150. Виды неосторожной виновности
150. Конечно, вина неосторожная, как и умысел, имеет оттенки, виды, причем и относительно нее существует несколько попыток деления.
Первое и самое главное деление основывается на двойственности границ, отделяющих неосторожность от вины умышленной.
Первым видом является несознаваемая неосторожность, беспечность (unbewusste culpa, Fahrlassigkeit, faute sans prevoyance, negligentia[1]), а вторым - неосторожность сознаваемая, самонадеянность (bewusste culpa, Frevelhaftigkeit, faute avec prevoyance, luxuria[2]), когда действующий сознавал, что из его деяния может произойти правонарушение, но сознавал это отвлеченно, а не в применении к данным конкретным обстоятельствам, и не только не желал, но и не допускал возможности наступления правонарушения, надеясь его избегнуть[3].Это различие беспечности и самонадеянности имеет несомненное значение для выяснения понятия элементов виновности, но не представляет особенно существенного значения для наказуемости, так как легко себе представить случаи беспечности, невнимательности, в которых заключается большая опасность и виновность, чем в преувеличенной надежде на свою силу и ловкость.
Уложение о наказаниях 1845 г. ничего не говорило об этом делении, но, сопоставляя определение неосторожности и умысла, в особенности непрямого, нужно было прийти к тому выводу, что случаи самонадеянности должны были быть подводимы под ст. 110 [4].
В действующем Уложении это различие двух видов неосторожности внесено в самый текст. По поводу преступной самонадеянности, примыкающей к умыслу непрямому, в объяснительной записке указано: "Этот вид неосторожности может иметь значение только при тех содеяниях или бездействии, для преступности коих требуется наличность известного последствия; там же, где воспрещается самое содеяние или бездействие, практически возможно только или прямое желание их учинения, или непредвидение их наступления.
Границы между непрямым умыслом и самонадеянностью, конечно, могут быть устанавливаемы судом по обстоятельствам каждого отдельного случая; но для признания наличности первого необходимо, чтобы виновный допускал, что преступное последствие произойдет, и безразлично относился к этому, а для второй - чтобы виновный полагал, что наступление последствия будет устранено его собственной деятельностью или какими-либо иными благоприятными для него условиями".Другое деление, некогда господствовавшее в доктрине, а отчасти и в кодексах, основывается на степени небрежности и легкомыслия. Мера неблагоразумия, проявленная, при одинаковых условиях, человеком опытным, специалистом или же новичком, лицом увлекающимся, будет неодинакова; неблагоразумие человека, пустившего лошадь в карьер по многолюдной улице, в разгар движения, и лица, проскакавшего по улице сравнительно пустынной, будет весьма различно. Таких оттенков проявленного неблагоразумия может быть весьма много, так как степень неблагоразумия видоизменяется не качественно, а количественно, а потому и степеней неосторожности может быть и три, и четыре, и более: culpa lata, latior, latissima, levis, levior, levissima[5][6]. Но этот признак деления представляется крайне шатким, так как степень неблагоразумия может быть установлена только путем сравнения двух или нескольких фактов. Оттого мы и видим, что писатели, защищавшие это деление, не были в состоянии дать определение каждого вида в отдельности, а в примерах, приводимых ими, оказывалось полное разногласие, так что то, что у одного приводилось как пример culpa levis, у другого считалось за culpa levissima и т. п.
Поэтому современная доктрина и кодексы отказались от этого деления, предоставив вполне оценку степени небрежности судье в общих пределах наказуемости неосторожности[7].
Третье деление неосторожной виновности основывается на юридической характеристике деяний, ее вызвавших, причем и в этом отношении различают два оттенка.
Во-первых, различают неосторожность, бывшую последствием деяний дозволенных или запрещенных, и притом в последнем случае - или нарушений, или преступлений[8].
Этому делению, конечно, нельзя отказать в определенности, но зато оно представляется совершенно неосновательным, особенно если ставить его в соотношение с наказуемостью или с размерами наказуемости неосторожности. Оно покоится на том предположении, что человек, совершающий что-либо недозволенное, должен относиться сравнительно с большей внимательностью и осторожностью к своей деятельности; но само это предположение ни на чем не основано и противоречит жизненному опыту. Вместе с тем усвоение этого взгляда легко может привести к презумпции виновности, как это мы и видим, например, в Уложении 1845 г., в постановлениях его о телесных повреждениях.Во-вторых, различают неосторожность по общественному и государственному положению виновного. Так, выделяют как квалифицированный вид неосторожной вины те случаи, когда лицо по своему государственному или общественному положению должно было действовать с особенной осмотрительностью: таковы случаи усиления ответственности за небрежность машиниста, архитектора, врача[9]. На этом же начале основывается выделение как привилегированной формы неосторожности тех случаев, когда она была последствием действия лиц, исполнявших свои обязанности и только перешедших пределы этих обязанностей, например причинение вреда при переступлении пределов дисциплинарной власти.
