ЭВРИСТИЧЕСКОЕ ВЛИЯНИЕ ФИЛОСОФИИ НА ФИЗИКУ:МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ЭВРИСТИЧЕСКОГО РЕАЛИЗМА И КОМПАРАТИВИСТСКИЙ (СРАВНИТЕЛЬНЫЙ) АНАЛИЗ

Сходную с концепцией М.В. Мостепаненко синтетическую методологическую концепцию выдвинул B.C. Степин . Данная концепция устанав-ливает, что сущностью физической теории является обобщение экспериментально-измерительных процедур.

помощью философии строится новая ФКМ (или ее элементы), эвристические возможности которой используются при построении новой теории. Если, согласно концепции Мостепаненко, ФКМ дает качественное объяснение новых опытных данных, то согласно концепции Степина, ФКМ адаптируется к абстрактным объектам теории.

Можно утверждать, что с точки зрения обеих концепций выбор новой ФКМ (или ее основных элементов) осуществляется: а) посредством построения ее гипотетического варианта в области философии и б) последующей адаптации (приспособления) этого варианта к существующему эмпирическому и теоретическому знанию. Обе концепции рассматривают ФКМ, по сути, как промежуточное звено между философией и физикой.

Ранее мы уже подробно рассмотрели эвристическую функцию ФКМ в рамках концепции Мостепаненко и выявили ее неонатурфилософскую природу, заключающуюся в дедукции из конкретных философских идей конкретных теоретических принципов и законов в определенных областях физики. Таким образом, ФКМ как неуниверсальная содержательная метатеория, по Мостепаненко, претендует, по существу, на теоретическое объяснение известных эмпирических законов и экспериментальных данных и предсказание новых таких законов, проверяемых с помощью экспериментов. В самом деле ФКМ как неуниверсальная содержательная метатеория должна объяснять и предсказывать не теоретические и эмпирические законы в конкретнонаучной области, т.е.

Рассматривая натурфилософские системы прошлого (от Фалеса до Гегеля), мы заметили, что при всей мощи умозрения и логической дедукции их метод страдал существенными недостатками (игнорирование опытных данных и отсюда умозрение "перегружалось" беспочвенной фантазией, а дедукция лишалась твердых, проверенных посылок), которые ком-

пенсировались "гениальными догадками", "предвосхищениями", т.е. рет- роэвристической функцией философских идей. Кроме того, и дедукция, и умозрение в натурфилософских системах прошлого не были "вооружены" необходимым, чтобы добиться успеха в объяснении и, в особенности, предсказании нового знания инструментарием: дедукция — развитым формально-логическим аппаратом доказательного рассуждения, оснащенного средствами математической логики, а умозрение — современной сис-темой онтологических и методологических категорий и принципов.

Современная неонатурфилософия (Агасси, Мостепаненко и др.) оснащена всем вышеозначенным инструментарием, но в то же время, она не может добиться успеха, ибо обречена природой формирования самой теории: нет логического (индуктивного и дедуктивного) пути от философии к теории точно, также как и нет такого пути от эмпирии к теории.

Возвращаясь к концепции B.C. Степина, заметим, что в ней ФКМ определяет выбор исходных абстрактных объектов из области старого теоретического знания и способ их соединения между собой для построения новой гипотетической модели. Отсюда следует, что коренное различие в понимании эвристической функции ФКМ с точки зрения неонатурфилософской концепции М.В. Мостепаненко и концепции B.C. Степина заключается в том, что если первая устанавливает, что такая функция осуществляется с помощью дедукции, то, согласно второй, она осуществляется посредством селекции — выбора из множества разных абстрактных объектов старых теорий и множества различных способов соединения их между собой, т.е. их комбинаций, ограниченного числа таких объектов и таких комбинаций. Не будет ошибкой, если предположить, что понимание эвристической функции ФКМ как селективной является более общим, чем понимание такой функции как дедуктивной: можно в первом приближении рассматривать дедукцию как "выбор" следствия — заключения на основе выбора исходных посылок и правил вывода (например, modus tollendo ponens разделительно-категорического дедуктивного умозаключения), т.е. частный случай селекции.

