§ 2. Понятие и классификация приказов (распоряжений)
Жизнь современного общества весьма сложна и многообразна. Безопасность и эффективность функционирования общества призвана обеспечить система управления, которая строится на основе отношений власти и подчинения.
Лишь в том случае, когда одни лица (начальники) могут давать обязательные для исполнения указания другим лицам (подчиненным), управленческая вертикаль будет действовать надлежащим образом. Однако здесь кроется и большая опасность: начальник может использовать подчиненного для причинения вреда правоохраняемым отношениям, пользуясь обязательностью своих распоряжений для подчиненного. Ст. 42 УК РФ призвана урегулировать возможные ситуации, имеющие значение для уголовного права, связанные с исполнением или неисполнением обязательных указаний.Очевидно, что не все указания подлежат исполнению. Нас может интересовать лишь ситуация, когда указания являются обязательными для исполнителя в силу нормативно закрепленной обязанности подчиняться полученному распоряжению. Не подкрепленная нормативно обязанность не может рассматриваться в качестве основания для оправдания действий исполнителя. Так, законодательство не предоставляет родителям неограниченной власти над детьми: хотя семейное законодательство и не регулирует досконально порядка осуществления взаимоотношений внутри семьи, ч. 1 ст. 7 Семейного кодекса РФ говорит о том, что “осуществление членами семьи своих прав и исполнение ими своих обязанностей не должны нарушать права, свободы и законные интересы других членов семьи и иных граждан”. Это означает, в частности, и то, что осуществление прав, вытекающих из брачно-семейных отношений, не должно приводить к совершению преступлений. Ранее во многих правовых системах власть родителей, а особенно отца, по отношению к детям (либо мужа по отношению к жене) признавалась столь значительной, что она приравнивалась к власти в рамках управленческой вертикали и поэтому влияла на уголовную ответственность.
Так, в прошлом в Англии подчинение, основанное на брачных отношениях, рассматривалось в качестве основания для защиты: при совершении некоторых преступлений существовала презумпция того, что жена имеет право на оправдание, если она выполнила преступное деяние в присутствии мужа. Присутствие мужа считалось столь существенным фактором, который приравнивался к сильному принуждению с его стороны, что жена могла быть оправдана даже тогда, когда по делу отсутствовали доказательства действительного принуждения со стороны ее мужа. Правда, презумпция эта могла быть опровергнута доказательствами того, что жена принимала в преступлении настолько активное участие, когда это показывало, что ее воля не находилась под воздействием со стороны воли ее мужа[68]. Отечественное уголовное право также учитывало специфику тогдашних семейных отношений. Об этом говорит, например, ст. 140 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., которая в ряду обстоятельств, уменьшающих вину и наказание, называла в качестве такового и случай, когда виновный “был вовлечен в сие преступление... приказаниями... людей, имевших над ним по природе или по закону высшую сильную власть”[69]. Таким образом, по своей способности порождать обязательность повиновения власть “по закону” признавалась равной власти “по природе” (в первую очередь здесь имелась в виду власть в семье).Следует сделать вывод, что в нынешних условиях обязанность подчиниться полученному указанию может возникнуть лишь в ситуации, когда такое указание основано на законе или ином нормативном акте, т.е. обеспечена силой правового принуждения. В противном случае полученное указание теряет свой основной признак – обязательность, и поэтому неможет служить основанием для исключения уголовной ответственности.
Именно обязательность для государственных служащих решений, принятых вышестоящими государственными органами и руководителями в пределах их полномочий и в соответствии с законодательством России, возведена в ранг организационно-функционального принципа государственной службы.
