§ 5. Хищение с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия

Квалифицирующим признаком, свойственным только для грабежа, является завладение чужим имуществом с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия (п.

Несмотря на относительно слабое насилие, характерное для грабежа, его применение существенным образом меняет характер и степень общественной опасности хищения, поскольку объектом такого рода деяния становятся не только отношения собственности, но личность собственника, подвергнувшаяся насилию. Указанное обстоятельство предопределяет двуобъектную направленность рассматриваемого преступления. Хотя в свое время некоторые авторы (например, П. П. Михайленко и Р. И. Тевлин) отмечали, что насилие, применяемое при грабеже, является столь незначительным, что «основанием для выделения личности в качестве второго объекта грабежа признаваться не может»,[671] закон охраняет не только жизнь и здоровье личности, но и ее телесную неприкосновенность, а также личную физическую свободу.

Под насилием, не опасным для жизни или здоровья потерпевшего, следует понимать нанесение побоев (ст. 116 УК) или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, характерных для легкого вреда здоровью (ст. 115 УК), а также сбивание с ног, выкручивание или заламывание рук и иное насильственное лишение или ограничение свободы передвижения и действия, если это не создавало реальной опасности для жизни или здоровья потерпевшего, а равно угрозы применения такого насилия. Любое же насилие, выходящее за рамки побоев, предусмотренных ст. 116 УК, уже связано с причинением вреда, опасного для здоровья или жизни человека.

В качестве примеров действий, выражающихся в насильственном лишении или ограничении свободы передвижения и действия, могут фигурировать связывание потерпевшего с тем, чтобы он не мог оказать сопротивление преступнику, удерживание его руками, вталкивание в помещение и запирание, затыкание рта или заклеивание его скотчем, чтобы лишить возможности позвать на помощь, и т.

Например, Московским областным судом Жилин признан виновным в совершении разбойного нападения на Дедова при таких обстоятельствах. С целью завладения личным имуществом Дедова Жилин обманным путем (под видом осмотра продающейся видеоаппаратуры) привел его на свою квартиру, где напал на потерпевшего и, сбив его с ног, связал электрошнуром и отобрал у него деньги в сумме 1600 руб., после чего из стоящей во дворе дома автомашины Дедова похитил его личное имущество — видео- и аудиокассеты

осе

стоимостью 1400 руб.

Квалифицирующим признаком, присущим только разбою, является применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия (п. «г» ч. 2 ст. 162 УК).

Оружие — общее название устройств и предметов, конструктивно предназначенных для поражения живой или иной цели, а также для подачи сигналов.856 Несмотря на огромное разнообразие указанных устройств и предметов, все они характеризуются рядом сходных признаков, отличающих их от других предметов, в том числе и от предметов, используемых в качестве оружия.

Основное исторически сложившееся предназначение оружия состоит в поражении живой цели или разрушении иных объектов как при защите, так и при нападении. И хотя большинство видов оружия старинных образцов (копья, секиры, боевые топоры, мечи и др.) ныне можно встретить только в музеях, их современные аналоги отличаются только своей поражающей мощью, но не функциональным назначением.

Именно по этой причине в контексте состава разбоя, учиненного с оружием, нельзя рассматривать в качестве такового те предметы, которые имеют производственное, хозяйственное, или иное (не связанное с поражением какой-либо цели) назначение, например, строительно-монтажные пистолеты и револьверы, стартовые пистолеты и спортивные снаряды (рапиры, спортивные копья и т. п.), а также не содержащие взрывчатых веществ и смесей имитационно-

857

пиротехнические и осветительные средства, разделочные ножи и прочие конструктивно сходные с оружием изделия.

Тем более не могут быть отнесены к оружию такие предметы, как топоры, всевозможные хозяйственные ножи (сапожные, кухонные, перочинные, столовые), шило, отвертки, молотки, стамески, серпы, косы, ломы и другие изделия, сертифицированные в качестве изделий хозяйственно-бытового и производственного назначения. Несмотря на то, что перечисленные предметы обладают достаточно большой поражающей мощью, позволяющей использовать их для совершения насильственных преступлений, по своему назначению они остаются все же орудиями труда, а не оружием.

При этом функциональное назначение предмета не следует отождествлять с его фактическим использованием. Подобно тому как предметы хозяйственно-бытового или производственного назначения могут использоваться для поражения живой или иной цели, точно так же предметы вооружения могут применяться для хозяйственно-бытовых и производственных нужд (кинжал — для заколки скота, кортик морского офицера — для нарезки колбасы и чистки картошки, кастет — для забивания гвоздя или колки орехов), но от этого они не перестают быть оружием. Основным критерием

отнесения этих предметов к оружию было и остается их предназна-

858

чение.

