1.2. Развитие теории мер безопасности в России1.2.1. Развитие теории мер безопасности в дореволюционнойРоссии
В России, как и в других странах, обширный арсенал мер безопасности использовался издавна и широко до и после судебной реформы 1864 года. Подробное исследование их исторического развития еще впереди.
Пока лишь можно утверждать, что на ранних этапах развития русского права этот вид принуждения не отделялся от наказания, а зачастую и вообще не закреплялся в законодательстве. Тем не менее, меры безопасности существовали и в значительной степени обеспечивали могущество и процветание Российского государства. Присоединение Сибири состоялось отчасти благодаря хорошо продуманной системе мер безопасности, которая включала в себя запреты на продажу оружия, свинца и пороха коренным жителям, захват аманатов-заложников1 и другие подобного рода меры. Они буквально "пронизывали" весь жизненный уклад и обеспечивали нормальную жизнь любой деревни или города, любой общины. Любопытно, например, что в сибирской деревенской общине к крестьянам, склонным к воровству, применялась такая своеобразная мера, как переселение в центр деревни "ко всегдашнему за ними смотрению"2.Постепенно с развитием права, меры безопасности получали более детальную регламентацию и "законодательную прописку". Подавляющее большинство мер безопасности в царской России регламентировалось в рамках полицейского права. Как пишет Н.С. Та- ганцев, они подразделялись на меры предупреждения и пресечения преступных деяний3. Для применения первых не нужно было виновности учинившего, а достаточно было обнаружения запрещенности учиненного: например, устранение из житейского оборота сочинений преступного содержания, контрабанды, вредных в санитарном отношении построек, неочищенных во время эпидемии отхожих мест или помойных ям; взятие под охрану беспризорного ребенка, не обладающего разумением, учинившего, например, воровство, или буйного душевнобольного.
История Сибири. В 5 т. Т. 2.
Л.: Наука, 1968. С. 99.См.: Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск: Наука, 1982. С. 238 - 239.
Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: В 2 т. Т. 2. М.: Наука, 1994. С. 8.
Для вторых не требовалось ни того, ни другого, а достаточно было только вероятности совершения преступления, или одной общей порочности данного лица, или пригодности его к учинению правонарушений, или иногда даже просто принадлежности к пре-ступному или порочному классу. В качестве примера можно привести такие меры как, административная ссылка порочных членов кре-стьянских или мещанских обществ; надзор, устанавливаемый в ад-министративном порядке за лицами, вредными для общественного спокойствия.1
Меры безопасности использовались и в других отраслях права. В частности, русскому гражданскому праву всегда были известны три группы ограничений права собственности: а) ограничения пользования вещью, установленные в публичных интересах; б) ограничения в пользовании вещью, установленные в частных интересах; в) ограничения в юридическом распоряжении вещью.2
Несмотря на широкое практическое применение мер безопасности, ученые-правоведы на этот вид принуждения обратили внимание достаточно поздно. В России теория мер безопасности начала развиваться только в конце ХІХ - начале ХХ века. Достаточно раз-вернутые характеристики и подробные классификации мер безопас-ности были даны прежде всего в рамках науки полицейского права3, но, к сожалению, исследования этого вида принуждения носили в науке полицейского права преимущественно описательный, коммен-таторский характер.
Более критично и глубоко теоретические аспекты мер безопасности были исследованы в рамках науки уголовного права. Противоборство классической, антропологической и социологической школ среди российских криминалистов имело некоторые особенности. В России были представлены сторонники различных школ, но антропологические взгляды популярностью не пользовались.
Более позднее по сравнению с западноевропейской развитие русской уголовно-правовой науки совпало с бурным развитием естествознания, что заметно ослабляло влияние метафизических традиций уголовного правоведения, основанного на постулатах классиче-
См.: Там же С.
8.См.: Кудрявцева Т.И. Ограничение права собственности на землю по русскому дореволюционному праву // Правоведение. 1997. № 3. С. 55 - 61.
Например, профессор Московского Императорского университета И.Т. Тарасов уделил мерам безопасности около двухсот страниц своего труда (см.: Тарасов И.Т. Очерк науки полицейского права. М.: Товарищество "Печатня С.П. Яковлева", 1897. С. 131 - 401).
