Глава III.ФОРМЫ ХИЩЕНИЯ

Под формами хищения понимаются те юридически значимые способы (приемы), посредством которых изымается имущество. В этом отношении все составы преступлений, объединенные общим понятием «хищение», отличаются друг от друга прежде всего по способу изъятия имущества.

Исторически первым, видимо, начинает облагаться наказанием тайный способ завладения чужим имуществом, особенно ночной. В противоположность открытому, такой способ, как отмечает И. Я. Фойницкий, считался признаком человека низкого, коварного, достойного презрения, что было естественно для эпохи, в которую каждый настолько охотно доверял своим силам, что тайно подступавший преступник возбуждал больше презрения и даже страха, чем тот, кто шел к своей цели явно, хотя бы даже не останавливаясь перед возможным насилием над личностью.[341] Вот почему типичным представителем презренных по их коварству и тайности способов хищения стала кража, или татьба, упоминания о которой как о тяжком имущественном преступлении встречаются в самых ранних памятниках права (татиным обычаем, тайно, укра- дом, крадучись), одной из особенностей которых было отсутствие в них понятия о явном и насильственном завладении чужим имуществом. Отчасти данные виды завладения образовывали самостоятельное уголовно-правовое понятие разбоя, который наказывался обычно мягче, чем кража, а отчасти включали в себя кроме насильственного похищения имущества действия, относимые ныне частью к самоуправству, частью к повреждению имущества, разгрому его и т. д.

Разбой сформировался из складывающихся с течением времени запретов открытых наездов дружинами, которые прежде были обычным делом и даже рассматривались как проявление дозволенной отваги, особенно по отношению к чужеземцам.[342] Поэтому и после того, как подобные набеги ушли в историю (частью по настоянию страдающих от них народов, закрепленному в договорных с ними грамотах, частью вследствие постепенного объединения русской земли), понятие разбоя еще весьма долго означало совокупное нападение шайки виновных на мирных жителей для разбития и расхищения их имущества.

От разбоя отличалось самоуправное насильственное отнятие имущества «один на один», которое под рубрикой грабежа составляло лишь гражданскую неправду, не сопровождавшуюся личными наказаниями. По мнению некоторых исследователей, грабеж по Судебникам 1497 и 1550 гг. считается не более как самоуправным отнятием имущества у другого лица после драки, возникшей по каким- либо личным или имущественным причинам. Вместе с тем именно в Судебнике Ивана IV (1550) впервые проводится разграничение грабежа («грабил, а не бил») и разбоя («грабил в бою») как соответственно ненасильственного и насильственного преступления (ст. 25).[343] Даже в Соборном уложении 1649 г. грабежом называется собственно самоуправство, например, самовольная реквизиция ратных людей в поход, и не указывается конкретный вид наказания за это.[344]

Примечательным для Судебника Ивана IV является также первое упоминание о мошенниках, которым предназначалась «та же казнь, что и татю» (ст. 58).[345] Именно этот документ, по мнению отдельных авторов, впервые проводит различие между воровством и мошенничеством [346] Наказание за обман предусматривалось затем и Судебником Федора Иоановича, принятым в 1589 г. (ст. 112). Однако точного и определенного понятия мошенничества как имущественного обмана названный источник еще не дает, что было связано, по мнению русских правоведов, с крайней экономической отсталостью государства.[347]

Ко времени Соборного уложения 1649 г. сложилась система понятий, в которой на первый план выдвигались такие наиболее опасные формы деятельности, как татьба, по общему правилу, означающая тайное похищение чужого движимого имущества, и разбой, понятие которого не определялось, но под ним понимались случаи нападения лихих людей шайками на мирных жителей с целью разбивания и отобрания имущества. К татьбе же приравнивались и похищение насильственное, но не разбоевидное, а также мошенничество, которое в то время означало еще, по предположению некоторых исследователей, не имущественный обман, а карманную кражу, будучи обязанным своим происхождением слову мошна, оз-

426

начающему кошелек.

