II. Образованность Московской Руси, как условие, исключающее возможность научной обработки права
Если условиями возникновения науки права и, в частности, науки права уголовного является известная степень образованности и консолидирование права в форме письменной, то начало ее не может совпадать с первым проявлением уголовно-правовой мысли вообще.
Для отыскания начального момента научной рефлексии придется обратиться, с одной стороны, к общей оценке образованности старой Руси, а с другой, к выяснению характера правосознания ранних эпох нашей истории. Последнее предполагает, прежде всего, исследование характера действовавших на Руси законодательных сборников и особенностей ее юридической практики.Без такого несколько длинного пути, без такой, несколько, пожалуй, предрешенной в своих конечных выводах поверки, может быть речь о ведении исследования в духе вероятности, - о более или менее достоверных догадках, но не о работе, стремящейся в конечном результате к выводам, покоящимся на исторически проверенных фактах, и только с ними считающейся.
Сказанное нами не означает, однако, того, что мы считаем целесообразным подвергнуть пересмотру чуть ли не всю историю русской образованности с самых первых ее шагов, отыскивая в ней корней правоведения, как науки. Относительно очень длинного периода такая работа была бы совершенно излишней и вряд ли оправдываемой требованиями даже самой мелочной научной добросовестности. Исходя из прогресса образованности, достаточно остановиться на каком-нибудь, сравнительно позднем, моменте состояния русской образованности и, измерив ее значение в качестве отправного пункта, исходить от этого момента. В видах экономии труда целесообразнее, таким образом, начать с момента сравнительно более позднего, где существует больше вероятности отыскать проблески уголовно-правовой научной мысли.
Если мы возьмем в качестве такого пробного момента ту эпоху, когда у нас ставятся на очередь и отчасти осуществляются более или менее сложные кодификационные попытки, то должны будем отметить, в общем, довольно низкий уровень состояния образованности даже в классе духовенства, т.
е. том классе, в котором можно предполагать наиболее полное отражение культуры эпохи.Мы читаем в Стоглаве, что многие, претендовавшие на занятие духовных должностей, не знали грамоты. "А не поставити, - добавляет Стоглав, - ино святые церкви без пения будут, а православные крестьяне учнут без покаяния умирати*(11):" И такое положение дела находило свое оправдание в ответах, дававшихся искателями духовных должностей: "мы де учимся у своих отцов или у своих мастеров: а отцы: и мастеры: и сами: мало умеют"*(12). В вопросах, предложенных Стоглавому собору, мы встречаем указание, что "ученики учатся грамоте небрегомо"*(13), а в ответах собора предписывается священникам и дьяконам учить "грамоте довольно, сколько сами умеете"*(14):
О необразованности духовенства и его нежелании учиться свидетельствует и Послание новгородского епископа Геннадия*(15). Низкий уровень грамотности является, по-видимому, бесспорным фактом. Но если и признать, что общие условия эти не исключают образованности отдельных лиц и даже распространения ими знания по разным вопросам, то и эти предположения приходится отбросить, как не оправдывающиеся даже теми данными, которые приводят защитники сравнительно высокого развития грамотности в России. Акад. Соболевский пишет: ":школ, которые бы были высшими, Московская Русь до второй половины XVII века не знала". "Ученость, - продолжает он, - могла быть приобретаема искателями ее исключительно при помощи их личного самостоятельного труда, при помощи продолжительного и внимательного изучения книг как по содержанию, так и по изложению"*(16):
Трудно думать, что при низком уровне грамотности и отсутствии теоретических знаний и центров преподавания могли бы найти себе место научные попытки обработки положительного права или создание теоретических положений для развития законодательства. Но на такой вывод мы получим, однако, право только тогда, когда прибегнем к его проверке. Эта проверка может быть произведена путем анализа законодательных сборников той эпохи в смысле выяснения условий их происхождения. При помощи этого приема можно получить некоторые опорные пункты для заключения о тех путях, которыми шла творческая работа в праве уголовном. Оговоримся, однако, наперед, что именно по этому вопросу нам придется идти проторенной дорогой лиц, специально посвятивших свои усилия выяснению условий возникновения древних сборников нашего законодательства.