Двойственный характер в этом отношении имеет лишь сигнальное оружие, каковым считаются предметы, конструктивно предна-

859

значенные для подачи световых, дымовых или звуковых сигналов. Имея конструктивное сходство с устройствами и предметами, предназначенными для поражения живой или иной цели, оно тем не менее не признавалось оружием ввиду своего предназначения только для подачи сигналов. Например, в определении Военной коллегии Верховного Суда СССР от 27 июля 1967 г. по делу С. было подчеркнуто, что «ракетницу (сигнальный пистолет ОПШ) рассматривать в качестве огнестрельного оружия нельзя, так как она не является оружием, предназначенным для поражения живой цели снарядом (пулей), приводимым в движение энергией пороховых газов. По своему устройству и назначению ракетница представляет собой предмет, служащий лишь для подачи сигналов».[672]

С принятием 20 мая 1993 г.

По мнению некоторых криминалистов, отнесение к категории оружия устройств, целевое назначение которых определяется исключительно необходимостью и технической возможностью подачи сигналов, искажает смысловое содержание понятия «оружие», расширяя круг включенных в него предметов и устройств, не охваченных единством своей природы или целевого назначения. По мнению других, именно родство сигнального оружия с другими категориями оружия, заключающееся в их конструктивном подобии и повышенной опасности, побудило законодателя к включению его в категорию оружия.862

Вывод о подлинном назначении того или иного предмета позволяет сделать анализ его конструктивных признаков. Оружие и взрывные устройства представляют собой специальные технические устройства с определенными конструктивными признаками, благодаря которым они являются именно оружием и взрывными устройствами, а не иными предметами. В этом смысле оружием можно считать и самодельные предметы, изготовленные без соблюдения требований технологии оружейного производства кустарным способом, но конструктивно сходные с оружием, т. е. имеющие необходимые элементы конструкции соответствующего промышленного вида оружия и потому представляющие реальную опасность при его применении. Если же речь идет о предметах, лишь внешне похожих на оружие (пугачи, макеты, пистолеты-зажигалки и т. п.), то не следует забывать, что понятия «внешнее сходство» и «конструктивное сходство» неоднозначны.

Оружие становится орудием преступления только при условии его исправности, годности к использованию по назначению или возможности приведения в пригодное для использования состояние.

Что касается конкретных разновидностей оружия, то в некоторых разъяснениях высших судебных органов и научных источниках

062 Владимиров В. Ю. Криминалистическое исследование газового оружия: Дис. канд. юрид. наук. СПб., 1996. С. 84.

86 См.: п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм».

советского периода их перечень чаще всего ограничивался огнестрельным и холодным оружием. В частности, до принятия Закона «Об оружии» 1993 г. считалось, что непременным признаком банды (а стало быть, и группы разбойников) является вооруженность ее членов исключительно огнестрельным или холодным оружием. Использование же указанными лицами газовых и пневматических поражающих устройств расценивалось в судебной практике не в качестве использования оружия в уголовно-правовом смысле, а в качестве предметов, используемых в качестве оружия. Названный Закон значительно расширил крут предметов, признаваемых оружием, включив в него газовое, метательное и пневматическое оружие. Вслед за ним Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 21 декабря 1993 г., указав на обязательное наличие у участников банды оружия, пояснил, что к таковому прежде всего следует относить «боевое и охотничье огнестрельное и холодное оружие заводского изготовления и самодельное, различные взрывные устройства, газовое оружие» (курсив наш.

В постановлении от 17 января 1997 г. уже более решительно говорится, что вооруженность как обязательный признак банды предполагает «наличие у участников банды огнестрельного или холодного, в том числе метательного оружия, как заводского изготовления, так и самодельного, различных взрывных устройств, а также газового и пневматического оружия» (курсив наш. —А. Б.)}65 Однако и здесь присутствует некоторая недоговоренность, коль скоро Федеральный закон «Об оружии» от 13 декабря 1996 г., пришедший на смену одноименному закону от 20 мая 1993 г., пополнил арсенал оружия еще одним видом — сигнальным оружием, конструктивно предназначенным для подачи световых, дымовых или звуковых сигналов. Кроме того, данный подход представляется зауженным по той причине, что он не включает в себя электрораз- рядное оружие, несмотря на то, что ст. 3 Закона «Об оружии» относит к оружию самообороны электрошоковые устройства и искровые разрядники отечественного производства, имеющие выходные параметры, соответствующие требованиям государственных стандартов и нормам Министерства здравоохранения РФ, а ч. 1 ст. 6 того же Закона запрещает на территории России оборот в качестве гражданского или служебного оружия электрошоковых устройств и искровых разрядников, имеющих выходные параметры, превышающие установленные величины, а равно произведенных за пределами территории России. Устранение указанного пробела путем включения электроразрядного оружия в число разновидностей оружия было бы вполне оправданным. Пока же ст. 1 названного Закона, классифицируя оружие на огнестрельное, холодное, холодное метательное, пневматическое и газовое, определяет их следующим образом.