Однако постепенно под влиянием изменения в укладе общественной жизни отношение как к обманным, так и к открытым формам завладения имуществом меняется, а то значение, которое ранее придавалось тайному способу деятельности, отпадает, в силу чего мошенничество и разбой всецело переходят в область корыстных имущественных посягательств. В этой связи можно вспомнить, что классик английской литературы Д. Свифт считал мошенничество более опасным преступлением, чем кража, поскольку от вора можно обезопаситься крепкими запорами и замками, а от ловкого мошенника честному человеку обезопасить себя невозможно. Отмеченная специфика обмана, а также объектов и предметов мошенничества сделала его прерогативой главным образом имущего сословия. И это вполне естественно. Мошенничество требовало определенных знаний, навыков, образования, профессии и социального статуса. Уделом же обездоленных оставались кражи, грабежи и разбойные нападения.

В Артикулах воинских 1715 г. более четко дифференцируется ответственность за насильственное и ненасильственное хищение. За первое независимо от того, в чем выразилось насилие (избиение, ранение, убийство), полагалась смертная казнь путем колесования. Касательно ненасильственного хищения артикул 185 гласил: «Ежели кто ворвется без оружия, или войдет в дом без насилства в конюшню или хоромы, или отопрет сундуки, хоромы воровскими ключами, от чего никакого насилия или убийства опасатись не надлежало, онаго шпицрутенами, яко протчих воров наказать».427 Установив наказуемость грабежа личными наказаниями, данный документ разделил его на грабеж с насилием и грабеж без насилия (арт. 185). Тогда же, кстати, не без влияния немецкого права, в понятие кражи было введено присвоение вверенного с запирательством в получении его.

Позднее под влиянием развития экономического оборота все большее значение в качестве самостоятельных уголовно-юридических понятий приобретают имущественные обманы. Так, Указ 1781 г. о разных видах воровства совершенно не упоминает о разбое, но расчленяет воровство на три вида: а) воровство-грабеж, включающее в себя насильственные похищения и некоторые случаи открытого ненасильственного хищения; б) воровство-мошенничество, означающее внезапное открытое похищение чужого имущества и похищение его обманом или вымыслом; в) воровство-кражу, заключенное в пределы тайного похищения чужого имущества.428 К тому же именно данным Указом было впервые разъяснено, что к мошенничеству нужно относить: а) карманную кражу; б) внезапное похищение чужого имущества, рассчитанное на ловкость, быстроту действий виновного; в) завладение имуществом путем обмана.

По Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. похищение имущества предполагалось такими способами, как кража, грабеж, разбой и мошенничество. При этом термин «кража» трактовался в том смысле, какой он имел еще во времена Русской Правды: «Кражей признается всякое, каким бы то ни было образом, но втайне, без насилия, угроз и вообще без принадлежащих к свойству разбоя или грабежа обстоятельств, похищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества». В отношении состава грабежа различались две разновидности действий, в силу чего он определялся как «во-первых, всякое у кого-либо отнятие принадлежащего ему или же находящегося у него имущества, с насилием или даже с угрозами, но такого рода, что эти угрозы и самое насильственное действие не представляли опасности ни для жизни, ни для здравия, или свободы того лица; во-вторых, всякое, хотя бы без угроз и насилия, но открытое похищение какого-либо имущества в присутствии самого хозяина или других людей». Соответственно, разбоем считалось «всякое на кого-либо, для похищения принадлежащего ему или находящегося у него имущества, нападение, когда оное учинено открытою силою с оружием, или хотя бы без оружия, но сопровождалось или убийством, или покушением на оное, или же нанесением увечья, ран, побоев или других телесных истязаний, или такого рода угрозами или иными действиями, от которых представлялась явная опасность для жизни, здравия, или свободы лица или лиц, подвергшихся нападению». Из состава же мошенничества были исключены случаи открытого внезапного похищения без насилия, которые отошли в созданный составителями Уложения особый вид грабежа, после чего оно приобрело почти современную трактовку как «всякое, посредством какого-либо обмана учиненное, похищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества» (ст. 1665).

Некоторым криминалистам подобная дробность казалась чрезмерной, крайне усложняющей систему хищений.

