132. Превышение пределов обороны и мнимая оборона
132. Установив пределы правомерной обороны, мы встречаемся далее с весьма важным и спорным вопросом о превышении этих пределов. Лицо действительно оборонялось против грозящего ему противозаконного нападения, но при этом превысило необходимую меру защиты, употребив, например, насилие там, где можно было обойтись без всякого насилия, или причинив тяжкое увечье, или даже смерть в тех случаях, когда можно было ограничиться простым толчком, лишением свободы и т.
д. Такое превышение пределов обороны может быть или умышленное, когда оборонявшийся сознательно и волимо переступает пределы необходимой защиты, или неосторожное, когда виновный переступает эти пределы в пылу аффекта, вызванного нападением. Конечно, и в том и в другом случае деяние превысившего право обороны заключает в себе элементы преступности; но ввиду того, что такое причинение вреда является последствием правомерного состояния, оно всегда вызывает снисхождение к виновному; в особенности же это снисхождение применимо к превышению пределов обороны в состоянии запальчивости, вследствие необдуманности, вызванной страхом, и т. д. Нельзя, говорит Ортолан (с. 172), требовать от человека такого хладнокровия, чтобы в пылу самозащиты, находясь под влиянием сильного душевного волнения, он сохранил настолько самообладания, чтобы с математической точностью мог взвесить необходимые для отражения нападения средства. Вот почему и при превышении пределов обороны часто придется, во внимание к обстоятельствам данного случая, освобождать защищавшегося от уголовной ответственности.Из западноевропейских Кодексов французский обходит вопрос о превышении пределов обороны молчанием; Германский кодекс в ї 53 п. 2 говорит, что превышение пределов обороны, учиненное под влиянием смущения, испуга, страха, не наказуемо, причем, по объяснению немецкой доктрины[1], здесь имеется в виду неумышленное превышение пределов обороны, так что умышленное нарушение наказуемо по общим правилам.
Подобное же положение содержит Кодекс венгерский, ї 79, а Голландское уложение идет еще далее, признавая, что нарушение границ необходимой обороны не наказуемо, как скоро оно было последствием сильного душевного волнения, вызванного нападением.У нас Свод законов вовсе умалчивал о превышении пределов обороны; Уложение 1845 г. в ст. 101 говорило: всякий напрасный, сделанный нападающему после уже отвращения от него грозившей опасности вред признается злоупотреблением обороны, и виновный в том должен быть подвергаем наказанию, которое определяется по мере причиненного им вреда, по роду побуждений, коим он следовал, и другим обстоятельствам дела. Затем Уложение содержало специальные постановления о наказуемости превышения пределов обороны при убийстве (ст. 1467) и при повреждениях здоровья (ст. 1493) и при этом не упоминало о превышении пределов или меры защиты, а говорило только об отмщении или о мнимой обороне, а с другой стороны, благодаря своей неопределенной редакции, вовсе не давало никаких прямых указаний об ответственности за превышение пределов обороны, выразившееся в лишении кого-либо свободы.
Уголовное уложение, оставаясь на почве действующего права, дало несколько иную конструкцию этому постановлению, говоря, что превышение пределов обороны чрезмерностью или несвоевременностью защиты наказывается только в случаях, особо законом указанных, причем, как видно из Особенной части, к таким случаям отнесены лишение жизни и причинение тяжкого телесного повреждения[2]. Само же понятие превышения пределов обороны имеет техническое значение, так как закон подводит под него не только чрезмерную защиту, но и несвоевременную защиту, т. е. такое действие, которое с теоретической точки зрения относится к мнимой обороне, а не к превышению пределов защиты.
Совершенно иной случай представляет так называемая мнимая оборона, встречающаяся притом в двух видах - объективном и субъективном[3].
Объективно мнимая оборона может возникнуть: а) когда нападение хотя и существовало, но было правомерно и исключало поэтому юридическую возможность сопротивления; б) когда предполагаемое нападение еще не реализовалось, так что защита была преждевременна, и в) когда существовавшее нападение уже окончилось, так что оборона представляется слишком поздней.
Во всех этих случаях виновный подлежит ответственности по общим правилам; причем то обстоятельство, что нападение существовало или предполагалось, может только влиять на меру ответственности.Субъективно мнимая оборона предполагает два случая: а) защиту против воображаемого или мнимого нападения, когда насилие было употреблено против лица, шедшего навстречу с самыми дружелюбными намерениями, и б) защиту против объективно мнимой обороны, если притом защищающийся ошибочно предполагал, что нападение уже началось или еще не окончилось, или же заблуждался относительно неправомерности нападения. Во всех этих случаях виновный отвечает за зло, им причиненное, но с применением общих правил о влиянии на ответственность ошибки и заблуждения[4].
________________________________________
[1] Подробные доводы приведены у Binding, Handbuch; такое же толкование дают Merkel, Liszt, Halschner, Oppenhoff, Olshausen; хотя, казалось бы, правильнее говорить здесь о наказуемости хладнокровного умышленного превышения в противоположность умышленному, но аффектированному; сам Биндинг подводит под 2-ю часть статьи 53 сознательное превышение необходимой меры защиты из опасения повторения нападения.
[2] Таким образом, в этом отношении постановления Уложения весьма отличаются от постановлений западных кодексов. По поводу этого различия венский профессор С. Майер замечает: "Такое правило мы считаем более выгодным, нежели соответственные постановления новейших законодательств. Оправдываются ли последние с точки зрения уголовной политики- весьма сомнительно; с практической же точки зрения они, безусловно, не выдерживают критики, если принять во внимание многочисленные пререкания, к каким ведет в каждом отдельном случае установление понятия так называемого эксцесса необходимой обороны. Такие выражения, как "смущение, страх или ужас", заключают в себе, конечно, для решающего дело судьи некоторый намек на то, в какой степени он обязан принимать во внимание при обсуждении такого конфликта особые условия совершения деяния, но вовсе не исчерпывают всех возможных случаев этого рода".
[3] Немецкие криминалисты различают: Nothwehrpratext и Nothwehrexcess. Ср. Janka, Strafrecht.
[4] Binding, Handbuch, ї 150. Ошибочное предположение о существовании обороны равносильно ошибочному предположению о праве на учинение преступного деяния; если эта ошибка извинительна, то устраняется всякое вменение, а если ошибка не извинительна, то устраняется умышленность.