Огнестрельное оружие — это оружие, предназначенное для механического поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение за счет энергии порохового или иного заряда. В качестве конкретных разновидностей такового обычно называются винтовки, карабины, пистолеты, револьверы, автоматы, пулеметы, минометы, гранатометы, пушки и иные виды стрелкового и артиллерийского оружия независимо от калибра.[675] Однако более продуктивным представляется не столько запоминание конкретных образцов огнестрельного оружия, сколько уяснение его основных признаков.

Исходя из определения огнестрельного оружия, данного в ст. 1 Закона об оружии, можно выделить следующий характеризующий его комплекс признаков: а) механический характер повреждений, наносимых поражаемому объекту, при котором разрываются и перфорируются мягкие ткани, проламываются и раскалываются кости;

б)              дистанционность действия, определяемая возможностью поражать цель на значительном расстоянии; в) особый поражающий элемент — снаряд, пуля, дробь или картечь; г) направленность (при- цельность) движения указанных элементов, сообщаемая им стволом, через который проходит снаряд, безотносительно к тому, является ли этот ствол нарезным или гладким; д) придание направленного движения снаряду или пуле за счет энергии порохового или иного заряда, позволяющего метнуть снаряд на определенное расстояние и поразить цель на значительном удалении.

По своей конструкции огнестрельное оружие может быть как простым предметом, состоящим из ограниченного числа неподвижных деталей (например, гладкоствольное охотничье ружье), так. и сложным устройством, имеющим множество основных и второстепенных деталей, часть из которых к тому же изменяет свое положение и взаиморасположение при использовании по целевому назначению, переноске и хранении (например, автомат Калашникова или пистолет Макарова). Исходя из этого, огнестрельным оружием можно считать и такой набор основных его частей, которые в комплексе своем позволяют произвести выстрел. К таковым относятся ствол, затвор, барабан, рамка и ствольная коробка. Отсутствие других деталей (например, рукоятки) может влиять на надежность, эффективность и удобство стрельбы, но не является препятствием для производства самого выстрела.

В отношении наличия или отсутствия ствола и особенностей последнего огнестрельное оружие подразделяется на бесствольное и ствольное, а последнее, в свою очередь, на гладкоствольное, нарезное и комбинированное, в том числе со сменными и вкладными нарезными стволами, а также на длинноствольное и короткоствольное. Практические выводы, вытекающие из данной классификации, сводятся к следующему.

Что касается вида ствола, то УК РСФСР 1960 г. содержал оговорку относительно ненаказуемости контрабанды, ношения, хранения, приобретения, изготовления и сбыта, а также хищения гладкоствольного охотничьего оружия (ст. 78, 218, 2181). Уголовнопротивоправными были лишь небрежное хранение такого оружия (ст. 219) и изготовление обрезов из гладкоствольных охотничьих ружей, приводящее к утрате свойств охотничьего ружья, с вытекающими отсюда возможностями квалификации соответствующих действий в отношении полученного изделия по указанным статьям. Некоторые криминалисты считали такое решение неоправданным.[676] Не исключено, что благодаря их усилиям диспозиция ст. 222 УК РФ 1996 г. не содержит изъятий относительно охотничьего гладкоствольного оружия.

Вслед за принятием Закона «Об оружии» 1993 г. Верховный Суд РФ разъяснил, что лицо не подлежит ответственности за незаконное ношение, хранение, приобретение, изготовление, сбыт или хищение таких образцов гладкоствольного охотничьего оружия, которые не изъяты из гражданского оборота, но подлежит ответственности за указанные действия, связанные с запрещенным к обороту охотничьим огнестрельным оружием общей длиной менее 800 мм, а также имеющим конструкцию, которая позволяет его складывать, сдвигать, укладывать или разбирать без потери возможности производства выстрела.[677] Такой же подход воспроизведен и в одном из комментариев к новому УК,[678] однако комментаторы почему-то не учли, что изложенное разъяснение касалось ст. 218 и 2181 УК РСФСР 1960 г. Исключение же в пришедших им на смену статьях нового УК соответствующей оговорки, касающейся гладкоствольного охотничьего оружия, дает все основания говорить о криминализации деяний, связанных с незаконным приобретением, сбытом, хранением, перевозкой, ношением любого охотничьего оружия (в том числе и гладкоствольного). Причем в условиях появления на внутреннем рынке гладкоствольного охотничьего оружия иностранного производства, обладающего весьма высокими поражающими свойствами, и усложнения контроля за его движением, данное решение представля-

870

ется вполне оправданным.

