26. Деление преступных деяний по их наказуемости
26. Более практическое значение имеет деление преступных деяний по их наказуемости.
Наиболее определительно это деление было поставлено в законодательстве французском[1]. Сформировавшись мало-помалу в эпоху ордонансов, оно было формулировано в Кодексе 3 брюмера IV года и положено в основание code penal с присвоением каждому виду специального наименования.
На основании ст. 1 преступное деяние (infraction)[2], которое закон карает полицейскими наказаниями, составляет нарушение (contrevention)[3]; то, которое карается наказаниями исправительными, есть проступок (delit)[4]; а то, которое подлежит наказаниям телесным или обесчещивающим, есть преступление (crime)[5]. Само содержание каждой группы наказаний определяется далее с точностью в самом законе, причем под устарелый термин "телесные наказания" (peines afflictives)[6] подводятся: смертная казнь, les travaux forces, la deportation, la detention и la reclusion[7]. Это трехчленное деление было усвоено в ближайшем по времени к Французскому кодексу знаменитом Баварском уложении 1813 г., причем кодекс любопытным образом старался согласовать это формальное деление с материальным. Статья 2 постановляла: все преступные деяния суть или преступления (Verbrechen), или проступки (Vergehen), или нарушения (Polizeiubertretungen). Все умышленные правонарушении, за которые ввиду их свойства и важности закон угрожает смертной казнью, Kettenstrafe, Zuchthaus, Arbeitshaus, Festungstrafe[8] с лишением должности и права поступать на государственную или общественную службу, именуются преступлениями; под проступками понимаются все злоумышленные, а равно и те умышленные правонарушения, за которые ввиду их малой преступности назначается тюрьма, телесное наказание, денежная пеня или другое незначительное взыскание. Деяния или бездействия, которые хотя сами по себе права государства или его подданных не нарушают, но, однако, ввиду их опасности для правового порядка и безопасности запрещены под страхом наказания, а равно и те маловажные правонарушения, расследование и наказание коих по специальным законам возложено на полицейские установления, именуются полицейскими нарушениями.Затем формальное деление не только перешло во все кодексы романской семьи (Бельгийский, Испанский), но было усвоено и важнейшими из партикулярных новых немецких кодексов - Прусским 1851 г.
и Баварским 1861 г., и, наконец, несмотря на оппозицию немецких ученых[9], принято Германским уложением, которое в ї 1 делит все преступные деяния на три группы исключительно по их наказуемости. Это деление усвоено и Кодексом венгерским 1879 г., выделившим только низшую группу нарушений и особый полицейский кодекс. Кодекс голландский 1881 г. хотя также принял, в сущности, формальное деление, но допустил только двухчленное, а не трехчленное деление[10]. Двухчленное деление принято также и Итальянским кодексом, который в статье 1 разделяет все преступные деяния на delits и contraventions, оставляя оба понятия без определения, но различая, однако, в ст. 11 наказания, назначаемые за те и другие, в силу чего само деление становится построенным на наказуемости, т. е. формальным. Норвежский проект, ї 2, вводит двойное деление, но также на формальном основании размеров ответственности, принятие же двухчленного деления объясняется крайней простотой системы наказаний, к которым отнесены только тюрьма, арест и денежная пеня.Наше старое право, конечно, не могло выработать деления преступных деяний по наказуемости, оно даже не имело особого термина для их обозначения: в древнейших памятниках в более общем смысле употреблялось выражение "обида"; в эпоху Судебников-"лихое дело", "головщина"; в эпоху Уложения царя Алексея Михайловича--"воровство". При Петре Великом появляются слова "преступление" и "проступок"; далее, при Екатерине I употребляется выражение "злодеяние", под которым подразумевались богохульство и церковный мятеж, слова, противные на государя и его фамилию, смертоубийство, разбой и кража с поличным.
