Теорема 7 Существование бога доказывается также тем, что мы сами, имея его идею, существуем.
203
произвести большее или более трудное, может также произвести и меньшее.
2. Труднее произвести или сохранить (по акс. 10) субстанцию, чем атрибуты или свойства субстанции.Я не знаю, что он хочет этим сказать. Ибо что он называет легким и трудным? Ничего нет безусловно легкого или трудного *, но лишь в отношении к своей причине. Поэтому одна и та же вещь может быть названа одновременно легкой и трудной, смотря по различию причин. Если же Декарт называет трудным то, что может быть сделано той же причиной с большим трудом, а легким то, что делается ею с малым трудом (например, сила, поднимающая 50 фунтов, груз в 25 фунтов может поднять в 2 раза легче), то эта аксиома не безусловно верна; и он не может на основании ее доказать то, что хочет. Ибо если он скажет: «Если бы я имел силу сохранить себя самого, то я имел бы также силу дать себе все те совершенства, которых мне недостает» (именно потому, что это не требует такой большой силы), то я могу с ним согласиться, что сила, которую я трачу на свое сохранение, могла бы также легче произвести многое другое, если бы я не нуждался в ней для своего сохранения; но, лишь пока я ее трачу на свое сохранение, я оспариваю, что я могу ее тратить на другое, если это даже легче, как ясно видно из нашего примера. Трудность также не устраняется, если сказать, что, будучи мыслящим существом, я также необходимо должен знать, все ли свои силы я трачу на свое сохранение и в этом ли причина, что я не могу доставить себе больших совершенств. Ибо (несмотря на то, что здесь спор идет не о самом предмете, но лишь о том, как из этой аксиомы следует необходимость теоремы) если бы я это знал, то я был бы больше и, может быть, мне нужно было бы более силы, чем я имею, чтобы сохранить себя в том высшем совершенстве.
Далее, я не знаю, требуется ли для создания субстанции больше труда, чем для создания атрибута (или сохранения его), т.е., выражаясь яснее и более философским языком, я не знаю, не нуждается ли субстанция во всей своей силе и сущности, которыми она__________________
* Чтобы не искать других примеров, возьмем пример паука, который ткет свою паутину с легкостью, тогда как люди могли бы сделать ее лишь с большим трудом; напротив, люди исполняют с легкостью многое, что, может быть, невозможно и для ангелов.
204
сохраняется, также для сохранения своих атрибутов. Но я оставляю это пока в стороне и исследую, что хочет сказать наш уважаемый автор, т.е. что он разумеет под словами «легкий» и «трудный». Я не думаю и не могу допустить, что он понимает под «трудным» невозможное (чего ни в каком случае нельзя себе представить, как оно может случиться), а под «легким» то, что не содержит противоречия (что легко представить, как оно случается). Однако в третьем «Размышлении» он, на первый взгляд, это имеет в виду, говоря: «Я не должен также думать, что недостающее мне труднее приобрести, чем то, чем я теперь обладаю; очевидно, гораздо труднее было бы, чтобы я, т.е. мыслящая вещь или субстанция, возник из ничего, чем и т.д.». Это не согласовалось бы ни со словами автора, ни со всем его образом мыслей. Ибо если отвлечься от первого, то между возможным и невозможным, т.е. между мыслимым и немыслимым, не существует никакого соотношения, как между чем-нибудь и ничем; поэтому могущество так же мало подходит к невозможному, как творение и произведение к несуществующему; поэтому не может быть никакого сравнения между возможным и невозможным. К этому следует прибавить, что можно сравнивать друг с другом и познавать отношение лишь того, о чем я имею ясное и отчетливое понятие. Поэтому я оспариваю правильность заключения, что, кто может произвести невозможное, может произвести и возможное. Ибо, спрашиваю я, что это было бы за заключение: кто может сделать четырехугольный круг, может сделать и круг, все радиусы которого равны; или: кто может заставить ничто испытать нечто, или: кто может пользоваться ничем как материей, из которой он нечто изготовляет, тот будет также в состоянии сделать нечто из чего-нибудь.