ской школы.
Это находило свое проявление в некотором отступлении в положительном праве от принципа соразмерности (эквивалентности) наказания и преступления. Кроме деяния судебная практика учитывала личность преступника, его социальное положение, повторность, смягчающие и отягчающие обстоятельства. Воплощение принципов индивидуализации наказания не встречало в России такого противодействия, как в Западной Европе.
Поэтому идеи введения в уголовное законодательство мер безопасности в отношении рецидивистов, невменяемых и ограниченно вменяемых, а также несовершеннолетних преступников воспринималось достаточно спокойно сторонниками всех школ. На съездах Международного союза криминалистов по этим вопросам русская группа всегда занимала взвешенную и разумную позицию.
Проблемы мер безопасности так или иначе касались многие криминалисты, среди которых можно назвать П. И. Люблинского, В. Д. Набокова, Э. Я. Немировского, Н. С. Таганцева. Наиболее полное освещение она получила в трудах профессора А. А. Жижиленко. Вторая глава его диссертации, названная «Наказание и меры социальной защиты», содержала краткий исторический очерк развития мер безопасности, обобщение и анализ практически всех подходов, имевших место по отношению к этой проблеме не только в российской, но и европейской науке уголовного права.
Большинство русских криминалистов выступали за ограничение административного усмотрения при назначении мер безопасности. По их мнению, основаниями для назначения мер безопасности в рамках уголовного процесса должны служить предусмотренные уголовным законом деяния или их повторение.
В современной публицистической, да и в научной литературе имеет место некоторая идеализация дореволюционной России.
Но если все было прекрасно, то почему же произошла революция? Идеалистическая дымка прошлого не должна заслонять от нас негативные стороны жизни. Помнить о плохом нужно хотя бы затем, чтобы избежать его повторения. Правда и то, что в России, «которую мы потеряли», произвол властей был практически не ограничен, о чем наглядно свидетельствуют законодательство и практика применения мер безопасности.Характерной особенностью дореволюционного законодательства было то, что меры безопасности регламентировались, главным образом полицейским правом , хотя назначение некоторых видов мер безопасности (например меры в отношении буйных душевнобольных, отдача под надзор полиции) было предусмотрено уголовным законодательством. «Самое применение их хотя и возлагается в общем порядке на полицию или некоторые другие органы администрации, - писал Н. С. Таганцев, - но и многие из них могут быть применяемы орга-нами судебной власти при постановлении и исполнении приговоров, по поводу преступных деяний, и притом на тех же основаниях, какими руководствуются административные власти, т.е. не только при применении наказания в тесном смысле к установленной ответственности, но и при освобождении от наказания или даже при оправдании обвиняемого» .
В комментарии к ст. 39 Уголовного уложения 1903 года, изданного Н.С. Таганцевым, меры в отношении невменяемых - ответственный надзор или помещение во врачебное заведение - прямо называются мерами безопасности. К мерам безопасности также относятся и меры «по отношению к несовершеннолетним от 10 до 17 лет, признанным учинившими преступные деяния, но не обладающими вменяемостью», а именно: 1) отдача под ответственный надзор; 2) помещение в воспитательно-исправительное заведение; 3) отдача в монастырь; 4) заключение в особые помещения при тюрьмах и арестных домах.
В обход одного из основных принципов реформы 1864 года ("никто не может быть наказан за преступное деяние, иначе, как по приговору надлежащего суда") в России сохранялось положение, когда в соответствии с Уставом о предупреждении преступлений меры безопасности применялись по усмотрению полиции.
В рамках поли-цейского права можно было назначать как меры, "направленные на принудительное устранение условий, облегчающих, по свидетельству жизненного опыта, возникновение преступных деяний", так и меры, "принимаемые против личностей, представляющихся вредными или даже только опасными для общественного порядка и спокойствия".К первым относились, например, меры, «принимаемые для со-блюдения порядка в питейных и увеселительных заведениях, при скоплении и движении народных масс и т.п., принудительное устра-нение средств и орудий, пригодных для учинения преступных деяний, как, например, отобрание запрещенного оружия, неверных весов, приборов, или станков, устроенных для изготовления поддель-
ных и подложных предметов; принудительное устранение результатов, добытых или созданных преступным деянием, как, например, сломка зданий, вредных и опасных для общественной и личной безопасности; закрытие неправильно открытых торговых или промышленных заведений; уничтожение испорченных находящихся в продаже припасов, уничтожение поддельных денежных знаков, уборка мерами полиции за счет виновного нечистот со двора и т.п."