Неонатурфилософская методологическая концепция становления физического знания, четко не различая эвристическую функцию от регулятивной (в первом приближении она их отождествляет), представляет фи-

зическую теорию аксиоматико-дедуктивной системой: все содержание теории дедуктивно выводится из "внеэмпирических" предпосылок. А что касается концепции Степина, то она представляет ее не просто аксиоматико-дедуктивной системой: в формировании физической теории дедуктив- но-аксиоматические способы сочетаются с генетически конструктивным методом построения научного знания, за счет мысленных экспериментов с абстрактными объектами теоретических схем .

В процессе анализа неопозитивистских, постпозитивистских и неонатурфилософских концепций науки и их конструктивной критики в форме метаобъяснения мы опирались на синтетическую методологическую концепцию формирования физической теории В.П.

Согласно концепции В.П. Бранского, физическое исследование проходит в своем развитии стадии эмпирического, нефундаментального теоретического, умозрительного и фундаментального теоретического исследования. Высшей формой эмпирического знания является феноменологическая конструкция (некоторая формализованная дедуктивная система). Она строится на основе фундаментального эмпирического закона, полученного методом "проб и ошибок".

На стадии эмпирического исследования получают эмпирические факты, эмпирические законы и т.д. Последние основаны на статистическом резюме наблюдений. Наблюдаемость явления предполагает соответствующее орудие наблюдения — измерительный прибор. Таким образом, реальный эксперимент в физике принимает форму измерительного эксперимента, а "продуктом" измерений является количественный чувственный образ. При помощи измерительного эксперимента происходит знаковая фиксация последнего в его приборной части, тем самым объективируя ощуще-

ния и восприятия, поскольку они субъективны, ибо не могут включаться в систему физического знания. Следовательно, процедура измерения выделяет из ощущения и восприятия (от эмпирической наглядности) их объек-тивную сторону. Они, впоследствии подвергаются эмпирическому анализу, результатом которого является общее эмпирическое представление. Переход от эмпирического представления к эмпирическому понятию осуществляется выделением совокупности наглядных признаков в первом, потом синтезируют их, т.е. путем описания наблюдательных процедур, с помощью которых фиксируются эти признаки ("операциональные определения").

Также уровень непосредственного "конкретного" образует и подтверждающий пункт формирования теории. Таким образом, эмпирическое исследование подразделяется на два фрагмента: исходный (или объясняемый) и подтверждающий (или предсказываемый). Следует иметь в виду, что оба указанных фрагмента относятся к разным предметным областям действительности и представляют собой единство. Поэтому непосредственный переход между ними невозможен .

На стадии нефундаментального теоретического исследования научный работник пытается объяснить известный фундаментальный эмпирический закон и предсказать новый при помощи старого эмпирического знания. "Таким образом, главной проблемой нефундаментального теоретического исследования, — пишет В.П. Бранский, — является поиск нового нефундаментального теоретического закона. Эта проблема решается посредством дедуктивного вывода ("теоретическое доказательство")" . Из множества доказательств надо выбрать правильное ("строгое") доказательство, удовлетворяющее известным селективным критериям — логическим и математическим аксиомам и теоремам. При этом возможны три варианта в форме: а) фрагментной теории (как фрагмент старой теории); б) комплексной теории (построенной из фрагментов двух теорий, относя-щихся к разным предметным областям) и в) гибридной или метафориче-

ской теории в рамках которой можно объяснить лишь часть известного эмпирического знания и правильно предсказать часть нового эмпирического знания (некоторые предсказанные эмпирические законы подтверждаются, а некоторые нет). При этом в метафорической теории возникают парадоксы, разрешить которые можно "лишь путем построения новых неэмпирических понятий" .

Проблема построения новых неэмпирических понятий — "конструктов" разрешается посредством умозрительного исследования, о котором мы уже не один раз писали. Только лишь заметим, что здесь основную роль играет творческое воображение исследователя (создание необычных комбинаций из старого знания), в процессе которого возникают новые представления и понятия.

В целом все исследовательские процедуры, используемые на стадии умозрительного исследования при построении новых конструктов и принципов можно назвать "концептуальной интуицией".