Ю.Н. Старилов справедливо отмечает по этому поводу, что “отсутствие принципа обязательности для государственных служащих решений, принятых вышестоящими государственными органами и руководителями, может породить в системе управления хаос, безответственность чиновников, злоупотребления по службе и т.п.”[70].Названия актов, содержащих обязательные для исполнения указания, могут быть самыми различными: приказ, распоряжение, директива, указание, указ, приказание, предписание и т.д. В большинстве случаев само это название не имеет значения (название требования будет иметь значение лишь в случае, когда обязательность исполнения будет связана с определенной формой требования). В связи с этим следует признать, что под приказом или распоряжением в ст. 42 УК РФ понимаются все различные по названию требования, объединенные одной общей чертой – основанной на законе или ином нормативном акте обязательностью для исполнения. Термин “приказ”, несомненно, может считаться родовым по отношению к названию иных актов управления. С.И. Ожегов определяет приказ как “обязательное для исполнения официальное распоряжение начальника, того, кто облечен властью”[71]. Формально-юридически термин “распоряжение” в тексте ст. 42 УК РФ может показаться излишним. Однако исключение его из закона будет нецелесообразным, поскольку текст закона должен быть по возможности максимально ясен для лица, не имеющего специального образования. Не секрет, что термин “приказ” у большинства граждан ассоциируется в первую очередь с военной или иной сходной службой, и поэтому дополнительное использование термина “распоряжение” может помочь снять возможные сомнения относительно сферы действия положений ст. 42 УК РФ.
Какие же признаки присущи приказу или распоряжению?
В ситуации, когда издается приказ или распоряжение, должны принимать участие как минимум две стороны: сторона, отдающая приказ, и сторона, к которой этот приказ обращен. Для того чтобы приказ (приказ рассматривается как родовое понятие) был обязательным для исполнения, между сторонами должны возникнуть специфические отношения – отношения власти и подчинения.
Чаще всего такие отношения возникают в процессе производственной, служебной, профессиональной деятельности субъектов, однако в ряде случаев отдельные категории лиц наделяются правом давать обязательные для исполнения указания независимо от наличия между сторонами отношений служебной или профессиональной зависимости. Так, сотрудник милиции может потребовать у гражданина, нарушающего общественный порядок, прекращения противоправных действий, и требование это будет обязательным для исполнения. В данном случае возникают отношения власти и подчинения, но отношения служебной зависимости отсутствуют, однако данный факт не лишает требования сотрудника милиции качества обязательности.Следует отметить, что обязанность повиноваться должна быть нормативно закреплена: она вытекает либо из закона (КЗоТ, Закон “О милиции”), либо из иных нормативных актов (Положение о службе в органах внутренних дел, различные Уставы, ведомственные инструкции, внутренние акты предприятий).
Субъектом, отдающим приказ, является либо уполномоченное на то лицо, либо орган, наделенный соответствующей властью. В том случае, если приказ издается каким-либо органом, следует учесть специфику взаимоотношений внутри органа и порядок принятия им решений. Думается, что ответственность за отдачу приказа несет орган в лице его сотрудников в том случае, если решения в нем принимаются коллегиально и эти решения имеют обязательный характер. При этом если решение противоречит уголовному закону, не должны привлекаться к ответственности лица, голосовавшие против такого решения. Если же решения коллегиального органа носят совещательный характер, то ответственность за издание приказа, пусть даже соответствующего решению указанного органа, ложится на лицо, издавшее обязательное для исполнения предписание.
Так, в соответствии с п. 11 Положения о Министерстве внутренних дел Российской Федерации решения коллегии указанного министерства принимаются большинством голосов ее членов, оформляются протоколами и проводятся в жизнь приказами министра внутренних дел[72], т.е.
именно на министра возлагается ответственность за законность принятых решений.Субъект, выполняющий распоряжение, имеет нормативно закрепленную обязанность исполнить полученное указание. В том случае, когда речь идет об исполнении приказа или распоряжения как обстоятельстве, исключающем преступность деяния, при решении вопроса о преступности деяния исполнителя приказа не имеет значения – исходил ли приказ от коллегиального органа или от конкретного лица. Однако исполнителем приказа может быть только физическое лицо (лица). Независимо от того, как указан в приказе его исполнитель (исполнители) – конкретно названы по фамилиям или должностям, либо назван орган или группа людей, которые обязаны выполнить приказ, – вопрос об уголовной ответственности будет решаться применительно к действиям конкретных физических лиц (исходя из принципа личной и виновной ответственности, присущего отечественному уголовному праву).