Ибо между такими понятиями, как сказано, нет ни согласия, ни подобия, ни сравнения и никакого иного отношения. Каждый может это видеть, если он только немного подумает об этом. Поэтому я считаю, что этот способ понимания вещей совершенно противен образу мыслей Декарта. Если же рассматривать внимательно вторую из обеих упомянутых аксиом, то, по-видимому, под большим и труднейшим Декарт подразумевает более совершенное, а под меньшим и легчайшим — менее совершенное. Но и тогда вопрос остается еще очень темным. Ибо и здесь остается упомянутая трудность, так как я по-прежнему оспариваю, чтобы205
тот, кто может сделать большее, мог также и с тем же усилием, как надо допустить в доказываемой теореме, сделать меньшее.
Далее, когда он говорит «сотворение (или сохранение) субстанции более значительно, чем то же относительно атрибутов», то под атрибутами, конечно, он не может понимать того, что формально содержится в субстанции и отличается от самой субстанции лишь в мысли; ибо тогда создание субстанции и атрибутов — одно и то же. По той же причине он не может также разуметь те свойства субстанции, которые необходимо вытекают из ее сущности и ее определения. Еще менее можно под ними понимать свойства и атрибуты другой субстанции, хотя это, кажется, и есть его мнение. Ибо если я, например, скажу, что я имею власть сохранить себя самого, т.е. конечную мыслящую субстанцию, то я не могу поэтому также сказать, что я имею власть дать себе совершенства бесконечной субстанции, которая по всей своей сущности совершенно отлична от меня. Ибо сила * или сущность, с помощью которой я сохраняю свое бытие, совершенно отлична от силы или сущности, которою безусловно бесконечная субстанция сохраняет себя и от которой ее силы и свойства отличаются лишь в мысли. Поэтому, если бы я допустил (предполагая, конечно, что я сохраняю себя сам), что могу дать себе совершенства безусловно бесконечной субстанции, то это было бы то же, как если бы я допустил, что могу уничтожить все свое существо и снова создать бесконечную субстанцию.
Это было бы, очевидно, гораздо больше, чем просто принять, что я могу сохранить себя как конечную субстанцию. Если поэтому под атрибутами или свойствами ничего этого нельзя разуметь, то остаются лишь качества, которые эминентно содержит собственная субстанция (как, например, те или другие мысли в уме, относительно которых мне ясно, что они отсутствуют во мне), а не те, которые эминентно содержит другая субстанция (как, например, то или иное движение в пространстве, ибо подобные совершенства для меня как мыслящего существа не представляют со-__________________
* Надо заметить, что сила, которою субстанция поддерживает себя, есть не что иное, как ее сущность, и отличается от нее лишь названием. Это найдет применение преимущественно тогда, когда я буду говорить в «Приложении» о могуществе бога,
206
вершенств, и отсутствие их не обозначает для меня недостатка). Но тогда то, что хочет доказать Декарт, никоим образом не может быть выведено из этой аксиомы; именно, что если я сохраняю себя, то я имею также власть дать себе все совершенства, которые я ясно познаю как принадлежащие к совершеннейшему существу, как это очевидно из только что сказанного. Но, чтобы не оставить этого недоказанным и избегнуть всякой путаницы, мне казалось необходимым сначала доказать следующие леммы и затем обосновать на них вышеуказанную седьмую теорему.
Лемма 11 1
Чем совершеннее вещь по своей природе, тем большее и более необходимое существование она заключает, и, наоборот, чем более необходимое существование заключает вещь по своей природе, тем она совершеннее.
Доказательство. В идее или понятии всякой вещи заключается ее существование (по акс. 6). Допустим, что А есть вещь, имеющая 10 степеней совершенства. Я говорю, что ее понятие содержит более существования, чем при допущении, что она содержит лишь 5 степеней совершенства. Ибо, так как ничего нельзя утверждать о ничто (согл. сх. к т. 4), то отрицается столько же возможности существования этой вещи, поскольку ее все больше приближают к ничто, сколько мысленно отнимается у нее совершенства.
