Формула неосторожности
в п. «б» ст. 10УК РСФСР) говорит о предвидении лицом последствий своих деяний.:. В формуле же п. «а» этой же статьи, относящейся к пред-. видению последствий при умысле, говорится о предвиде-
1 А.
Т р а й нин, В. Меиьшагин, 3. Вышинская, У голов» ный кодекс РСФСР. Комментарий, 1944 г., ctp. 151.2 «Бездействие власти — деяние умышленное, а халатность — деяние неосторожное»,— говорится в докладе УКК Верховного суда РСФСР о должностных преступлениях за вторую половину 1926 г., стр. 79 («Судебная практика», 1927 г., № 16).
3 Например, сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда Союза ССР, второе полугодие 1939 г., (по делу Бердникова) или одноименный сборник за 1940 г., стр. 192 (по делу Дуновилнна и др.).
4 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Вер* ховного суда СССР, 1940 г., стр. 193.
» «Судебная практика Верховного суда СССР», 1943 г., вып. IV, стр, 17.
20* 307
НЙН «общественно-опасного характера» последствий. Не подлежит сомнению — и это никем не оспаривается,— что и в п. «б» ст. 10 речь идет о таких последствиях, которые советское уголовное право считает общественно-опасны МЙ.
В литературе вставал вопрос, входит ли в понятие отсутствия у виновного предвидения последствий своих действий при преступной небрежности отсутствие предвидения только фактических последствий деяния или же речь идет и об отсутствии предвидения противоправности последствий. Иными словами, идет ли при неосторожности речь только о недостатке фактической предусмотрительности или также и о недостатке предусмотрительности правовой. Так, например, если А., пуская фейерверк в толпу, причинит легкие ожоги нескольким людям, то требуется ли для признания его виновным в неосторожном причинении ожогов установление только того, что он не предвидел, но должен был предвидеть возможность причинения ожогов, или же также и того, что он должен был предвидеть, что последствия его действий (причинение легких ожогов) являются противоправными?
Если в отношении умысла вопрос ставится о наличии или отсутствии у совершившего преступление сознания противоправности его действий, то при неосторожности вопрос о наличии сознания противоправности, естественно, возникнуть не может. При неосторожности виновный не предвидит ни последствий своих действий, ни, следовательно, их противоправности.
При неосторожности речь может иттн только о том, должен ли был виновный предвидеть не только самые последствия его действий, но и их противоправность. . Рассматриваемый вопрос должен быть решен, исходя из тех же положений, которые являются ИСХОДНЫМИ при разрешении вопроса о сознании противоправности при умысле.Совершенно несомненно, что в отношении последствий большинства преступлений, совершаемых по неосторожности, у граждан СССР имеется сознание их противоправности. Отсутствие такого сознания может встретиться столь же редко, как и при совершении умышленных преступлений.
Учитывая это, надо притти к выводу об обязательности требования при неосторожности предвидения не
308
только фактических, но и юридических последствий деяния.
Советское уголовное право ае имеет оснований отказываться от родового понятия вины как субъективной стороны состава преступления. Более того, оно крайне заинтересовано в таком определении, так как наличие его может способствовать еще большему укреплению законности при отправлении правосудия по уголовным делам. Такое определение может только усилить те гарантии, которые дают гражданам СССР точные понятия умысла и неосторожности в советском уголовном законодательстве.
Безусловное требование наличия умысла или неосторожности как важнейшего и обязательного условия возможности привлечения к уголовной ответственности еще более подкрепляется при наличии родового определения вины как субъективной стороны преступления. В то же время наличие определения родового понятия вины как субъективной стороны преступления, подчеркивая, что умысел а неосторожность являются формами вины, помогает раскрытию содержания каждой из этих форм.