр.), но такой же мощности;[733] 2) признаваться гражданским законодательством в силу своей технической мощности источниками повышенной опасности; 3) подлежать регистрации в ГИБДД (ГАИ) или специальной ведомственной регистрации (ВАИ); 4) требовать для управления ими достижения определенного возраста (как правило, 16 лет), специального медицинского заключения о пригодности к управлению, специального обучения и получения права на их управление; 5) являться объектами, порядок передвижения и эксплуатации которых регулируется специальными правилами дорожного движения и другими ведомственными актами.

Таким образом, в сравнении с предшествующими статьями круг предметов рассматриваемого состава является меньшим (если иметь в виду, что из него исключено иное ценное имущество). Декриминализация уголовно наказуемого по ст. 1481 УК 1960 г. неправомерного завладения иным ценным имуществом, наводит на размышление, что те аргументы, которые приводились прежде в пользу изложенной выше трактовки объекта угона все же сохраняют свое значение. Иначе чем объяснить то, что среди необозримых разновидностей имущества, могущих быть предметом незаконного завладения, в законе выделяется лишь один его вид — транспортные средства? Только тем, что завладение последними связано не только с нарушением правомочия собственника на пользование своим имуществом, но с потенциальной угрозой безопасности движения и эксплуатации транспорта. Подтверждением этого служит и то, что угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава по-прежнему остается преступлением против общественной безопасности (ст. 211 УК).

Следовательно, после того как рассматриваемый состав был перенесен из главы, посвященной преступлениям против общественной безопасности, в главу о преступлениях против собственности в трактовке его объекта все поменялось местами с точностью «до наоборот»: во главу угла поставлено причинение ущерба собственнику транспортного средства, а причинение ущерба жизни и здоровью людей, вовлеченных в сферу использования и действия транспортных средств, отошло на задний план. Поэтому если лицо, неправомерно завладевшее транспортным средством без цели хищения, при управлении им допустило нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, повлекшее последствия, указанные в ст. 264 УК, его действия надлежит квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 166 и 264 УК.

Объективная сторона угона традиционно определяется в судебной практике через посредство таких действий, как захват тран-

952

спортного средства и поездка на нем.

Неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения следует считать оконченным с момента, когда транспортное средство приведено в движение или уведено (транспортировано) с места его стоянки (нахождения) любым способом, т. е. «с момента отъезда транспортного средства с места,

953

на котором оно находилось».

Так, Ермолин в состоянии опьянения шел по улице села и, увидев на дороге лежащий мотоцикл «Минск» и спавшего рядом человека, подошел к нему. Желая завладеть мотоциклом, он нанес спящему мужчине удары по голове обухом топора, пытался завести мотоцикл, покатил его по дороге, переместив на 15 метров. Однако увидевшие это граждане окриками его остановили, и он бросил мотоцикл на землю. Оценив изложенное, суд квалифицировал действия Ермолина в качестве угона, исходя из того, что завладение транспортным средством считается оконченным с момента, когда транспортное средство уведено с места его нахождения любым спосо-

с 954 бом.

Субъектом преступления, предусмотренного ст. 166 УК, является лицо, достигшее 14-летнего возраста.

Субъективную сторону рассматриваемого посягательства образует вина в виде прямого умысла, при котором виновный осознает, что неправомерно завладевает чужим транспортным средством и желает этого. От умысла на хищение данное желание отличается тем, что оно направлено не на обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, а на противоправное временное пользование этим имуществом в корыстных или иных целях без согласия собственника или иного владельца.

Мотив при этом может быть любой, в том числе и корыстный, если такое завладение продиктовано стремлением сэкономить на транспортных расходах. Однако отсутствие цели хищения (в том виде, в каком она понимается применительно к ст. 158-162 и 164 УК, т. е. в виде намерения обратить данное транспортное средство в свою собственность) обязательно для квалификации содеянного по ст. 166 УК. Именно данный субъективный признак позволяет отграничить угон транспортного средства от его хищения. Именно по умыслу, нацеленному не на обращение чужого транспортного средства в пользу виновного или других лиц, а на противоправное временное использование его в корыстных или иных целях без согласия собственника или иного владельца, и отличаются посягательства на имущество, ответственность за которые предусмотрена ст. 166 УК, от хищения.

Яркой иллюстрацией того, как непросто бывает определить направленность умысла в делах подобного рода служит дело Громова, признанного виновным Верховным судом Татарстана в разбойном нападении на Галяутдинова с применением шнура как предмета, используемого в качестве оружия, с причинением тяжкого телесного повреждения, с целью завладения имуществом в крупных размерах, а также в умышленном убийстве Галяутдинова из корыстных побуждений.

Судом первой инстанции было установлено, что Громов, имея при себе заранее приготовленный для совершения преступления трикотажный плотный шнур, с целью умышленного убийства водителя и завладения его автомобилем у магазина «Рыба» в г. Казани остановил автомашину, управляемую Галяутдиновым, и попросил подвезти его до магазина «Солнышко». Когда Галяутдинов довез Громова до указанного места и остановился, последний, осуществляя свое преступное намерение, с заднего сиденья автомашины накинул на шею Галяутдинова шнур и сделанной заранее петлей сдавил ему шею. От

механической асфиксии Галяутдинов скончался, а Громова на месте преступления задержали работники милиции.

При этом суд первой инстанции сослался на показания Громова, данные на предварительном следствии, в том числе в заявлении о явке с повинной, в котором Громов указал, что он хотел поехать домой в Пензу и с этой целью решил угнать какую-нибудь автомашину. На кольцевой дороге он остановил машину и попросил водителя (Галя- утдинова) довезти до магазина. Когда Галяутдинов его привез, он (Громов) сзади набросил ему на шею шнур и стал тянуть назад, чтобы тот потерял сознание, но, как впоследствии оказалось, лишил его жизни. На дополнительном допросе в качестве обвиняемого Громов показал, что решил уехать домой в Пензу на машине, покататься там на ней и бросить. С этой целью он остановил автомашину, попросил водителя доехать до магазина «Солнышко», где есть тихая улочка, и там, лишив водителя сознания, пересадить его на другое сиденье, а после где-нибудь высадить. В судебном же заседании Громов заявил, что «вследствие давления со стороны милиции» на предварительном следствии он оговорил себя в части намерения завладеть машиной. Однако суд первой инстанции, проанализировав все показания Громова, которые тот неоднократно менял, пришел к выводу о необоснованности его заявления, что причиной противоречивых показаний явилось применение к нему недозволенных методов ведения следствия.