Наконец, приказ должен предписывать совершение определенных действий или запрещать их совершение. С точки зрения уголовного права нельзя говорить о том, что приказ предписывает лишь совершение действий. Независимо от того, входит ли издание и исполнение приказа в сферу действия уголовного права, совершенно очевидно, что требования, которые содержатся в приказе, могут не ограничиваться лишьпредписанием совершить определенные действия. Приказ может обязать воздержаться от каких-либо действий либо быть направлен на изменение правового статуса лица (назначение на должность, снятие с должности), на поощрение или наказание подчиненных (объявление благодарности или выговора) и т.д. Однако нас последние приказы не интересуют, поскольку они не предписывают совершение каких-либо деяний. Поэтому вполне достаточно будет дать определение приказа или распоряжения применительно лишь к ст. 42 УК РФ. Таким образом, приказ или распоряжение – это основанное на законе или ином нормативном акте обязательное для исполнения требование о совершении либо несовершении определенных действий обладающего властными полномочиями лица или органа, направленное (обращенное) к лицу либо к группе лиц.
Возникает вопрос о том, относится ли исполнение требований нормативных актов к сфере действия ст. 42 УК РФ. Очевидно, что не относится, поскольку в ст. 42 УК говорится именно о приказе или распоряжении, порождающем обязанность повиноваться. В отличие от нормативного акта, регулирующего типичные общественные отношения через установление соответствующих правил поведения, действующих в неограниченном числе случаев и не имеющих конкретно названного адресата, приказ или распоряжение, напротив, содержат предписания о действиях в условиях сложившейся обстановки и указания по поводу адресата требований. Если возникает противоречие между предписанием нормативного акта и положениями, закрепленными в законе, то возникшая коллизия должна быть разрешена в пользу закона.
В том случае, когда ставится цель расширить перечень обстоятельств, исключающих преступность деяния, за счет исполнения требований нормативных актов, то следует прислушаться к мнению Ю.В. Баулина, который включал в одно родовое понятие “выполнение правовых обязанностей” и исполнение приказа или распоряжения, и выполнение профессиональных, служебных, воинских и других обязанностей, и коллизию юридических обязанностей. Ю.В. Баулин указывал, что эти поступки, исключающие преступность деяния, обязательны, однозначны, безусловны и непререкаемы, так как общество и государство испытывают в них потребность и обеспечивают ее правовыми санкциями, и это лишает субъекта правовой обязанности возможности отказаться от причинения вреда объектам уголовно-правовой охраны при наличии к тому оснований[73]. Если расширение сферы действия института обстоятельств, исключающих преступность деяния, будет осуществляться путем включения в него иных, помимо исполнения приказа или распоряжения, поступков, представляющих собой выполнение юридических обязанностей, то было бы логичнее не включать в Уголовный кодекс отдельные нормы, касающиеся специальных случаев, а создать единую норму “Выполнение правовых (или юридических) обязанностей”.
Другой важный вопрос – какие приказы можно назвать незаконными, преступными, а какие – законными. Большинство авторов выделяют эти три вида приказов (распоряжений)[74], причем преступный приказ считается разновидностью незаконного. Однако не все признают уголовно-правовое значение незаконного приказа, не являющегося преступным. Так, В.Я. Григенча пишет, что приказ входит в зону действия уголовного права лишь тогда, когда в результате его исполнения причиняется вред охраняемым уголовным законом интересам, поэтому приказы с этой позиции можно разделить на законные, в результате правомерного исполнения которых причиняется вред охраняемым уголовным законом интересам, и преступные[75]. В то же время данные проведенного исследования свидетельствуют, что по мнению 86,2 % опрошенных сотрудников органов внутренних дел незаконные и преступные приказы (распоряжения) не следует отождествлять. Не видят разницы между незаконным и преступным приказом (распоряжением) 10,7 % опрошенных, и лишь 3,1 % сотрудников затруднились с ответом.
