41. Отмена действия закона
41. Далее, для того чтобы быть признанным законом действующим, закон должен не только вступить в силу, но и не утратить таковой.
Утрата силы законом уголовным, конечно, проявляется теми же способами, как и утрата всяким иным законом, а потому можно в этом отношении ограничиться лишь несколькими замечаниями.
Момент утраты законом его силы стоит прежде всего в зависимости от его характера, так как в этом отношении необходимо различать законы временные и законы, издаваемые на неопределенное время.
Временные законы, или законы переходные (провизорные), теряют силу с истечением того срока, на который издан закон, или с устранением того фактического или юридического положения, в видах которого возник закон временный; таков характер всех законов о введении в действие каких-либо законоположений, например о введении в действие Судебных уставов; законы, объявляющие местность на военном положении; Закон 14 августа 1881 г.
об усиленной и чрезвычайной охране, так как, по ст. 12 этого закона, действие этих правил в тех местностях, где было введено такое положение, прекращается в силу самого закона, если по истечении 1 года для усиленной охраны и 6 месяцев для чрезвычайной охрана не будет продолжена по представлению в Комитет министров министра внутренних дел.Законы же, восприемлющие силу безусловно, а не на срок, или, как их называли прежде, законы вечные, сохраняют, по точному выражению ст. 72 Законов основных, свое действие, "доколе не будут отменены силою нового закона".
Поэтому закон уголовный никогда не может быть отменен обычаем; оставление закона практикой без применения, хотя бы это продолжалось и весьма долгое время, хотя бы оно объяснялось несоответствием закона с изменившимися условиями государственной и общественной жизни, может сделать закон устарелым, но не может отменить закона.
Для отмены закона необходима прямо заявленная воля законодательной власти, и притом заявленная общим законодательным путем.
Пересмотр отдельных томов Свода при новом их издании может нередко обнаружить необходимость отмены некоторых устарелых законов, но сама отмена их не может последовать в порядке кодификационном. Так, например, пунктом 4 Закона 5 ноября 1885 года о переработке Свода законов хотя и было указано, что обязательному исключению из Свода законов подлежат правила, которые, утратив обязательную силу, содержат в себе одни только исторические указания, но это положение относилось только к таким статьям или, в особенности, к примечаниям, которые имели характер не закона, а простой исторической справки.Прекращение силы закона может выражаться или в полной отмене закона[1], или в замене его новым, или в его изменении в смысле отмены какой-либо его части, или, наоборот, в виде пополнения его, когда образуется новый закон из старого с присоединением к нему известного дополнения.
Указание на то, какие именно из существующих узаконений отменяются или изменяются новым законом, может быть сделано в самом же законе. Так, ст. 114 Учреждения Государственного Совета изд. 1892 г., говорила: "В каждом новом уставе, положении или отдельном узаконении должны быть означаемы статьи Свода законов, которые оным изменяются или вовсе отменяются"; но это правило, представляющее несомненно серьезные практические затруднения, требуя от редакторов каждого закона полного и всестороннего знакомства со всеми отделами Свода, применялось не всегда. Нередко при издании новых законов довольствовались более неопределенным указанием: в дополнение, пояснение или отмену подлежащих статей Свода; в издание 1901 г. ст. 114 не включена. Но нельзя не прибавить, что употребление той или другой формулы только облегчает задачу применителей нового закона, а вовсе не изменяет существа дела, так как юридическое основание отмены прежнего закона заключается не в этом указании законодателя, а в существе нового закона, в том основном положении, что одно и то же юридическое отношение не может нормироваться двумя повелениями законодательной власти, друг другу противоречащими, а потому позднейшее веление отменяет всякое предшествующее, относящееся к тому же предмету и с ним несходное (lex posterior derogat legi priori)[2].
Сообразно этому, если в новом законе и не было сделано никакого прямого указания на закон прежний, им заменяемый, то тем не менее этот прежний закон должен почитаться отмененным.Если закон не сделал прямого указания на то, какие законоположения он отменяет или изменяет, то на ком же лежит в этом случае обязанность выяснить и установить объем и сущность изменений, им произведенных в предшествующем законодательстве?
