163. Приготовление к преступному деянию; объем приготовительных действий
163. Приготовление[1]. С несколько иным значением являются так называемые приготовительные действия, когда виновный запасается известными средствами для выполнения задуманного, собирает необходимые для того сведения, ставит себя в такое положение, при котором является возможность действовать, и т.
д. Случаи этого рода, во-первых, весьма нередко встречаются в судебной практике, а во вторых, они иногда могут представлять весьма серьезную опасность для правоохраненных интересов.Старая доктрина, в особенности немецкая, смотрела на приготовление как на особый вид покушения и характеризовала его как отдаленное покушение[2]; но с 20-х годов нынешнего столетия под несомненным влиянием французского права, в частности после обстоятельного труда по этому вопросу Миттермайера[3], в науке выдвинулся иной взгляд, ныне господствующий, по которому область приготовительных действий относится к обнаружению умысла, а не к осуществлению его.
Этот взгляд нельзя не признать справедливым, хотя проведение точных границ между приготовлением и покушением, как мы увидим далее, представляет значительные затруднения: тот, кто только запасается орудиями, создает возможность действовать, но еще не действует; учиненное им предшествует первому акту, с которого начинается осуществление умысла.
Сторонники противоположного воззрения указывают на то, что обнаружение умысла всегда есть нечто случайное, а приготовление есть нечто неизбежное, необходимое: приготовительные действия весьма нередко могут быть тщательно и всесторонне соображены виновным в самый момент сформирования умысла. Но этот аргумент, по моему мнению, не имеет решающего значения. С одной стороны, только что указанные условия - предвидение и относительная необходимость действия - могут встретиться и при обнаружении умысла в тесном смысле, а с другой - это обстоятельство не может сгладить того логического и практического различия, которое существует между приступом к осуществлению умысла и подготовкой такого приступа.
Такое воззрение на юридическую сущность приготовления еще более оправдывается рассмотрением объема тех действий, которые входят в область приготовления, в особенности в законодательствах, сохранивших, подобно нашему Уложению 1845 г., определение приготовления.
Подготовительные действия крайне разнообразны, завися не только от законной характеристики преступного деяния, но и от условий и обстановки каждого отдельного случая; тем не менее их обыкновенно сводят к трем категориям: к подготовке выполнения, к подготовке пользования плодами преступного деяния, к подготовке безнаказанности, предполагая, конечно, что всякая такая деятельность предшествует учинению самого преступного акта.
К действиям, подготовляющим выполнение, могут быть относимы: а) добывание средств, облегчающих выполнение или делающих его возможным, как, например, добывание лестницы, ружья, пороха, яда, причем само добывание может заключаться в покупке этих предметов, изготовлении их, получении в дар, в обмен и т.
п.; б) приведение этих средств в такой вид, чтобы они могли быть употребляемы для предположенной цели, их приспособление; в) добывание необходимых сведений, ознакомление с местностью, с возможными препятствиями; г) устранение предполагаемых или действительных препятствий, как, например, отравление собаки, порча замка; д) приведение, насколько это нужно и возможно, объекта, над которым замышлено преступное деяние, в такой вид, при котором сделался бы возможным приступ к выполнению задуманного; е) постановление самого виновного в такое положение, в котором было бы возможно приступить к действию, как, например, приход на место действия, выжидание жертвы и т. д.К действиям, подготовляющим возможность пользования плодами деяния, буде такое пользование возможно по свойству деяния, могут быть относимы: подготовление телег для отвоза украденного, запродажа плодов предполагаемой кражи, устройство притона для скрытия покраденного и т. д.
Наконец, к действиям, подготовляющим возможность укрытия от правосудия виновного в случае успешного выполнения задуманного, можно отнести: изготовление фальшивого паспорта для побега, покупку платья, накладных усов, бород с той же целью, устройство алиби и т. д.
Но все ли эти, конечно, примерно исчисленные подготовительные действия почитаются приготовлением и по законодательствам?
Наше Уложение 1845 г. в ст. 8 относило к приготовлению только приискание и приобретение средств, а по некоторым статьям Особенной части - и приспособление средств, т. е. только такие действия, которые облегчают или дают возможность выполнить преступное деяние; точно так же и действующее Уложение определяет приготовление как приобретение или приспособление средства для приведения в исполнение задуманного преступного деяния.
Но куда же отойдут все прочие подготовительные действия? Очевидно, они могут рассматриваться только как обнаружение умысла, как один из его признаков, а не как покушение, и это является весьма существенным аргументом в пользу того мнения, что и со стороны теоретической, и по нашему праву приготовление должно быть рассматриваемо только как специальный вид обнаружения умысла[4].
Обращаясь к ближайшему рассмотрению понятия приготовления по действующему Уложению, мы видим, что оно характеризует его как "приобретение или приспособление средств", т.
е., во-первых, как такую деятельность, благодаря коей орудия и средства действия перешли в обладание виновного; почему одна только попытка отыскать нужные материалы не составляет приготовления; таким образом, лицо, торгующее, но еще не купившее пистолет, выписавшее по рецепту яд из аптеки, но не получившее его, заказавшее граверу поддельные акции, не может быть признано виновным в приготовлении. Во-вторых, так как с точки зрения преступного деяния, например убийства, средством является не оружие вообще, а ружье заряженное и находящееся у преступника при таких условиях, чтобы он мог выстрелить в жертву, не мышьяк вообще, а мышьяк, примешанный к кушанью, напитку и поставленный так, чтобы жертва могла его принять и т. д., то приготовленным средством может быть назван только предмет, приведенный в такой вид и поставленный в такие условия, при которых он может служить для выполнения задуманного; на этом основании закон относит к приготовлению все те действия, которые совершаются виновным для приведения средств в такой вид, при котором бы они были годны к употреблению.Во всяком случае то, что приобретено или приспособлено виновным, должно быть средством "для совершения преступления", как говорит Уложение, а это условие предполагает известные свойства приготовительных действий, субъективные и объективные.