При разработке понятий незаконного и законного приказов можно пойти двумя путями: либо сначала дать определение законного приказа, а затем указать критерии, по которым выделяется незаконный приказ, либо дать определение незаконного приказа и сравнить его с общим понятием приказа. В.Я. Григенча приводит такие признаки законного приказа: а) он отдан компетентным автором; б) приказ соответствует закону по существу; в) приказ соответствует цели закона; г) соблюдены процессуальные правила отдачи приказа. Приказ, не удовлетворяющий хотя бы одному из указанных критериев, считается незаконным[76]. Другим путем пошел В.И. Михайлов, выделивший два аспекта преступного приказа: формальный (явное несоответствие действий требованиям уголовного закона) и материальный (очевидная направленность этих действий на причинение реального вреда здоровью, правам граждан, их имуществу, а также интересам общества и государства). Соответственно, преступными являются приказ или распоряжение, предписывающие совершить действия, явно нарушающие уголовный закон и направленные на причинение реального вреда здоровью, правам граждан, их имуществу, интересам общества и государства[77].
Автор придерживается мнения, что все приказы или распоряжения делятся на законные и незаконные, незаконные приказы в свою очередь могут быть преступными и непреступными.
Представляется, что законные приказ или распоряжение должны удовлетворять всем тем признакам, которые были указаны выше при рассмотрении общего понятия приказа или распоряжения и не должны предписывать совершение умышленного преступления. Следует сказать, что в данном случае можно согласиться с В.Я. Григенчей по поводу того, что в сферу действия уголовного права попадают лишь те законные приказы, которые в результате их правомерного исполнения привели к причинению вреда охраняемым уголовным законом отношениям. Так, Верховным Судом СССР рассматривалось дело в отношении Котлярова, который обвинялся в нарушении трудовой дисциплины на транспорте. Управляемый им пароход был введен для погрузки сахара в порт Кайбариен местным лоцманом и был установлен на рейде при глубине 30-31 фут, как указал лоцман. После остановки парохода лоцман проинструктировал Котлярова о курсе выхода из порта, заявив, что присутствие лоцмана при выходе из порта не требуется. При попытке выйти из порта пароход сел на мель, поскольку глубина оказалась 28-29 футов, т.е. лоцман дал Котлярову неверные сведения и неправильно его инструктировал. Верховный Суд СССР уголовное дело в отношении Котлярова прекратил, указав, что “подсудимый, руководствовавшийся в своих действиях законными указаниями уполномоченного на то третьего лица, не может отвечать за вредные последствия, предусмотреть которые обязано было лицо, давшее эти указания”[78]. Это решение актуально и сейчас.
Незаконный приказ, как уже отмечалось, может быть преступным либо непреступным. При этом исполнение преступного приказа должно повлечь совершение умышленного преступления. Для целей классификации (но не для определения преступности или непреступности деяний исполнителя предписания!) не имеет значения психическое отношение исполнителя приказа (распоряжения) к совершаемому им деянию или наступившим последствиям. В силу этого возможны следующие ситуации.
1. И лицо, отдавшее приказ (распоряжение), и исполнитель сознают, что совершают умышленное преступление. В таком случае приказ или распоряжение лишь прикрывают преступную деятельность указанных лиц, придают ей видимость законной. Поэтому налицо соучастие, при этом лицо, отдавшее приказ или распоряжение, чаще всего будет выступать в роли подстрекателя, но при определенных условиях он может быть организатором, соисполнителем или пособником. Лицо, выполнившее преступное требование, в большинстве случаев будет исполнителем преступления, но может быть и пособником[79]. Таким образом, перед нами ситуация, которую ст. 42 УК определяет как совершение умышленного преступления во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, поэтому ответственность исполнителя приказа или распоряжения должна наступать на общих основаниях, не говоря уж об ответственности лица, отдавшего приказ.