При рассмотрении дела в кассационном порядке Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ правильность выводов суда первой инстанции о корыстном мотиве совершенного преступления была поставлена под сомнение, а приговор в части обвинения Громова в нападении на Галяутдинова с целью завладения его автомашиной, а также в его умышленном убийстве из корыстных побуждений и с целью облегчения разбоя признан основанным на предположениях, и на первый план выдвинулись содержащиеся в заявлении о явке с повинной и дополнительном допросе в качестве обвиняемого ссылки на то, что преступление совершено с целью завладения автомашиной и ее использования для разовой поездки из Казани в Пензу, т. е. с целью угона. При этом кассационная инстанция, сославшись на те же показания Громова, пришла к противоположному выводу, указав, что недозволенные методы к нему применялись и признав правдивыми отвергнутые судом первой инстанции показания Громова об удушении им водителя «в ходе возникшей ссоры по поводу оплаты за проезд», сославшись при этом на последовательность этих показаний, несмотря на то, что в них имеются многочисленные противоречия.

Так, на допросе в качестве подозреваемого Громов, скрывая его отчисление из военного училища, показывал, что приехал в Казань за покупками, жил на вокзале, водителю за проезд дал 10 тыс. рублей одной купюрой. Галяутдинову показалось мало, он начал оскорблять его. Он, Громов, оскорбления «принял близко к сердцу» и накинул на шею водителя шнур. На следующем допросе в качестве обвиняемого Г ромов уже показал, что за проезд расплатился пятидесятитысячной купюрой, водитель дал сдачу всего 20 тыс. рублей, что вызвало у него, Громова, претензии к Галяутдинову, и у них возникла ссора. Спустя три месяца Громов пояснил на допросе, что водитель машины оскорблял его и его мать, ударил по лицу рукой, после чего он, Громов, его задушил. В судебном заседании Громов заявил, что расплачивался пяти- или десятитысячной купюрами. А что касается ссоры, то не он, а водитель машины начал ее, попытавшись во время ссоры вытащить из-под сиденья какой-то предмет. После того, как он затянул шнур на шее Галяутдинова, пытался оказать ему помощь — расстегнул ка рубашке пуговицы.

Как видно из протоколов осмотра места происшествия и трупа, никаких денежных купюр в машине и в одежде Галяутдинова и каких-либо предметов на полу салона автомашины не обнаружено, на рубашке трупа расстегнута лишь одна пуговица воротника, т.е. показания Громова объективно опровергнуты.

В определении указано, что обнаружение у Г ромова атласа автомобильных дорог не изобличает его в преступлении. Однако, придя к такому выводу, кассационная инстанция не учла, что в атласе имелись пометки, сделанные рукой Громова, о маршруте следования в направлении Пензы от Казани и что в момент задержания он пытался избавиться от этого атласа. Изложенное, как указал суд, могло свидетельствовать о его намерении после захвата автомашины уехать на ней в Пензу. Удостоверение водителя Громов имел при себе. Кроме того, утверждая о совершении Громовым убийства в ссоре, кассационная инстанция оставила без оценки тот факт, что Галяутдинов был задушен не просто накинутым на шею шнуром, а петлей, которая образовала замкнутую странгуляционную борозду с перекрестом ветвей на передней поверхности шеи. Не дана оценки и тому обстоятельству, что до написания заявления о явке с повинной Громов отрицал принадлежность ему шнура, утверждая, что последний случайно попал ему «под руку» в автомашине, хотя в последующем Громов опознал свой шнур среди других шнуров, а криминалистическая экспертиза установила общую родовую принадлежность волокон, обнаруженных в карманах брюк Громова, с волокнистым составом шнура.

Признавая отсутствие у Громова корыстного мотива убийства, кассационная инстанция сослалась на то, что преступление совершено в центре города, при скоплении большого числа людей. Однако сам Громов показывал, что для совершения преступления он специально попросил водителя доехать до магазина «Солнышко», где есть «тихая улочка». Кроме того, вывод о совершении преступления Громовым при большом скоплении людей произволен и доказательствами не подтверждается.

При новом рассмотрении дела Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ квалифицировала действия Громова как разбой с применением предметов, используемых в качестве оружия и с причинением тяжких телесных повреждений, а также как убийство из корыстных побуждений и с целью облегчить совершение другого

955

преступления.

Таким образом, рассматривая дела о преступлениях, связанных с неправомерным завладением транспортными средствами, суды должны в каждом случае тщательно выяснять, какую цель преследовало лицо, совершая эти действия, и при установлении умысла на захват чужого транспортного средства с намерением в дальнейшим пользоваться им как своим собственным или распорядиться посредством продажи и обратить в свою пользу вырученные деньги квалифицировать содеянное по соответствующим статьям УК, предусматривающим ответственность за преступления против собственности. Завладение чужим транспортным средством с целью его разукомплектования и последующего использования деталей в качестве запчастей также представляет собой хищение. При этом дополнительной квалификации этих действий по ст. 166 УК не требуется, поскольку неправомерное завладение транспортным средством является в таких случаях способом хищения.

Не требуют квалификации по ст. 166 УК и действия виновного, обратившего в свою пользу угнанное им транспортное средство, т. е. такой захват транспортного средства, который изначально был продиктован целью его разового использования, но впоследствии (в полном соответствии с уже упоминавшейся возможностью трансформации первоначально возникшего намерения с совершения менее тяжкого на более тяжкое преступление) приобрел корыстнохищническую направленность.

Так, Воронин на своем мотоцикле приехал в село Стемасе Веш- каймского района Ульяновской области. Мотоцикл у него поломался.

В связи с этим Воронин и Цыганов проникли во двор дома Полесова и угнали его мотоцикл, а затем отбуксировали его в село Беклемише- во, где проживал Воронин. На следующий день Воронин разобрал на части мотоцикл, принадлежавший Полесову, сточил на раме и двигателе номера и перекрасил в другой цвет, добавив некоторые части от своего мотоцикла и собрав таким способом мотоцикл марки «Восход», стал им пользоваться. При этом, как показал Воронин в стадии

предварительного следствия и в судебном заседании, мысль завладеть мотоциклом Полесова возникла у него, как только он приехал домой, для чего он и занялся его переделкой и перекраской. Из этого следует, что действия Воронина, связанные с угоном мотоцикла, переросли в его кражу, в связи с чем судом правильно был исключен из

с              956

обвинения угон и оставлена лишь одна кража.

Во всех этих случаях действия лица следует квалифицировать не в соответствии с первоначально возникшими намерениями, а в соответствии с фактически совершенными деяниями, в которых был реализован новый умысел.

В ч. 2 ст. 166 УК предусмотрены такие квалифицированные виды рассматриваемого преступления, как его совершение: а) группой лиц по предварительному сговору; б) неоднократно; в) с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия.

При неправомерном завладении транспортным средством без цели хищения несколькими лицами по предварительному сговору действия каждого из соисполнителей следует квалифицировать по п. «а» ч. 2 ст. 166 УК независимо то того, кто из участников преступной группы фактически управлял транспортным средством.[734]

Неправомерное завладение транспортным средством без цели хищения надлежит квалифицировать как совершенное неоднократно во всех случаях, когда ему предшествовало совершение одного или более преступлений, предусмотренных ст. 158-166, а также ст. 209, 221, 226 и 229 УК, независимо от того, было ли оно за эти деяние осуждено или нет. Однако рассматриваемое преступление не может квалифицироваться как неоднократное, если судимость за ранее совершенное тождественное или однородное преступление с лица снята или погашена в установленном законом порядке, а также если к моменту совершения нового преступления истекли сроки давности уголовного преследования за прежнее преступление. Не имеет значения для квалификации неправомерного завладения транспортным средством как совершенного неоднократно и то обстоятельство, являлся ли предшествующий случай оконченным преступлением или покушением на него.