Боеприпасы, если под ними понимать только конструктивно предназначенное для выстрела из оружия соответствующего вида метаемое снаряжение (например, все виды патронов заводского и самодельного изготовления к различному стрелковому огнестрельному оружию независимо от калибра, включая патроны к гладкоствольному охотничьему оружию, реактивные противотанковые гранаты, артиллерийские снаряды, боевые ракеты), сами по себе оружием не являются, хотя их свойства имеют не последнее значение для квалификации. Скажем, использование в процессе нападе- ния сигнальных, осветительных, холостых и иных патронов, не имеющих поражающего элемента (снаряда — пули, картечи, дроби и т. п.), не образует признаков вооруженного разбоя.[679]

Вместе с тем в определение боеприпасов, данное в ст. 1 Закона «Об оружии», включены не только предметы, приводимые в действие при помощи специально предназначенных для выстрела устройств (гранатометов, минометов, пушек, реактивных установок и т. п.), при отсутствии которых их использование для целей разрушения и поражения затруднено или вовсе исключено, но и предметы вооружения, способные к самовзрыву без таковых устройств (ручные гранаты, бомбы, противопехотные и противотанковые мины, военно-инженерные подрывные заряды и т. п.). Последние также могут быть включены в правовое понятие оружия.

Предметы, не способные к самовзрыву, становятся оружием, будучи конструктивно включенными в различного рода взрывные устройства, состоящие из боеприпаса и специального механизма, конструктивно предназначенного для производства взрыва (срабатывания боеприпаса) при определенных внешних воздействиях или в требуемый момент. При этом обычной основой для изготовления взрывных устройств являются взрывчатые вещества,[680] для действия

которого необходимы также средства воспламенения и взрывания (капсюли-детонаторы, огнепроводимый и электродетонирующий шнуры), а в ряде случаев и приборы для взрывания (взрывные машинки, аккумуляторы, элементы, выступающие в качестве источника электроэнергии).

Холодное оружие — это оружие, предназначенное для поражения цели с помощью мускульной силы человека при непосредственном контакте с объектом поражения (ст. 1 Закона «Об оружии»).

Исходя из данного определения, можно выделить следующий набор признаков, присущих холодному оружию: а) характер повреждений, выражающихся в колотых, резаных, колото-резаных, рубленых, рублено-резаных ранах и переломах костей; б) возможность действия только при непосредственном контакте вооруженного данным оружием человека с объектом поражения, обусловливаемая способностью поражать цель на минимальном расстоянии, определяемом длиной рук человека, его ростом, а также длиной самого оружия или его частей;[681] в) особый поражающий элемент, каковым могут быть острие, лезвие, гладкие и шипованные поверхности, ребра, соединяющие плоскости; г) приведение в действие, при помощи мускульной силы человека, являющейся в данном случае единственным источником энергии.

Изложенный комплекс признаков холодного оружия варьируется применительно к таким его конструктивным типам, выделяемым в зависимости от поражающих свойств, как колющее (стилеты, кортики, игольчатые штыки, пики, шпаги и пр.), рубящее (шашки, тесаки, секиры), колюще-рубящее (палаши, кинжалы, мечи, плоские штыки и т. п.), колюще-режущее (финские и охотничьи ножи, кинжалы, штыковые клинки, штык-ножи и некоторые кортики), рубяще-режущее (сабли, боевые топоры), ударно-дробящее (кастеты, кистени, булавы, палицы, дубинки, нунчаки, наладонники, битки и др.).

Метательное оружие — это оружие, предназначенное для поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение при помощи мускульной силы человека или механического устройства (ст. 1 Закона «Об оружии»).

Необходимость выделения метательного оружия обусловлена тем, что по своим конструктивным и тактическим параметрам оно существенно отличается как от огнестрельного оружия (по виду используемой энергии), так и от холодного (по отсутствию непосредственного контакта с объектом поражения). Главной особенностью этого вида оружия является то, что по своим поражающим характеристикам и энергетическому базису оно соответствует традиционному холодному оружию, но имеет свойство дистанционного действия, что сближает его с огнестрельным оружием.[682]

При этом к предметам, получающим направленное движение с помощью мускульной силы человека, относятся: метательные ножи и топоры, дротики, сюрикены, бумеранги и т. д., а к механическим устройствам, за счет которого снаряд получает направленное движение, относятся луки, арбалеты, пращи, охотничьи рогатки и другие приспособления, позволяющие аккумулировать и сохранять мускульные усилия человека и передавать их в виде мгновенного импульса снаряду, представляющему собой колющие, режущие и прочие подобные предметы. В том случае, если снаряд, выбрасываемый с их помощью, получает кинетическую энергию, достаточную для осуществления необходимого воздействия на цель, перечисленные устройства вполне могут быть признаны оружием.

Газовое оружие — это оружие, предназначенное для временного поражения живой цели путем применения слезоточивых или раздражающих веществ (ст. 1 Закона «Об оружии»). К данному виду оружия относятся газовые пистолеты и револьверы, механические распылители, аэрозольные и другие устройства, снаряженные слезоточивыми или раздражающими веществами, разрешенными к применению Министерством здравоохранения РФ.