Именно переход к предсказанию некоторого другого класса А2 явлений (объектов), — заметим, возвращаясь к сказанному выше, — порождает необходимость в эвристической концептуальной интуиции и других процедур нелогического характера, принадлежащих умозрительной стадии исследования.

руководствуется; в частности, к ним относятся методологические и мета- теоретические (философские) принципы и т.д.

После такой обработки исходных умозрительных принципов исследователь осуществляет их потенциальную проверку "методом потенциальной дедукции". После этого осуществляется при помощи последних выбор схемы в качестве фундаментального теоретического закона. Стадию "дедуктивного развертывания схемы" называют теоретической гипотезой на том основании, что теория ставшая дедуктивной системой на данной стадии объясняет известные эмпирические законы, но и предсказывает неизвестные. Формирование гипотезы завершается трехчленной интерпретацией: семантической (процедурой предсказания нового нефундаментального теоретического закона, исходя из фундаментального теоретического закона); эйдетической (процедурой перехода от теоретических понятий к теоретическому представлению, т.е. к "теоретической модели") и эмпирической (мысленным экспериментом, т.е. взаимодействием теоретической модели с эмпирическим представлением о приборе, в результате которого получается новое эмпирическое представление и "эмпирическая модель") . Формирование же теории завершается процедурой проверки гипотезы. В результате сопоставления предсказаний, вытекающих из фундаментального закона, с реальным экспериментом гипотеза превращается в новую истинную фундаментальную теорию.

Фундаментальное теоретическое исследование начинается с процедуры выбора из множества возможных умозрительных принципов, ограниченного числа таких принципов, в частном случае — одного в качестве умозрительной концепции, объясняющей известный закон, и предсказывающей новый, причем предсказание согласуется с экспериментом. Она разрешает не только парадоксы метафорической теории, но и эмпирический парадокс, связанный с тем, что исследование, достигнув ступени феноменологической конструкции, не может продолжаться посредством эмпирических методов.

Фундаментальное теоретическое исследование проходит в своем развитии четыре основные стадии: 1) теоретическая программа; 2) теоретиче-

екая схема; 3) теоретическая гипотеза; 4) фундаментальная теория .

Под программой имеется в виду система теоретических принципов (в частном случае — один такой принцип). "Теоретическим принципом, — пишет В.П. Бранский, — будем называть умозрительный принцип, позволяющий из множества возможных математических структур выбрать такую, которая является выражением фундаментального теоретического закона" .

Теоретический принцип, входящий в перспективное программное знание, образуется умозрительным путем — путем замещения конструктами элементов старой математической структуры (выраженной на старом искусственном языке). В отличие от него теоретический закон записывается посредством существенно новой математической структуры (требующей нового искусственного языка). Последнюю нельзя получить с помощью дедукции из старой математической структуры. Поэтому тут потребуется процедура выбора из множества новых математических структур, предварительно выполнив определенную работу по поиску их в новых разделах математики, на основании программного теоретического принципа. Последний служит селектором отбора этих структур.

Чтобы удачно выбранный умозрительный принцип стал селектором, т.е. успешно выполнил свою селективную функцию по поиску фундаментального теоретического закона, он должен быть квантифицирован (каждому конструкту сопоставляется определенная величина с указанием способа измерения или вычисления); формализован (записан на искусственном языке); тождественно преобразован (переведен на новый математический язык). После такой обработки исходных умозрительных принципов исследователь осуществляет их потенциальную проверку "методом потенциальной дедукции" .

Следующей стадией фундаментального теоретического исследования является теоретическая схема. Последняя представляет собой систему фундаментальных теоретических законов (в частном случае — один закон), выбранной при помощи теоретических принципов, прошедших по-тенциальную проверку. Чтобы обеспечить вполне однозначный выбор искомых законов (закона) из множества возможных математических структур, удовлетворяющих правилу соответствия, надо отдать предпочтение

простейшей .

Если теоретическая программа (или концепция) может быть перспективной или бесперспективной (соответственно выдержавшей или не выдержавшей проверку методом потенциальной дедукции), то теоретическая схема может быть проверяемой или непроверяемой. Принципиально проверяемой может быть только та теоретическая схема, с помощью которой возможно предсказание новых эмпирических законов. Поэтому дальнейшее развитие исследования состоит в дедуктивном выводе следствий из фундаментального теоретического закона и здесь исследование вступает в стадию гипотезы.

