67. Политическая постановка вопроса
67. Законом действующим должен быть почитаем закон, вступивший в силу вследствие его обнародования или вследствие наступления особо указанного для этого срока и не отмененный новым законом; но установлением этих признаков еще не разрешается вопрос о том, по отношению к каким именно юридическим отношениям, действиям или событиям восприемлет силу закон в момент вступления в действие или утрачивает силу в момент прекращения действия, или, формулируя иначе, какие отношения, действия или события нормируются законом с момента вступления его в действие и какие продолжают оставаться под господством закона прежнего.
Как можно видеть из самой двойственной формулировки вопроса, ответ на него может быть построен по двум основаниям: можно принять за отправную точку или нормирующий закон, или нормируемое юридическое отношение.
Оба построения приводят к выводам, различным как в формулировке, так и в практическом их значении: в одном ставится на первый план политическая сторона вопроса, а в другом - юридическая.Формулировку первого рода принимает ст. 60 Законов основных, говоря: закон действует только на будущее время; никакой закон не имеет обратного действия, и сила его не распространяется на деяния, совершившиеся прежде его обнародования. Исторические основания этой формулы восходят к эпохе Екатерины II, а именно к Уставу благочиния 1782 г. и к указаниям о порядке применения к дворянским выборам постановлений Дворянской грамоты 1785 г. (Указ 18 декабря 1785 г.); затем это положение было неоднократно подтверждаемо в царствование императора Александра I, в особенности относительно неприменения новых наказаний к деяниям, совершенным до издания нового закона[1]. Из этих отдельных постановлений сложилась приведенная выше общая формула Законов основных.
При рассмотрении этого положения нетрудно видеть, что в нем заключаются два положения: 1) что все юридические отношения, действия и события, возникшие или установившиеся до момента вступления нового закона в силу, им не могут быть нормированы, а подлежат действию прежних законов; и 2) что все юридические отношения, действия и события, имеющие возникнуть или установиться после вступления закона в силу, нормируются им, и только им.
Подобная формулировка давно уже установилась в законодательстве, начиная еще с римского, а в некоторых иностранных кодексах, как, например, во Французском[2], выражена даже с еще большей категоричностью.
За основу такого положения принимаются два соображения: гарантия прав личности и идея общественного порядка.
Если закон юридический есть мера личной свободы, если он определяет основания и условия, по которым приобретаются или утрачиваются права, устанавливаются пределы дозволенного и недозволенного, дается руководство гражданам в их отношениях друг к другу, то, конечно, такое значение может иметь только закон, уже имевший обязательную силу в момент учинения действия или возникновения отношения; с другой стороны, если закон является необходимым условием установления и поддержания порядка в обществе, то несомненно, что он утратит все свое значение, как скоро от воли и усмотрения законодателя будет зависеть переделка и изменение всех, существующих правоотношений путем применения к ним новых законов.Но как ни вески и ни ценны только что приведенные соображения, тем не менее в каждом юристе эта общая формула ст. 60, если руководствоваться ею буквально, может возбудить сомнения в двояком отношении.
Существуют законы, которые сами по себе вовсе не служат мерой личной свободы, а которые, например, только упорядочивают государственную и общественную жизнь, разграничивают функции органов управления, определяют их устройство и т. д.; можно ли и по отношению ко всем этим законам руководствоваться первой частью формулы ст. 60 и говорить, что они не имеют так называемого обратного действия? При этом не надо забывать, что такого рода законы встречаются не только в области права публичного, но и в области права частного. С другой стороны, мы также знаем, что в государстве, столь разнообразном по юридическим условиям жизни, как Россия, весьма нередко крупные реформы вводятся не одновременно повсюду и даже не разом в одной и той же местности, так что и вторая часть формулы, что только один новый закон находит применение после его вступления в силу, оказывается далеко не безусловной: рядом с новыми законами живут, и иногда живут весьма долго и упорно, законы старые.
Отношения, действия или события, возникшие или установившиеся до вступления нового закона, конечно, сами по себе, как нечто бывшее, прошедшее, не могут стать в какое-либо отношение к новому закону; когда мы говорим о возможности его применения к прошлым действиям и событиям, то мы имеем в виду те их юридические последствия, то их внешнее выражение, которые существуют и проявляются в момент действия нового закона.