Пневматическое оружие — это оружие, предназначенное для поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение за счет энергии сжатого, сжиженного или отвержденного газа (ст. 1 Закона «Об оружии»).

Отношению законодателя к регулированию правового режима данного вида оружия не вполне последовательно. С одной стороны, ст. 6 Закона «Об оружии» содержит запрет на хранение или использование вне спортивных объектов спортивного пневматического оружия с дульной энергией свыше 7,5 Дж и калибра более 4,5 мм., а с другой — какое бы то ни было нарушение правового режима пневматического оружия не образует преступления, предусмотренного ст. 222 УК, поскольку указанное оружие не является предметом данного состава. Между тем случаи его использования в преступных целях известны. Так, действовавшая в Ростовской области преступная группа использовала в ходе разбойного нападения на церковь, наряду с ножом и обрезом, пневматический пистолет.[683] Поэтому, несмотря на то, что ст. 222 УК не предусматривает ответственности за нарушение правил оборота такого рода оружия, возможность квалификации в качестве вооруженных разбойных нападений с использованием пневматического оружия сомнений не вызывает.

В отрасли знаний об оружии используются и другие критерии классификации оружия: по назначению оно подразделяется на гражданское, служебное и боевое, по месту изготовления — на отечественное и иностранное, по способу изготовления — на заводское, переделанное,[684] кустарное и самодельное,[685] по конструкции — на стандартное, нестандартное и атипичное.

Особую сложность представляет решение вопроса об исправности и пригодности к использованию в качестве огнестрельного оружия предметов, изготовленных кустарным или самодельным образом. Ведь исправным является оружие, соответствующее определенным техническим условиям, а на самодельное оружие требования технических условий не распространяются. Поэтому несмотря на высказанное в свое время мнение о том, что оружием могут признаваться лишь те предметы, которые пригодны к многократной стрельбе без нарушения целостности,[686] правильнее все же считать, что пригодность огнестрельного оружия определяется возможностью производства из него хотя бы одного выстрела или приведения его в такое состояние, при котором из него можно произвести вы-

879              /-

стрел, особенно с учетом того, что некоторые современные виды вооружения заводского изготовления (например, гранатометы) конструктивно рассчитаны на разовое использование.

Определенные трудности возникают и при отнесении к холодному оружию таких изготовленных кустарным или самодельным путем изделий, внешние формы и свойства которых не позволяют со всей категоричностью сделать вывод, что он изготовлен специально для поражения живой цели. Эксперты в таких случаях делают вывод о признании предмета холодным оружием на основании наличия лезвия, острия, рукоятки, клинка, обуха и других известных специалистам признаков. Таким образом, при решении вопроса о признании оружием предметов, используемых при разбойном нападении, следует руководствоваться положениями Закона «Об оружии», а в необходимых случаях, когда для решения того или иного вопроса требуются специальные познания, и заключением экспертов.

Угроза заведомо негодным оружием или предметом, имитирующим оружие, например, макетом пистолета, игрушечным кинжалом и т. п., без намерения использовать эти предметы для причинения опасного для жизни или здоровья вреда не может считаться применением оружия в собственном смысле этого слова, поскольку объективно его не существовало. Вместе с тем субъективно потерпевший мог воспринимать такую угрозу как реально опасную для жизни и здоровья, в связи с чем содеянное квалифицируется все же как разбой, хотя и не вооруженный.

Иначе решается вопрос в тех случаях, когда в процессе нападения используется такой макет оружия, который виновный намеревался применить не только в качестве средства устрашения, но и в качестве орудия физического насилия. Примером тому могут служить макет пистолета, отлитый из свинца с целью возможного его использования в качестве кастета, либо другие имитирующие оружие предметы, которые по своим свойствам могли быть предназначены не только для запугивания и устрашения, но и для использова-

OQA

ния в качестве иных заменяющих оружие предметов.

Предметами, используемыми в качестве оружия, являются вещи, имеющие в принципе совсем иное назначение, нежели поражение живой или иной цели, однако по своим объективным свойствам обладающие определенными поражающими свойствами, чтобы быть пригодными для использования именно в качестве оружия. Как разъяснил в свое время Верховный Суд РФ, под ними «следует понимать предметы, которыми потерпевшему могут быть причинены телесные повреждения, опасные для жизни и здоровья (бритва, топор, ломки, дубинка и т. п.)».[687] С учетом современной уголовноправовой терминологии это разъяснение должно звучать так: под предметами, используемыми в качестве оружия, следует понимать предметы, которыми потерпевшему может быть причинен вред здоровью, опасный для жизни человека или повлекший за собой последствия, указанные в ст. 111 (тяжкий вред здоровью), 112 (вред здоровью средней тяжести) и 115 УК (легкий вред здоровью).

