1.2.2. Теория мер безопасности в советский период

В условиях революции и гражданской войны все стороны использовали жестокие и неправовые средства: захват заложников, пытки, массовые расстрелы. Преуспевали в этом все - красные, белые, зеленые.

По большому счету в войне победителей не бывает.

Основатель Советского государства В. И. Ленин в ответ на письмо о восстании крестьян в Пензенской губернии 9 августа 1918 года требовал: "... Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь» (выделено мною, - Н.Щ.). А у революционеров, как известно, слово в таких случаях не расходилось с делом. Возникшие летом 1918 года лагеря стали расти, совершенствоваться, и скоро вся страна превратилась в большой концентрационный лагерь.

Несмотря на небывалый расцвет мер безопасности, послереволюционный период отечественного правоведения не только не обогатил теорию мер безопасности, но и основательно запутал ее. По существу применение мер безопасности предусматривалось Руководящими началами уголовного права (1919) и всеми Уголовными кодексами (1922, 1926, 1960). Правда, в Руководящих началах меры безопасности («воспрещение занимать ту или другую работу» и др.) попали в разряд наказаний, а в УК РСФСР 1924 года классические

виды наказания, наоборот, именовались мерами социальной защиты судебно-исправительного характера .

Значительная часть мер безопасности не регламентировалась правовыми нормами, другие применялись на основе партийных директив, легитимность которых с позиции теории права очень сомнительна.

В публикациях того времени очень трудно проследить эволюцию научных воззрений по отношению к мерам безопасности - защиты.

Именно в тридцатые годы советские криминалисты, выполняя политический заказ, обосновали допустимость мер социальной защиты к лицам, невиновным в совершении конкретного общественно опасного действия. В итоге был создан теоретический и правовой фундамент для массовых репрессий: когда миллионы невинных соотечественников были уничтожены и направлены в лагеря и ссылки как «классово опасные», «социально опасные», «кулацко- зажиточные», «антисоветские элементы», «члены семей изменников Родины», «фашистские прихвостни», «бандеровцы» и т. п. Большинство советских граждан, побывавших в фашистском плену, после возвращения на Родину прямиком направлялись в советские лагеря. Меры безопасности применялись к целым народам. Только в Красноярском крае в этот период не по своей воле побывали 34889 «кулаков», 57701 немец из Поволжья, 19769 калмыков, 22000 поляков, 13034 прибалта .

По оценкам различных исследователей жертвами государственных репрессий и терроризма в СССР с 1917 по 1959 годы стали более 60 млн человек. Процесс унижения и уничтожения собственного народа посредством использования мер безопасности приобрел в СССР индустриальный размах даже раньше, чем в фашистской Германии. Видимо, прав был «вождь и учитель народов» - И.В. Сталин: в тридцатые годы Советский Союз стал индустриальной держа-

вой во всех отношениях.

В середине шестидесятых годов, после ХХ съезда КПСС, была предпринята попытка (во многих отношениях успешная) цивилизовать наше законодательство и правоприменительную практику. В теории права был провозглашен отказ от порочного принципа применения репрессий к лицам, невиновным в совершении конкретных общественно опасных действий.

Беда в том, что крайности в использовании мер безопасности, в чем обвиняли "загнивающий капитализм", процветали в Советском Союзе в больших масштабах, чем в критикуемых странах. Выезд за пределы страны был сопряжен с таким количеством формальностей и проверок на лояльность, что этим правом пользовались лишь избранные. Колхозники не имели паспортов и фактически без «сверхуважительных» причин не имели возможности изменить место жительства. И это своеобразное "крепостное право" просуществовало вплоть до начала шестидесятых годов. Только в песне пелось: "Человек проходит как хозяин необъятной Родины своей". На самом деле в стране, "где так вольно дышит человек", действовали жесткие ограничения в прописке, а соответственно и в выборе места жительства. Разгоны и расстрелы демонстраций недовольных, необоснованное помещение в психиатрические больницы, ссылки и высылки "тунеядцев" и диссидентов, цензура средств массовой информации - все это использовалось тоталитарным режимом для обеспечения собственной безопасности.

Однако надлежащего теоретического обоснования этот институт так и не получил. Интересно, что даже на употребление самого термина «меры безопасности» применительно к советской правовой действительности было наложено негласное «табу» и он использо-вался, в основном, для критики «произвола, царящего в лагере импе-риализма».

Причин теоретического «вакуума» вокруг мер безопасности несколько. Они, в основном, идеологические. Одна из них - стремление власти казаться лучше. Типичная для социализма ситуация двойных стандартов: в жизни - одно, а в теории - другое.