К таким ситуациям суды СССР и России давно выработали единый подход: уголовная ответственность исполнителя преступного приказа (распоряжения) не исключается. Верховным Судом РСФСР была признана виновной в неоднократном выпуске недоброкачественного кирпича в результате нарушения технологической дисциплины начальник отдела технического контроля завода Мамаева. Ее действия были квалифицированы по ст. 152 УК РСФСР 1960 г., как и действия директора этого завода Федоренко, а также главного инженера Аверкина. Мамаева в суде пояснила, что она, выписывая паспорта на недоброкачественную, не соответствующую ГОСТу продукцию, с указанием о соответствии ее определенному сорту и ГОСТу, пыталась воспрепятствовать выпуску нестандартной продукции, но поскольку руководители завода оказывали на нее давление, она подчинялась им, и нестандартная продукция отпускалась потребителям[80]. Суд справедливо признал Мамаеву виновной, поскольку она подчинилась явно преступным распоряжениям.
Следует также иметь в виду, что преступный приказ может как удовлетворять формальным требованиям, вытекающим из общего понятия приказа, так и нарушать их.
2. Лицо, отдавшее приказ или распоряжение, осознает, что в результате исполнения его требований будет совершено умышленное преступление, в то же время исполнитель приказа действует невиновно. В этом случае налицо посредственное исполнение, поэтому тот, кто отдал преступный приказ или распоряжение, будет нести ответственность как исполнитель преступления, при этом исключается ответственность лица, выполнившего обращенное к нему требование, в силу отсутствия вины. Верховный Суд СССР указал в свое время по одному из дел, что “выполнение должностным лицом распоряжения начальника, отданного последним с преступной целью, не содержит состава преступления, если должностное лицо не знало и не должно было знать о преступных целях отдавшего распоряжение”[81].
3. Лицо, отдавшее приказ или распоряжение, стремится достичь преступного результата, т.е. действует умышленно, в то время как исполнитель относится к преступным последствиям неосторожно. И.И. Слуцкий по поводу такой ситуации писал, что “неосторожное выполнение подчиненным приказа, отданного начальником с преступной целью, следует рассматривать не по правилам о соучастии в преступлении, а как самостоятельное преступление или проступок”[82].
Незаконный непреступный приказ (распоряжение) не соответствует хотя бы одному из требований, которые выработаны при рассмотрении общего понятия приказа: приказ отдан неуполномоченным лицом, действия, предписанные приказом, не входят в компетенцию исполнителя, не соблюдены процессуальные правила отдачи приказа и т.д. Такой приказ, как и преступный незаконный приказ, не является обязательным для исполнителя. По мнению И.Г. Погребняка, неправомерные требования вообще “не являются приказом и не должны им называться”[83], однако соответствующего нового термина указанный автор не приводит. Отдавая непреступный незаконный приказ (распоряжение), лицо не преследует преступных целей. Если в результате исполнения такого приказа не был причинен вред охраняемым уголовным законом интересам, то уголовная ответственность не наступает, следовательно, эта ситуация находится вне сферы действия уголовного права. Нас больше интересуют те случаи, когда вред правоохраняемым интересам причиняется. В этом случае психическое отношение к наступившим последствиям у исполнителя может быть неосторожным либо вина может отсутствовать вовсе, соответственно уголовная ответственность должна наступать либо за неосторожное преступление, либо она не наступает вообще. Лицо, отдавшее приказ или распоряжение, исполнение которых привело к причинению вреда охраняемым уголовным законом отношениям, должно нести ответственность за неосторожное преступление (например, по ст. 293 УК – “Халатность”).
Таким образом, следует отметить, что в основании деления незаконных приказов или распоряжений на преступные и непреступные лежит психическое отношение к совершаемому деянию лица, отдавшего приказ или распоряжение. Приказ (распоряжение) будет преступным, если это лицо осознавало, что в результате его исполнения будет совершено умышленное преступление. При этом не имеет значения, осознавал ли данный факт исполнитель приказа или распоряжения.