Круг предметов, при посредстве которых возможно причинение хотя бы легкого вреда здоровью, весьма обширен, но чаще всего при совершении преступлений фигурируют различные орудия труда, например, инструменты (молоток, отвертка, стамеска, напильник, шило, топор), предметы бытового и хозяйственного обихода (опасная бритва, веревка, бутылка), в том числе являвшиеся составными частями окружающих нас вещей (велосипедная цепь, электропровод, осколок стекла), а также любые другие предметы окружающего нас мира (камень, палка и пр.), практически не ограниченные какими-либо свойствами. При таком подходе остается не вполне ясным, что же является причиной соседства рассматриваемых предметов с оружием.

В предыдущем УК квалифицирующее значение подобных предметов связывалось в отдельных случаях с тем условием, что они были специально приспособлены или заблаговременно приготовлены для нанесения телесных повреждений, т. е. либо подвергнуты предварительной обработке и переделке с целью улучшения их поражающей способности, либо заранее, до начала совершения действий, образующих объективную сторону преступления, взяты винов-

882

ным и находились при нем с целью совершения преступления. Исходя из такого подхода, применение или попытка применения в процессе совершения преступления предметов, подобранных на месте совершения преступления или случайно оказавшихся под рукой, не составляли соответствующего квалифицирующего признака.

Действующий уголовный закон не проводит различия между предметами, специально приспособленными для преступного нанесения повреждений, и предметами, подобранными в процессе совершения преступных действий. Следовательно, основанием для вменения рассматриваемого квалифицирующего признака служит использование любых (в том числе и хозяйственно-бытовых) предметов, применение которых может причинить вред здоровью, безотносительно к тому, были ли они специально приспособлены для нанесения такого вреда (т. е. подвергнуты предварительной обработке и переделке с целью улучшения их поражающей способности) или нет. Не имеет также значения, были ли эти предметы заблаговременно принесены виновным или взяты им на месте его совершения.

Приходится лишь предположить, что превалирующее значение в данном случае придается именно орудийному способу деятельности, представляющему повышенную общественную опасность по сравнению с аналогичными деяниями, но совершенными «голыми руками», так как орудия и вспомогательные средства «существенно облегчают осуществление преступного деяния, значительно увеличивают его причиняющий, поражающий эффект».[688]

Не случайно, скажем, не могут признаваться предметами, используемыми в качестве оружия, неподвижные или громоздкие предметы окружающей обстановки (грунт, пол, мебель, стена здания, ограда и т. п.), которые хотя и выступают в качестве средств физического насилия, поскольку включены в механизм насильственного воздействия, однако не являются орудиями. Как замечает Р. Д. Шарапов, принципиальное различие между ними и предметами, заменяющими оружие, состоит в том, что конструктивные свойства громоздких или неподвижных предметов окружающей обстановки не позволяют использовать их для причинения физического вреда именно в качестве оружия, т.е. функционально-целевым способом, характерным для какого-либо вида оружия. Физический вред причиняется путем силового воздействия о них, тогда как причинение вреда оружием или предметами, используемыми в качестве оружия,

g QA

достигается путем воздействия ими.

Напротив, различные опасные животные, и прежде всего собаки (особенно специально выведенных агрессивных пород), являются порой не менее эффективным орудием преступления, чем палка, камень, ружье. Их поражающие возможности сравнимы с последствиями применения, например, таких особо опасных видов холодного оружия, как острозубчатый кастет, булава, и др., а способ применения превосходит по эффективности способы применения холодного, в том числе метательного оружия, ибо натравливание дрессированной собаки подобно пуску самонаводящегося оружия. Поэтому в юридической литературе считается возможным признание собак и прочих опасных животных предметами, используемыми в качестве оружия.[689]

Тем не менее, поскольку в одних составах говорится о применении исключительно оружия, а в других — как оружия, так и предметов, используемых в качестве оружия, постольку разграничение указанных понятий — вопрос не праздный. Не утрачивает смысла уяснение различия между данными понятиями и в тех составах (в том числе и в составе разбоя), где применение оружия приравнивается к применению используемых в качестве оружия предметов, поскольку в случае использования предметов, не являющихся оружием в собственном смысле этого слова, лицо несет ответственность только за совершение при их посредстве разбойного нападения (п. «г» ч. 2 ст. 162 УК), тогда как при использовании собственно оружия — еще и за приобретение, изготовление, хранение или ношение такого оружия (если оно не имеет законных оснований для такого рода действий с оружием), т. е. по совокупности ст. 162 и 222 УК.