Признаки насилия, не опасного для жизнц или здоровья, либо угрозы применения такого насилия идентичны тем, которые изложены при анализе состава насильственного грабежа.

В ч. 3 ст. 166 говорится об особо квалифицированном угоне, т. е. деянии, предусмотренном частями первой или второй настоящей статьи, совершенном организованной группой либо причинившем крупный ущерб.

Квалифицирующий признак «причинение значительного ущерба» может быть инкриминирован лишь в случае реального наступления указанного последствия, вызванного, например, повреждением, утратой либо уничтожением имущества, стоимость которого вовсе не обязательно должна отвечать критериям крупного размера, указанным в прим. 2 к ст. 158 УК.

Наконец, ч. 4 ст. 166 УК устанавливает ответственность за деяния, предусмотренное частями первой, второй или третьей настоящей статьи, если они совершены с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Признаки такого рода насилия аналогичны соответствующим критериям насилия, характерного для разбоя.

ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ СОБСТВЕННОСТИ, НЕ СВЯЗАННЫЕ С ИЗВЛЕЧЕНИЕМ ИМУЩЕСТВЕННОЙ ВЫГОДЫ

На первых этапах истории уголовного права преступления против чужого имущества, связанные с его уничтожением, обнимали собой две группы посягательств: уничтожение собственно имущества и уничтожение или порчу межевых и других знаков, обозначающих, что то или иное имущество является чужой собственностью.

Например, в Пространной редакции Русской Правды говорится как об уничтожении (повреждении) борти (т. е. пчелиной колоды, пасеки) или повреждении участков леса с бортными деревьями (ст. 71, 72), так и о перепашке межи в поле или повреждении знаков собственности на дубах (ст. ст. 72, 73). Причем наказание за повреждение знаков собственности порой предусматривалось не меньшее, чем за уничтожение самого имущества (штраф 12 гривен).[735]

Ныне уничтожение межевых знаков границ земельных участков, а равно уничтожение или повреждение маркшейдерских, водохозяйственных или водоохранных информационных знаков, а также знаков, определяющих границы прибрежных защитных полос и водоохранных зон водных объектов, в том числе прибрежных полос внутренних морских вод и территориального моря РФ, знаков санитарных (горно-санитарных) зон и округов, лечебно-оздоровительных местностей и курортов, особо охраняемых природных территорий, лесоустроительных или лесохозяйственных знаков в лесном фонде и в лесах, не входящих в лесной фонд, а равно знаков, устанавливае-

мых пользователями животным миром или специально уполномоченными государственными органами по охране, контролю и регулированию использования объектов животного мира и среды их обитания, зданий и других сооружений, принадлежащих указанным пользователям и органам, влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от трех до пяти МРОТ; на должностных лиц — от пяти до десяти МРОТ; на юридических лиц — от пятидесяти до ста МРОТ (ст. 7.2 Кодекса РФ об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г.).

К преступлениям же против собственности, не связанным с извлечением имущественной выгоды, относятся умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст. 167) и уничтожение или повреждение имущества по неосторожности (ст. 168 УК). Причиняя ущерб собственнику или владельцу имущества, указанные преступления вместе с тем не направлены на незаконное обогащение виновного за счет этого имущества, что позволяет выделить их в самостоятельную группу посягательств против собственности. Тем более, что опасность указанных преступлений состоит не только в причинении имущественного ущерба, но и возможном или действительном причинении вреда отношениям, обеспечивающим неприкосновенность жизни и здоровья личности, которые в таком случае могут быть дополнительным объектом посягательства.

Для вычленения непосредственного объекта данных преступлений необходимо прибегнуть к систематическому толкованию уголовного закона, предполагающему уяснение смысла указанных уголовно-правовых норм путем установления их связей с другими нормами права. В зависимости от принадлежности сопоставляемых норм такое толкование может быть внутрисистемным и межсистем- ным. Безусловно, это деление достаточно условно, поскольку многое в нем зависит от того, что мы рассматриваем в качестве системы, а что образует ее подсистемы. Но если в качестве системы рассматривать уголовное законодательство, то на внутрисистемном уровне толкование состоит в сопоставлении между собой различных правовых норм, изложенных в УК.

Прежде всего такое толкование необходимо для уяснения уголовно-правовых предписаний ссылочного характера. Вместе с тем без систематического толкования не обойтись и при уяснении тех статей уголовного закона, которые строго формально не относятся к числу ссылочных. Так, установление признаков уничтожения имущества, ответственность за которое предусмотрена ст. 167 и 168 УК, следует выяснять при посредстве логико-системного сопоставления названной статьи с причинением имущественного ущерба путем взрыва, поджога и иных действий, образующих терроризм (ст. 205), с погромами, поджогами и уничтожением имущества в ходе массовых беспорядков, хулиганства или вандализма (ст. 212, 213, 214), с уничтожением имущества вследствие нарушения всякого рода правил безопасности, эксплуатации, ремонта и т. п. (ст. 215-220, 224, 225, 246- 252, 255-262, 263-264, 266-269, 274, 349, 351, 352), с уничтожением или повреждением памятников истории и культуры (ст. 243), со взрывами, поджогами или иными действиями, направленными на разрушение или повреждение предприятий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи и объектов жизнеобеспечения населения при диверсии (ст. 281), с повреждением документов, штампов или печатей (ст. 325), с надругательством над Государственным гербом или Государственным флагом (ст. 329), с умышленным уничтожением или повреждением военного имущества (ст. 346), с массовым уничтожением растительного или животного мира либо водных ресурсов при экоциде (ст. 358).

Предметом посягательства при уничтожении или повреждении может быть любое имущество, обладающее свойствами, позволяющими тем или иным образом влиять на его материальную форму. В качестве такового может выступать как движимое, так и недвижимое имущество, в том числе и изъятое из гражданского оборота.

Исключение составляет лишь то имущество, посягательство на которое причиняет ущерб не только и не столько отношениям собственности, сколько другим объектам. В этом отношении самостоятельные составы преступлений образуют вандализм, т. е. осквернение зданий или иных сооружений, порча имущества на общественном транспорте или в иных общественных местах (ст. 214 УК), разрушение или повреждение транспортных средств, путей сообщения, средств сигнализации или связи либо другого транспортного оборудования (ст. 267 УК), уничтожение или повреждение официальных документов, штампов или печатей (ст. 325 УК) и т. д.