Не последнюю роль сыграло и то обстоятельство, что в коры-

стных руках Сталина и его подручных меры безопасности (защиты) настолько скомпрометировали себя, что одно упоминание о них по-рождало неприятные ассоциации.

Умолчание, как известно, является одной из разновидностей лжи. Уклонение ученых-правоведов от принципиального решения вопроса о допустимости, основаниях и пределах использования мер безопасности и как следствие - "белые пятна" в их законодательной регламентации создали благоприятную для тоталитарной власти ситуацию, когда меры безопасности использовались бесконтрольно по властному усмотрению и опять-таки очень часто в качестве инструмента для расправы с инакомыслящими и инакоживущими.

Вместе с тем, поскольку меры безопасности - явление реальной жизни, правовая наука не могла их полностью игнорировать. Было написано немало работ, где исследовались материальные и процессуальные аспекты различных видов мер безопасности. Однако изучались, в основном, прикладные аспекты. Правовая природа этих мер затушевывалась, и в правовой науке они "задвигались" на второй план. При этом меры безопасности-защиты "маскировали" под другими названиями: "меры, посткриминального и постпенитенциарного воздействия", "специально-предупредительные меры", "специально-криминологические меры", "меры медицинского и воспитательного характера", "иные уголовно-правовые меры", "меры превенции", "меры пресечения", «административно-пресекательные ме-ры» и т. п.

Отчасти это делалось по цензурным соображениям. И лишь некоторым наиболее авторитетным ученым удавалось называть вещи своими именами. Так, после длительного перерыва отличную от наказания правовую природу мер медицинского и медико- педагогического характера очень четко обозначил М.Д. Шаргород- ский. "Наказание, - писал он, - ставит своей целью покарать, испра-вить преступника, а меры медицинского характера - излечить больного и защитить общество от опасных действий, допущенных им вследствие своего болезненного состояния. В этом отношении меры медицинского характера с полным правом могут именоваться мерами социальной защиты".

Только спустя 20 лет этот термин вновь использовал С.Я.

случай, когда меры безопасности - защиты фигурировали под своим именем. Обычно бывало по-другому. Меры безопасности упоминали только в связи с характеристикой произвола, царящего в лагере им- периализма.1 Для аналогичных мер, которые использовались в советском государстве, приходилось придумывать иные, более «благозвучные» названия.

Так, Томская школа профессора А. Л. Ременсона исследовала их под названием "специально-предупредительные меры». В частности, А.К. Музеник и А.С. Червоткин изучали специально- предупредительные меры в отношении лиц, подвергнутых условному осуждению и условному осуждению с обязательным привлечением к труду; А.С. Бондаренко применительно к административному надзору за лицами, освобожденными из мест лишения свободы4; В.А. Уткин - в исполнении наказания и предупреждении рецидива5; О.В. Филимонов - в индивидуальной профилактике и организации посткриминального воздействия, Н.В. Щедрин - в индивидуальной профилактике рецидива6.

Несмотря на использование нетрадиционной терминологии (что, в значительной степени было вызвано цензурными и идеологи-

ков в ЛТП как мера безопасности в советском праве // Конституция СССР и дальнейшее повышение эффективности норм уголовного права. Свердловск: Изд-во Свердлов. юрид. ин-та, 1980. С. 144.

См.: Воронин В. А. Тенденции современной буржуазной уголовной политики. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1983. С.122 - 123.

См.: Ременсон А.Л. Теоретические вопросы исполнения лишения свободы и перевоспитания заключенных: Дис. .. д-ра юрид. наук. Томск, 1964. С. 413; Ре- менсон А.Л. К вопросу об основных путях эволюции исправительно-трудового права // Актуальные вопросы государства и права. Томск: Изд-во Томск. ун-та, С. 213 -216.

См.: Музеник А.К. О возможных путях совершенствования института условного осуждения с применением ст. 44 УК РСФСР // Актуальные вопросы борьбы с преступностью.

См.: Бондаренко А.С. Основания установления административного надзора за лицами, освобожденными из мест лишения свободы // Правовые вопросы борьбы с преступностью. Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1988. С. 93 - 104.

См.: Червоткин А.С., Уткин В.А. Развитие специально-предупредительных мер некарательного характера в уголовно-правовых институтах, не связанных с лишением свободы // Правовые вопросы борьбы с преступностью Томск: Изд- во Томск. ун-та, 1985. С. 87 - 103.

См.: Щедрин Н.В. Основания применения индивидуально-профилактических мер к освобожденным из ВТК // Правовые вопросы борьбы с преступностью. Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1988. С. 105 - 111.

