§ 5. ОТГРАНИЧЕНИЕ МОШЕННИЧЕСТВА ОТ СПЕКУЛЯЦИИ И КОММЕРЧЕСКОГО ПОСРЕДНИЧЕСТВА

Нередко мошенничество совершается при выполнении различного рода спекулятивных сделок (или под видом

таких сделок). В этих случаях возникает вопрос о том, как квалифицировать содеянное.

Рассмотрим вначале случай, когда лицо, перепродающее какую-либо вещь в целях нажины, обманывает покупателя только относительно прейскурантной цены перепродаваемой вещи. Виновный либо просто умалчивает об истинной цене вещи, либо в целях получить возмож- 'но большую «прибыль» преувеличивает сумму, уплаченную им при покупке. Обман в форме превышения государственных розничных цен возможен лишь там, где сс- • блюдение таких цен строго обязательно, т. е. в государственной или кооперативной торговле. В сделках, заключаемых гражданами между собой, цена устанавливается по соглашению между продавцом и покупателем. Субъект, пользующийся услугами спекулянта, как правило, знает, что он платит за вещь сверх установленной государством цены. Если лицо сознает, что оно покупает товар у спекулянта, то не имеет существенного значения, насколько конкретно оно представляет себе переплачиваемую сумму. Известно, что многие лица, покупающие товары у спекулянтов, даже не интересуются действительной ценой этих товаров. Понесенные убытки они рассматривают как вынужденную плату за «услугу» со стороны спекулянта. Было бы ошибочным признавать таких лиц «потерпевшими» от мошенничества. Таким образом, обман спекулянтом покупателя относительно прейскурантной цены перепродаваемой вещи целиком охватывается составом преступления, предусмотренного ст. 154 УК РСФСР (спекуляция), и не нуждается в дополнительной квалификации по ст. 147 УК РСФСР.

Иной юридической оценки требуют случаи, когда спекулянт обманывает покупателя относительно качества перепродаваемой вещи. Здесь перед нами совокупность спекуляции и мошенничества, так как виновный завладевает имуществом потерпевшего путем обмана (ст.

Так, по совокупности ст. ст. 147 и 154 УК РСФСР были квалифицированы действия К., которая купила в магазине две мужских сорочки из шелкового трикотажа стоимостью 12 руб. каждая и перепродала их по цене 23 руб., выдав за нейлоновые.

Чтобы облегчить обман, спекулянты нередко прибегают к использованию поддельных товарных чеков, 'фальшивых ярлыков и т. п.

Разумеется, для квалификации обмана при совершении спекулятивной сделки по ст. 147 УК РСФСР необходимо установить, что умысел виновного был направлен не только на перепродажу товара по повышенной цене, но и на обман покупателя относительно качества предмета сделки.

От рассмотренного случая следует отличать использование при мошенничестве купленных преступниками предметов в качестве материальных средств мошеннического обмана. Существует мнение, что если для обмана используются предметы, купленные в государственной розничной торговой сети, то налицо всегда совокупность мошенничества и спекуляции. Именно такую квалификацию предлагает, например, Г. И. Вольфман в случае продажи простых колец под видом золотых и даже в случае сбыта макетов «импортных» кофточек (по упомянутому выше делу), изготовленных из скупленного преступниками мужского белья1.

С изложенным взглядом нельзя согласиться. Во-первых, мошенник в отличие от спекулянта стремится к наживе не путем перепродажи по повышенной цене, а путем обмана или злоупотребления доверием потерпевшего. Во-вторых, если при приобретении товара у спекулянта сознательно переплачивается некоторая сумма, то потерпевший от мошенничества переплачивает за покупку исключительно в результате обмана, иногда даже приобретая совсем не такую (или совсем не ту) вещь, какую он желал .купить.

Чтобы успешнее обмануть потерпевшего, преступники нередко прибегают к фальсификации предметов. Однако возможно использование купленной вещи в качестве средства мошеннического обмана и без всякой предварительной переделки.

1 ’См. Г. И. Вольфман, Борьба со спекуляцией по советскому законодательству, Саратов, 1964, стр. 106—107.