В этой связи возникает проблема интерпретации, т.к. существует пропасть между гипотезой и опытом. Она заполняется, во-первых, построением теоретической модели, соответствующей данному теоретическому понятию (эйдетической интерпретацией); благодаря этому осуществляется дегенерализация понятия и, тем самым, переход от предсказания закона к предсказанию явления и, во-вторых, выполнением мысленного эксперимента в результате которого создается эмпирическая модель (эмпирической интерпретацией). Суть мысленного эксперимента заключается в мысленном взаимодействии теоретической модели, полученной в ходе эйдетической интуиции , с эмпирическим представлением о приборе. Интерпретацию гипотезы (имеющую вышеуказанную трехчленную структуру) связывает между собой два разных языка: язык теоретических конструктов, входящих в фундаментальный теоретический закон, и язык эмпирических представлений, на котором описываются опытные данные.

Постановкой реального эксперимента, в ходе которого осуществляется проверка правдоподобной гипотезы, завершается научное исследование. Значит, переход от мысленного к реальному эксперименту приводит к превращению вероятного знания — гипотезы в достоверное знание — теорию .

Подлинная природа теоретического знания, согласно концепции В.П.

Брянского, заключается в следующем: последнее является таким видом умозрительного знания, которое дает (в данной предметной области) объяснение известного эмпирического знания и предсказание нового эмпирического знания. Такая противоречивая природа теоретического знания связана с тем, что эмпирическое знание опирается на определенный опыт, а умозрительное выходит за рамки этого опыта. Благодаря этому теоретическое знание оказывается своеобразным "синтезом противоположностей". Отсюда становится ясным, почему позитивистская философия науки не смогла объяснить происхождение теоретического знания: вследствие отрицания существования умозрительного исследования и умозрительного знания была создана искусственная "стена" между эмпирическим и теоретическим знанием, ибо при этом была разрушена естественная связь, соединяющая эти виды знания, — знание умозрительное. Старая натурфилософия еще до возникновения позитивизма с точностью до наоборот, объясняла происхождение теоретического знания посредством спекулятивного умозрения (умозрительной дедукции из философских принципов), т.е. пренебрегая эмпирическое знание. Это и неудивительно. Как мы выше отметили, умозрительное исследование и умозрительное знание выходит далеко за рамки опыта, а спекулятивная натурфилософия, являясь образцом умозрительного знания, должна была по своей природе пренебречь эмпирией, что и делала в самом деле.

Итак, под физической теорией понимаем форму достоверного знания, которое является селективно-аксиоматическим по своей структуре (включает дедуктивный момент), имеет объяснительно-предсказательные функции и включает интерпретацию формального (математического) аппарата с помощью конструктов (понятий особого типа).

Современному научному физическому знанию присуще соперничество эквивалентных описаний или конкурирующих теорий, относящихся к одной предметной области, различающихся в разных отношениях: в семантическом, лингвистическом и т.д. На наш взгляд, подобное конкурирование эквивалентных философских концепций (диалектики, детерминизма, генезиса и структуры научного знания и т.п.) более присуще (характерно) для философии, нежели для естествознания (физики), ибо первая в отличие от последнего носит умозрительный характер и менее, если не вовсе, контролируется опытом . Корректно можно обсуждать проблему

конкурирования философских концепций, относящихся не только к одной предметной области, но и принадлежащих к одному идейному направлению (например, в недавнем прошлом — диалектико-материалистическо- му), так как мировоззренческие основания первых играют принципиальную содержательную роль, поскольку такие концепции имеют не только эвристическую значимость в познании, но и осуществляют еще идеологическую функцию.