Вторую группу составляли меры против личностей, «опасных для общественного порядка, например против лиц, не имеющих оп-ределенного места жительств и занятий, против бродяг, нищих, про-тив лиц, занимающихся порочной или неблагонадежной профессией, проституток, бродячих увеселителей и т.п.; меры по отношению к лицам, учинившим преступные деяния или заподозренных в таковых, или даже по отношению к лицам, по складу их занятий, направлению, характеру предполагаемым пригодными для преступной деятельности, в особенности для деятельности противогосударственной - лицам политически неблагонадежным" .
В отношении личностей, «опасных для общественного порядка», могли применяться такие строгие меры воздействия, как административные высылки и ссылки сроком от 1 до 5 лет, которые назначались полицией по инициативе мещанских и крестьянских обществ.
Но, как говорится, благими намерениями...
Меры безопасности на практике трансформировались в очень опасное средство. В этой связи можно привести свидетельства известного американского исследователя Дж. Кеннана, который вместе с художником Дж. Форстом в лето и зиму 1885-1886 годов для изучения сибирской ссылки предпринял путешествие по Сибирскому почтовому тракту с запада на восток, от Екатеринбурга до Карийских рудников в Восточном Забайкалье, а затем обратно с востока на запад. Перед началом путешествия он, по собственному его признанию, "был вполне на стороне русского правительства и решительным противником русских революционеров", но вскоре, после знакомства с реальным положением дел, изменил свое мнение на противоположное. Особенно его поразило бесконтрольное и мало чем ограниченное использование правительством и чиновниками мер безопасности- защиты.Характеризуя одну из них, он с возмущением писал: "Под
"ссылкой административным порядком" понимаются в России изгнание подозрительных (в политическом отношении) особ из одной части государства в другую без соблюдения при этом каких-либо судебных формальностей, которые в цивилизованных странах обыкновенно предшествуют лишению гражданских прав или наказанию. Для того чтобы быть административно высланным, не нужно совершать какого-либо преступления; достаточно, если одному из местных полицейских чиновников пребывание этой особы в районе его деятельности покажется "вредным для общественного порядка", чтобы человек этот был арестован и с соизволения министра внутренних дел отправлен в какой-нибудь пункт обширного государства, где он поступает под надзор полиции, могущий длиться до пяти лет. Очень часто сосланный даже не знает причину этого самосуда, а если она ему даже известна, то он бессилен и ничем не может помочь себе. Он не может опровергнуть показаний, объявляющих его опасным для спокойствия страны; он не может поручить своим друзьям привести доказательства своей невиновности и благонадежности, так как это значило бы и на них навлечь такое же несчастье. Он не может потребовать судебного следствия или допроса. Печать не может открыть ему своих столбцов. Его отношения со всем остальным миром прерываются самым неожиданным образом; часто даже его собственная семья не знает, что с ним сделалось и где он находится. Он в полном смысле слова беспомощная жертва" .
И это не фантазии американского исследователя. Такой порядок действительно был установлен в Российской империи и отчасти благодаря ему великая держава в 1917 году сошла с пути эволюционного развития.
Подводя некоторые исторические итоги развития теории мер безопасности в дореволюционной России, можно отметить следую-щее:
Меры безопасности в России использовались издавна широ-ко и произвольно. Их применение регламентировалось, в основном, в рамках полицейского права, при назначении и исполнении велико было усмотрение администрации. Только после реформы 1864 года некоторые меры безопасности могли назначаться в судебном поряд-ке.
Теория мер безопасности разрабатывалась преимущественно наукой полицейского права и носила описательный и комментаторский характер. Более принципиальный и критичный подход к мерам безопасности имел место в теории уголовного права. Большинство русских криминалистов выступало за ограничение мер безопас-
ности: судебный порядок назначения, необходимость оснований в виде общественно опасных деяний или их повторности.
3. Под мерами безопасности понимались не только санкции безопасности, но и правила безопасности.