111. Французский устав уголовного судопроизводства
совершенно умалчивает об обстоятельствах, прерывающих давность наказания, и французские юристы единогласно признают, что перерыв этой давности несовместим с ее конечною целью, и с желанием законодателя положить предел тревогам и опасениям осужденного.
Актам присутственных мест, направленным против него, для его поимки или обнаружения, они не придают никакого значения. Одно только применение, к преступнику определенного ему наказания, приостанавливает течение давности и притом, по мнению большинства французских криминалистов, так, что во время отбытия виновным наказания давность лежит без всякого движения. Если применение к осужденному наказания снова по каким-либо причинам прекратится, то давность должна воспринять свое прежнее течение, которое и будет длиться до тех пор, пока наконец не получится в общей сложности число лет, определенное законом для погашения данного наказания*(412). Система эта ведет на практике к крайне запутанным счислениям, и как видно, построена на применении к давности наказания, совершенно несвойственного ей учения об обстоятельствах, приостанавливающих ее течение, учения, построенного, как уже не раз было замечено, на началах права частного. Из всех французских писателей один только Раутер*(413) отбрасывает эту систему. Он, хотя и признает вместе с другими, что давность, погашающая наказание, не может быть прервана каким-либо судебным актом, "la prescription de la condamnation, говорит он, n'est pas susceptible d'une interruption de droit, mais elle l'est d'une interruption de fait." Следовательно, существование известных фактов должно, по его мнению, прерывать течение давности, и подобное значение, он придает исполнению наказания, сглаживающему всю, ему предшествовавшую, давность.Вазейль*(414) не признает даже за исполнением решения значение обстоятельства, приостанавливающего давность. "Приговор уголовного суда, говорит он, по истечении двадцатилетнего срока, не может быть приведен в исполнение.
Для законодателя безразлично, каким образом протекли эти двадцать лет, для него все равно, провел ли подсудимый эти года на каторге, в ссылке, в бегах, или в постоянной тревоге". Вывод этот, как мы уже прежде заметили, заходит слишком далеко, и поэтому даже французские криминалисты отбросили его, указав на невозможность безразличного зачислении в давностный срок, как действительно отбытого виновным наказания, так и давности, погашающей это наказание.Итак, господствующая во Франции теория не признает обстоятельств, прерывающих давность наказания, и исполнению над осужденными приговора, придает только значение обстоятельства, приостанавливающего давность. Воззрение это старались объяснить 1) тем, что устав уголовного судопроизводства не содержит никаких постановлений о перерыве, и началом давности считает только один момент (день составления приговора и день истечения апелляционного срока); и -2) этот вывод старались привести в соглашение с конечной целью давности; но притом совершенно упустили из виду, что подобная аргументация может с одинаковою силою и быть приведена и против обстоятельств, прерывающих течение давности преступления. Оба эти вида давности имеют, по воззрению французских криминалистов. одну общую цельположить предел страданиям осужденного Но если перерыв давности в одном случае идет в разрез с этою целью, то непонятно, почему в другом случае он будет гармонировать с нею. Применение французской системы на практике приводит к тому странному результату, что уголовный иск, при наличности нескольких перерывов, будет погашаться в несравненно более продолжительный срок, чем приговор, осуждающие преступника, хотя бы, в последнем случае, суд и употребил все зависящие от него средства для отыскания виновного, хотя бы даже преступник и был пойман. Понятно, что, при господстве подобного воззрения, интересы уголовного правосудия будут несомненно более охранены, по отношению к преследованию, чем по отношению к наказанию преступника. Но ясно, что вывод этот находится в самом резком противоречии с коренным различием, существующим между обоими видами давности.
Ошибочность воззрения, господствующего во Франции, видна по справедливому замечанию Гауса*(415), из того, что все учение об обстоятельствах, приостанавливающих течение давности, не приложимо к давности, погашающей наказание.
Давность, и притом только в праве гражданском, считается приостановленной (suspendue), когда лицо, имеющее известные права, поставлено в фактическую невозможность пользоваться ими или охранять их. Если бы давность наказания могла быть приостановленной, то это проистекало бы только от тех причин, которые мешали бы прокуратуре применять к осужденному назначенное ему наказание. Сюда относились бы: бегство осужденного, его сумасшествие, принесение им кассационной жалобы и т. д. Но несостоятельность подобного вывода настолько очевидна, что даже и французские криминалисты едва ли согласились бы с ним.При составлении нового бельгийского кодекса было обращено внимание на недостаточность определений французского устава уголовного судопроизводства, и ст. 96 постановляет, что взятие виновного под арест прерывает течение давности*(416).