По нашему законодательству такая обязанность лежит прежде всего на том учреждении, которому вверена кодификация законов, т. е. после 1826 г.- на Втором отделении Его Императорского Величества Канцелярии, в 1882 г. это было возложено на кодификационный отдел при Государственном Совете, а ныне, по Закону 18 сентября 1893 г.,- на отделение Свода законов в Государственной канцелярии, в которое, по ст. 186 Учреждения Правительствующего Сената, обязательно должны быть доставляемы все обнародуемые узаконения. Издавая продолжение к Своду или делая новое издание Свода, оно обязано исключить из него или показать отмененными все те статьи, которые утратили свою силу вследствие издания новых законов[3]; так, в неоднократно цитированном Законе 5 ноября 1885 г. предоставлено кодификационному отделу (п. 4В) исключить при новом издании Свода все правила, "хотя прямо и не отмененные, но утратившие силу по содержанию позднейших узаконений". Конечно, такое указание должно быть сделано в ближайшем продолжении, но это не препятствует оказавшийся недосмотр и пропуски отметить и в позднейших продолжениях, как о том и выражено в пункте 15 того же закона. Но, конечно, и в этом случае не надо забывать, что отмена совершается не этим указанием кодификатора, а законом, на котором основывается кодификатор, и что, следовательно, сам момент отмены относится к моменту издания нового закона, а не к моменту издания продолжения[4].
Далее, эта обязанность лежит на применителях закона, составляя одну из самых трудных и важных судейских обязанностей, один из важнейших видов интерпретации закона.
Выполнение этой обязанности имеет практическое значение не только в период времени, отделяющий момент издания закона от момента внесения его в продолжение, но и после издания продолжения, ввиду возможных пропусков и ошибок кодификаторов, а иногда даже и вследствие невозможности подобного изменения путем кодификационным. В особенности трудна эта деятельность при издании обширных законов, охватывающих целую область права. Так, для примера можно указать на Судебные уставы 1864 г. Несомненно, например, что Уставы уголовного судопроизводства в местностях, в коих они введены в действие, отменили все старые уголовно-процессуальные законы, заключающиеся во второй книге т. XV, то они отменили также и процессуальные правила, не согласные с новым Уставом, помещенные и в первой книге т. XV, т. е. в Уложении о наказаниях, хотя статьи, их содержащие, оставались без изменения в изданиях 1866 г. и 1885 г.
________________________________________
[1] По принятой в Своде терминологии, полное прекращение действия какой-либо статьи означается словом "отменена"; слово "исключена" указывает, по преимуществу, что соответствующее бывшей статье постановление находится в ином томе Свода; и слово "заменена" указывает, что вместо этой статьи помещено иное постановление или в ином томе Свода, или даже в том же томе, но в другом разделе или главе. О юридической постановке кодификации наших законов, о порядке отмены законов и о значении продолжений к Своду, ср. интересную статью Лозины-Лозинского "Кодификация законов по русскому государственному праву" в "Журнале Министерства юстиции", 1899 г., № 4 и 5.
[2] Позднейший закон отменяет закон предшествующий (лат.).
[3] В тех же случаях, когда при согласовании нового закона с прежним встречался вопрос о необходимости разрешить возбуждаемые недоразумения не в порядке кодификационном, он вносился на рассмотрение Государственного Совета; ср. примеры у Лозины-Лозинского. Так, и при издании действующего Уголовного уложения была по Высочайшему повелению образована при Министерстве юстиции под моим председательством особая комиссия о представлении на утверждение в законодательном порядке тех статей всех отдельных томов Свода законов, в особенности законов гражданских, Устава о содержащихся под стражей, Устава о ссыльных и т.
п., которые должны были быть изменены в видах согласования с новым Уложением.[4] Выходя из этого указания, Правительствующий Сенат по уголовному и в особенности гражданскому кассационным департаментам признавал, что одно кодификационное изменение или даже замена и отмена той или другой статьи не могут иметь решающего значения, если такой вывод не подтверждается самым текстом закона, на котором основывается это кодификационное изменение. Ср. решения Гражданского кассационного департамента 80/142, 80/242 и 252, в коих выражено, что из кодификационного перемещения законоположений из одного тома Свода законов в другой или из одной части тома в другую перемены закона выводить нельзя; то же повторено и в решении 82/128; подобные же воззрения защищал и Уголовный кассационный департамент, в особенности в решении 1897 г. по делу Носовича. Любопытны также примеры из практики I Департамента у Лозины-Лозинского.