В Рескрипте 5 июля 1811 г. (Полное собрание законов, №24707), данном на имя тверского генерал-губернатора, принца Ольденбургского, все преступления разделены на три степени: 1)кои подвергают гражданской смерти или каторжной работе, как-то: смертоубийство, разбой, возмущение, лихоимство и проч.[11]; 2) за коими следует ссылка в Сибирь на поселение или отдача в военную службу, как-то: кража не свыше ста руб., бродяжничество и проч.; 3)кои наказуются легкими телесными наказаниями, рабочими и смирительными домами, как-то: маловажная кража, мошенничество и проч.
Но это весьма, впрочем, неполное деление не перешло в Свод законов уголовных, который в ст. 2 принял такую формулу: "Деяния, запрещенные под страхом легкого телесного наказания или полицейского исправления, именуются в законе маловажными преступлениями или проступками для различия от преступлений или наказаний уголовных".Редакторы Уложения 1845 г., как было указано выше, отбросили это деление, но действующее Уложение возвращается к системе Свода законов. Статья 3 проекта постановляла: преступные деяния, за которые в законе определены как высшее наказание смертная казнь, каторга или поселение, именуются преступлениями; за кои определены как высшее наказание исправительный дом, крепость или тюрьма, именуются проступками, а те, за которые определены арест или денежная пеня, именуются нарушениями. Государственный Совет сохранил это деление, но изменил, не особенно удачно, наименование отдельных видов, назвав их: тяжкое преступление, преступление, проступок.
Таким образом, это деление обошло всю континентальную Европу и получило повсеместное признание, несмотря на сильные возражения, приводимые против него теоретиками. Известен упрек, сделанный французскому делению криминалистом Росси[12] Деление наказуемых деяний,- говорит он,- на преступления, проступки и нарушения, деление, основанное на чисто материальном и произвольном различии наказания, одно уже вполне обнаруживает, как нам кажется, направление кодекса и законодателя. Ввести такое деление - значит сказать обществу: не трудитесь исследовать внутреннюю природу человеческих деяний, смотрите на власть: если она рубит голову кому-либо, вы должны заключать, что этот человек великий злодей. В этом высказывается такое презрение к человечеству, такое притязание на деспотизм во всем, даже в нравственности, что можно без особой смелости судить о духе целого кодекса по первой его статье"[13].
Конечно, нельзя не сказать, что трехчленное деление представляется формальным, в особенности с точки зрения судьи, исполнителя закона, но тем не менее упрек, делаемый Росси, едва ли справедлив, потому что законодатель, вводя классификацию преступных деяний, делает это не произвольно, а по соображению с существом деяний.
Закон действительно заставляет признавать какое-либо нарушение тяжким злодеянием не по его существу, а только по тому, назначены ли за него каторга или поселение; но при этом не надо забывать, что когда законодатель назначает какое-либо наказание за то или другое преступное деяние, то он предварительно оценивает важность нарушенного права, опасность и испорченность воли и т. п., так что подкладкой формального трехчленного деления является оценка внутреннего значения каждого правонарушения; поэтому, например, в область тяжких преступлений естественно отходят деяния, выказывающие особенно опасную злую волю, закоренелую привычку к преступлению или причиняющие важный по своим последствиям вред обществу, нарушающие наиболее ценные блага отдельных лиц, а потому и облагаемые смертной казнью, каторгой или поселением. Напротив того, к области незначительных нарушений могут быть отнесены такие деяния, в которых проявляется небрежность и легкомыслие, или которые заключают в себе простое ослушание велениям законов, ограждающих безопасность и спокойствие, или которые нарушают лишь имущественные интересы казны, или хотя и причиняют кому-либо вред, но по существу своему совершенно незначительный; таковы, например, деяния, облагаемые арестом или денежной пеней. Центральная же группа преступлений будет охватывать как бы средний тип преступных деяний; например, посягательства на чью-либо жизнь, бывшие результатом запальчивости, аффекта; различные виды захватов чужой собственности, не сопровождавшиеся особо отягчающими обстоятельствами, и т. д.[14]Кроме того, нельзя не иметь в виду, что законодатель, вводя это деление, вовсе не желает делать этим путем нравственную или юридическую характеристику преступных деяний, а стремится только к известным практическим выгодам.