Итак, перед нами три отечественные (значит, диалектико-материали- стические) синтетические методологические концепции генезиса, форми-рования и структуры научных (физических) теорий (М.В. Мостепаненко, B.C. Степина и В.П. Бранского), в определенной степени конкурирующих между собой. Меяеду ними помимо отношений конкуренции можно обнаружить и отношения кооперации. Отношения конкуренции обусловлены существенными различиями, вплоть до противоположных, между этими методологическими концепциями в объяснении генезиса и структуры физических теорий, а отношения кооперации — сходством, тождеством некоторых элементов и процедур этих метаэмпирических конструкций. Так как они преследовали одну и ту же цель — методологического объяснения генезиса и структуры (природы) физической теории, т.е. действовали в одном направлении и, в добавок, в рамках единого диалектико-материалистического мировоззрения, учитывая при этом полученные друг другом результаты, то кооперативные отношения в некотором смысле преобладают над отношениями конкуренции .

Ясно прослеживается отношения кооперации в трактовке введения ФКМ в научное познание в концепциях М.В. Мостепаненко и B.C. Степина (о сходстве и различии этих концепций в рассмотрении ФКМ ранее мы уже писали). Они конкурируют в объяснении природы эвристической функции ФКМ при построении новой теории. Если концепция М.В. Мостепаненко устанавливает, что такая функция осуществляется посредством дедукции (таким образом, неонатурфилософия приписывает дедукции функции селекции), то, согласно концепции B.C. Степина, она осуществляется посредством селекции .

Если сравнить между собой концепции B.C. Степина и В.П. Бранско- го можно найти много сходного и общего в них. B.C. Степин рассматривает новое теоретическое знание как модификацию, перестройку старого теоретического знания. Согласно В.П. Бранскому, новое теоретическое знание бывает двух видов: нефундаментальное и фундаментальное. Первое представляет собой модификацию старого теоретического знания, которая позволяет объяснить известное эмпирическое знание и правильно предсказать новое. Как раз в этом пункте обеих концепций проявляется их кооперативная взаимосвязь. Второе является по своей природе умозрительным знанием и, вообще говоря, объясняет механизм возникновения нового фундаментального теоретического знания, который отсутствует в концепции B.C. Степина. Здесь проявляется момент конкурирования между обеими концепциями. Следовательно, концепция B.C. Степина не объясняет механизм возникновения принципиально нового знания: "перенос" и перестройка старого знания в новую предметную область исчерпывающе не решает проблему генезиса фундаментального теоретического знания и эта трудность не преодолевается, а загоняется вовнутрь самой проблемы.

В этих двух концепциях прослеживается множество общих (сходных) и совпадающих моментов, которые могут быть охарактеризованы по схеме: "более общий — менее общий". Эта схема отражает скорее кооперативные тенденции в обеих концепциях, нежели тенденции конкуренции. Сначала остановимся на первых тенденциях.

Согласно концепции В.П. Бранского, формирование умозрительной концепции начинается с идеализации старого эмпирического и теоретического знания, т.е. для формирования такой концепции используется множество идеализированных (в частном случае — неидеализированных) элементов такого знания. Поэтому использование последних для построения умозрительной концепции является более общим, чем использование старых абстрактных объектов для построения гипотетической теоретической схемы (по B.C. Степину), так как старые абстрактные объекты представляют собой неидеализированное старое теоретическое знание.

Процедура генерализации в концепции В.П. Бранского является более общей, чем "наложение сверху" гипотетической теоретической схемы (гипотетической модели) на экспериментальные процедуры, так как по-

следние всегда макроскопичны, а физическая наука может изучать и немакроскопические объекты. Изучение таких объектов делает возможным процедура генерализации, в результате которой содержание умозрительной модели может быть приписано такой предметной области, объекты которой могут быть не макроскопичны.

Когда мы сравнивали концепции М.В. Мостепаненко и B.C. Степина, отметили, что эвристическая функция картины мира в первой заключается в дедукции из нее оснований теории, дающих строгое объяснение новых опытных данных, а во второй — в селекции из множества различных старых абстрактных объектов и множества различных способов соединения их между собой ограниченного числа таких объектов и таких способов, которые позволили бы получить новую гипотетическую модель (она в дальнейшем может стать частной или фундаментальной теоретической схемой). Также мы отметили, что селективная функция ФКМ второй концепции является более общей, чем ее дедуктивная в первой концепции (в некотором смысле она частный случай селективной функции ФКМ). В свою очередь, селективная функция ФКМ является частным случаем селективной функции философских (метатеоретических) и методологических (метаэмпирических) принципов (согласно концепции В.П. Бранского), т.к. ФКМ является по природе своей неуниверсальной содержательной метатеорией.