Не без влияния этих высказываний разработчики Уголовного уложения 1903 г., считая разграничение кражи и грабежа искусственным и не отвечающим потребностям практики, подвергли пересмотру систему способов похищения имущества, объединив кражу и ненасильственный грабеж в один состав и обозначив его термином «воровство». Характеризуя последнее как тайное или открытое похищение чужого имущества, Уложение одновременно внесло соответствующие коррективы и в понятие разбоя, определив его как похищение имуществ с применением насилия над личностью или наказуемой угрозы, вне зависимости от характера насилия и того, связано ли оно с нападением или нет. Таким образом, регламентация ответственности за преступное насилие в сущности не претерпела значительных изменений, за исключением лишь так и не обретшего юридической силы решения о слиянии насильственного грабежа с разбоем в единую форму насильственного хищения (ст. 589). И лишь признаки мошенничества остались без изменения. Кроме того, в число разновидностей похищения Уложение включило вымогательство, установив, что вымогатель есть «виновный в принуждении с целью доставить себе или другому имущественную выгоду, к уступке права на имущество или ко вступлению в иную невыгодную сделку по имуществу, посредством телесного повреждения, насилия над личностью или наказуемой угрозы».

До издания первого советского УК уголовно-правовые нормы об охране собственности содержались в декретах советской власти, в которых не только говорилось об ответственности за хищения, но зачастую содержалось указание и на конкретные способы хищений: использование служебного положения, подлог и т.

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. предусматривал такие способы хищения, как кража (ст. 180), грабеж (ст. 182, 183), разбой (ст. 184) присвоение (ст. 113, 186) и мошенничество (ст. 188). При этом в трактовке кражи, грабежа и разбоя он пошел по пути Уложения 1885 г., определив, что кража есть «тайное похищение имущества, находящегося в обладании, пользовании или ведении другого лица или учреждения», грабеж — «открытое похищение чужого имущества в присутствии лица, обладающего, пользующегося или ведающего им, но без насилия над личностью или с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего», разбой — «открытое, с целью похищения имущества, нападение отдельного лица на кого- либо, соединенное с физическим или психическим насилием, грозящим смертью или увечьем».

УК РСФСР 1926 г., равно как и уголовные кодексы других союзных республик, предусматривал те же формы хищений, что и УК 1922 г. с той лишь разницей, что в нем был расширен объем понятия мошенничества, которое определялось как «злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества или права на имущество или иных личных выгод» (ст. 169), включив в себя тем самым указание и на некорыстный характер этого преступления, а также перенеся момент его окончания на более раннюю стадию, на которой мошенническое посягательство признавалось оконченным с момента совершения злоупотребления доверием или обмана, хотя бы эти действия и не привели к получению виновным имущества, права на имущество или иных личных выгод.

В последующем Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан» грабеж без насилия был отнесен к краже, под которой пони- малось «тайное или открытое похищение имущества граждан», а насильственный грабеж включен в состав разбоя, сформулированный как «нападение с целью завладения чужим имуществом, соединенное с насилием или угрозой применения насилия».[350] Упразднив таким образом грабеж как отдельный состав преступления, законодатель вернулся к той системе способов хищения, которая содержалась в Уголовном Уложении 1903 г. Поэтому естественен вывод того времени, что разбой сочетает в себе элементы кражи (похищения чужого имущества) и элементы посягательства против личности.[351]

УК РСФСР 1960 г., не давая общего определения хищения, все же достаточно последовательно определил семь возможных способов изъятия имущества, которыми ограничен объем понятия хищения: кража (ст. 89, 144), грабеж (ст. 90, 145), разбой (ст. 91, 146), мошенничество (ст. 93, 147) присвоение, растрата и хищение путем злоупотребления служебным положением (ст. 92), восстановив тем самым самостоятельное значение состава грабежа как открытого похищения без насилия или с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, что обусловило и соответствующую трактовку понятий кражи (тайное похищение имущества) и разбоя (нападение с целью завладения имуществом, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего). При этом раздельная охрана социалистической (государственной или общественной) и личной форм собственности по данному УК предопределяла и разницу в числе способов посягательства на данные формы.