С точки зрения гражданско-правовой уголовный закон указывает лишь на один признак уничтожаемого или повреждаемого имущества — оно должно быть чужим для субъекта данного преступления. На возможность уголовной ответственности за уничтожение или повреждение своего имущества указывал в свое время М. М. Исаев, утверждая, что «при известных условиях уголовнонаказуемым является истребление даже своего собственного имущества (например, умышленный забой своего записанного в племенной книге высокопродуктивного скота)».[736] Однако те времена, когда лицо было не властно даже над собственным имуществом, канули в лету. Современное гражданское законодательство не возбраняет собственнику распоряжаться своим имуществом, в том числе и путем его уничтожения.

Тезис о невозможности уголовной ответственности за уничтожение собственного имущества не может быть опровергнут и случаями уничтожения лицом своего застрахованного имущества с целью получения страхового возмещения. Поэтому, соглашаясь в принципе с необходимостью квалификации такого рода действий как преступлений против собственности,[737] нельзя все же не отметить, что данные примеры не являются разновидностью преступлений против собственности, совершаемых собственником, поскольку предметом преступления является в данном случае все же чужое имущество, получаемое страхователем от страховой организации (страховщика) в виде страхового возмещения, а не собственное имущество виновного, которое служит лишь средством для создания видимости законности его получения. Таким образом, в некоторых случаях акты уничтожения или повреждения собственного имущества могут образовывать состав преступления, но не предусмотренный ст. 167 УК, а иной, например, приготовление к мошенничеству (ч. 1 ст. 30 и ст. 159 УК), если указанные действия в отношении собственного имущества предпринимаются с той целью, чтобы получить за него страховое возмещение. В случае выплаты страхового возмещения содеянное должно квалифицироваться соответственно как оконченное мошенничество (ст. 159 УК). Нетрудно, однако, видеть, что в этом случае посягательство имеет своим предметом не имущество, принадлежащее виновному, а имущество, принадлежащее страховой организации.

Единственной сферой, где этот вопрос продолжает сохранять свою актуальность, остается сфера совершения имущественных посягательств в отношении общей собственности участниками этой собственности. Применительно к совершению таких преступлений путем поджога имущества Верховный Суд СССР в постановлении Пленума от 2 марта 1989 г. «О практике применения судами законодательства по делам, связанным с пожарами», подчеркнув, что «в (соответствии с законом умышленное уничтожение или повреждение путем поджога собственного имущества не образует состава преступления», вместе с тем указал: «Однако если в результате такого поджога причинен вред государственному, общественному имуществу либо личному имуществу других граждан (в том числе членов семьи, колхозного двора и т. п.), действия виновного, желавшего или допускавшего наступление таких последствий, должны квалифицироваться как умышленное уничтожение или повреждение имущества, совершенное путем поджога. При неосторожном отношении лица, совершившего поджог своего личного имущества, к указанным последствиям, содеянное, в случае гибели людей или наступления иных тяжких последствий, должно квалифицироваться по статьям УК об ответственности за неосторожное уничтожение или повреждение имущества» (п. 2).961

Соответственно было предписано решать вопрос и об определении размера причиненного в данном случае ущерба. Если при рассмотрении дел о возмещении ущерба следует исходить из того, что возмещению подлежат стоимость всего уничтоженного огнем имущества либо расходы по восстановлению частично поврежденного в результате пожара или при его тушении имущества, то в тех случаях, когда уничтоженное или поврежденное имущество является общей совместной собственностью виновного в пожаре и других лиц (например, совместно нажитое имущество супругов или колхозного двора), суд, определяя размер сумм, подлежащих взысканию, должен установить долю, принадлежащую в совместном имуществе виновному лицу, и исключить ее из взыскиваемой суммы (п. 12).

Чужим для виновного продолжает оставаться и то имущество, которое приобретено им противоправным путем. Следовательно, не может быть предметом рассматриваемого преступления имущество, похищенное или добытое иным преступным путем тем лицом, которое его в последующем уничтожает или повреждает, поскольку наказуемы в данном случае сами действия по его приобретению. А они могут выразиться в хищении (ст. 158-162, 164), вымогательстве (ст. 163), неправомерном завладении автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166), в приобретении имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175 УК), в нарушении правил сдачи государству драгоценных металлов и драгоценных камней (ст. 192), в коммерческом подкупе (ст. 204). обмане потребителей (ст. 200), незаконной добыче водных животных и растений (ст. 256), незаконной охоте (ст. 258), незаконной порубке деревьев и кустарников (ст. 260) получении взятки (ст. 290), в незаконных действиях в отношении имущества, подвергнутого описи или аресту либо подлежащего конфискации (ст. 312), в укрывательстве преступлений (ст. 316) и других преступных действиях имущественного характера. Вторичное же возложение уголовной ответственности за последующее распоряжение преступно приобретенным имуществом противоречит принципу non bis in idem. В частности, действия лица, совершившего кражу автомашины с целью реализации ее по частям и для сокрытия преступления уничтожившего ее кузов, не требуют дополнительной квалификации по ч. 2 ст. 167 УК.

Например, Архипов был признан Марксовским городским народным судом Саратовской области виновным в том, что он проник в гараж Фалина и совершил кражу его автомашины, которую впоследствии разобрал на запасные части, а оставшийся кузов сжег.

Рассматривая протест заместителя Генерального прокурора РФ об отмене приговора в отношении Архипова в части осуждения его за умышленное уничтожение или повреждение имущества, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ указала, что Архипов необоснованно признан виновным в уничтожении имущества Фалина, поскольку он таким образом лишь распорядился похищенным: разобрал автомобиль на запасные части с целью их реализации, а оставшийся кузов сжег и сбросил в котлован, скрывая следы преступления. При таких обстоятельствах все преступные действия Архипова охватываются составом кражи и дополнительной квалифика- *              962

ции не требуют.

Как указывается в одном из определений Военной коллегии Верховного Суда РФ, в соответствии с законом под хищением понимается совершенное с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц. Оно включает в себя не только противоправное завладение, но и последующее пользование и распоряжение очищенным фактически как своим собственным. Следовательно, ицо, совершившее хищение, должно нести уголовную ответствен- ость лишь по статье, предусматривающей ответственность за это реступление. Никакой дополнительной ответственности за последующую судьбу похищенного имущества, в частности за его утрату,

963

повреждение и уничтожение, на это лицо не возлагается.

Повышение значения информационной безопасности для жизнедеятельности общества побуждает обратиться и к проблемам уничтожения или повреждения каких-либо объектов в данной сфере. Являясь нематериальным объектом, информация как и результаты интеллектуального труда, всегда выражается в какой-либо объективной форме, чаще всего физически зафиксированной на материальном носителе. Получающий доступ к информации в компьютерной системе или сети получает таким образом и возможность определять юридическую судьбу данной информации (вплоть до ее уничтожения).[738]

Как уже отмечалось, опасности, грозящие компьютерной информации, составляют предмет заботы единого целого — информационной безопасности в сфере использования компьютерной техники. Вместе с тем они столь специфичны, что по каждому из уязвимых для компьютерной информации направлений может быть «выставлен» отдельный уголовно-правовой заслон. Одно из самостоятельных направлений уголовно-правового регулирования составляет защита компьютерного оборудования от физического уничтожения или повреждения «в добром, старом луддитовском духе».