быстро передавала покупательнице плащ, не давая его рассмотреть и примерить. Ж. совершала не просто перепродажу детского плаща (что можно было бы считать спекуляцией), а продажу детского плаща под видом плаща для взрослого, т. е. завладевала деньгами своей жертвы обманным путем. Поэтому действия Ж. были квалифицированы народным судом по ст. 147 УК РСФСР как мошенничество.

Так же были квалифицированы районным народным судом действия И , который в помещении универмага продал А. за 5 руб. две граммофонные пластинки якобы с записью голоса Робертино Лоретти. В действительности на пластинках, купленных И. в том же магазине по 50 коп. за штуку, была записана симфоническая музыка (надписи на пластинках были на иностранном языке).

Мошенник маскируется под спекулянта, чтобы отвести всякие вопросы о причинах перепродажи вещи и таким образом рассеять сомнения потерпевшего. К такой маскировке мошенники нередко прибегают и в случае фальсификации перепродаваемых предметов. Например, П. покупал в магазинах малоценные трикотажные кофты, которые затем продавал под видом шерстяных, несколько изменив их внешнее оформление (кофта помещалась в полиэтиленовый мешочек, куда вкладывалась под видом ярлыка пестрая этикетка от импортных сигаїрет). На фальшивом товарном чеке, приложенном' к кофте, П. указывал цену 32 р. 50 к., а продавал ее за 37 руб., маскируясь таким образом под спекулянта. За совершенное мошенничество П. был осужден по ст. 147 УК РСФСР.

Итак, при отграничении мошенничества от спекуляции возможны три наиболее часто встречающиеся ситуации, которые обусловливают разные варианты квалификации:

спекулянт обманывает покупателя только относительно розничной цены предмета спекуляции (ст.

в процессе перепродажи скупленного товара совершается мошеннический обман относительно качества предмета сделки (ст. ст. 147 и 154 УК РСФСР);

мошенник использует в качестве средств обмана купленные для этого предметы, маскируясь под спекулянта (ст. 147 УК РСФСР).

Аналогичным образом можно разграничить мошенничество и коммерческое посредничество (ч. 2 ст. 153 УК РСФСР). Фиктивное посредничество, когда виновный ложно обещает оказать потерпевшему какую-либо посредническую услугу и п,ри этом завладевает имуществом потерпевшего, подробно рассмотрено нами при анализе «обмана в намерениях» (ложных обещаний). Так как в этих случаях посредничество является мнимым, оснований для привлечения виновного к ответственности по ч. 2 ст. 153 УК РСФСР нет: завладение имуществом потерпевшего путем ложного обещания оказать содействие в приобретении (или сбыте) полностью охватывается составом мошенничества (ст. 147 или 93 УК РСФСР).

Если же коммерческое посредничество было реальным и при этом посредник совершил обман своего «клиента» (например, получил с него плату в виде компенсации за расходы, якобы понесенные при осуществлении посреднической деятельности), то такие действия должны быть квалифицированы по ч. 2 ст. 153 (при наличии всех признаков данного состава) и по ст.ст. 147 или 93 УК РСФСР по совокупности. В тех случаях, когда коммерческое посредничество не наказуемо (например, если о.но совершалось не в виде промысла и не в целях обогащения), содеянное квалифицируется только как мошенничество.

Выполнение посредником принятых на себя обязательств, не сопряженное с завладением имуществом путем обмана или злоупотребления доверием, мошенничеством не является, даже если виновный получает вознаграждение, не соответствующее затраченному труду. Так, Пленум Верховного Суда СССР признал неправильной квалификацию по ст. 93 УК РСФСР действий JI,. который систематически заключал с торгующими организациями и консервными заводами соглашения на заготовку сельскохозяйственной продукции и одновременное колхозами, совхозами и сбытовыми организациями соглашения на реализацию овощей и фруктов, обслуживая одновременно до 16 организаций, в которых получал процентное вознаграждение в соответствии с договором. Всего им было получено за шесть лет около 23 тыс. руб.

Пленум указал, что действия JI. «не были направлены на хищение, т. е. на противоправное завладение государственным или общественным имуществом, а пред- стайляли собой одну йз форм частнопредпринимательской деятельности — коммерческое посредничество»1.