Уложение о наказаниях 1845 г. пыталось соединить оба основания, а потому его система и отличается полнейшей запутанностью.
Редакторы Уложения, как видно из объяснений к ст. 7 проекта, предполагали различать два вида неосторожности: более тяжкую неосторожность, когда деяние, коего последствием было преступление, само по себе противозаконно или когда учинивший, по званию своему или обстоятельствам, был обязан действовать осмотрительнее; и менее тяжкую, когда деяние было непротивозаконное или когда виновный увлекся излишней в исполнении обязанностей ревностью. Но в тексте закона оказалось тройное деление неосторожности, а именно (ст. 110) различение вины тяжкой, средней и легкой: 1) тяжкая, когда виновный должен был действовать с особой осмотрительностью или по званию своему, или по обстоятельствам, при которых он действовал; 2) легкая неосторожность: а) когда деяние было, по существу своему, непротивозаконное, а вредные оного последствия не могли быть легко предвидимы, и б) когда виновный увлекся излишней при исполнении обязанностей ревностью; 3) средняя неосторожность, хотя прямо в законе не указанная, но вытекающая из сопоставления понятий о тяжкой и легкой неосторожности, когда неосторожность была последствием: а) деяния противозаконного, безотносительно к тому, были ли последствия трудно или легко предвидимы, или б) деяния непротивозаконного, если его последствия были трудно предвидимы.
Впрочем, все эти различные типы имели только характер примеров, так как ст. 110 не содержала никаких определенных указаний относительно влияния всех этих оттенков на степень ответственности. Только в виде исключения, по последней части ст. 110, за неосторожность, от коей нельзя было ожидать и предполагать вредных последствий, делалось внушение. Сверх сего, совершенно особые деления неосторожной вины содержались в Особенной части, например при убийстве (ст. 1459, 1,466, 1468), при повреждении здоровья (ст. 1494, ст. 128 Устава о наказаниях); а Закон 25 января 1878 г. о железнодорожных повреждениях различал неосторожность простую и явную, предоставляя установление границ между ними суду, решающему дело по существу.Уголовное уложение это различие ввиду его практической непригодности не приняло."
________________________________________
[1] Бессознательный проступок, небрежность, непредвиденный поступок, беспечность (нем., фр., лат.).
[2] Сознательный проступок, преднамеренный поступок, злоупотребление (нем., фр., лат.).
[3] История этого деления подробно изложена у Кестлина; Haus, №309 и 310. Ср. Wachter, Deutsches Straf recht; Janka, Finger. Против деления Liszt, ї41.
[4] Ср. доказательства в моем "Курсе", II, №249, а также и в статье И. Фойницкого в Судебном вестнике за 1870 г., №51.
[5] Виновность обширная, более обширная, самая обширная; легкая, более легкая, самая легкая (лат.).
[6] Ср. мой Курс, II, №245, пр. 238. Баварское уложение 1813 г. делило неосторожность на тяжкую и легкую; в первой различало 7, а во второй 4 вида; Carrara в своей Программе, ї 88, так обосновывает тройственное деление неосторожности: тяжкая, когда преступное последствие мог предвидеть всякий; легкая, когда его мог предвидеть человек внимательный; и легчайшая, когда мог предвидеть только человек с чрезвычайными способностями; последний случай он признает ненаказуемым. Такое же различие встречается у некоторых французских криминалистов, например у Molinien la faute lourde, faute moyenne, faute tres legere [промах (погрешность) тяжелый, средний, очень легкий (фр.)].
[7] В этом отношении не может служить подкреплением деление неосторожности в гражданском праве на culpa lata и levis [погрешность тяжелую и легкую (лат.)], так как оно покоится на совершенно иных основаниях.
Ср. Курс, II, пр. 239.[8] А. Кистяковский различает неосторожность, бывшую последствием дозволенных, опасных и преступных деяний; он придает этому делению существенное значение, основываясь, главным образом, на оставленном им, впрочем без всяких доказательств, положении, что преступное деяние никогда не может иметь случайных последствий.
[9] Так, Германское уложение (ї222, 230 Abs. 2) усиливает ответственность за неосторожность, если действующий был обязан к особой внимательности в силу своего положения (Amtes, Berufes oder Gewerbes [должности, профессии, ремесла (нем.)]). О специальном случае ответственности врачей ср. мое "Исследование о преступлениях против жизни", I, № 34.