В первом отношении необходимо, чтобы лицо, приготовляя средства, делало это ради преступного деяния. Если кто-либо купил яд для лечения, для опытов, то такая покупка не будет приготовлением, хотя бы позднее у купившего и явился умысел совершить посредством этого яда отравление. Приготовление всегда предполагает наличность умысла, но безразлично к тому, был ли этот умысел внезапный или предумышленный, условный или безусловный.
Со стороны объективной средствами могут быть предметы внешнего мира, насколько они должны служить для самого выполнения преступного деяния; приобретение же или приспособление каких-либо предметов, хотя бы и в видах известного преступного деяния, но не служащих для его выполнения, не подойдет под понятие приготовления.
Таким образом, покупка камня для отточения ножа, долженствующего служить орудием убийства, склянки для хранения добываемого яда не могут быть почитаемы приготовлением к убийству. Но при этом материальные предметы рассматриваются как средство, хотя бы они назначались к употреблению в измененном виде: приобретение яда составляет приготовление, хотя бы яд должен был быть употреблен только в определенном составе; точно так же и покупка камня, на котором будет вырезано клише для изготовления фальшивых ассигнаций, будет приготовлением к подделке[5].Далее, кроме материальных предметов, средствами могут являться другие лица и их действия, даже, при известных деяниях, сами объекты преступления; так, например, приведение жертвы изнасилования в такое положение или приведение ее в такое место, где изнасилование делалось возможным, является приготовлением к изнасилованию.
Наконец, под понятие приготовления, по Уложению, могут быть подведены и действия самого преступника, насколько они подходят под понятие приспособления средств, а с другой стороны, не составляют еще покушения; таковы, например, поджидание жертвы в засаде, приход на место преступления и т. д.
Уложение не ставит условием приготовления, чтобы эти средства были необходимы для главного действия или чтобы они вообще были годны или негодны, достаточны или недостаточны; но, применяясь к постановлениям нашего права о покушении с негодными средствами, а также имея в виду и указания закона на то, что приготовление наказуемо лишь в том случае, когда оно остановлено по обстоятельствам, от воли виновного не зависевшим, можно сказать, что приготовление ненаказуемо, как скоро выбор негодных средств обусловливается крайним невежеством или суеверием виновного. Поэтому не может почитаться приготовлением к убийству приобретение, хотя бы и с умыслом лишить кого-либо жизни, талисмана или наколдованного питья, костей от мертвеца и т. п.[6]
________________________________________
[1] Ср. д Cohen, Die Vorbereitung von strafbaren Handlungen nach den Strafgesetzen des deutschen Reiches, 1894 r.
[2] Впрочем, H.
Сергеевский в "Пособиях" полагает, что система старого права, не отделявшего приготовление от покушения, заслуживает предпочтения; что закон может установить уменьшенную ответственность за предварительную деятельность вообще, и затем или предоставить суду право освобождать от наказания субъектов такой деятельности, буде она остановилась на ступенях отдаленных, или из этой деятельности выделить приобретение и приспособление средств (в последнем издании - только приобретение) в качестве ненаказуемого приготовления, все же прочее, предпринятое в намерении осуществить злой умысел, признать наказуемым покушением. Но едва ли найдется такой кодекс, который признал бы ненаказуемым, например, такое приспособление средств, как приготовление динамитного снаряда для взрыва (приспособление средств), а наказуемым, например, приготовление телеги для отвоза украденных вещей в качестве отдаленного покушения, как это вытекает из приведенных рассуждений, так как такое приготовление не подойдет под понятие приспособления средств учинения. Из более новых немецких писателей относят приготовление к покушению Кестлин, в последнее время Лист.[3] Beitrage zur Lehre vom versuchten Verbrechen, в новом "Архиве уголовного права".
[4] Такое воззрение на приготовление подкрепляется и историческими данными. Свод законов, говоря в Общей части о степенях проявления воли вовне, вовсе умалчивал о приготовлении, различая только умысел обнаруженный, покушение и совершение, а так как для наличности покушения требовалось, чтобы намерение было обнаружено таким действием, коего необходимым последствием было бы совершение преступного деяния, то понятно, что приготовительные действия при действии Свода могли быть подводимы только под обнаружение умысла. Из старых наших криминалистов - Горегляд и Гуляев относили приготовление к покушению, а Нейман, Начальные основания, отделял таковое от покушения.
[5] Otto, Vom Versuche der Verbrechen, 1854 г., говорит: средствами могут быть или органы нашего тела, или вне нас находящиеся объекты, или другие субъекты. Объекты могут быть: или дополняющие и усиливающее1 деятельность наших органов - орудия, или совершающие деятельность, недоступную для наших органов - средства в тесном смысле - яд, горючие материалы.
[6] Ср. Zimmermann, Ueber die Strafbarkeit von Vorbereitungshandlungen mit untauglichen Mitteln, в G. за 1881 г. Этот взгляд усвоен и Правительствующим Сенатом в решении 1885 г., №23, по делу Чехрач.