Правда, некоторыми криминалистами высказано суждение, что совершение разбоя с применением оружия не требует дополнительного вменения ст. 222 УК.[690] Однако указанные деяния различаются едва ли не по всем признакам состава. Так, если объектом преступления, предусмотренного ст. 222, является общественная безопасность, то объектом разбоя — отношения собственности и безопасности личности. При этом в случае совершения деяний, описанных ст. 222, оружие выступает в качестве предмета преступления, а при совершении посягательства, предусмотренного п. «г» ч. 2 ст. 162, — в качестве орудия преступления. Таким образом, незаконное ношение оружия и совершение при его посредстве какого-либо другого преступления всегда образуют реальную совокупность преступлений, предусмотренных ст. 222 и другими статьями УК, охраняющими соответствующие объекты.

Применение оружия или заменяющих его предметов означает использование указанных орудий совершения преступления в соответствии с их функциональным назначением, предполагающим эксплуатацию тех свойств, которыми наделены данные предметы именно как оружие.

Применительно к разбою это означает, что оружие или другие заменяющие его предметы используются для причинения физического вреда (как минимум легкого), а также смерти либо для угрозы причинения таковых последствий (демонстрация оружия и т. п.) с целью сломить или подавить волю потерпевшего и принудить его тем самым к отказу от сопротивления, к отказу от самой мысли о возможности удержания имущества или оказания иного противодействия нападающему и к выполнению имущественных требований последнего. При этом само по себе отсутствие вреда здоровью в результате применения оружия или других используемых в этом качестве предметов не служит препятствием для квалификации нападения, совершенного с целью завладения чужим имуществом, по п. «г» ч. 2 ст. 162 УК.

Поскольку превалирующее значение в разбое приобретает само применение оружия, безотносительно к наступившим последствиям, один факт наличия у виновного оружия в момент имущественного посягательства без его применения в указанных целях не дает оснований для квалификации содеянного в качестве вооруженного разбоя. Пожалуй, именно в этом состоит принципиальное отличие состава вооруженного разбоя, в котором акцент переносится именно на орудийный способ деятельности, от состава бандитизма, в котором вооруженность устойчивой группы является не характеристикой действий участников совершаемых бандой нападений, а отличительным признаком банды, выделяющим ее из ряда других организованных преступных групп. Поэтому для признания нападения бандитским не имеет значения, применялось ли имевшееся в распоряжении банды оружие при нападении или нет,[691] тогда как в указанных составах использование оружия — непременное условие. С учетом же того, что бандитизм требует квалификации по совокупности с совершаемыми бандой преступлениями (в том числе и с разбойными нападениями),[692] вполне мыслимой может стать такая квалификация, при которой данная группа признается вооруженной бандой, а совершенное ею разбойное нападение не признается вооруженным.

От имитации оружия следует отличать имитацию наличия оружия, создающую лишь видимость вооруженности при ее фактическом отсутствии, которая исключает возможность инкриминирования рассматриваемого квалифицирующего признака.

Например, Шабельский и Спицин признаны виновными в том, что по предварительному сговору между собой с целью завладения чужим имуществом напали на Евдокимову — продавца киоска, угрожая предметом, который она восприняла как двухствольное ружье. Ленинским районным судом г. Оренбурга они были осуждены за вооруженный разбой.

Удовлетворяя протест по данному делу, внесенный в связи с недоказанностью наличия указанного квалифицирующего признака, Президиум Оренбургского областного суда нашел вину указанных лиц в разбойном нападении доказанной, в частности, показаниями потерпевшей Евдокимовой о том, что когда она была занята подсчетом выручки, около 5 час. утра мужской голос снаружи попросил продать сигареты. Она открыла окошечко киоска и увидела двух мужчин, один из которых просунул в окошечко, как она поняла, обрез с двумя стволами и потребовал деньги, иначе, как он сказал, «пальнет». Она сначала нажала на кнопку сигнализации, а затем передала им коробку, в которой находились выручка. Этот же голос

потребовал блок сигарет и бутылку шампанского, но тут к киоску подъехала милицейская автомашина.

Однако виновными в совершении вооруженного разбоя LUa- бельский и Спицин признаны неправильно. Несмотря на то, что на предварительном следствии им было вменено применение обреза, суд указал, что разбой был совершен с применением предмета, принятого потерпевшей за обрез. При этом, что это был за предмет и создавало ли реальную опасность для жизни и здоровья потерпевшей его применение, суд не смог установить и конкретизировать. Таким образом, поскольку потерпевшая приняла предмет, которым ей угрожали, за обрез, но этим предметом ей телесных повреждений не причинено и он не обнаружен, то в действиях осужденных имеется

состав разбойного нападения, а признак его вооруженности подле- 889

жит исключению.

Вопрос о вменении группового вооруженного разбоя при том условии, когда некоторые из участников группы знали об имеющемся оружии, а другие не знали, должен решаться дифференцированно: лица, осведомленные о вооруженности и допускавшие возможность его применения, должны отвечать за вооруженный разбой, а другие участники группы, не ведавшие о наличии оружия, — за групповой, но не обремененный признаком вооруженности разбой. При этом для правильной оценки такого рода ситуаций необходимо учитывать, что события могут развивать по двум сценариям, когда до совершения нападения лицо не знало о наличии оружия и когда лицо не узнало о наличии оружии и в процессе совершения нападения.