С точки зрения юридической, необходимо различать те последствия, которые присущи самому деянию, неотделимы от него, и такие, которые имеют самостоятельное юридическое бытие, повторяются, даже видоизменяются и подходят, в свою очередь, под понятие самостоятельных юридических действий; можем ли мы по отношению ко всем этим последствиям одинаково буквально проводить принцип: закон обратной силы не имеет? В действительности мы видим, что даже и в праве гражданском встречаются в этом отношении необходимые и естественные отступления: если закон, положим, перенесет брачное совершеннолетие с 18 лет на 21 год, то с момента вступления в силу нового закона все лица, хотя и достигшие уже, например, 19 лет, не могут, однако, вступать в брак. Достижение данным лицом 18 лет, т. е. прежнего срока брачного совершеннолетия, есть событие, предшествовавшее новому закону, но тем не менее этот закон, нормируя последствия, могущие возникнуть или возникающие из такового события, после вступления своего в силу распространяется и на них. Еще более можно подыскать подобных примеров в области прав публичных: если законодатель нашел необходимым воспретить публичное выставление оскорбляющих чувство стыдливости картин, то должен ли он сделать исключение и оставить нетронутыми картины, выставленные ранее обнародования этого закона; если в интересах народного здоровья закон воспретил устройство примитивных выгребных ям среди дворов, то может ли это требование применяться только ко вновь устраиваемым ямам, оставляя на веки вечные прежние клоаки заразы неприкосновенными, и т. д.Наконец, при политической точке зрения естественно является вопрос: если закон есть проявление авторитетной воли, то почему эта авторитетная и, в смысле юридическом, неограниченная воля не может придать закону обратной силы? Отрицание обратной силы закона или, правильнее говоря, признание бессилия закона по отношению к прошлому, этой теорией ставится как политический принцип, а потому имеет своим основанием только реальное соотношение общественных и государственных сил.
Оттого мы и видим, что при известном строе государственной жизни, когда целое поглощает частное, государство преобладает над личностью, наряду с принципом о неимении законом обратной силы являются такие исключения, которые в корень расшатывают самый принцип: не затруднялись же римляне в эпоху quaestiones perpetuae[3], установляя по поводу какого-либо преступного деяния уголовный закон, применять этот закон к вызвавшему его событию[4].Любопытным подтверждением высказанного являются постановления наших Основных законов. Рядом с правилом, установленным в ст. 60, стоят исключения, указанные в ст. 61. "Из сего общего правила,- говорит эта статья,- изъемлются следующие случаи: 1) когда в законе именно сказано, что он есть только подтверждение и изъяснение смысла закона прежнего, и 2) когда в самом законе постановлено, что сила его распространяется и на времена, предшествовавшие его обнародованию".
Первое из этих исключений, конечно, могло бы быть объяснено в смысле аутентического, или легального, толкования; тогда это изъятие не было бы исключением из общего правила, так как, разъясняя то, что содержится в существующем законе, законодатель не создает нового закона, но, во-первых, толкование или изъяснение закона по смыслу наших же основных законов не есть закон, а в ст. 61 говорится о законе; во-вторых, в ст. 61 говорится не о тех случаях, когда закон есть разъяснение смысла предшествующего закона, а прямо сказано, когда в законе "именно сказано", что он есть подтверждение или разъяснение прежнего; таким образом, стоит только законодателю заявить в новом законе, что этот закон является в подтверждение предшествующего закона, чтобы положение ст. 60 сделалось мертвой буквой. Еще проще в этом отношении второе исключение, которое всегда и безусловно предоставляет законодателю право придавать всякому закону обратную силу. Правда, что все эти исключения в Своде, а в особенности второе из них, выведены из несоответственного исторического материала; но во всяком случае несомненно, что, со внесением их в Свод законов 1832 г.
они приобрели силу закона и сделали, таким образом, совершенно призрачным постановление статьи 60.
________________________________________
[1] Подробные указания исторических основ ст. 60 и 61 Законов основных и вообще разбор этого вопроса по нашему праву и с точки зрения теории, в статье А. Градовского "О действии закона во времени" в "Журнале гражданского и уголовного права", 1873 г., № 4, а также в его "Началах", ї 82 и след., хотя нельзя не заметить, что точка зрения автора публицистическая, а не юридическая, а потому и освещение и толкование, даваемые им, например, Закону 23 марта 1846 г., неверны. Подробная общая литература по вопросу о так называемой обратной силе закона у К. Малышева - "Курс", ї 21, пр. 1.
[2] Code civil, art. 2: "La loi ne dispose que pour l'avenir; eile n'a point d'effet retroactif". Vereilles-Sommieres, Une theorie nouvelle sur la retroactivite des lois. 1893.
[3] Постоянных уголовных судов (лат.).
[4] Geib, I, c. 34. Этим путем развивалось все римское уголовное законодательство данного периода. Vareilles-Sommieres, № 13.