ческими соображениями), одной из заслуг профессора А.Л. Ремен- сона и его учеников является четкое выделение трех качественно различных видов воздействия на осужденных: 1) наказания, 2) мер специального предупреждения и 3) мер исправительно-трудового воздействия. Если сопоставить эти термины с теми, которыми поль-зовались до революции и пользуются в настоящее время западноев-ропейские криминалисты, то они будут соответствовать: 1) наказа-нию; 2) мерам безопасности; 3) мерам приспособления (ресоциали- зации, социальной профилактике). О том, что между мерами безо-пасности и специально-предупредительными мерами можно поста-вить знак равенства, свидетельствует определение последних. «По своему содержанию эти меры являются ограничениями социальных возможностей поведения преступников в той мере, в какой они могут быть использованы для совершения новых преступлений. Их не-посредственная цель - ограничение или лишение преступника воз-можности совершить новое преступление» .

Другая заслуга А. Л. Ременсона состоит в том, что он сформулировал принцип соединения мер наказания, специального предупреждения и исправительно-трудового воздействия. Позднее этот принцип был детально разработан в трудах В. А. Уткина. Если его толковать расширительно, как принцип соединения мер наказания, безопасности, компенсации и социальной профилактики, то можно объяснить правовую природу и механизм любых мер, которые используются в правовом регулировании.

В.И. Горобцов, исследуя в этот же период правовую природу принудительных мер медицинского характера , мер, связанных с изоляцией от общества , а позднее природу мер постпенитенциарного контроля , пришел к выводу, что все они относятся к мерам безопасности.

К подобной оценке правовой природы принудительных мер медицинского характера присоединились А.Н. Тарбагаев и А.В.

Усс1. Большую группу мер, используемых в деятельности по предупреждению преступлений, квалифицировал как меры безопасности Н.В. Щедрин2.

Различные аспекты мер безопасности (хотя они и назывались по-другому) исследовались в работах В.И. Арьковой, Г.М. Билык, С.Е. Вицина, Г.С. Гаверова, Ш.Х. Иногамова, В.В. Кальницкого, Н.А. Комаровой, Т. А. Михайловой, Р.И. Михеева, А. А. Музыки, В.В. Николюка, А.П. Овчинниковой, И. Л. Петрухина, В. А. Протченко, Н.К. Семерневой, Н.А. Сидоровой, С. Я.Улицкого, Э.Т. Шакрова, и многих других специалистов в области уголовного права и процесса.

Меры, которые по своей правовой природе относятся к мерам безопасности, не могли полностью игнорироваться и в других отраслях права. В 1968 году В. Д. Ардашкин защитил кандидатскую дис-сертацию, которая так и называется - «Меры защиты (пресечения) в советском административном праве»3. Эти проблемы затрагивали в своих работах Д.Н. Бахрах, И. А. Галаган, М.И. Еропкин, В.П. Лобзя- ков, С.С. Овчинский и другие специалисты в области администра-тивного права. Использование мер безопасности в условиях чрезвы-чайных ситуаций изучали И. Л. Петрухин, А.В. Грязнов, З.Д. Хазанов и другие авторы. Правда, в большинстве работ меры безопасности именовались «административно-пресекательными мерами», «ад-министративно-превентивными мерами» или «мерами пресечения».

В гражданском праве этот вид принудительного воздействия принято называть - мерами защиты. Кроме собственно мер безопас-ности в их объем включаются и меры восстановления. Специфичность мер защиты и их отличие от гражданской ответственности от-мечали в своих работах Г.Я. Стоякин, О.А. Красавчиков и другие цивилисты.

Естественно, правовой институт мер безопасности (защиты) не обошла вниманием и общая теория права. С.Н. Кожевников подготовил и в 1968 году в Свердловске защитил диссертацию «Меры защиты в советском праве».4 Различные общетеоретические аспекты института мер безопасности (защиты) рассматривали С. С. Алексеев,

См.: Тарбагаев А.Н., Усс А.В. Правовая природа принудительных мер медицинского характера, применяемых к осужденным // Правоведение. 1992. № 3. С. 115 - 117.

См.: Щедрин Н.В. Меры безопасности в системе предупредительной деятельности // Вопросы уголовной политики. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1991. С. 155 - 165.

См. Ардашкин В.Д. Меры защиты (пресечения) в советском административном праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 1968. 17 с.

См.: Кожевников С.Н. Меры защиты в советском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1968. 19 с.

В.Д. Ардашкин, Б.Т. Базылев, С.Н. Братусь, Н.В. Витрук, Н.С. Мале- ин, В.В. Серегина и ряд других авторов. Вместе с тем серьезного развития это направление в общей теории права не получило, учения, интегрирующего все знания об этом межотраслевом институте, так и не состоялось.