Совершенно очевидно, что интерес, который имелся при повреждении вязального станка весьма значительно отличается от повреждения компьютерной системы или сети в таких, скажем, сферах деятельности, как оборона, государственное управление, банковские и финансовые институты, и прочих информационных систем, к которым предъявляются повышенные требования к надежности функционирования в соответствии с характером и важностью решаемых при их посредстве задач. Последствия злонамеренного вывода из строя подобных систем делают видение компьютерного Апокалипсиса ничуть не менее реальным, чем видение Апокалипсиса экологического и ядерного, особенно если учесть, что дебри компьютерных технологий сегодня настолько густы, что в них возникают возможности, неожиданные даже для создателей, не говоря уже о любите- лях-одиночках или группах «спецназовцев-хакеров». Впрочем, при физическом разрушении даже менее значимых компьютерных систем убытки для собственника с учетом стоимости не только компьютерного оборудования, но и утраченной им информации, а также неполученных доходов и затрат на ее восстановление могут быть весьма ощутимыми.

Очевидно, что ст. 273 УК, предусматривающая ответственность за создание, использование и распространение вредоносных программ для ЭВМ, не охватывает указанные случаи, коль скоро в ней идет речь о создании или внесении таких изменений в существующие программы, которые заведомо приводят только к несанкционированному уничтожению или «повреждению» (модификации) информации, а также нарушению работы ЭВМ или их сети, но не более того. Таким образом, указанная статья имеет отношение лишь к случаям «информационного» выведения из строя компьютерного оборудования, подобных тому, когда, скажем, оператор, поссорившийся с нанимателем, перед увольнением изменяет пароль и устанавливает код, исключающий реагирование компьютера на обычные команды, в результате чего компьютерная система перестает работать.[739]

Статья 274 УК, предусматривающая ответственность за нарушение правил эксплуатации ЭВМ, системы ЭВМ или их сети, также не охватывает указанные случаи. Поэтому представляется весьма необходимым введение уголовной ответственности за так называемый компьютерный саботаж (вредительство), известный уголовному законодательству ряда стран, а также рекомендованный экспертами

Совета Европы к включению в список преступлений, должных подлежать наказанию в рамках уголовного права. Например, в ст. 351 белорусского УК он определяется как умышленное уничтожение, ^локирование, приведение в непригодное состояние компьютерной нформации или программы, либо вывод из строя компьютерного оборудования, либо разрушение компьютерной системы, сети или машинного носителя.

При наличии аналогичной нормы в российском УК его ст. 167 охватывала бы только случаи уничтожения, условно говоря, «железа», т. е. (информационно чистого) незагруженного компьютерного оборудования. Однако в практике уже имелись случаи и предумышленного вывода из строя исключительно компьютерной программы.

Так, в августе 1983 г. на Волжском автомобильном заводе в г. Тольятти был изобличен некий программист, который из мести к руководству предприятия умышленно внес изменения в программу ЭВМ, обеспечивающую заданное технологическое функционирование автоматической системы подачи механических узлов на сборочный конвейер. В результате произошел сбой в его работе, причинивший материальный ущерб заводу, эквивалентный на то время 1 млн руб. Подсудимый обвинялся по ч. 2 ст. 98 УК РСФСР, предусматривающей ответственность за умышленное уничтожение или повреждение государственного имущества, причинившее крупный ущерб. Судья и народные заседатели испытывали в связи с этим немалые затруднения, ибо обвиняемый и его адвокат утверждали, что ничто натурально повреждено не было — поврежденным оказался лишь порядок работы, защита которого не подпадает ни под одну статью действующего уголовного законодательства. И все же приговор был вынесен с назначением трех лет лишения свободы условно, взысканием суммы, выплаченной рабочим за время вынужденного

простоя главного конвейера и переводом на должность сборщика 966

главного конвейера.

Такого рода неправомерное уничтожение или изменение обрабатываемых информационных ресурсов, осуществленное лицом посредством законного (санкционированного) доступа к соответствующей информационной среде, не подпадает ни под один из имеющихся в российском УК составов преступлений в сфере информационной безопасности. Поэтому пока состав уничтожения или повреждения чужого имущества может использоваться и для случаев уничтожения или повреждения (модификации) информации, хотя для практики такой подход еще весьма непривычен.

С объективной стороны уничтожение и повреждение — родственные понятия, характеризующие различную степень разрушения или порчи имущества. Если уничтожение означает приведение предмета в полную негодность, в результате чего он целиком теряет свое потребительское или иное целевое назначение и не подлежит восстановлению, то повреждение — это приведение предмета в состояние, существенно или временно затрудняющее его использование, снижающее его потребительские свойства или ограничивающее его хозяйственное назначение, но не исключающее возможности восстановления первоначального состояния при соответствующей затрате труда и материалов.

С операционной стороны уничтожение или повреждение имущества может быть совершено путем активных действий, выражающихся в механическом (отделение тех иных деталей агрегата или механизма), физическом (сожжение, затопление, забой животных), химическом (растворение в кислоте) и других способах энергетического воздействия на материальные предметы, в результате чего прекращается само их существование в прежнем виде (полное истребление имущества) либо они приводятся в непригодность (полную, частичную или временную) для целевого использования. В ряде случаев тех же результатов можно добиться и путем бездействия, т. е. путем непринятия мер к предохранению имущества от разрушающего воздействия климатических, биологических и прочих факторов, например, сырости, вредителей, либо путем оставления без пищи и воды животных. Например, в п. 3 ст. 230 ГК говорится, что лицо, «задержавшее безнадзорных животных, и лицо, которому они переданы на содержание и в пользование, обязаны их надлежаще содержать и при наличии вины отвечают за гибель и порчу животных в пределах их стоимости», а ст. 227 ГК предоставляет право на реализацию найденной скоропортящейся вещи, устанавливая в пределах ее стоимости ответственность лица, нашедшего вещь, за ее утрату или повреждение в случае умысла или грубой неосторожности.

Помимо совершения всякого рода действий (или бездействия), умышленно направленных или неосторожно приводящих к выводу [из строя имущества, объективная сторона этого преступления включает в себя также общественно опасные последствия в виде причинения значительного ущерба (ч. 1 ст. 167 УК) или крупного размера приведенного в негодность чужого имущества (ч. 1 ст. 168 УК), при отсутствии которых уничтожение или повреждение имущества образует не преступление, а гражданско-правовой или административный деликт. Естественно, что в обоих случаях обязательным элемен- I том объективной стороны является причинная связь между уничто- ; жением или повреждением имущества и наступлением указанных в ? законе последствий.