Если поэтому представить себе, что ее степени совершенства бесконечно уменьшаются вплоть до нуля, то А уже не будет содержать никакого существования, которое будет абсолютно невозможно. Если же, напротив, бесконечно увеличивать ее степени, то она окажется содержащей высшее и, следовательно, необходимейшее существование. Это — первая часть теоремы. Далее, так как необходимость и совершенство никоим образом не могут быть разделены (как очевидно из акс. 6 и всей первой части этого доказ.), то становится ясным и то, что подлежит доказательству на втором месте.Примечание 1. О многом утверждают, что оно необходимо существует лишь потому, что есть определенная причина для его возникновения; я же говорю не об этом, а лишь о той необходимости и возможности, которая следует из простого рассмотрения природы или сущности вещи, не принимая во внимание никакой причины.
207
Примечание 2. Я говорю здесь не о красоте или других совершенствах, которые люди выставили по суеверию или невежеству. Но я под совершенством понимаю только реальность или бытие. Так, например, я замечаю, что в субстанции содержится более реальности, чем в ее модусах или акциденциях, и отсюда ясно познаю, что она содержит также более необходимое и более совершенное бытие, чем акциденции, как вполне очевидно из акс. 4 и 6.
Королларий. Отсюда следует, что то, что заключает в себе необходимое существование, есть совершеннейшее существо, или бог.
Лемма 2
Природа того, кто имеет силу поддерживать себя, содержит необходимое существование.
Доказательство. Кто имеет силу поддерживать себя, имеет также силу сотворить себя (по акс. 10), т.е. (как легко допустить) он не нуждается ни в какой внешней причине для своего существования, только его собственная природа, скорее, будет достаточной причиной того, что он существует возможным или необходимым образом. Но «возможным образом» не подходит, ибо тогда (по тому, что уже было доказано в связи с акс. 10) из того, что он уже существует, не следовало бы, что он и позже будет существовать (что противоречит допущению).
Поэтому он должен необходимо существовать, т.е. его природа содержит необходимое существование, что и требовалось доказать.Доказательство седьмой теоремы. Если бы я имел силу сохранять себя, то моя природа была бы такова, что я содержал бы необходимое существование (но лемме 2), и потому моя природа содержала бы (по кор. к лемме 1) все совершенства. Но я нахожу в себе как мыслящем существе много несовершенств (например, то, что я сомневаюсь, что я желаю и т.д.), а именно таких, в которых я уверен (по сх. к т. 4); следовательно, я не имею никакой силы поддерживать себя. Я также не могу сказать, что я потому лишен тех совершенств, что хочу теперь отказать себе в них, ибо это, очевидно, противоречило бы первой лемме и тому, что я ясно нахожу в себе (по акс. 5).
208
Далее, пока я существую, я могу существовать, лишь будучи сохраняем либо самим собою, если я имею к этому силу, либо другим, имеющим эту силу (по акс. 10 и 11). Но я существую (по сх. к т. 4), и все-таки я не имею силы сохранять себя сам, как уже доказано, следовательно, меня сохраняет другой. Но этот другой не таков, чтобы не иметь силы сохранять самого себя (по той же причине, по которой, как я только что доказал, я сам не могу себя сохранять); следовательно, этот другой имеет силу сохранять себя, т.е. (по лемме 2) его природа заключает необходимое существование, т.е. (по кор. к лемме 1) он содержит все совершенства, принадлежащие, по моему ясному разумению, совершеннейшему существу. Следовательно существует совершеннейшее существо, т.е. бог, что и требовалось доказать.
Королларий. Бог может совершить все, что мы представляем ясно и отчетливо, и так именно, как мы это представляем.
Доказательство. Все это очевидно из предыдущей теоремы. Там доказано, что бог существует потому, что должен существовать кто-нибудь, содержащий все совершенства, идеи которых мы имеем. Но мы имеем идею столь великого могущества, что им одним, обладающим этим могуществом, может быть создано небо, земля и все прочее, что я считаю возможным. Поэтому вместе с существованием бога доказано о нем и все это.