Если продолжить список общих (сходных) и совпадающих моментов в концепциях B.C. Степина и В.П. Бранского, то можно показать, что процедура "проверки на конструктивность" гипотетического варианта становящейся теории в концепции B.C. Степина сходна и совпадает по содержанию с "потенциальной проверкой исходных принципов теории" в концепции В.П. Бранского; а выбор из гипотетических вариантов теории посредством "челночного движения между эмпирическим и теоретическим слоем" в первой концепции соответствует процедуре выбора исходной умозрительной концепции методом "потенциальной дедукции" второй концепции. Фундаментальные и частные теоретические схемы в концепции B.C. Степина соответствуют фундаментальным и нефундаментальным теоретическим законам в концепции В.П. Бранского, а мысленный эксперимент, увязывающий частные и фундаментальную теоретическую схемы, соответствует семантической интерпретации гипотезы, предсказывающей нефундаментальные теоретические законы. В свою очередь, мысленный эксперимент, увязывающий частные теоретические схемы и эмпирические схемы соответствует эмпирической интерпретации гипотезы. Эмпирические схемы, стало быть, соответствуют эмпирическим законам .

Теперь сделаем несколько замечаний, касающихся различий между этими концепциями. Тех элементов концепции М.В. Мостепаненко, которые обозначены именами "философские идеи", "естественнонаучная картина мира", "конкретнонаучная картина мира" В.П. Бранский относит к знанию, имеющему метаумозрительное происхождение, хотя сам М.В. Мостепаненко, вскрывая природу философского познания, указывает на "умозрительный скачок" от результатов обыденного опыта и общественной практики к самым широким обобщениям . Различие состоит в понимании соотношения познавательных процедур, в частности, — философских и конкретно-научных принципов. Это соотношение у М.В. Мостепаненко принимает форму конкретизации и генерализации , что близко к понятиям дедукции и индукции, а у В.П. Бранского — селекции посредством философских принципов конкретно-научных программных принципов.

В концепции B.C. Степина математический формализм теории связан с гипотетической моделью, которая служит его интерпретацией, в то же время у В.П. Бранского "формальное метаумозрительное и метатеоретиче- ское исследование", выполняя селективную функцию по отношению к математическим структурам теории, делает понятным, откуда берутся новые математические структуры для выражения фундаментальных теоретических законов .

Содержание абстрактных объектов теории имеет, согласно B.C. Сте- пину, эмпирическое происхождение и в этом смысле совпадает с экспериментально-измерительной процедурой (что очень смахивает на операцио- нализм Бриджмена). Будучи теоретическими моделями в одном случае и теоретическими конструктами в другом случае, они (абстрактные объекты) имеют умозрительную, а не эмпирическую природу происхождения. Вообще говоря, термин "абстрактный объект", на наш взгляд, вносит некоторую путаницу в методологию научного познания, обладая описанной

выше, двойственной природой. В целом методологическая концепция В.П. Бранского построена по "образу и подобию" формирования структуры научной теории, т.е. с функциями метаобъяснения и метапредсказания, о ко-торых уже не раз ранее мы упоминали (и позже будем упоминать). Роль объектов (или метафактов) могут играть в ней сами истинные физические теории (или фрагменты и элементы физического знания) и в этом случае индукцию на множестве метафактов можно назвать метаиндукцией. Таким образом, концепция В.П. Бранского представляет собой результат ме- таиндукции — метаэмпирическая конструкция (по аналогии с феноменологической конструкцией).

Данная концепция рассматривает объект метаисследования как взаимодействие исследователя с объектом исследования, т.е. с предметной областью и средствами познания (измерительные приборы и т.д.), а познавательную процедуру — как результат этого взаимодействия. Более того, научное исследование, согласно этой концепции, рассматривается как совокупность познавательных процедур, следующих друг за другом в определенной последовательности. Так как процедуры делятся на более простые и более сложные и прогресс научного исследования заключается в последовательном переходе от более простых познавательных процедур к более сложным, то научное исследование (идеализированное) подчиняется принципу развития.