Следовательно, юридически оконченным рассматриваемое преступление считается при условии причинения собственнику или законному владельцу имущества реального имущественного ущерба. Причем его исходный размер в отношении умышленного уничтожения или повреждения имущества должен быть значительным (ч. 1 ст. 167 УК), тогда как те же действия, совершенные по неосторожности, признаются уголовно наказуемыми лишь при крупном размере уничтоженного или поврежденного имущества (ст. 168 УК). Умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, не повлекшее причинения значительного ущерба, влечет наложение административного штрафа в размере от трех до пяти МРОТ (ст. 7.17 КоАП от 30 декабря 2001 г.), а аналогичное по последствиям неосторожное уничтожение или повреждение чужого имущества остается за рамками даже административной ответственности.

Поскольку понятие значительного ущерба в ни в административном, ни в уголовном законе не раскрывается, вопрос о том, является ли материальный ущерб таковым — это вопрос факта, который должен разрешаться в каждом отдельном случае с учетом всех конкретных обстоятельств дела. Ни право, ни правоприменительная практика не выработали пока универсальных критериев, позволяющих провести водораздел между значительным и незначительным ущербом, причинение которого вследствие умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества влечет лишь административную ответственность в виде наложения административного штрафа в размере от трех до пяти минимальных размеров оплаты труда по ст. 7.17 Кодекса РФ об административных правонарушениях.

В литературе предлагается определять данный признак аналогично тому, как он исчисляется при хищении, т. е. с учетом не только рыночной стоимости уничтоженного или поврежденного имущества, но и соотношения ее с материальным положением потерпевшего, включающим в себя уровень его доходов, число находящихся на иждивении лиц и пр., а также мерой его нуждаемости в утраченном имуществе и другими обстоятельствами, свидетельствующими о том, что утрата данного имущества значительно ухудшает материальное положение данного человека.

Так, М. разбивший стекло дверцы автомобиля «Опель-Кадет», принадлежащего участковому инспектору С., и похитивший находившиеся там вещи на сумму более 1500 руб., был признан виновным в совершении кражи, а по ч. 1 ст. 167 УК оправдан за отсутствием состава преступления, так как причиненный С. ущерб в сумме 700 руб. (разбитое стекло двери автомобиля), по мнению суда, не является для потерпевшего значительным. В то же время эта сумма была взыскана в пользу потерпевшего в возмещение причиненного ему ущерба.

Кстати, в кассационном протесте государственный обвинитель поставил вопрос об изменении приговора, предложив оставить гражданский иск без рассмотрения. Судебная коллегия оставила кассационный протест без удовлетворения, отметив в определении, что доводы протеста о том, что суд должен был оставить иск без рассмотрения в связи с оправданием М. по ст. 167 УК за отсутствием в его действиях состава преступления, несостоятельны, поскольку умышленное повреждение чужого имущества (повреждение стекла передней двери автомобиля) М. совершил для проникновения в салон автомобиля с целью совершения кражи вещей, т. е. непосредственно связано с кражей чужого имущества. При таких обстоятельствах взыскание с осужденного причиненного ущерба в пользу

967

потерпевшего является правильным.

Если же в качестве потерпевшего выступают государственное или муниципальное образование либо иное юридическое лицо, предлагается учитывать, кроме стоимостного размера причиненного ущерба, народнохозяйственную значимость поврежденного или уничтоженного имущества, размер убытков, понесенных в связи с выведением имущества из хозяйственного оборота, а также экономическое состояние собственника или владельца уничтоженного

968

или поврежденного имущества.

Ш В любом случае, признавая лицо виновным в преступлении по манному признаку, относящемуся к оценочным категориям, суд в ^соответствии с законом и разъяснением, содержащимся в п. 8 По- (становления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. «О судебном приговоре», обязан в описательной части приговора привести обстоятельства, послужившие основанием для вывода о наличии в деянии указанного признака, а не ограничиваться ссылкой на соответствующий признак.

$              Эти              требования были нарушены по делу Батькова, проникшего

в гараж гражданина М., умышленно повредившего находившийся там легковой автомобиль и причинившего тем самым потерпевшему материальный ущерб на сумму 744 571 руб. Органы следствия и суд, расценив данный ущерб как значительный, квалифицировали дейст- ;              вия              Батькова              по              ч.              1 ст. 167 УК, не мотивировав в приговоре долж

ным образом этот вывод. Из материалов же дела видно, что при одном из допросов на предварительном следствии сам потерпевший указанную сумму ущерба, исходя из своего заработка, значительной не признал. В судебном заседании он допрошен не был, обстоятельства, подтверждающие причинение потерпевшему значительного ущерба судом не исследовались и в приговоре не приведены.

Поскольку причинение потерпевшему значительного ущерба в результате повреждения его имущества является необходимым признаком состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 167 УК, а это обстоятельство в суде установлено не было, Военная коллегия, рассмотрев дело в кассационном порядке, приговор в этой части от-

969

менила и дело прекратила за отсутствием состава преступления.

Крупный размер уничтоженного или поврежденного имущества, необходимый для вменения ч. 1 ст. 168 УК, определяется в соответствии с прим. 2 к ст. 158 УК, согласно которому таковым признается стоимость имущества, в пятьсот раз превышающая минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством на момент > совершения преступления.

Место и время уничтожения или повреждения имущества не имеют значения для квалификации, однако в тех случаях, когда они совершаются после изъятия имущества, необходимо установить, что само изъятие имущества осуществлялось именно с целью его уничтожения или повреждения, а не обращения его в чью-то пользу.

Поэтому в тех случаях, когда уничтожение или повреждение имущества сопровождает хищение, т. е. совершается в процессе изъятия другого имущества или для сокрытия его следов, содеянное должно квалифицироваться по совокупности как хищение и уничтожение или повреждение имущества.

В зависимости от субъективной стороны законодатель дифференцирует уничтожение или повреждение имущества на умышленное (ст. 167) и неосторожное (ст. 168 УК).

Применительно к ст. 167 УК умысел может быть как прямым, так и косвенным. Иными словами, для вменения данного состава требуется, чтобы виновный сознавал общественную опасность своих разрушительных действий, предвидел возможность или неизбежность причинения собственнику либо иному владельцу имущества значительного имущественного ущерба и желал либо сознательно допускал наступления этого последствия либо относился безразлично к его наступлению.

Мотивы умышленного уничтожения или повреждения могут быть различными: месть, ревность, зависть и другие побуждения, сформировавшиеся на почве личных неприязненных отношений, а также стремление скрыть другое преступление и т. д. Не исключается и корыстный мотив (например, совершение «заказного» поджога за вознаграждение), но он предполагает материальное обогащение не за счет того имущества, которое является предметом совершаемого преступления.[740] Отсутствие же антигосударственных или политических мотивов позволяет отграничить данное преступление от диверсии (ст. 281 УК) и терроризма (ст. 205 УК).

Цели уничтожения или повреждения чужого имущества, совершаемого с прямым умыслом, также не оговорены в законе, а стало быть, они могут быть любыми, за исключением тех, которые превращают деяние в преступление иного рода (терроризм и т. п.). Таковыми могут быть цель сокрытия преступления посредством списания на убытки от пожаров недостачи имущества, образовавшейся по вине «заказчика» или самого исполнителя умышленного уничтожения имущества.