Так, Заволжским районным судом г. Ульяновска несовершеннолетние братья Гафаровы, Сингатуллов и Яковлев признаны виновными в разбое, совершенном по предварительному сговору группой лиц, с применением предметов, используемых в качестве оружия, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, и осуждены по п. «в» ч. 3 ст. 162 УК.

Как указано в приговоре, указанные лица, увидев ранее незнакомого им Бекишева на остановке троллейбуса с видеомагнитофоном «Самсунг», вступили в сговор на совершение в отношении него нападения с целью завладения его имуществом. Во исполнение договоренности они поехали с Бекишевым в троллейбусе, вышли вслед за ним на остановке, а затем пошли за потерпевшим по улице. Догнав Бекишева, Яковлев приставил к его горлу нож и потребовал отдать видеомагнитофон. Поскольку тот отказался, Гафаров А. нанес ему удар кулаком в глаз, после чего Яковлев и Гафаровы стали избивать потерпевшего кулаками и ногами по различным частям тела, в том

числе и по голове, а Яковлев, кроме того, наносил удары ножом. Когда Бекишев упал, подбежавший Сингатуллов схватил видеомагнитофон, после чего Яковлев ударил потерпевшего ножом в ногу и преступники скрылись.

Заместитель Председателя Верховного Суда РФ поставил в протесте вопрос о переквалификации действий Гафаровых и Сингатул- лова, поскольку доказательств, свидетельствующих о том, что Яковлев, применяя нож при завладении имуществом Бекишева, действовал по сговору с ними, не установлено, а за действия Яковлева, являющиеся эксцессом исполнителя, они уголовной ответственности не подлежат.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ протест удовлетворила по следующим основаниям. Никто из осужденных ни на предварительном следствии, ни в судебном заседании не показывал, что в ходе предварительного сговора на завладение имуществом Бекишева Гафаровы и Сингатуллов намеревались применить к потерпевшему насилие, опасное для жизни и здоровья, что они знали о наличии у Яковлева ножа и договорились использовать его в качестве оружия. В судебном заседании Яковлев пояснил, что в день совершения преступления нож соучастникам не показывал. По словам Гафаровых, в этот день они не видели ни ножа у кого-либо, ни нанесения Яковлевым удара им Бекишеву, Как пояснил на предварительном следствии Гафаров А., о причинении Яковлевым потерпевшему ножевых ранений он узнал перед его допросом. Сингатуллов также показал, что ему не было известно о наличии у Яковлева ножа и о его применении они не договаривались, а о нанесении ударов ножом Яковлевым ему сообщили работники милиции. Потерпевший же пояснил, что первым к нему подошел Яковлев, когда остальные были неподалеку, и потребовал отдать магнитофон, чего остальные могли и не слышать.

Таким образом, вывод суда о том, что Гафаровы и Сингатуллов знали о наличии у Яковлева ножа, видели его применение и это охватывалось их умыслом, носит предположительный характер. Поэтому действия Яковлева, выразившиеся в применении ножа, следует признать эксцессом исполнителя, а содеянное Гафаровыми и Сингатул- ловым подлежит переквалификации с п. «в» ч. 3 ст. 162 на п. «а» и

^              1              ?              t              ЛГІЛ 890

«г» ч. 2 ст. 16І УК.

Все сказанное в равной мере имеет отношение к квалификации разбоя по признаку применения предметов, используемых в качестве оружия.

Так, Судебная коллегия Верховного Суда РФ при рассмотрении дела в кассационном порядке признала обоснованным осуждение Хайрутдинова по п. «а» и «б» ч. 2 ст. 162 УК, исключив вместе с тем

из приговора квалифицирующий признак применение предмета, используемого в качестве оружия, поскольку этот предмет (бутылка) был применен в процессе нападения на потерпевшего осужденным Глушковым, а не Хайрутдиновым, и умыслом последнего примене-

с              891

ние бутылки не охватывалось.

Для признания вооруженным группового разбоя достаточно установления факта наличия оружия хотя бы у одного из нападавших при том непременном условии, что остальные участники группы были об этом осведомлены и заранее обусловливали возможность его применения. При отсутствии перечисленных условий применение оружия рассматривается как эксцесс исполнителя (соисполнителя), за который другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат в силу ст. 36 УК.

Таким образом, отдельные лица, участвующие в разбойном нападении, могут и не иметь оружия. Отличие же оценки их действий от квалификации действий участников группы, имеющих оружие, состоит лишь в том, что вооруженные участники группы в случае обладания ими оружием на незаконном основании отвечают еще и за незаконное изготовление, приобретение, хранение или ношение оружия, а невооруженные участники ответственности за данное преступление не несут.