Собственно говоря, любое общее высказывание о познавательной процедуре представляет собой метаэмпирический закон и на каждой стадии исследования возникает проблема выбора одной процедуры из множества возможных. Формальные метаэмпирические законы позволяют предсказать общие характерные признаки становящейся теории, а содержательные — выполняют селективную функцию по отбору ее программных теоретических принципов. Вместе с тем, методологические (метаэмпирические) законы образуют упомянутую ранее метаэмпирическую конструкцию генетического типа (содержательную, а не формализованную дедуктивную систему, характерную для феноменологической конструкции). Более того, метаэмпирические законы совпадают с методологическими правилами, а метаэмпирическая конструкция с методологической концепцией.

Содержательное метаумозрительное исследование объясняет происхождение философских систем (причем далеко не всякое метаумозрительное знание находит воплощение в истории философии), а формальное — возникновение математических структур. В связи со сказанным стоит заметить, что в концепции М.В. Мостепаненко умозрительное и метаумоз-

рительное знание отождествляется с философским и первое относится к картине мира, второе — к философским идеям, из которых посредством ФКМ дедуцируются теоретические принципы — базис формирующейся теории. Напомним, что ФКМ является неуниверсальной содержательной метатеорией и, следовательно, составляющие ее содержание принципы будут частным случаем метаэмпирических и метатеоретических принципов . Рациональный смысл понятия ФКМ в концепции B.C. Степина заключается в том, что она (в отличие от концепции М.В. Мостепаненко, которая, напомним, приписывает дедукции функции селекции) выполняет селективную функцию при выборе гипотетического варианта новой теории. Таким образом, рациональный смысл понятия ФКМ включается в понятие эвристической (селективной) функции методологических и философских функций принципов при выборе из множества возможных умозрительных концепций ограниченного их числа (в частном случае — одной) в концепции В.П. Бранского.

В этой части нашего исследования в качестве ведущей тенденции взаимодействия и взаимовлияния философии и физики выявлено эвристическое влияние философии на развитие физической науки и последнее проявляется в селективной функции философских принципов в формировании фундаментальной физической теории. Этот общий вывод делается на основании выше проведенного сравнительного анализа в существующей отечественной литературе по философии науки синтетических методологических концепций формирования научной (физической) теории М.В. Мостепаненко, B.C. Степина и В.П. Бранского. Посредством метаэм- пирического сравнения этих концепций было показано, что одни элементы этих концепций совпадают с соответствующими элементами других, если их рассматривать попарно: первую со второй и вторую с третьей. При этом можно обнаружить между ними кооперативные взаимосвязи, т.е. зависимые признаки классификации одной и той же предметной области — историко-научного материала, иначе говоря, признаки общности сходства и совпадения (тождества) в метаобъяснении этими концепциями по-следнего . Вместе с тем, в них можно выявить независимые признаки

классификации — признаки несовпадения, несовместимости (вплоть до противоположных), которые выражают на фоне кооперативных взаимосвязей конкурентные отношения. Там где возникают отношения конкуренции, тотчас же встает проблема выбора.

Ранее нами отмечено, что в этих концепциях превалируют кооперативные взаимосвязи на фоне конкурентных отношений (хотя одна сторона без другой не существует). В целом, сравнивая их, можно сделать вывод, что эти концепции не содержат взаимоисключающих положений, если не считать таковыми признаки, которые классифицируются по схеме: "более общий — менее общий" (согласно схеме дедуктивная эвристическая функция ФКМ является частным случаем селективной эвристической

функции ФКМ, а последняя является, в свою очередь, частным случаем селективной эвристической функции философских принципов). Из сказанного следует, что концепция B.C. Степина является промежуточной, транзитивной (переходной) от неонатурфилософской концепции М.В. Мостепаненко к концепции В.П. Бранского. Отсюда становится ясным наш выбор последней как наиболее адекватно объясняющей процесс формирования физической теории и раскрывающей ее подлинную природу, о которой ранее уже мы писали. По аналогичной причине она найдет "практическое" применение во второй части нашего исследования, т.е. выявлено ее прикладное значение: данная концепция будет нами положена в основу адекватной историко-методологической реконструкции формирования теории классической (механики Галилея и электродинамики Максвелла) и современной физики (релятивистских и квантовых теорий).