Субъектом рассматриваемых преступлений может быть любое вменяемое лицо, достигшее установленного законом возраста. При этом уголовная ответственность за умышленное уничтожение или повреждение имущества при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 167 УК) наступает с 14 лет, а за все остальные виды уничтожения или повреждения имущества — с 16 лет.

Специальным признаком, отличающим субъекта рассматриваемой группы преступлений, является статус несобственника, характеризующий его отношение к уничтожаемому или повреждаемому имуществу как к чужому. Уничтожение же собственного имущества преступления не образует, ибо из ст. 209 ГК вытекает право абсолютного господства субъекта над юридической судьбой своей вещи.

Наказывается умышленное уничтожение или повреждение имущества по ч. 1 ст. 167 УК штрафом в размере от пятидесяти до ста минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца, либо обязательными работами на срок от 100 до 180 часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до трех месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет, а уничтожение или повреждение имущества по неосторожности по ч. 1 ст. 168 УК — штрафом в размере до двухсот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух месяцев, либо исправительными работами на срок до одного года, либо ограничением свободы на срок до двух лет.

Наряду с основными составами рассматриваемых преступлений закон предусматривает и квалифицированные их виды. Часть 2 ст.

УК усиливает ответственность за умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, совершенные путем поджога, взрыва или иным общеопасным способом либо повлекшие по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, а ч. 2 ст.

УК устанавливает более строгую санкцию за уничтожение или повреждение чужого имущества, совершенные путем неосторожного обращения с огнем или иными источниками повышенной опасности либо повлекшие тяжкие последствия.

В данных квалифицированных видах уничтожения или повреждения имущества обращает на себя внимание то, что усиление ответственности связывается с обстоятельствами двоякого рода: либо

с характером и тяжестью последствий (смерть человека или иные тяжкие последствия), независимо от примененного способа уничтожения имущества или повреждения, либо со способом действия (поджог, взрыв, иной общеопасный способ, неосторожное обращение с огнем или иными источниками повышенной опасности), независимо от указанных последствий.[741]

Вместе с тем, содержащееся в ч. 2 ст. 167 УК указание на «те же», т. е. предусмотренные ч. 1 данной статьи, деяния, говорит о том, что все признаки исходного состава, включая и причинение значительного ущерба, должны присутствовать и в квалифицированном составе. Поэтому применительно к конструкции действующей нормы вряд ли может быть признано правильным данное в свое время Верховным Судом СССР разъяснение о том, что «уголовная ответственность за умышленное уничтожение или повреждение... имущества, совершенное путем поджога, наступает независимо то того, является ли причиненный ущерб значительным».[742] Если в ре- л зультате поджога, взрыва или иных общеопасных действий, направленных на совершение данного преступления, имущество вообще не было повреждено по причинам, не зависящим от воли виновного, либо было уничтожено или повреждено, но в объеме, не повлекшем причинение значительного ущерба, содеянное должно рассматриваться, в зависимости от направленности его умысла, как покушение на уничтожение или повреждение имущества путем поджога, взрыва или иным общеопасным спсобом.

Поджог можно определить как действие по воспламенению каких-либо материалов, направленное на возникновение пожара. К основным явлениям, характерным для каждого пожара, относятся: а) химическое взаимодействие горючего вещества с кислородом воздуха, б) выделение большого количества тепла и в) интенсивный газовый обмен продуктов сгорания. В этом смысле пожар представляет собой неконтролируемый процесс горения, сопровождающийся

уничтожением материальных ценностей и создающий опасность для жизни людей.[743] Следовательно, поджог есть действие по воспламенению каких-либо материалов, направленное на то, чтобы вызвать неконтролируемый процесс горения, сопровождающийся уничтожением материальных ценностей и создающий опасность для жизни людей.

' Выделяя поджог, законодатель учитывал, видимо, его наибольшую распространенность, относительную легкость использования в силу общедоступности средств добывания огня, общеопасность данного способа и тяжесть вероятных последствий его применения. Не последнюю роль сыграли здесь, видимо, и законодательные традиции, сформировавшие в те времена, когда от пожаров выгорали целые города. Поэтому поджог всегда признавался тягчайшим среди преступлений, направленных на уничтожение чужого имущества. В (частности, по Русской Правде за поджог полагались поток или разграбление, по Псковской судной грамоте — смертная казнь, по судебникам 1497 и 1550 гг. он наказывался без всяких условий смертной казнью. Продолжая эту традицию и вводя квалифицированный вид смертной казни (сожжение) за поджог двора, Соборное Уложение 1649 г. (гл. X ст. 228) различает уже умышленное и неосторожное уничтожение или повреждение чужого имущества, не предусматривая ответственности за последнее, кроме случаев, если по неосторожности постояльца загорится дом.[744] В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. тяжесть наказания за уничтожение и повреждение имущества также была поставлена в непосредственную зависимость от способа совершения преступления (особо выделялись поджог, взрыв, потопление), вида имущества (урожай, сад, скот, рыба и т.д.), времени и обстановки совершения 1 деяния, цели (для получения страховой суммы) и многого другого.

Взрыв представляет собой процесс освобождения большого количества энергии в ограниченном объеме за короткий промежуток времени. Вещество, заполняющее объем, в котором происходит освобождение энергии, в результате взрыва превращается в сильно нагретый газ с очень высоким давлением. Последний с большой силой воздействует на окружающую среду, вызывая ее движение или разрушение, или дробление.

Типичными примерами взрыва являются взрывы химических взрывчатых веществ, обладающих способностью к быстрому химическому разложению, при котором энергия межмолекулярных связей выделяется в виде теплоты. К взрывам, связанным с более фундаментальными превращениями веществ, относятся ядерные взрывы, при которых происходит превращение атомных ядер исходного вещества в ядра других элементов, сопровождаемое освобождением энергии связи элементарных частиц (протонов и нейтронов), входящих в состав атомного ядра. Еще одной разновидностью взрывов является такое освобождение энергии, при котором она подводится от внешнего источника, а не содержится первоначально в веществе. Примером такого взрыва может служить мощный электрический разряд в какой-либо среде, когда электрическая энергия, выделяясь в разрядном промежутке в виде теплоты, превращает среду в ионизированный газ с высоким давлением и температурой. Аналогичные процессы происходят при протекании по металлическому проводнику настолько мощного электрического тока, что его сила оказывается достаточной для быстрого превращения этого проводника в пар, либо при воздействии на вещество сфокусированным лазерным излучением. Явление взрыва возникает также в процессе быстрого освобождения энергии, происходящем в результате внезапного разрушения оболочки, удерживающей газ с высоким давлением, например, при взрыве баллона со сжатым воздухом.