К таким выгодам относится прежде всего установление строгого соотношения между подсудностью и тройственным делением преступных деяний, благодаря чему этот спорный вопрос получает ясную и простую постановку. Таково значение данного деления во Франции и Бельгии, где нарушения подсудны простым полицейским судам, проступки - суду полиции исправительной и преступления- суду с присяжными.
Но такое соотношение не принято в Кодексе германском и не может быть вполне усвоено нами, так как компетентность единоличных судей не ограничена одними проступками, а распространена и на некоторые преступления; равным образом и компетентность присяжных заседателей общего и особого состава объемлет не только тяжкие преступления, но и преступления, караемые исправительным домом.Другая выгода этого деления - технического характера. Устанавливая для известной группы преступных деяний специальное наименование, законодатель дает возможность в целом ряде статей вместо длинного перечня преступных деяний, к коим относится данное постановление, ограничиться указанием на принятые им общие термины; поэтому это деление значительно упрощает и облегчает редакцию статей. Такое значение имеет, например, эта терминология в постановлениях Уложения о пределах действия закона, о выдаче, о покушении, о соучастии, о давности и т. п.; оно оказало свое влияние и на статьи Устава уголовного судопроизводства при его пересмотре.
При этом, конечно, такое значение имеет как трехчленное, так и двухчленное деление, как скоро последнее основано на наказуемости преступных деяний. Поднявшийся в последнее время в литературе и в законодательных комиссиях спор о преимуществах двухчленного деления не имеет существенного значения, пока мы будем стоять на формальных основаниях, и его решение, по моему мнению, стоит в прямой зависимости от большей или меньшей сложности лестницы наказаний и от расчленения судов первой степени; для нашего Уложения при его системе наказаний трехчленное деление, по моему мнению, представляется несомненно более выгодным. Но само собою разумеется, что если мы при двухчленном делении будем противополагать преступления и проступки друг другу не только по размерам наказуемости, но, как делали это голландская и швейцарская законодательные комиссии, будем проводить между ними принципиальное различие и проведем этот взгляд (чего не сделано, по крайней мере, в Голландском уложении) в действительном распределении преступных деяний, т.
е. отнесем маловажные, облагаемые пеней или краткосрочным лишением свободы, нарушения прав (обиды, повреждение имущества) к преступлениям (к высшей группе), а нарушения формального закона - к низшей группе, то, конечно, это деление не будет иметь ничего общего с трехчленным, но оно будет, как и было указано выше, практически непригодным делением преступных деяний на уголовные и полицейские (ср., например, Deprez, Nature juridique des contreventions, 1898 г.). Нельзя не сказать, что большинство докладов, представленных по этому предмету на Парижский тюремный конгресс, представляют большую путаницу понятий.Принадлежность преступного деяния к той или иной группе определяется по Уложению высшим наказанием, за это деяние в законе положенным, причем если в законе установлено за одно деяние несколько наказаний, то - по высшему из них; если же в одной и той же статье закона содержатся постановления, о простом и квалифицированном видах какого-либо преступного деяния, то каждая часть этой статьи классифицируется самостоятельно, соответственно с назначенным в ней наказанием.
Эта классификация преступных деяний относится как к оконченным деяниям, так и к покушениям, так что может быть наказуемое покушение на преступление, наказуемое покушение на проступок; точно так же при определении ответственности подстрекателя или пособника их деяние классифицируется соответственно с юридическим характером деяния, учиненного физическим виновником. Но в тех случаях, где по Уложению карается приготовление или простое составление сообщества, принадлежность этих деяний к той и другой группе определяется размером назначенных за них специальных наказаний.
Классификация определяется юридическим свойством и наказуемостью по закону деяния, в коем обвиняется данное лицо или в коем оно признано виновным; напротив того, размер наказания, в действительности назначенный судом, никакого влияния на классификацию не имеет[15].