С принятием 1 июля 1994 г. Федерального закона, объединившего все статьи о преступлениях против собственности в одной главе, хищение путем злоупотребления должностного лица своим служебным положением было выведено за рамки основного состава, но не лишено статуса самостоятельного способа хищения и не поглощено присвоением и растратой, хотя и ограничено в сфере применения посягательствами лишь в отношении государственного имущества. Верховный Суд РФ на этот счет специально разъяснил, что при решении вопроса о наличии в действиях лица состава хищения государственного имущества путем злоупотребления должностного лица своим служебным положением «судам следует иметь в виду, что государственным является лишь имущество, находящееся в государственной собственности и закрепленное за государственными предприятиями и учреждениями во владение, пользование и распоряжение. Имущество различных юридических лиц, в уставной капитал которых входят и государственные средства, не может рассматриваться как государственное. Хищение такого имущества, вверенного виновному, следует квалифицировать как присвоение или рас-

433

трату чужого имущества».

В УК 1996 г. перечень форм хищения почти полностью соответствует предшествующему законодательству, за исключением хищения путем злоупотребления должностного лица своим служебным положением, которое законодатель исключил из числа самостоятельных способов хищения, сократив таким образом их число до шести. Мотивировалось это тем, что данная форма хищения, во- первых, служила выражением неравного подхода к охране различных форм собственности, не будучи распространенной на аналогичные действия в отношении личного имущества, а во-вторых, вообще была введена с отступлением от общего принципа деления хищений на формы в зависимости от способа завладения имуществом, поскольку хищение имущества путем злоупотребления служебным положением, предусмотренное ст. 92 УК РСФСР 1960 г., отличается не способом изъятия (он может быть тайным, с применением обмана, злоупотребления доверием и т. д.), а особым признаком — использованием при совершении хищения должностным лицом своих служебных полномочий. Исходя же из того, что использование служебного положения повышает общественную опасность хищения, и было предложено отразить это обстоятельство посредством введения соответствующего квалифицирующего признака.[352]

Таким образом, численность выделяемых форм хищения — это вопрос истории, законодательных традиций, доктринальных предпочтений и влияния многих других факторов. Так, прежнему французскому уголовному законодательству не были известны такие понятия, как грабеж или разбой. Поскольку ст. 319 УК устанавливала, что «всякий, кто бесчестно изъял не принадлежащую ему вещь, виновен в краже»,[353] все преступные посягательства (тайные или открытые, насильственные или ненасильственные), связанные с завладением чужим имуществом, охватывались данным понятием, дифференцируемым лишь на простую и квалифицированную кражу. Похожим образом обстоит дело и в ныне действующем УК Франции. Уголовному праву Англии, напротив, известны не только кража, но и ограбление. Согласно п. 1 ст. 8 Закона о краже 1968 г. лицо виновно в ограблении, если оно совершает кражу и непосредственно перед этим или во время этого с указанной целью применяет силу к какому-либо лицу или запугивает, или пытается запугать лицо тем, что к нему будет немедленно применена сила.[354] Немецкий термин «ограбление» в УК ФРГ 1967 г. также охватывает одновременно понятия насильственного грабежа и разбоя.[355] В отечественной же науке указывалось на необоснованность деления похищений на кражу, грабеж, насильственный грабеж и разбой.[356] Все случаи похищения предлагалось разделить в зависимости от причинения вреда только одному объекту (отношениям собственности) или двум (отношениям собственности и неприкосновенности личности) на две группы: ненасильственное завладение имуществом (тайное или открытое похищение без насилия) и насильственное (насильственный грабеж и разбой).

Так или иначе, но действующий российский УК различает шесть конкретных форм хищения: кража (ст. 158), мошенничество (ст. 159), присвоение (ст. 160), растрата (ст. 160), грабеж (ст. 161) и разбой (ст. 162). Этими способами ограничено и хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164). На них более подробно и остановимся далее. Но прежде заметим, что в определениях каждой из перечисленных форм хищения, содержащихся в названных статьях, фигурирует термин «хищение». Тем самым подчеркивается, что и кража, и грабеж, и все остальные способы изъятия имущества являются формами хищения и в качестве таковых несут в себе все его рассмотренные выше признаки. Поэтому в дальнейших рассуждениях сосредоточим свое внимание лишь на том, что специфично для каждой из указанных форм хищения и что позволяет отграничивать их друг от друга.