Оценивая разрушительные последствия взрыва, следует учитывать многообразие его поражающих факторов, к числу которых можно отнести: а) механическое воздействие взрывной (ударной) волны, представляющей собой порожденное взрывом движение среды, при котором происходит резкое повышение ее давления, плотности и температуры, распространяющееся с большой скоростью; б) воздействие разлетающихся во все стороны продуктов взрыва при отсутствии среды (взрыв в вакууме); в) световое излучение (ультрафиолетовые и инфракрасные лучи), вызывающие у людей и животных ожоги различной степени и ослепление, а также оплавление, обугливание или возгорание различные материальных предметов; г) проникающую радиацию; д) радиоактивное заражение местности, воздуха и различных объектов в районе взрыва и на пути перемеще- і

ния радиоактивного облака, вызывающее у людей и животных луче- ? вое поражение или лучевую болезнь. При этом характер и степень воздействия поражающих факторов взрыва зависят от вида и мощности взрыва, расстояния от его центра, метеорологических условий, характера местности и других обстоятельств.

* Общеопасным признается такой способ действия, посредством которого не только уничтожается или повреждается намеченное для этого имущество, но и создается реальная угроза уничтожения или повреждения другого имущества, а также реальная опасность для жизни и здоровья людей или наступления иных тяжких последствий, даже если таковые и не наступили.

Обычно в этих случаях приводятся в действие разрушительные силы природы, вызывающие затопление, обвалы, сходы лавин и т. п., развязав которые, виновный в дальнейшем утрачивает возможность управлять ими и контролировать процесс разрушения. К действиям, создающим опасность для жизни или здоровья людей можно отнести также загрязнение ядовитыми или радиоактивными веществами, радиоактивное, химическое, бактериологическое или иное заражение почвы, воды или воздуха, организацию массовых отравлений, распространение эпидемий и эпизоотий. Причем в качестве потерпевших могут выступать не только те лица, которые гибнут в силу нахождения на разрушаемом объекте или вблизи него в момент совершения преступления, но и те, кто сам идет навстречу опасности, пытаясь ликвидировать загорание, затопление, обрушение и т. п. (например, пожарные и спасатели).

По смыслу ч. 2 ст. 167 УК умышленное уничтожение или повреждение имущества, совершенное путем поджога, квалифицируется по данной части лишь в тех случаях, когда по условиям совершения этот способ носил общеопасный характер. Сожжение отдельных вещей и предметов, не создавшее угрозы причинения вреда гражданам, а равно уничтожения или повреждения другого имущества, следует квалифицировать, исходя из характера и тяжести последствий, указанных в статьях УК об ответственности за

975

умышленное уничтожение или повреждение имущества.

Туманов был осужден за то, что, завладев легковой автомашиной и добравшись на ней до нужного ему населенного пункта, с целью скрыть следы преступления, путем поджога машину уничтожил.

Эти действия органы следствия и суд, наряду с угоном, квалифицировали как умышленное уничтожение имущества путем поджога.

Военная коллегия Верховного Суда РФ, рассмотрев данное дело, нашла такую юридическую оценку ошибочной, поскольку, как указывается в определении коллегии, умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, совершенное путем поджога, приобретает квалифицирующее значение лишь в тех случаях, когда по условиям совершения этот способ носил общеопасный характер. Из материалов же дела усматривается, что Туманов поджег угнанную автомашину на берегу озера в безлюдном месте, вдали от строений, и кроме уничтожения машины его действия не повлекли за собой никаких других последствий.

К иным тяжким последствиям, которые предусмотрены ст. 167 УК, можно отнести, в частности, причинение тяжкого вреда здоровью хотя бы одного человека или причинение вреда здоровью средней тяжести двум и более лицам, массовые отравления или заболевания людей, животных и растений, прекращение или приостановление работы жизнеобеспечивающих объектов, повлекшее общественное бедствие, оставление людей без жилья или средств к существованию; длительная приостановка или дезорганизация работы предприятия, учреждения, организации и т. п.

Что же касается размера имущественного ущерба, позволяющего считать его тяжкими последствиями, то здесь можно ориентироваться на п. 1 Приложения к приказу МВД России № 65-1994, согласно которому в настоящее время крупным пожаром признается пожар, повлекший материальный ущерб, превышающий 3420- кратный минимальный размер оплаты труда.[745] Думается, что этот критерий применим как к ч. 2 ст. 167, так и к ч. 2 ст. 168 УК ввиду однотипности устанавливаемых ими квалифицирующих признаков в виде тяжких последствий.

В тех случаях, когда в результате умышленного уничтожения или повреждения имущества потерпевшему по неосторожности были причинены смерть или тяжкий вред здоровью, содеянное следует квалифицировать только по ч. 2 ст. 167 УК. Если же виновный предвидел возможность или неизбежность подобных последствий и желал либо сознательно допускал их наступление, содеянное должно квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 167 и, соответственно, ст. 105, или 111 УК.

Неосторожное обращение с огнем или иными источниками повышенной опасности, квалифицирующее уничтожение или повреждение имущества по неосторожности (ч. 2 ст. 168 УК), вызывает вопрос об отграничении неосторожного уничтожения или повреждения имущества, повлекшего гибель людей или иные тяжкие последствия, от нарушения правил пожарной безопасности, повлекшего те же последствия. Решая этот вопрос, следует исходить из того, кто является субъектом преступления — лицо, ответственное за выполнение правил пожарной безопасности, либо лицо, на которое такая ответственность не возлагалась.[746] Субъектами нарушения правил пожарной безопасности могут быть как должностные лица, так и другие работники любых предприятий, учреждений, организаций, на которых действующими правилами (инструкциями) или специальным распоряжением непосредственно возложена обязанность выполнять правила пожарной безопасности или контролировать и обеспечивать их соблюдение на определенном участке работы. При нарушении правил пожарной безопасности лицом, на которое такая обязанность не возлагалась, содеянное, в зависимости от должностного или служебного положения виновного, характера и тяжести наступивших последствий, может квалифицироваться по статьям УК, предусматривающим ответственность за должностные преступления либо неосторожные преступления против жизни или здоровья личности, за неосторожное уничтожение или повреждение чужого имущества.

Специфика субъективной стороны уничтожения или повреждения имущества, вызвавшего дополнительные последствия, изложенные в ч. 2 ст. 167 УК (смерть человека или иные тяжкие последствия), состоит в том, что, умышленно уничтожая или повреждая имущество, к указанным последствиям виновный проявляет неосторожную вину, что позволяет говорить о том, что данное деяние относится к числу преступлений, совершаемых с двумя формами вины (ст. 27 УК). При установлении же умысла на причинение таких последствий, как, например, человеческие жертвы, действия виновного должны квалифицироваться соответственно по ст» 105 и ст. 167 УК. Что же касается квалифицированного состава уничтожения или повреждения имущества по неосторожности, изложенного в ч' 2 ст. 168 УК, то он предполагает исключительно неосторожность.

Наказывается квалифицированное умышленное уничтожение или повреждение имущества по ч. 2 ст. 167 УК лишением свободы на срок до пяти лет, а уничтожение или повреждение имущества по неосторожности по ч. 2 ст. 168 УК — штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет, либо ограничением свободы на срок до трех лет, либо лишением свободы на срок до двух лет.