Таким образом, если лицо, обвиняемое в разбое, караемом каторгой, на суде будет признано виновным только в простом воровстве, наказуемом по Уложению тюрьмой, то оно должно быть почитаемо признанным виновным в преступлении согласно с наказанием, которое в законе установлено за такое воровство, а не в тяжком преступлении соответственно предъявлявшемуся к нему обвинению, а потому и вопросы о наказуемости покушения, о давности будут разрешаться согласно постановлениям о преступлениях, а не о тяжких преступлениях. Напротив того, если обвинение было предъявлено в опозорении, караемом тюрьмой, и это же определение учиненного деяния было признано и судебным приговором, но затем виновный ввиду обстоятельств, смягчающих ответственность, был подвергнут наказанию арестом, то тем не менее учиненное им деяние должно быть почитаемо преступлением, а не проступком.
Точно так же и в том случае, когда виновный в силу его возраста или по каким-либо иным основаниям будет подвергнут какому-либо особому наказанию, например, отдаче в исправительно-воспитательное заведение, выговору, классификация учиненного им деяния должна быть определяема не по заменяющему, а по замененному наказанию.
________________________________________
[1] История этого деления преступных деяний по Французскому кодексу у Ортолана, № 667 и след.; Garraud, № 84-86.
[2] Правонарушение (фр.).
[3] Нарушение (фр.).
[4] Проступок (фр.).
[5] Преступление (фр.).
[6] Кодекс бельгийский заменяет этот термин выражением - les peines criminelles.
[7] Каторжные работы, ссылка, заключение в тюрьму и лишение свободы (фр.).
[8] Каторжные работы, заключение в тюрьму, исправительный дом, ссылка (нем.).
[9] Возражения приведены в статье Шварце, "Der Entwurf des Strafgesetzbuchs" "Проект уголовного кодекса (нем.)] в G. 1870, с. 161.
[10] Хотя в мотивах комиссии указывалось, что замена трехчленного деления двучленным является изменением по существу, так как оно основывается на различии деяний, делающихся преступными на основании существа права или же только на основании закона. Ср. Swinderer. Но это принципиальное значение различия не нашло себе выражения в тексте.
[11] Трехчленное деление, тождественное с французским, было принято в Уложении 1818 г. для Царства Польского.
[12] Traite du droit penal [Трактат об уголовном праве (фр.)], изд. 1855, I, с. 42.
[13] Такие же возражения против этого деления приводят Boitard, № 16 и след.; Trebutien, № 173 и след.; напротив того, в защиту этого деления высказываются: Ortolan, № 657 и след.; Bertauld; Garraud, № 85 и след.; Laine, № 103; Normand; Molinier, I; Haus, № 318. В Германии к этим возражениям присоединились еще жалобы на то, что это институт чужеземный, заимствованный, и заимствованный притом из французского права, так что в мотивах к Германскому кодексу пришлось доказывать, что это деление старонемецкое Л даже старосаксонское. Главнейшими противниками этого деления из новых немецких криминалистов являются Geyer, Grundriss, 1884 г., с. 84; Schutze и Binding; последний в Handbuch, ї 113, считает это деление даже практически вредным. В защиту этого деления из немецких писателей высказались: Berner, Schwarze, Hugo Meyer, O. Meyer, Bedeutung und Werth der Dreithailung der strafbaren Handlungen, 1891 r.
[14] Ср. объяснение} Редакционной комиссии к ст. 3 проекта Уголовного уложения; возражения немецких криминалистов, в особенности Гейера, против этого постановления в Своде замечаний, I.
[15] Такое же толкование защищают для французского права - Garraud, № 86; для бельгийского- Haus, № 319; для германского - Olshausen, ї 1, № 2. Единственное изъятие в этом отношении представляет Венгерское уложение, которое, согласно ї 20, определяет различие установленных в нем категорий по тому наказанию, которому подлежит виновный в данном случае; но в Особенной части, и притом в огромном большинстве статей, кодекс отступает от этого принципа и определяет значение преступных деяний по наказаниям, установленным в законе, прямо относя одну группу к преступлениям, другую - к проступкам.